Внешняя политика России в 2001 году

Материал из Documentation.

В ежегодном Послании Федеральному собранию президент России Владимир Путин определил три основных вектора российской внешней политики: отношения со странами СНГ; положение соотечественников за рубежом; партнёрство с Европейским союзом. Вступление страны в ВТО было включено в число приоритетных задач. Во внешнеполитической части послания был провозглашён курс на «европеизацию» России: сближение с Европой — не только как реакция России на непредсказуемость политики США в двусторонних отношениях (Вашингтон видит в РФ партнера лишь по очень ограниченному кругу проблем, главным образом в сфере международной безопасности), но и как стремление теснее увязать внешнюю политику с экономическими интересами страны. Таким образом, речь идет о «ресурсосберегающей», а не глобалистской модели внешней политики — она должна приносить отдачу для национальной экономики, а не вовлекать её в неоправданные затраты. Речь идёт и о твердом отстаивании национальных интересов — без конфронтационного налета, но и без отказа от постановки острых проблем.

События первого полугодия 2001 года показывали, что импульс, полученный российской внешней политикой в результате прихода в Кремль нового, динамичного руководства, не мог действовать слишком долго. Активизация внешнеполитических усилий, выведение из «замороженного» состояния целых региональных направлений не отменяли необходимости четко определить приоритеты, с тем чтобы эти усилия не шли вхолостую и не были лишь фоном для дипломатии других держав, обладающих большими, чем Россия, возможностями. Серьёзно осложнить внешнеполитические позиции страны были способны недостаточная чёткость российских позиций по ряду важных проблем, а также стремление просто заморозить те из них, пути решения которых пока не ясны (например, «вопрос» о Южных Курилах). Наконец, Россия слишком мало заботилась о своём имидже за рубежом, в результате чего даже такие события, как скандал вокруг НТВ (коммерческую, а не политическую подоплеку которого доказать нетрудно), становились неблагоприятным фоном для отношений с Западом.

Начало второго полугодия 2001 года характеризовалось в первую очередь новыми усилиями России по сближению с западными институтами и интеграционными объединениями. Как показал генуэзский саммит «большой восьмерки» 20-22 июля, Россия по мере своих возможностей постепенно включалась в решение тех глобальных проблем, которые обсуждаются на подобных форумах, хотя эти возможности во многом сдерживаются современным состоянием страны. Многие проблемы, волнующие развитые западные страны и вызывающие наибольшие споры между США и Европой (Киотский протокол, генетически измененные продукты), оказываются для России малоактуальными в силу экономического разрыва с партнёрами по «восьмерке», и участвовать в их решении на равных с ними наша страна не может. Серьезные трудности встречает Россия и на пути своего вступления в ВТО.

На политическом и военно-политическом направлениях Москва и далее сосредоточивала основные усилия на сохранении Договора по ПРО, понимая в то же время ограниченность своих возможностей изменить американскую позицию. На двусторонние отношения оказывало значительное воздействие наследие эпохи биполярности. В то же время, В.Путин, придя к власти в момент, когда основные механизмы «сверхдержавного» могущества России уже безвозвратно утеряны, как кажется, исходит из того, что страну нужно готовить к отражению новых вызовов, строить полноценную региональную державу, а не цепляться за остаточные глобальные рычаги, на которые хронически не хватает средств и с которыми уже через несколько лет все равно придется расстаться.

Террористические атаки на США 11 сентября и российская реакция на них показали, что Россия в чём-то даже лучше, чем США, была подготовлена к восприятию новых вызовов и новых стратегических приоритетов. Тем не менее, приспособление к изменившейся парадигме мировой политики шло непросто и в России, зачастую методом проб и ошибок. Перестройка мышления политического и военного истеблишмента (особенно в вопросе о том, считать ли теперь Запад союзником или по-прежнему противником) потребует значительного времени и усилий.

Активизировав связи с США и Западной Европой (придав им новые измерения, в первую очередь, в сфере борьбы с терроризмом), заключив «большой» договор с КНР, Россия в то же время пыталась осваивать новые для себя региональные направления, «размораживать» те из них, которые до сих пор переживали застой. Особой активностью в исследуемый период, например, отличались контакты с Польшей (три встречи на высшем уровне, а также визит польского премьер-министра в Москву), в результате которых удалось достичь прогресса в вопросе о строительстве газопровода в обход Украины, а также во многом снять напряженность, вызванную длительной полемикой по поводу расширения НАТО. Новые отношения между Россией и Западом, которые начали устанавливаться после терактов 11 сентября 2001 года, создают возможности для частичного восстановления военно-технических связей с бывшими союзниками по Варшавскому договору, в частности, для участия России в модернизации некоторых образцов советской боевой техники.

Впервые за долгие годы глава российского правительства посетил Латинскую Америку. М.Касьянов в декабре побывал в Бразилии и Венесуэле. «Освоение» Западного полушария проявилось и в обмене визитами на уровне глав правительств с Канадой. Москва начала понимать, что уровень ее экономических связей с этим интегрирующимся регионом неестественно низок. В то же время финансово-экономический крах в Аргентине может отрицательно сказаться на привлекательности региона для российского бизнеса.

Перед российской внешней политикой теперь, несомненно, будут вставать новые нелегкие вопросы: до какой степени поддерживать действия США, обосновываемые борьбой против терроризма; где предел геополитическим уступкам России, неизбежным в таких совместных действиях; как соблюсти баланс между западным и незападными направлениями, который в настоящее время логично сместился в пользу первого. Наконец, за всеми этими во многом чрезвычайными обстоятельствами не должен исчезать и фундаментальный вопрос: каким Россия хочет видеть в целом новый миропорядок и как ей найти в этом миропорядке более справедливое место для себя.

Теракты против США обнаружили совпадение интересов России и Запада в жизненно важном для них вопросе — противодействии террористической угрозе. Это совпадение, несомненно, будет иметь долгосрочный характер, даже если сама угроза и методы борьбы с ней будут трактоваться разными сторонами по-разному, а геополитические устремления США и их союзников не всегда будут устраивать Россию. События минувшего полугодия дискредитировали теорию «многополярности», а вместе с ней и «евразийские» концепции противодействия западной гегемонии, предполагающие альянс России с различного рода антизападными силами Востока. Приходится окончательно отказываться и от идеи «непроницаемых» сфер влияния и согласиться с «диффузным» присутствием обеих сторон хотя бы в некоторых из этих сфер. Россия сталкивается с такой американской «диффузией» в среднеазиатском регионе бывшего СССР; Западу же приходится соглашаться с тем, что Россия будет в растущей степени присутствовать в НАТО, не являясь ее членом. Меняются и критерии стратегической стабильности, роль в ней таких вопросов как контроль над вооружениями; девальвируются договорные механизмы этого контроля. России в этих условиях приходится осознавать, что она утрачивает последние рычаги влияния, оставшиеся от эпохи «сверхдержавности».

Вместе с тем, близость России к Западу по характеру стоящих перед ними угроз не должна означать ее втягивания в «конфликт цивилизаций», а следовательно, и привязки к какому-то одному мировому центру силы. Наличие в России своего «внутреннего Востока», своего собственного исламского компонента (органичного для нее, в отличие от Запада), границы с Китаем (самой протяженной по всему российскому периметру) — все это делает такую привязку невозможной в долгосрочном плане. Кроме того, экономически Россия все равно тяготеет к мировому «Югу», а не к «Северу», и это демонстрирует хотя бы нефтяной фактор, негативное влияние которого на нашу страну в условиях начавшегося мирового спада ощущается все резче и объективно противопоставляет ее именно индустриальному Западу. Ускоряя процесс своего присоединения к ВТО, Россия еще долго будет мучительно приспосабливаться к требованиям мировой экономики.

Важность России в качестве союзника Запада в борьбе с терроризмом на нынешнем этапе отнюдь не означает, что такая ситуация будет длиться до бесконечности. На Западе (и особенно в США) достаточно влиятельных голосов, требующих обозначить четкие пределы сближению с Россией и настаивающих на том, что она не удовлетворяет критериям, необходимым для полноценного членства в «цивилизованном мире». Добившись от Москвы необходимых уступок, считают эти круги, можно дальше действовать в отношении нее прежними методами.

Российской дипломатии предстоит доказывать, что эти методы безнадежно устарели, ведь США, получив после 11 сентября новый предлог для односторонних действий, тем не менее, проиграли в очень для них существенном: в престиже сверхдержавы и в имидже собственной неуязвимости (не говоря уже о девальвации таких традиционных механизмов американского влияния, как НАТО). Теперь попытки сохранить однополярность в американском понимании контрпродуктивны в первую очередь для самих США. В этой ситуации Россия должна не питать иллюзии насчет «включения в цивилизованный мир», а, наоборот, отстаивать тезис о неприемлемости каких-либо «эксклюзивных» подходов в строительстве нового миропорядка, ибо такая эксклюзивность становится питательной средой для антизападного экстремизма и терроризма.

Содержание 1 СНГ 2 Россия — США 3 Проблема ПРО и отношения Россия — Запад 4 Россия — НАТО 5 Россия — Европа 6 Антитеррористическая война 7 Балканы 8 Азиатско-Тихоокеанский регион 9 Ближний Восток 10 Хронология основных событий 11 Территории 11.1 Азербайджан 11.2 Алжир 11.3 Вьетнам 11.4 Израиль 11.5 Индия 11.6 Иран 11.7 Казахстан 11.8 Китай 11.9 КНДР 11.10 США 11.11 Украина 12 Международные организации 13 Международные соглашения 14 Ссылки 15 Примечания

[править] СНГ

В выступлении на состоявшейся в феврале в Мюнхене конференции по вопросам безопасности С.Иванов, бывший тогда секретарем СБ РФ, заявил, что отныне Россия признает невозможным ускоренное развитие СНГ в полноценное интеграционное объединение, интеграция всего постсоветского пространства не считается абсолютной ценностью. Ставка теперь сделана на двусторонние отношения и на объединения ограниченного числа государств.

25 мая на саммите стран-членов ДКБ в Ереване было решено, что Коллективные силы быстрого развертывания (КСБР) в Центральной Азии должны быть сформированы к 1 августа. Поскольку эти силы будут прикрывать лишь одно региональное направление, в их создании будут принимать участие не все шесть, а только четыре страны — Россия, Казахстан, Киргизия и Таджикистан. Спешка с созданием КСБР, несомненно, вызвана новыми военными успехами афганских талибов и участившимися сообщениями о намечающемся на лето новом наступлении исламских экстремистов в некоторых центральноазиатских государствах. Однако, в случае широкомасштабного вторжения извне, КБСР, в которые каждая страна-участник выделит по одному батальону, окажется абсолютно недостаточно.

1 июня в Минске состоялся саммит СНГ. Главной экономической темой стало формирование Зоны свободной торговли. Кроме того, Совет глав государств Содружества решил назначить бывшего главкома РВСН РФ генерала армии В.Яковлева начальником штаба по координации военного сотрудничества стран СНГ. Основное внимание, однако, наблюдатели обратили на состоявшиеся двусторонние и многосторонние встречи (Путин — Лукашенко, Касьянов — Кинах, встречи лидеров «кавказской четверки» и ЕвразЭС). Россия использовала минский саммит для того, чтобы вновь взять на себя главную роль в урегулировании карабахского конфликта и в определении статуса Каспийского моря. (Президент Туркменистана С.Ниязов не приехал в Минск, считая, по-видимому, что подобные форумы не способны разрешить наиболее волнующие вопросы, в частности, вновь обострившийся спор с Азербайджаном относительно принадлежности нефтяных месторождений в центральной части Каспия).

Россия — Белоруссия. Мероприятия по строительству союзного государства оказались в минувшее полугодие отодвинутыми на задний план в результате явного охлаждения политического климата между двумя странами и их лидерами и все более настойчивых предсказаний «украинского» или даже «югославского» сценариев развития политической ситуации в Белоруссии. В начале сентября в республике должны состояться президентские выборы.

Июньский визит А.Лукашенко в Москву в поисках предвыборной поддержки по-видимому означает, что Россия все же не намерена списывать со счетов нынешнего белорусского президента (вероятный провал на выборах какой-либо «более московской» кандидатуры сильно ударит по авторитету России). Вряд ли хотя бы один из многочисленных альтернативных кандидатов способен бросить вызов действующему президенту, однако социальная напряженность в республике нарастает, и ситуация становится все менее благоприятной для А.Лукашенко. Заявления же о существовании в Белоруссии «эскадронов смерти», сделанные двумя бывшими сотрудниками белорусского КГБ, бежавшими на Запад, очень напоминают начало «кассетного скандала» на Украине.

Как бы ни развивалась ситуация в Белоруссии, России следует учитывать, что становление Союзного государства пока еще очень зависит от доброй воли лидеров и следовало бы просчитать все возможные «за» и «против», прежде чем применять опробованные на российской почве политические технологии. Апелляция к Москве практически всех возможных кандидатов в президенты Белоруссии отнюдь не означает, что в случае прихода к власти они проявят заинтересованность в укреплении Союза.

Украина. Внутриполитический кризис, разразившийся в конце 2000 г. в связи с делом об исчезновении журналиста Г.Гонгадзе и «кассетным скандалом», заставил Россию определяться по отношению к Л.Кучме. В Москве не вызывало сомнений, что устранение или просто серьезное ослабление позиций украинского лидера, несмотря на все его геополитические шарахания и антироссийские шаги, невыгодно нашей стране. Москва помогла Л.Кучме избавиться от бывшего вице-премьера Ю.Тимошенко, которая в начале года была отправлена в отставку, а затем на короткое время арестована. Реформы нефтегазового сектора, начатые правительством В.Ющенко и разработанные Ю.Тимошенко, были невыгодны России, поскольку исключали участие «Газпрома» в приватизации украинских магистральных газопроводов. В конце апреля усилиями нового пропрезидентского большинства в Верховном совете правительство В.Ющенко было отправлено в отставку. В мае новым премьером был утвержден А.Кинах, лишенный собственных политических амбиций. С правительственным кризисом совпало назначение послом РФ на Украине В.Черномырдина.

Перехват Л.Кучмой политической инициативы позволяет утверждать, что непосредственная угроза для его президентства миновала. Почувствовав это, он, по-видимому, счел, что вновь настало время продемонстрировать «европейский выбор» Украины. Для этого были использованы визит в Словению и встреча лидеров центральноевропейских государств в Стрезе (Италия) в середине июня. Но особая ставка делалась на посещение Украины Иоанном Павлом II. Визит понтифика может быть использован как для восстановления репутации Украины на Западе, так и для противодействия усилившемуся влиянию России.

Молдавия. В начале апреля парламент избрал президентом республики лидера победившей на всеобщих выборах Партии коммунистов Молдовы В.Воронина. В середине месяца он посетил с официальным визитом Россию. Основными темами обсуждения в Москве были приднестровская проблема, перспективы заключения «большого» российско-молдавского договора, участие Молдавии в постсоветских интеграционных объединениях. Вопрос о вступлении республики в Союз России и Белоруссии, о котором Воронин так много говорил в ходе предвыборной кампании, отошел на второй план. Зато новое кишиневское руководство активно пыталось использовать улучшившиеся отношения с Москвой для того, чтобы добиться выгодного для себя решения приднестровской проблемы. С одной стороны, В.Воронин выступил против интернационализации конфликта и участия миротворческих сил под эгидой ОБСЕ, которое предполагается планом российской Госкомиссии под руководством Е.Примакова. С другой стороны, после нескольких туров переговоров с лидером Приднестровья И.Смирновым он явно сделал ставку лишь на автономию Левобережья в составе унитарного молдавского государства, отойдя, как считает Тирасполь, от подписанных в предыдущие годы документов. Приднестровское руководство по-прежнему настаивает на «равносубъектности», то есть на конфедеративном устройстве общего государства.

Закавказская дипломатия РФ в прошедшее полугодие началась с визита В.Путина в январе в Азербайджан. Стороны согласовали принципы сотрудничества на Каспии. Речь идет о том, чтобы оставить водную поверхность в совместном пользовании, а дно разделить. Москве здесь пришлось пойти на серьезные уступки, ведь она всегда выступала против раздела Каспия. К тому же теперь в вопросе о статусе моря она окончательно расходится с Ираном, который в результате раздела шельфа понесет наибольшие потери.

Во время визита президента Ирана М.Хатами в Россию в марте стороны пытались сгладить разногласия. В совместной декларации они заявили, что Россия и Иран «до усовершенствования правового режима Каспийского моря не признают никаких границ на этом море». Подчеркивалось также неприятие «прокладки по морю любых транскаспийских нефте- и газопроводов, являющихся опасными в экологическом отношении». Эта декларация вызвала беспокойство у некоторых других партнеров Москвы по каспийскому диалогу, в частности, Казахстана, который счел пункт о непризнании границ нарушением прежних договоренностей с Астаной и Баку о проведении границ по принципу срединной линии.

Р.Кочарян и Г.Алиев провели переговоры в Париже (январь) и в Ки-Уэсте (апрель) по Нагорному Карабаху. Намеченная на июнь новая встреча в Женеве была отменена. Хотя сдвига в решении проблемы состоявшееся обсуждение не принесло и даже существующие механизмы посредничества оба лидера оценивают по-разному, встречи показали, что России на Кавказе и дальше придется сталкиваться с растущей конкуренцией на ниве миротворчества, адекватно реагировать на любые попытки интернационализации кризисов по балканскому образцу. В частности, после встречи в Ки-Уэсте в очередной раз проявился проамериканский крен Азербайджана. Госдепартамент США накануне этих переговоров впервые признал факт оккупации азербайджанской территории вооруженными силами Армении и карабахскими сепаратистами. Это вызвало явное удовлетворение Баку, где вновь стали раздаваться угрозы решить карабахскую проблему военным путем. Одновременно обострились отношения между Азербайджаном и Ираном — Баку обвинил различные проиранские организации в попытках совершить государственный переворот в Азербайджане.

Администрация Дж. Буша, несмотря на свои предвыборные заявления о том, что вопрос о прохождении магистральных нефтепроводов будет решаться исходя прежде всего из экономических критериев, вовсе не собирается отказываться от поддержки проекта Баку-Джейхан. Именно спецпредставитель президента США по вопросам энергоресурсов Каспия Э.Джонс сумела в ходе поездки в Казахстан в марте добиться присоединения Астаны к проекту (в то же время последняя продолжает активно участвовать в проекте КТК совместно с Россией). Во время визита в том же месяце в Вашингтон министра иностранных дел Грузии И.Менагаришвили государственный секретарь К.Пауэлл также дал Тбилиси заверения в том, что США не собираются отказываться от защиты независимости Грузии и будут и дальше поддерживать упомянутый нефтетранспортный проект.

Именно Грузия продолжала оставаться для России камнем преткновения в ее попытках укрепить свое влияние в Закавказье. Между Москвой и Тбилиси продолжались споры о сроках вывода российских военных баз. Эвакуация базы в Вазиани к концу июня была практически завершена, однако выводу базы из Гудауты воспрепятствовали местные жители. По времени эти события совпали с публикацией в российской прессе сообщений о якобы вынашиваемых грузинскими властями планах захвата Абхазии (возможно, с помощью НАТО).

Узбекистан сделал очередной, возможно, вынужденный, шаг по военно-политическому сближению с РФ и ее ближайшими союзниками на постсоветском пространстве. По-прежнему отказываясь вернуться в ДКБ и отвергая «сепаратные» интеграционные проекты типа ЕвразЭС (о чем президент И.Каримов еще раз заявил в ходе минского саммита СНГ), Ташкент в июне официально вступил в Шанхайский форум. На состоявшейся в Шанхае встрече в верхах эта организация была преобразована в Шанхайскую организацию сотрудничества. Накануне ожидающегося летом очередного наступления боевиков Исламского движения Узбекистана И.Каримов стремился заручиться поддержкой как Москвы, так и Пекина. Шанхайский форум для него предпочтительнее, чем ДКБ, поскольку в нем Россия и Китай уравновешивают влияние друг друга, препятствуя чьей-либо гегемонии.

В начале июня в Ялте состоялась встреча президентов Грузии, Украины, Узбекистана, Азербайджана и Молдавии, входящих в «консультативный форум» ГУУАМ. Главной темой саммита было строительство Евразийского транспортного коридора в обход России. Украина заявляет, что ее вкладом в этот проект станет строительство нефтепровода Одесса-Броды-Гданьск и терминала под Одессой, возведение которых она завершит к концу этого года. Для России функционирование соперничающей группировки государств на постсоветском пространстве представляет известную проблему, однако значение ГУУАМ в последнее время девальвировалось, во-первых, из-за политического кризиса на Украине и вынужденного дрейфа Киева в сторону Москвы, во-вторых, из-за прихода к власти более пророссийского руководства в Молдавии, в-третьих, из-за военно-политических сложностей, с которыми сталкиваются в последнее время закавказские и прикаспийские страны.

Ставка России на двусторонние отношения со странами СНГ, с одной стороны, позволяет строить более прагматический курс и в то же время применять разнообразные рычаги давления на те страны, которые действуют вопреки российским интересам. С другой стороны, линия на свертывание многостороннего сотрудничества в СНГ, какими бы порой неэффективными ни были его инструменты, означает, что Москва фактически снимает заявку на то, что Содружество является сферой ее особых интересов, открывая тем самым дорогу «свободной конкуренции» на постсоветском пространстве.

После начала афганской операции США российское руководство встало перед необходимостью определяться — какую позицию занимать по отношению к возможному использованию США и их союзниками военных объектов (в том числе и российских баз) на территориях стран-членов СНГ. Позиция сформировалась не сразу: вначале министр обороны С.Иванов, выступая в середине сентября в Ереване, исключил возможность такого использования. Однако уже через несколько дней официальной Москве под воздействием стремительно меняющихся позиций ее среднеазиатских партнеров (прежде всего Узбекистана) пришлось смягчать установку, что проявилось в выступлении В.Путина, получившем известность как «пять пунктов». Россия, пусть и не без колебаний, санкционировала «вторжение» США в свою традиционную сферу влияния. К концу года на военных аэродромах Узбекистана, Киргизии и Таджикистана базировалось, по официальным данным, около 5 тыс. солдат и офицеров стран-членов НАТО и свыше 400 единиц натовских ВВС.

Хотя США, по их официальным заявлениям, не собираются сохранять в среднеазиатских странах свое военное присутствие после окончания афганской операции (правда, ряд сведений из иных источников говорит об обратном, в частности, о намерении создать военно-воздушную базу в Киргизии), налицо все больше признаков того, что свое экономическое и политическое проникновение в этот регион они считают долговременным.

Как заявила в декабре на слушаниях в подкомитете по Центральной Азии и Кавказу Комитета по международным отношениям Сената США помощник госсекретаря США Э.Джонс, «когда афганский конфликт завершится, мы не уйдем из Центральной Азии: мы хотим поддержать центральноазиатские страны в их стремлении реформировать экономику и общество так же, как они поддержали нас в войне с терроризмом. Это долговременные отношения». По ее мнению, товары и материалы для послевоенной реконструкции Афганистана должны приобретаться главным образом в соседних странах, что позволит стимулировать их экономику". Был определен и общий объем финансовых средств, которые США готовы инвестировать в экономику центральноазиатских государств — 10-11 млрд долл.

Но средства эти, по заявлениям Вашингтона, будут доступны только в том случае, если в соответствующих странах «заметно ускорятся экономические реформы, демократические процессы, будут соблюдать права человека и формироваться сильное гражданское общество». Это делает будущее нынешних среднеазиатских режимов значительно менее определенным. Готовность предоставить свои базы американцам может не укрепить их власть, а только стимулировать местную оппозицию к антиправительственным выступлениям. К тому же нет никакой гарантии, что из Афганистана — даже при новом режиме — не будет поступать помощь оппозиционным силам в соседних странах.

Особое беспокойство подобные заявления американских официальных лиц должны вызывать у лидеров Туркмении, которая менее всех в регионе соответствует западным стандартам демократии. Кроме того, Ашхабад отказался предоставить американским и британским ВВС свои базы для проведения антиталибской операции. У США есть сильный рычаг давления на Ашхабад — проект Трансафганского газопровода, который начал реанимироваться после падения режима талибов. Правда, этот проект рентабелен лишь при высоких ценах на нефть и газ (соответственно 30 долл. за баррель и около 150 долл./тыс. кубометров), что при нынешней ценовой конъюнктуре недостижимо. Однако как рычаг политического давления на страны региона подобные проекты остаются весьма эффективными.

Линия России на союз с Западом отнюдь не разубедила последний (и в первую очередь американскую администрацию) в правильности курса на диверсификацию источников добычи и транспортировки нефтегазового сырья, на освоение Каспийского бассейна, чтобы его нефть (более качественная, чем тюменская) также стала ценообразующим фактором на мировом рынке.

США (а также Турция) по-прежнему делают ставку на проект Баку-Джейхан и стараются всячески втянуть Россию в сооружение этого трубопровода. Положение для России в этой связи осложняется тем, что Анкара предоставила данному проекту большие налоговые льготы, после чего аргумент о его нерентабельности становится сомнительным. Намерение США приостановить санкции против Азербайджана в соответствии с 907-й поправкой к «Акту о поддержке свободы», согласие Баку на использование своих баз и воздушного пространства в антитеррористической операции подкрепляют эту тенденцию. Примечательно, что в ходе очередного обострения российско-грузинских отношений из-за событий в Панкисском ущелье США фактически оказали поддержку грузинской стороне, заявив, что именно российские самолеты нарушили воздушное пространство Грузии.

Хотя ради совместной борьбы с терроризмом российско-американское сотрудничество в регионах, прилегающих к зоне антитеррористической операции, безусловно, оправданно, проблема сохранения позиций РФ в этих регионах, наверняка, будет становиться все более острой. Помимо неизбежного проигрыша американцам в экономическом соперничестве Россия может потерять многие из своих козырей в военной и военно-технической сферах, ибо вооруженные силы и военные объекты во «вновь осваиваемых» Вашингтоном среднеазиатских государствах будут все больше перестраиваться по натовским стандартам. В конце декабря появились сообщения о том, что Таджикистан намерен потребовать от России плату за аренду военного городка, в котором размещена 201-я МСД (150—200 млн долл. в год).

Под «борьбу с терроризмом» многие лидеры постсоветских государств хотели бы подверстать и те сепаратистские очаги, которые существуют на их территориях. Наиболее яркие примеры — обострение грузино-абхазского конфликта (в октябрьской вылазке из Панкисского ущелья чеченские бандиты участвовали рука об руку с вооруженными формированиями официального Тбилиси) и стремление Баку записать в террористы лидеров Нагорно-Карабахской республики. Не столь радикальную терминологию применяют лидеры Молдавии по отношению к Приднестровью, однако и в Кишиневе раздаются (в расчете на благосклонность Москвы) заявления официальных лиц о том, что «приднестровское оружие стреляет в Чечне». Во всяком случае, позиция президента В.Воронина по отношению к Тирасполю в последние месяцы резко ужесточилась (введение таможенной блокады, отказ вести переговоры с И.Смирновым). Это, однако, не помешало Смирнову одержать триумфальную победу на президентских выборах 9 декабря. Положение России, заключившей с Кишиневом в ноябре Базовый договор (где содержатся обязательства об уважении территориальной целостности) и стремящейся сохранить позиции на обоих берегах Днестра, в результате значительно осложняется.

Таким образом, постсоветское пространство уже сейчас становится основным регионом, где лидирующие позиции России в изменившихся после 11 сентября международных реалиях проходят испытание на прочность. Ставшее уже фактом проникновение США в традиционно российские сферы интересов, догматизм и недостаточная оперативность реакции Москвы на изменения в политике своих партнеров по СНГ могут поставить эти позиции под сомнение.

[править] Россия — США

Республиканцы пришли к власти с «великим проектом» создания новой системы международной безопасности, которую они мыслят в духе «истинно американского интернационализма» (по выражению госсекретаря К.Пауэлла). Администрация Дж. Буша считает, что демократы в 1990-е годы явно не справились с этой задачей. Ее правление началось с подчеркнутого отмежевания от клинтоновского наследия не только в отношениях с Россией, но и с Европой, Китаем, с «расчистки площадки» для новой политики.

Республиканцы провалили ратификацию в сенате ДВЗЯИ, считают допустимым расторгнуть Договор по ПРО, убеждены, что США необходимо иметь максимальную свободу в адаптации американского стратегического ядерного потенциала к новым вызовам безопасности и что возможность непредвиденных изменений в балансе сил на глобальном и региональных уровнях требует больше простора для односторонних действий Вашингтона.

В первые месяцы ключевые фигуры в администрации (министр обороны Д.Рамсфелд, госсекретарь К.Пауэлл, советник президента по национальной безопасности К.Райс) делали заявления, смысл которых состоял в том, что стремление России утвердить свое место в мире часто проявляется в действиях, представляющих угрозу американским интересам. К такой угрозе они в первую очередь относили поставки Россией ракетных и ядерных технологий Ирану, продажу вооружений государствам, которые Вашингтон причисляет к «проблемным режимам». Американский подход к России, по словам К.Пауэлла, должен быть «очень реалистичным», схожим с тем, которого команда Р.Рейгана придерживалась в отношении Советского Союза, не затушевывая расхождения и сотрудничая с Москвой в тех вопросах, где интересы двух стран совпадают. Это означало, что США намерены жестко реагировать на укрепление сотрудничества России с Ираном, заставить Москву платить высокую цену за связи с неугодными государствами, как и за любые другие действия, которые Вашингтон сочтет враждебными для себя.

Попытавшись отодвинуть Россию на задворки системы международных отношений, администрация Дж. Буша получила обратный эффект — укрепление отношений РФ с Европой, Китаем, государствами Ближнего Востока. Москва активизировала военно-техническое сотрудничество с государствами «третьего мира», которые вызывают беспокойство Вашингтона. Только в мае Россия уже заключила соглашения или вела переговоры с Ливией, Алжиром, Сирией о продаже вооружений и военной техники, об оказании помощи в подготовке военных кадров этих стран.

Хотя борьба между различными группировками в окружении американского президента, как и сам процесс выработки курса новой администрации на российском направлении, еще далеки от завершения, команда Дж. Буша, столкнувшись с реалиями мировой политики в качестве действующей власти, была вынуждена внести коррективы в свои исходные установки. Уже в преддверии и во время первого европейского турне Дж. Буша в июне наиболее влиятельные фигуры в администрации стали подчеркивать, что Россия не должна быть отделена от Европы, что она должна занять в ней подобающее место. Стало заметно, что Вашингтон переносит акцент с противостояния по спорным проблемам на формирование позитивного подхода к разрешению противоречий.

Перемены в политической риторике Вашингтона отражают то обстоятельство, что он все еще находится в поиске ответов на многие вопросы, касающиеся российско-американских отношений, что он еще не решил для себя, от каких обязательств нужно отказаться, а какие следует соблюдать. Воздушный инцидент с участием американского разведывательного самолета и китайского истребителя показал руководству США, что оно может оказаться перед угрозой конфликта с Китаем самым неожиданным образом, и поэтому лучше не антагонизировать Москву и не подталкивать ее к альянсу с Пекином.

Попытки установить конструктивный диалог с новой администрацией были предприняты министром иностранных дел РФ И.Ивановым в ходе переговоров в Париже 12 апреля с госсекретарем К.Пауэллом и во время визита в США 18-19 мая. Уже в ходе парижской встречи появились признаки того, что администрация Дж. Буша начинает корректировать ранее взятый жесткий тон в отношении России и выражать заинтересованность в нахождении точек соприкосновения с ней по всем вопросам повестки дня — тем, по которым позиции сторон совпадают или близки, и тем, где сохраняются разногласия. При этом, однако, Вашингтон ясно дал понять, что консультации с РФ не будут подменой реальных действий и что в подходящее время США приступят к развертыванию НПРО независимо от того, будет ли к тому моменту достигнуто соглашение с партнерами по переговорам. Глава российской дипломатии подтвердил на этих встречах готовность РФ достичь соглашения с администрацией Дж. Буша по проблемам контроля над вооружениями, а также приверженность Москвы Договору по ПРО. Москва стремилась к тому, чтобы поскорее завершить период напряженности в российско-американских отношениях, возникший с приходом республиканской администрации.

США предложили России разработать «новые стратегические рамки» отношений в сфере безопасности (включая новую концепцию сдерживания), которые отвечали бы современным реалиям, когда РФ и США не являются врагами, позволяя дополнить ядерный потенциал двух стран возможностями технологий ПРО. Москва с настороженностью относится к предложению ревизовать российско-американские соглашения по стратегическим вооружениям, ведь эти договоры — то немногое, что еще делает РФ и США равновеликими державами. Соглашения по контролю над вооружениями отражают соотношение сил между сторонами, и если тенденция 90-х годов продолжится, России будет трудно добиваться от США, чтобы новые договоренности строились на основе паритета. Тенденция к уменьшению бремени американских обязательств по международным соглашениям и получению большей свободы рук в обеспечении национальной безопасности, если она окончательно возобладает в подходах администрации Дж. Буша, создаст серьезные проблемы для России, будет порождать конфликт интересов двух стран.

В результате переговоров вице-премьера А.Кудрина с министром финансов США П.О’Нилом, которые прошли в Вашингтоне в конце апреля в рамках весенней сессии МВФ, стало ясно, что США готовы рассматривать в 2003 г. вопрос о реструктуризации российских долгов Парижскому клубу, если Москва обратится к администрации Дж. Буша со специальной просьбой (Германия и Великобритания также дали предварительное согласие на это). Администрация Дж. Буша официально не подтвердила, что она поддерживает идею, которую накануне люблянского саммита озвучил Р.Перл (правда, он не входит в ближайшее окружение президента), предложивший списать долги, доставшиеся России от СССР.

По просочившимся в германскую прессу выдержкам из секретной стенограммы беседы канцлера Г.Шредера и президента Дж. Буша 29 марта в Вашингтоне (их опубликовали еженедельники Focus и Der Spiegel), США и ФРГ решили больше не предоставлять России финансовую помощь, пока Москва не остановит утечку капитала из страны. Эта причина была выдвинута, скорее, в качестве предлога, а на самом деле подобное решение, если оно действительно имело место, отражает сомнение в способности президента В.Путина осуществить рыночные и демократические реформы в России, недовольство США поставками российских вооружений Ирану. США и Запад в целом не торопятся вносить ясность в вопрос о российских долгах, предпочитая держать Россию «на финансовом крючке» в ожидании ее реакции на очередное расширение НАТО, решение о котором должно быть принято в ноябре 2002 г. на саммите в Праге. В случае принятия жестких ответных мер на расширение альянса Россия едва ли сможет рассчитывать на облегчение бремени своих долгов Западу.

Взаимодействие в борьбе с международным терроризмом, судьба Договора по ПРО, сокращение стратегических вооружений, формирование нового качества двустороннего сотрудничества доминировали в повестке дня российско-американских отношений во второй половине года. Международный контекст отношений Россия-США этого периода во многом отличался от того, который имел место в первые месяцы пребывания у власти администрации Дж. Буша. Наиболее зримо эти изменения проявились после событий 11 сентября и в обобщенном виде были сформулированы на саммите в Вашингтоне 13 ноября. Там президенты В.Путин и Дж. Буш заявили в итоговой Декларации, что Россия и США преодолели наследие холодной войны и больше не рассматривают друг друга как противника или угрозу. Стороны обозначили взаимное стремление строить новые отношения, опираясь на общность интересов по многим вопросам, создать «новые стратегические рамки» двусторонних отношений, которые позволили бы адекватно реагировать на угрозы миру и обеспечить безопасность в XXI веке. К общим для РФ и США угрозам отнесены терроризм, распространение ОМУ, агрессивный национализм, этническая и религиозная нетерпимость, региональная нестабильность. Наметившееся стратегическое сближение двух стран привело к тому, что даже по такому вопросу, как ПРО, где разногласия сохраняются, контекст дискуссий заметно отличался от того, что был несколько месяцев назад.

Москва и Вашингтон заявили о том, что обязуются сотрудничать с целью укрепления и расширения взаимодействия РФ и НАТО, имея в виду создание новых механизмов консультаций, кооперации, принятия и осуществления совместных и скоординированных решений. Они исходят из того, что Россия и НАТО все больше становятся союзниками в борьбе с международным терроризмом, региональной нестабильностью и другими современными угрозами и что новый механизм сотрудничества РФ-НАТО должен отражать меняющееся качество их отношений. Несомненно, данный подход, зафиксированный В.Путиным и Дж. Бушем в совместном документе 13 ноября в Вашингтоне, дал «зеленый свет» инициативе, с которой через несколько дней выступил британский премьер Тони Блэр.

Целями в сфере российско-американских экономических отношений определены: интеграция России в мировую экономику, ускорение переговоров о ее вступлении во Всемирную торговую организацию (основываясь на «стандартных условиях»), борьба с отмыванием денег и пресечение финансовой подпитки террористов, сотрудничество в реализации проектов по освоению месторождений нефти и газа в Каспийском бассейне и на Сахалине, поддержка диалога между бизнес-сообществами двух стран. Администрация США обратилась в Конгресс с предложением отменить дискриминационную поправку Джексона-Вэника, которая является формальным препятствием для американского согласия на вступление России в ВТО. Оживилась деятельность американских государственных и квазиправительственных структур по финансированию, страхованию и технической поддержке совместных проектов в России.

Что же касается борьбы с биотерроризмом, Россия и США обязались сотрудничать в укреплении режима безопасности в отношении материалов, объектов, ноу-хау и технологий, которыми могут воспользоваться биотеррористы. Уже сейчас угроза биотерроризма привела к притоку американских финансовых средств по различным каналам к российским научно-исследовательским центрам, которые ведут разработку средств защиты от биоатак. США обвиняют ряд государств — Ирак, Северную Корею, Иран, Ливию и Сирию в том, что они не соблюдают условий Конвенции 1972 г. о запрете на разработку, производство и хранение биологического и токсинного оружия. По утверждению заместителя госсекретаря США Дж. Болтона — оно прозвучало 19 ноября на конференции в Женеве, посвященной соблюдению Конвенции 1972 г., — эти страны осуществляют тайные программы по созданию биологического оружия или ведут подготовку к ним.

Проблему борьбы с наркотрафиком РФ и США рассматривают теперь с точки зрения перекрытия каналов, по которым идет финансирование террористов, поскольку продажа наркотиков — один из основных источников финансовой поддержки терроризма. Москва и Вашингтон договорились активизировать деятельность совместной Рабочей группы по взаимодействию правоохранительных органов, расширить сотрудничество с государствами Центральной Азии в борьбе с наркобизнесом в регионе.

Диалог по проблеме сокращения стратегических ядерных вооружений лишь в последнее время позволил очертить более четкие контуры договоренностей, так как только к ноябрьскому саммиту В.Путина и Дж. Буша Министерство обороны США закончило полномасштабную ревизию национальной ядерной стратегии и СЯС. Завершение этой работы позволило Дж. Бушу объявить на встрече с российским президентом о сокращении американских СЯС на две трети в течение десяти лет: с нынешнего уровня в 7000 боеголовок до 1700—2200 боезарядов. В декабре В.Путин назвал параметры возможных сокращений российских СЯС — 1500—2200 боеголовок к 2010 г.

Эти договоренности носят пока политический характер и могут быть пересмотрены в любой момент. Чтобы иметь обязывающую силу и действовать по истечении президентских мандатов двух нынешних лидеров, они должны быть оформлены в договоре. Однако администрация Дж. Буша стремится сохранить максимальную свободу рук и не проявляет большого желания фиксировать взаимообязывающий режим ограничений. С таким подходом Россия не может согласиться, ведь намерения могут измениться, отношения ухудшиться, а потенциалы СЯС остаются. Тем более что администрация Дж. Буша не собирается менять свое негативное отношение к ДВЗЯИ, а это оставляет за США возможность возобновить ядерные испытания, в том числе для совершенствования СЯС и отработки технологий ПРО.

Администрация Дж. Буша исходит из того, что новая модель контроля над вооружениями должна отражать факт сохранения в мире единственной сверхдержавы — США — и что это положение дает им право определять правила игры. Правда, визит госсекретаря США К.Пауэлла в Москву 10 декабря показал, что Вашингтон в принципе согласен зафиксировать в виде договора обязательство сторон сократить на две трети стратегические ядерные силы, однако это согласие предстает, скорее, как «плата» за выход США из Договора по ПРО, как стремление смягчить негативную реакцию России и своих союзников, чем как изменение философии республиканцев в вопросах контроля над вооружениями. Администрация Дж. Буша вообще предпочла бы ограничиться лишь политическим соглашением, в соответствии с которым стороны самостоятельно проводят сокращение своих СЯС без взаимообязывающих ограничений, но с таким подходом не согласны РФ и американский Конгресс.

Другое разногласие России и США касается того, что стороны понимают под сокращением. Москва считает, что боеголовки, которые будут сниматься со стратегических носителей, должны не складироваться, а ликвидироваться. Администрация Дж. Буша еще до конца не определила свою позицию: пока она ведет речь лишь о демонтаже боеголовок и их складировании вдали от мест, где находятся носители, а вопрос об их последующей утилизации намеревается решать позже. Причиной споров может стать и изменение правил расчета боеголовок. Администрация намерена исключить из подсчета те из них, которые размещены на ПЛАРБ и стратегических бомбардировщиках, где проводятся ремонтные работы, а это выводит за рамки сокращений несколько сот боезарядов.

Вопрос о ПРО. В минувшее полугодие тема ПРО была одной из ключевых в российско-американских дискуссиях по проблемам безопасности. В ходе двусторонней встречи в Генуе 22 июля (когда проходила встреча «большой восьмерки»), в Шанхае 21 октября (в рамках саммита АТЭС), на двустороннем саммите 13-15 ноября лидеры России и США так и не смогли прийти к согласию в вопросе о ПРО. В. Путин продолжал настаивать на том, что Договор по ПРО 1972 г. не утратил своего значения с окончанием холодной войны. Дж. Буш утверждал, что США так или иначе придется выходить из ограничений договора, чтобы изучить все технические возможности создания системы НПРО.

13 декабря Дж. Буш уведомил Россию о начале официальной процедуры выхода США из Договора по ПРО. Причиной своего решения он назвал то, что договор мешает США разработать способы защиты от возможных в будущем ударов террористов и «государств-изгоев». Вашингтон не удержало от этого шага и то, что мировое сообщество достаточно ясно высказалось в поддержку договора. Результаты состоявшегося 29 ноября голосования на Генеральной Ассамблее ООН показали, что только 3 страны поддерживают позицию США по этому вопросу, а 84 — голосовали за сохранение договора (61 государство воздержалось).

Момент для расторжения Договора по ПРО выбран США с расчетом минимизировать негативную реакцию со стороны России и союзников. Партнерство РФ и Запада, которое формируется в ходе антитеррористической кампании и которое может перерасти в нечто большее, чем временная коалиция, несомненно, смягчает негативный эффект выхода США из этого договора. Тем не менее, решение Вашингтона развеяло надежды на то, что борьба с международным терроризмом заставит администрацию пересмотреть свои односторонние подходы к проблемам безопасности.

Хотя архитектура НПРО еще не определена, речь идет о создании эшелонированной системы, которая была бы способна сбивать цели на всех участках траектории полета и обеспечивать эффективную защиту, по крайней мере, от ограниченных ракетных ударов. Конгресс одобрил военный бюджет на 2002 финансовый год в размере 343 млрд долл., что на 31 млрд долл. больше нынешнего. На НПРО ассигнуется 8,3 млрд долл., что на 57 % превышает уровень ассигнований на эти цели в текущем году, на борьбу с международным терроризмом — 7 млрд долл. В сложившейся ситуации у президента нет серьезных оппонентов внутри страны, которые могли бы заблокировать его решение.

В основе американского подхода к проблеме ПРО, который олицетворяет Дж. Буш, лежит стремление минимизировать зависимость национальной безопасности от неконтролируемых внешних факторов и условий. Он отражает укоренившееся у части американского политического класса представление о преимуществах обособленности в сфере безопасности. Стоит напомнить, что развертывание системы НПРО было одним из основных положений предвыборной платформы республиканцев. Расторжение Договора по ПРО вписывается в логику американской стратегии формирования однополярного мира. Этот шаг не может рассматриваться и в отрыве от развернувшихся в США и на Западе споров о том, насколько далеко им следует идти в сближении с Россией. В администрации Дж. Буша достаточно много скептиков, которые сомневаются в том, что долгосрочные цели США и России совпадают и что Москва будет следовать американским представлениям о стратегической стабильности.

В.Путин назвал решение США ошибкой: оно создает вакуум в области контроля над вооружениями, в то время как мир сталкивается с новыми угрозами. В этих условиях Москва считает, что необходимо как можно скорее кодифицировать новый формат стратегических отношений между Россией и США, договорно зафиксировать цель сокращения СЯС двух стран до уровня 1500—2200 боеголовок. Судя по заявлению министра иностранных дел И.Иванова, Москва будет стремиться к тому, чтобы согласовать с США новый документ и по проблеме ПРО взамен договора 1972 г. В новой ситуации, возникшей после 11 сентября, на первый план выходит более фундаментальная проблема изменения качества отношений между Россией и Западом в целом и соответствующей перекройки системы международных отношений.

Хотя США далеки от создания эффективных технологий для НПРО, их выход из Договора может вызвать цепную реакцию ответных шагов ядерных держав в Азии. Китай имеет около 20-30 МБР и, чтобы иметь гарантию безопасности, может начать наращивать свои ядерные силы, а это спровоцирует Индию на аналогичные действия. В свою очередь, Пакистан также начнет укреплять ядерный потенциал, чтобы удержать баланс с Индией.

Выход США из Договора по ПРО не создает непосредственной военной угрозы для РФ, обладающей достаточным запасом прочности с точки зрения «пробивной» способности своих СЯС — гарантированной доставки к целям необходимого количества ядерных боезарядов. Однако принятое Вашингтоном решение увеличивает неопределенность в долгосрочном военно-стратегическом планировании России. В то же время РФ освобождается от наиболее обременительных ограничений Договора СНВ-2: теперь она вправе не считать себя связанной обязательствами по полной ликвидации тяжелых МБР с РГЧ (прежде всего это касается «СС-18»), в результате получает свободу выбора в определении более удобной для себя конфигурации национальных СЯС.

Острота российско-американских противоречий по ПРО несколько ослабла на фоне сотрудничества в борьбе с международным терроризмом. В ходе войны с общим врагом происходит заметное сближение, однако оно не является панацеей для урегулирования разногласий по спорным вопросам (ПРО, расширение НАТО и т. д.), гарантией необратимости наметившегося партнерства и его продолжения на «постафганском» этапе борьбы с международным терроризмом. Более того, некоторая эйфория, возникшая от тесного сотрудничества в борьбе с терроризмом, может породить нереалистичные надежды на быструю интеграцию России в западные структуры в области безопасности и экономики.

[править] Проблема ПРО и отношения Россия — Запад

В прошедшее полугодие вопрос о НПРО был одним из наиболее злободневных в мировой политике, затрагивая интересы России и основных центров современной системы международных отношений (США, Европы, Китая, Индии, Японии). В президентство Дж. Буша эта проблема стала во многом определяющей для российско-американских отношений в сфере безопасности. Создание системы НПРО является идеологическим кредо республиканцев в обеспечении национальной безопасности. На слушаниях в конгрессе министр обороны Д.Рамсфелд подчеркивал, что ПРО должна обеспечить США свободу действий в случае возникновения кризиса, а нынешняя парадигма ядерного сдерживания, основанная исключительно на угрозе ответного удара, не во всех случаях может быть эффективной против «проблемных режимов», если у тех будет ОМУ. Республиканская администрация исходит из того, что Договор по ПРО в его нынешнем виде устарел и не отвечает американским интересам.

Россия считает, что сдерживать амбиции «проблемных режимов» совместными политическими усилиями гораздо выгоднее с точки зрения эффективности затрат — здесь наглядным примером может служить Северная Корея, ситуация вокруг которой заметно улучшилась за последний год. Эта мысль прозвучала в выступлении тогдашнего секретаря Совета безопасности РФ С.Иванова на международной конференции в Мюнхене в феврале. Однако апелляция к «корейскому примеру» выглядит для США неубедительно. Россия по-прежнему стоит перед необходимостью выбора эффективной тактики реагирования на американские планы по НПРО: либо продолжать отвергать внесение каких-либо изменений в Договор по ПРО, стремясь максимально поднять политическую цену решения США о создании НПРО, но и давая им свободу рук после выхода из договора; либо вести переговоры по поправкам в договор, но тогда могут в значительной мере развеяться опасения Европы относительно угрозы конфронтации РФ и Запада из-за ПРО, которые заставляют ее негативно относиться к этим планам администрации Дж. Буша.

В ходе визита генсека НАТО Дж. Робертсона в Москву 20-21 февраля Россия уточнила свои предложения по европейской нестратегической ПРО, которую она выдвигает в качестве альтернативы американскому проекту НПРО, а также пригласила представителей ЕС к участию в российско-американском Центре предупреждения о ракетных пусках. С точки зрения Москвы, ракетная угроза для Европы может рассматриваться как более актуальная, чем для США, так как этот регион расположен ближе к регионам распространения ОМУ (Ближнему Востоку, Южной и Восточной Азии). Российская концепция ЕвроПРО не предполагает защиту непосредственно территории США от МБР, а именно такую цель ставит администрация Дж. Буша. Чтобы нейтрализовать возражения против НПРО, Вашингтон предлагает союзникам в Европе и Азии участвовать в реализации проектов региональной ПРО ТВД, пытается внушить Европе и России мысль о неизбежности создания американской НПРО, подрывая их волю к сопротивлению.

Оппоненты проекта НПРО в США (среди демократов их большинство, хотя здесь нет четкого водораздела по признаку партийной принадлежности) критикуют проект Дж. Буша по стратегическим, финансовым и внешнеполитическим аспектам. Они отмечают, что масштабы этой системы и темпы ее создания, как их обозначил Дж. Буш, сокращают шансы на достижение компромисса с Россией и Китаем. Переход сената под контроль демократов после решения сенатора Дж. Джеффордса выйти из республиканской партии означает, что планы президента Дж. Буша в отношении НПРО могут быть существенно скорректированы конгрессом. Сенатские комитеты возглавили политические оппоненты главы Белого дома. Изменившаяся расстановка сил способна затруднить прохождение инициатив президента, включая проекты военного бюджета, ассигнований на НПРО и санкционирование возможного решения о выходе из Договора по ПРО, ведь именно сенату принадлежат исключительные права в том, что касается вступления в силу обязательств США по международным договорам.

Хотя в программной речи, с которой президент Дж. Буш выступил в Национальном оборонном университете 1 мая, создание системы НПРО было провозглашено государственной политикой США, Вашингтон окончательно еще не определил для себя, что предпочтительнее — полный отказ от Договора по ПРО или внесение в него поправок и частичная модификация. Это связано с неизвестностью — позволят ли разрабатываемые технологии реализовать концепцию эшелонированной системы НПРО территории страны, или они смогут гарантировать приемлемый уровень эффективности лишь в рамках ограниченной ПРО, пригодной только для отражения одиночных ракетных ударов. Не ясно также, какую политическую цену США будут готовы заплатить за выход из Договора по ПРО.

Президент Дж. Буш призвал РФ к сотрудничеству с США в области ПРО, включая обмен данными о ракетных пусках и угрозах со стороны третьих стран, чтобы повысить эффективность национальных систем раннего предупреждения. Возможность глубоких сокращений американских СЯС, закупки системы «С-300» и российских технологий для использования в европейской ПРО, финансовой помощи в модернизации РЛС СРПРН, списание части долгов и другие попытки прозондировать пределы уступок в российской позиции выглядят, скорее, как «плата» Москве, если она согласится на американский проект по НПРО. Некоторые из этих предложений Россия согласна обсудить с США, но без увязки с Договором по ПРО.

США не исключают возможность создания совместной ПРО в будущем — об этом заявлял президент Дж. Буш, а первый заместитель министра обороны П.Вулфовиц, который 11 мая вел консультации по вопросу ПРО в российском МИДе, высказал предположение, что американская НПРО может быть использована и для защиты РФ от ракетной угрозы со стороны государств «третьего мира». В принципе реализация идеи совместной ПРО на условиях равноправного партнерства могла бы устранить многие разногласия между Москвой и Вашингтоном, однако она предъявляет такие высокие требования к сторонам, для выполнения которых отсутствуют необходимые предпосылки. Явный диспаритет возможностей сторон по инвестициям в ПРО, очевидный недостаток взаимного доверия, как и многие другие причины делают подобный сценарий не очень реалистичным. Уже первые месяцы совместной эксплуатации Международной космической станции (МКС), показали, что претензии и споры между сторонами могут возникать и по гораздо менее серьезным вопросам, чем обеспечение национальной безопасности.

Заседание министров иностранных дел стран НАТО в Будапеште 29 мая показало, что европейские союзники, несмотря на давление США, не поддерживают американский проект по НПРО. По настоянию прежде всего Франции и Германии в итоговый документ не вошло положение о том, что западный альянс сталкивается с общей ракетной угрозой — это явилось очевидным дипломатическим поражением Вашингтона. Однако и резко противопоставлять себя США европейские державы не хотят, считая это контрпродуктивным. Они склоняются к тому, что их оппозиция американскому проекту НПРО может помешать достичь компромисса с США в вопросах, касающихся интересов непосредственно самой Европы, таких как разграничение ответственности в сфере безопасности между НАТО и ЕС. Союзники ищут пути, как «примирить» американские планы по ПРО с сохранением неконфронтационных отношений с Россией и Китаем, с императивами контроля над вооружениями. В результате им пришлось пойти на серьезную уступку США, когда они были вынуждены согласиться на то, чтобы не включать в итоговый документ Будапештской встречи положение о необходимости сохранения Договора по ПРО.

На заседании министров обороны стран НАТО в Брюсселе 8 июня Д.Рамсфелд высказался за форсированный переход к развертыванию первой очереди НПРО. Чтобы нейтрализовать возражения европейских союзников, на закрытом заседании США ознакомили их с данными американской разведки об усилиях некоторых государств приобрести технологии для создания ракет большой дальности. Д.Рамсфелд предложил европейским державам сотрудничество в НИОКР по ПРО ТВД. С целью как-то сбалансировать очевидный крен США в сторону военно-силовых средств реагирования на распространение ОМУ, в итоговом документе обращается внимание и на те механизмы, которым отдает предпочтение Европа — режим ядерного нераспространения, контроль над вооружениями, ограничения на экспорт военно-конвертируемых и двойных технологий.

К встрече на высшем уровне в Словении Дж. Буш подошел, так и не получив поддержку концепции НПРО от европейских союзников, тогда как В.Путин мог опереться на солидарную позицию государств Шанхайского форума «шести», где был подписан ранее не планировавшийся документ — коммюнике по контролю над вооружениями — в поддержку Договора по ПРО. Российско-американский саммит, состоявшийся близ Любляны 16 мая, не привел ни к прорыву, ни к сближению позиций сторон в попытках найти компромисс в разрешении острых разногласий по вопросу НПРО. В. Путин и Дж. Буш договорились продолжить консультации для детального рассмотрения аргументов сторон (по линии МО и МИД). Президенты отметили, что имеющиеся разногласия не должны стать непреодолимыми, и выразили надежду, что РФ и США могут быть союзниками и сотрудничать в построении новой архитектуры безопасности.

Рассматривая американские предложения по ПРО, РФ исходит из того, что, во-первых, сложившаяся система поддержания стратегической стабильности не должна быть разрушена исходя из гипотетических угроз, уступая место новому неапробированному механизму, надежность которого не подтверждена убедительными доказательствами. Во-вторых, изменения режима контроля над вооружениями должны быть результатом согласованных действий участников Договора по ПРО, а не выбором, навязанным одной из сторон.

США хотят выбить у России уступки в вопросе о ПРО, хотя еще очень далеки до получения «реального продукта» — поэтому их нынешняя тактика содержит изрядную долю блефа. Судя по уровню разработанности, развертывание наземных компонентов НПРО реально может начаться не раньше чем через пять лет, средств ПРО морского базирования — к концу десятилетия, а космического эшелона НПРО — за пределами обозримой перспективы. Существующий механизм поддержания стратегической стабильности обладает определенным запасом прочности, и в ближайшие 10 лет США не смогут его бесповоротно разрушить своими действиями в области ПРО.

Администрация Дж. Буша еще не определилась с конкретной конфигурацией предполагаемой системы НПРО, но рамки возможного компромисса РФ (и Европы) и США могут, вероятно, касаться отказа Вашингтона от наиболее радикальных вариантов массированной ПРО территории страны и поиска согласия России на новый, но гораздо менее жесткий свод ограничений по ПРО. Попытки осложнить для США выход из договора отказом от любой его адаптации могут предстать в глазах Европы как стремление России не позволить США делать то, что она сама не в состоянии, а не тревогой за судьбу стратегической стабильности и контроля над вооружениями. России необходимо представить аргументы, почему она против даже частичных поправок в Договор по ПРО, использовать слабость американской позиции: создание НПРО является мерой по укреплению односторонней безопасности, и США трудно будет доказать Европе, что такая оборона (хотя они уже и отказались от ее определения как «национальная») вписывается в понятие кооперативной безопасности, особенно если масштабы создаваемой системы будут явно превышать величину ракетной угрозы.

Гибкость российской позиции ограничивает то, что Москва вынуждена считаться с мнением Пекина, с которым она обещала действовать сообща в ответ на американскую НПРО. Так как Китай может оказаться стороной, наиболее пострадавшей от развертывания американской НПРО, Россия имеет возможность запросить очень большую цену у КНР за поддержку ее позиции. И США, и Китай стремятся привлечь Россию на свою сторону, и от того, кому это удастся, будет зависеть глобальный баланс сил на длительную перспективу.

[править] Россия — НАТО

8 июня министр обороны РФ С.Иванов участвовал в работе СПС Россия-НАТО. На заседании обсуждался широкий круг вопросов взаимоотношений, главным из которых, учитывая нынешние политические приоритеты Москвы, была судьба Договора по ПРО. Наряду с этим затрагивались проблемы миротворчества на Балканах и российско-натовского взаимодействия в этой области. Россия обеспокоена нерешительностью Запада в противодействии албанским экстремистам, которая граничит с попустительством, и призывает выработать совместные меры с целью не допустить дальнейшего разрастания конфликта. Однако о том, каковы могут быть действия самой России, похоже, нет согласия внутри российской элиты. Во всяком случае, диапазон предлагаемых мер достаточно широк — от ввода российских десантников в Македонию (к чему, правда, скептически относятся сами македонские власти) — до свертывания вообще российского присутствия на Балканах ввиду его явной бесперспективности.

По-прежнему атмосферу отношений между Россией и НАТО отравляет предстоящая вторая волна расширения альянса. На своей неформальной встрече в Брюсселе 13 июня лидеры стран НАТО сошлись во мнении, что никакого «нулевого варианта» на саммите в Праге в 2002 г. быть не должно. Выступая на пресс-конференции вместе с генсеком НАТО Дж. Робертсоном по итогам встречи, президент США Дж. Буш, вернувшись к риторике своего предшественника, сказал, что все демократические страны, соответствующие стандартам НАТО, должны иметь возможность вступить в альянс, который «обеспечивает процветание и защищает демократию в непрерывно расширяющейся Европе». Какие страны будут приглашены вступить в НАТО в ходе нового раунда, пока, по-видимому, не знает никто, в том числе и в США. Среди европейских союзников Вашингтона наблюдается стремление заморозить состав альянса в количестве нынешних 19 членов. Как показала поездка Дж. Буша по Европе в середине июня, в частности, посещение им Польши, страны ЦВЕ обеспечивают Вашингтону именно тот резерв проамериканских настроений, который необходим для нейтрализации возможной фронды «старых» (то есть западноевропейских) союзников в таких вопросах, как ПРО, Европейские силы кризисного реагирования или Киотский протокол. Возможно, что хотя бы одна из прибалтийских стран (в первую очередь называется Литва, наиболее подготовленная в военном отношении), все же будет по политическим причинам приглашена в НАТО на пражском саммите, хотя степень защищенности этих стран со стороны НАТО по-прежнему подвергается сомнению многими американскими военными экспертами.

Тем не менее, как показали переговоры В.Путина и Дж. Буша в Любляне (в частности, высказывания российского президента на совместной пресс-конференции), Россия, по-видимому, не собирается превращать расширение НАТО в ту проблему, вокруг которой должны разворачиваться основные дипломатические усилия. В.Путин заявил (уже не в первый раз) о принципиальной готовности России вступить в этот альянс, давая тем самым понять, что его бесконечное расширение не обязательно автоматически создает угрозу России, но рано или поздно порождает проблемы для него самого.

Политическая поддержка, которую Россия оказала США в противодействии терроризму, использование ею своего влияния на центральноазиатские государства и на антиталибское сопротивление в Афганистане создали во многом уникальную ситуацию: участие нашей страны в руководимой США коалиции оказалось по ряду аспектов важнее, чем те формальные альянсы, в которых Вашингтон состоит.

Еще до событий 11 сентября со стороны ряда ведущих западных политиков (в частности, канцлера ФРГ Г.Шредера) раздавались заявления о возможности в долгосрочном плане членства России в НАТО. После терактов в США, когда российская поддержка требовалась западным странам на практике (а эффективность НАТО в деле отражения таких угроз, как терроризм, оказалась весьма низкой), появились и практические предложения. Во время поездки в Брюссель в начале октября и встречи с генсеком НАТО Дж. Робертсоном В.Путин договорился о том, чтобы создать постоянно действующий рабочий орган, который будет разрабатывать пути расширения сотрудничества между Россией и альянсом.

Это создавало почву для инициативы Т.Блэра, выдвинутой в середине ноября. Она стала отражением настойчивых поисков лидерами НАТО новых подходов к России, чтобы предложить ей варианты сотрудничества взамен неработоспособного и неэффективного (что признают обе стороны) механизма, действующего сейчас. Т.Блэр предложил создать новый орган — Российско-Североатлантический совет, — который должен создать политический механизм новых отношений в сфере безопасности и в итоге привести к сотрудничеству РФ и НАТО в таких областях, как борьба с терроризмом, контроль над вооружениями, проведение миротворческих операций, противодействие распространению ОМУ. Отличие нового органа от ныне действующего СПС прежде всего в том, что для рассмотрения вопросов, относящихся к его ведению, не требуется предварительного достижения согласия внутри Совета НАТО. Эта структура должна быть наделена, по замыслу Т.Блэра, полномочиями по принятию совместных решений и их осуществлению. Общий смысл инициативы — переход от формата «19 плюс 1» к формату «20», хотя и без предоставления России полноправного членства в альянсе.

В то же время, когда дело дошло до обсуждения конкретных деталей новой инициативы, стали возникать новые проблемы. Одна из них — будет ли у России право вето в тех вопросах, которые она сможет обсуждать совместно с НАТО. Генсек альянса в ходе визита в Россию в конце ноября постарался уклониться от ответа на этот вопрос, однако уже накануне брюссельского заседания Совета НАТО в начале декабря четко заявил, что если Россия и члены НАТО разойдутся во мнениях, НАТО проведет отдельную встречу и примет соответствующие решение самостоятельно. Все военные вопросы будут решаться в Совете НАТО, а не в объединенном совете; Россия же, по его словам, не сможет помешать делам альянса.

Заседание министров иностранных дел стран НАТО 6-7 декабря явно стало шагом назад в начатом процессе перестройки отношений альянса с Россией. Влиятельные американские эксперты консервативного толка (З.Бжезинский, Г.Киссинджер, Р.Асмус) постарались доказать, что любое право голоса России в НАТО может внести двусмысленность в деятельность альянса, расколоть его и вызвать обеспокоенность у восточноевропейских государств-кандидатов (не говоря уже о том, что российское руководство многими аспектами своей политики, якобы, компрометирует Запад). Под влиянием прежде всего Пентагона министры ограничились в своем коммюнике достаточно общей формулировкой о «придании нового импульса и новой сути нашему партнерству, с целью учреждения, совместно с Россией, нового совета НАТО-Россия, для того чтобы находить и использовать возможности для совместных действий в качестве двадцатки».

Хотя согласие на учреждение «двадцатки» было дано, ее реальные полномочия остаются неясными; в любом случае, они будут более ограниченными, чем это представлялось сразу после инициативы Т.Блэра. О том, что сотрудничество НАТО с Россией будет иметь четкие пределы, говорил на встрече министров обороны НАТО 18 декабря Д.Рамсфелд. «Наша цель должна состоять в том, чтобы найти конкретные пути совместной работы с Россией в тех областях, где наши интересы совпадают. Но в то же время членство в НАТО должно что-то означать, а НАТО должна защищать свои прерогативы независимого принятия решений и самостоятельных действий силами своих 19 членов. Ни одна страна не должна трактоваться как де-факто член альянса или иметь привилегии, которых лишены кандидаты на вступление в НАТО».

В коммюнике министров обороны говорится, что следующий раунд расширения НАТО начнется на саммите в Праге в ноябре 2002 г. По утверждению источников в НАТО, приглашение могут получить от одного до пяти (из официальных — девяти) кандидатов. Предпочтительные позиции имеют Словакия и Словения. Высоки также шансы у прибалтийских государств.

Ясно, что НАТО, несмотря на меняющиеся подходы к России, не желает отказываться ни от одной из намеченных целей — в частности, от приема новых членов (причем независимо от их географического положения). Восточноевропейские страны уже проявили обеспокоенность возможным более тесным форматом российско-натовских отношений, а отдельные их лидеры (например, президент Чехии В.Гавел) высказали эти опасения открыто. Западу не в последнюю очередь важно, чтобы «медовый месяц» в его отношениях с Россией не кончился после пражского саммита НАТО, на котором должны быть приняты решения о приеме новых членов. Россия не должна допустить, чтобы снятие ее возражений против принятия в альянс прибалтийских государств стало единственным реальным результатом замышляющейся перестройки российско-натовских отношений. Она должна сделать все от нее зависящее, чтобы новые инициативы Запада не стали для нее просто «утешительным призом» за очередной раунд расширения НАТО.

Роль НАТО в обеспечении безопасности своих членов, как показала афганская кампания, снижается, что не устраивает руководство альянса. Поэтому Запад не может не считаться с Россией. Получить от нее максимальную поддержку, дать ей высказаться по интересующим вопросам, продолжая держать ее на необходимой дистанции, чтобы не допустить появления третьего мощного субъекта в альянсе (помимо Америки и Европы) — вот, как представляется, цель тех маневров, на которые пошел сейчас Запад.

В диалоге с НАТО Россия, даже несмотря на повышение ее значимости в международных делах, остается слабой стороной. В то же время использование своего возросшего влияния на российско-западных форумах, расширение круга обсуждаемых вопросов в любом случае будет шагом вперед, даже если голос России реально останется совещательным. Если уж не удастся предотвратить прием прибалтийских государств в НАТО, следует использовать возникшую ситуацию для того, чтобы усилить свое влияние на политику своих бывших сателлитов и тем самым дать им косвенно понять, что их тяга к НАТО и стремление оторваться от России в конечном счете бесполезны.

В то же время не должна впредь возрождаться двусмысленность в вопросе о том, намерена ли Россия вступать в НАТО. То, что ее там не ждут, стало очевидным, а попытка уравнять себя в статусе кандидатов на вступление в НАТО с центрально-европейскими государствами автоматически сведет на нет имеющиеся у России возможности влияния на ситуацию, сузят свободу ее маневра, заставят приспосабливаться к позиции Запада даже без шансов вступить в его институты.

[править] Россия — Европа

Франция выступает за активное сотрудничество России и ЕС в рамках политики европейской обороны, рассматривая его как один из противовесов попыткам новой американской администрации ограничить стремление Европы к более независимой политике безопасности. Об этом свидетельствует визит французского министра обороны А.Ришара в Москву 16-17 января. Париж видит в России ведущего стратегического партнера Европы, поддерживает идею участия российских воинских контингентов в операциях ЕС по урегулированию кризисов. Схожие оценки прозвучали и во время переговоров в Москве премьер-министра Финляндии П.Липпонена (23-24 января) и в ходе визита министра иностранных дел Германии Й.Фишера (12-13 февраля).

Обсуждение вопросов «европейской обороны» с лидерами стран ЕС происходило на фоне заявлений представителей новой администрации США, из которых следовало, что, с точки зрения республиканцев, создание Евросоюзом своих собственных сил, стремление ЕС четко обозначить свою идентичность в сфере безопасности подрывают саму основу атлантического альянса и что США не будут, как прежде, терпимо относиться к укреплению военной роли ЕС.

Различия в понимании США и Европой того, как обеспечить безопасность через 10-20 лет, отражают меняющиеся умонастроения по обе стороны Атлантики. Источники основных вызовов безопасности США находятся вне европейских пределов, тогда как Европа сталкивается с кризисами и конфликтами на «своей» территории. Эти расхождения дают России некоторые возможности расширить свое участие в определении характера европейского порядка безопасности, но при условии, что оно не будет основываться на акцентировании трансатлантических противоречий.

В отношениях России с Европой остаются нерешенными вопросы, которые Москва не первый год ставит перед ЕС, — признание РФ страной с рыночной экономикой, упразднение антидемпинговых барьеров. Отказ признать рыночный статус российской экономики оборачивается тем, что ЕС ведет 13 антидемпинговых процессов в отношении экспорта ряда российских товаров (сталь, металлопрокат, меха), в результате Россию вытесняют с европейских рынков другие государства (по мехам, например, ее место начинает занимать Канада). Видимо, разрешения этих противоречий можно ожидать лишь с вступлением России в ВТО. ЕС подтвердил свое обещание помочь вхождению РФ в ВТО.

Саммит Россия-ЕС, прошедший 17 мая в Москве, показал все еще большой разрыв в понимании ситуации в Чечне, а также проблем свободы слова и СМИ в РФ. Москва считает, что разногласия здесь не должны проецироваться на двусторонние отношения. Однако ЕС подходит к этому иначе. В.Путин был вынужден повторить, что у Москвы не оставалось иного выбора, кроме военного противодействия замыслам религиозных экстремистов создать исламское государство от Черного до Каспийского моря. В этой связи он указал на ситуацию на юге Балкан, где неспособность сил КФОР разоружить албанских боевиков привела к тому, что те стали источником распространения насилия и преступности по всей Европе. Другим препятствием для развития двусторонних отношений ЕС считает пассивность России в борьбе с коррупцией, «отмыванием» денег, медлительность в осуществлении реальных структурных реформ в экономике. В свою очередь, Москва отмечает, что далеко не всегда ЕС относится к ней как к равноправному партнеру.

Важная договоренность саммита — решение об учреждении двусторонней комиссии по разработке концепции единого Европейского экономического пространства (Россия-ЕС). ЕС считает возможным сформировать единое пространство за 10 лет, Россия предлагает ускорить процесс и приблизиться к этой цели за 5 лет.

Продолжение подготовки «большого проекта» РФ-ЕС в энергетической области — привлечение инвестиций и технологий Европы в энергодобывающие отрасли российской экономики в обмен на увеличение поставок российских энергоресурсов — наталкивается на опасения некоторых стран ЕС оказаться в слишком большой зависимости от России.

Европейский Союз обещает оказать финансовую помощь России в утилизации химического оружия. Из-за нехватки финансовых средств РФ отстает уже на пять лет от графика выполнения своих обязательств по международной конвенции об уничтожении химоружия. Предполагается поставить точку в договоре об утилизации российских ядерных отходов (МНЕПР). Это соглашение предусматривает использование в ядерной энергетике на Севере России, в том числе на Кольском полуострове, топливных стержней из атомных реакторов списанных российских подлодок, что должно высвободить сотни миллионов долларов на переработку ядерных отходов.

С 1 января 2002 г. наличный евро поступает в обращение 12 из 15 стран ЕС. Евросоюз призвал Россию переходить на расчеты в евро в торговых операциях с государствами ЕС, перевести часть золотовалютных резервов ЦБ РФ в единую европейскую валюту, обещая, что подобный шаг приведет к буму в двусторонней торговли, привлечет дополнительные инвестиции в РФ, поможет сбалансировать ее валютные запасы. Проблема евро непосредственно затрагивает стратегические интересы России. На страны ЕС приходится 33 % внешнеторгового оборота РФ (на долю США — 8 %), однако 80 % внешнеторговых контрактов — а это главным образом экспорт нефти, газа и других сырьевых товаров — заключается в долларах. Хотя диверсификация валютной структуры долларизированной российской экономики объективно может быть благом для РФ, на пути внедрения евро много «подводных камней».

Евросоюз стремится использовать РФ в качестве фактора, который может ощутимо способствовать укреплению мировых позиций единой европейской валюты в конкурентной борьбе евро и доллара. Однако обещания притока инвестиций из Европы в Россию — слишком призрачная «плата» за те реальные преимущества, которые ЕС рассчитывает получить от перевода в евро части валютных резервов и внешнеторговых операций РФ. России нужны гарантии реальных дивидендов, зафиксированные в конкретных документированных обязательствах ЕС и соизмеримые с выгодой, которую получит объединенная Европа.

В вопросах безопасности Евросоюз пока не готов принять Россию в качестве участника Общей европейской политики безопасности и обороны (ОЕПБО). Он не откликнулся на стремление Москвы максимально поднять планку сотрудничества в военно-политической области. ЕС сдержанно относится к идее институциализации такого партнерства, опасаясь чрезмерного усиления российского фактора в формировании ОЕПБО.

Если Евросоюз и крупные европейские державы не хотят акцентировать свои разногласия с США по проблеме НПРО, чтобы не лишиться американской поддержки в тех вопросах («европейской обороны» и т. д.), где она диктуется их интересами, то такие страны ЕС, как Финляндия и Австрия, которые не связаны с США союзническими обязательствами, проявляют бoльшую последовательность в защите Договора по ПРО. Переговоры И.Иванова в Хельсинки (10-11 мая) и визит в Россию австрийского президента Т.Клестиля (23-24 июня) показали, что эти страны твердо выступают за сохранение Договоров по ПРО, СНВ-1 и СНВ-2 и добиваются от ЕС более активных действий в этом же духе.

Проблема Калининградской области. Одной из главных в отношениях с ЕС стала проблема будущего Калининградской области. На московском саммите ЕС обещал взять на себя обязательства способствовать развитию региона, достижению взаимоприемлемых договоренностей по вопросам перемещения людей и товаров, энергетики, рыболовства. Россия и ЕС согласовали совместные программы в области охраны окружающей среды и совместные действия против оргпреступности и «отмывания» денег.

После принятия Польши и Литвы в ЕС область становится анклавом, полностью окруженным его территорией, в связи с чем возникают вопрос передвижения людей и товаров, визовые, торговые и транспортные проблемы. Брюссель озабочен тем, что Калининградский регион становится «черной дырой» посреди интегрирующейся Европы, где экономика переживает упадок, а уровень жизни населения падает. Особый интерес ЕС к Калининграду объясняется тем, что в прошедший период в ЕС председательствовала Швеция.

Этот интерес можно было бы рассматривать как шаг к нормальной (хотя и далеко не беспроблемной) интеграции России в Европу, если бы не тот экономический, равно как и пропагандистский фон, на котором он проявляется. Во-первых, нельзя назвать адекватными действия самого российского правительства, которое в конце прошлого года попыталось ликвидировать привилегии области как Особой экономической зоны, что еще больше обособляет регион от «большой земли». Получается, что Евросоюз интересуется экономикой Калининграда больше, чем Правительство РФ. Во-вторых, немалый переполох вызвали сообщения в ряде западных СМИ о размещении в Калининградской области ядерного оружия, якобы проводимом российскими властями, а также о том, что В.Путин и Г.Шредер на январской встрече в Москве якобы обсуждали план предоставления Германии экономического доминирования в бывшем Кенигсберге в обмен на списание части российского долга. Какой бы ни была доля правды в подобных утверждениях, Россия должна задуматься о будущем своих пограничных регионов. Даже без предъявления формальных территориальных претензий со стороны других стран «отчаливание» Калининграда от России и установление там иностранного доминирования — не такой уж фантастический сценарий, если Россия будет смотреть на область лишь как на военный форпост и уклоняться от решения проблемы ее включения в региональные и европейские связи.

Расширение ЕС. Выступая 24 июня на Европейском форуме в Вене, премьер-министр Бельгии Ги Верхофстадт заявил, что одной из главных забот его страны как председательствующего в ЕС в предстоящие полгода будет расширение Евросоюза и связанные с этим институциональные реформы. От этих реформ, от повышения прозрачности в деятельности ЕС, по словам Верхофстадта, зависит его способность пережить расширение. Однако итоги состоявшегося 8 июня референдума в Ирландии о ратификации Договора Ниццы пока ставят под вопрос само расширение (во всяком случае его темпы). 54 % проголосовавших высказалось против ратификации, опасаясь в первую очередь перераспределения структурных фондов ЕС в пользу новых членов.

Итоги референдума еще могут быть пересмотрены, однако мнение ирландцев свидетельствует о настроениях, которые наблюдаются в Европе в целом. Ряд последних документов Еврокомиссии, а также заявления лидеров крупнейших европейских государств показывают, что Европа далеко не лучшим образом оценивает степень готовности стран-кандидатов (даже таких «передовых», как Словения, Чехия и Эстония) и не в восторге от того, что они будут пользоваться благами свободного передвижения рабочей силы. Итоги ирландского референдума могут притормозить, хотя и не остановить, расширение ЕС.

Главным событием минувшего полугодия в отношениях России с объединенной Европой стал саммит Россия-ЕС, прошедший 3 октября в Брюсселе. На нем были приняты документы по проблеме международного терроризма, сотрудничеству в вопросах безопасности, развитию энергетического диалога, разработке концепции Общей европейской экономической зоны.

В итоговой Декларации стороны вновь заявили о стратегическом партнерстве. Европейский союз связывает возможности укрепления такого сотрудничества с продолжением демократических реформ, утверждением верховенства закона, формированием гражданского общества в России. По сравнению с прошлыми саммитами тема Чечни отражена в Брюссельском заявлении в более позитивном для России духе. На сей раз ЕС воздержался от каких-либо упреков, выразив поддержку ее усилиям по политическому урегулированию.

Россия и ЕС решили интенсифицировать двустороннее сотрудничество в борьбе с международным терроризмом. ЕС высоко оценил предложение России о тесном сотрудничестве в доставке гуманитарной помощи Афганистану. На эту помощь он выделяет 352 млн евро. В Заявлении по борьбе с терроризмом РФ и Евросоюз поддержали инициативу Индии по подготовке под эгидой ООН Генерального соглашения против терроризма. Они призвали все государства присоединиться к 12 универсальным антитеррористическим конвенциям, которые уже заключены. РФ и Евросоюз обязались не допускать того, чтобы их территория использовалась для размещения террористических баз или в качестве убежища террористов. Они договорились разработать процедуры обмена данными по широкому спектру вопросов противодействия терроризму: от информации по лицам и группам, причастным к террористической деятельности, до выявления фальшивых документов, отслеживания финансовых сделок и борьбы с химическими, биологическими и ядерными угрозами террористов.

В совместной декларации по сотрудничеству в сфере безопасности Россия и ЕС определили взаимные интересы для консультаций — предотвращение и урегулирование кризисов в Европе, нераспространение ОМУ и разоружение, экспорт обычных вооружений, ОБСЕ, ООН и борьба с международным терроризмом (именно в такой последовательности они перечислены в документе). Разработка соглашений о возможном российском участии в военных и гражданских операциях ЕС по урегулированию конфликтов будет происходить по мере формирования «Европейской политики безопасности и обороны».

Россия и ЕС решили интенсифицировать сотрудничество в осуществлении реформы ОБСЕ, чтобы оптимизировать работу этой структуры в новой архитектуре европейской безопасности. Они высказались в поддержку Международного кодекса поведения, который был недавно разработан в рамках Режима контроля над ракетными технологиями, и решили добиваться его универсализации. ЕС согласился обсудить предложение России о создании Глобальной системы контроля за ракетными пусками третьих стран.

В сфере торгово-экономических отношений Россия и ЕС договорились о нескольких совместных мерах:

• разработать концепцию Общей европейской экономической зоны, которая служила бы основой для двусторонней экономической стратегии на средне- и дальнесрочную перспективу. Эта задача возложена на специально созданную совместную Группу высокого уровня представительства;
• действовать в соответствии с ближне- и долгосрочными ориентирами, которые стороны определили в рамках «энергетического диалога», с целью поощрения инвестиций, повышения уровня энергетической безопасности и развития коммерческих отношений в этом секторе экономики;
• более эффективно использовать согласительные процедуры, предусмотренные Соглашением о партнерстве и сотрудничестве, чтобы ускорить ликвидацию барьеров в двусторонней торговле и способствовать переговорам о вступлении России в ВТО. Было решено придать динамизм согласованию условий вхождения РФ в эту организацию.

РФ и Евросоюз обязались добиваться скорейшей ратификации Киотского протокола. Его вступление в силу должно не только сократить выброс парниковых газов, но и увеличить инвестиции Европы в энергетический сектор России с целью повышения его эффективности. ЕС поддержал предложение В.Путина о проведении в РФ Всемирной конференции по изменению климата, которая стала бы первым заседанием участников Киотской конвенции.

[править] Антитеррористическая война

Серия скоординированных крупномасштабных террористических ударов по Вашингтону и Нью-Йорку 11 сентября показала, что традиционные концепции и механизмы обеспечения безопасности, относящиеся к сфере межгосударственных отношений, не применимы к такой угрозе, как международный терроризм. США, несмотря на свое положение единственной сверхдержавы, оказались не менее других стран уязвимы. Однако они стремятся максимально использовать сложившуюся ситуацию, чтобы доказать безальтернативность своей роли мирового лидера.

После террористической атаки 11 сентября фактор сплоченности вышел на первое место в отношениях США с Европой, а разногласия по спорным вопросам (НПРО, Киотскому протоколу и т. д.) отступили на второй план. Страны НАТО расценили нападение на США как агрессию, подпадающую под действие ст. 5 о коллективной обороне. Если будут свидетельства причастности какого-либо государства к совершенным актам, альянс готов объявить ему войну и прибегнуть к использованию военной силы без запроса мандата у СБ ООН. Правда, ст. 5 Договора НАТО не обязывает все страны альянса непременно участвовать в военной операции США. Каждая из них сама выбирает форму поддержки, в том числе и военной.

28 сентября СБ ООН принял резолюцию 1373, которая обязывает все государства закрыть банковские счета террористов, прекратить оказание им какой-либо помощи и поддержки, запрещает вербовку в террористические структуры и предоставление территории для их инфраструктуры, требует внести в течение 90 дней соответствующие изменения в национальное законодательство.

Россия. Официальная российская позиция по вопросу участия в международной антитеррористической коалиции была оглашена В.Путиным 24 сентября. РФ исключила для себя возможность отправки войск для участия в военных операциях на территории Афганистана. Она заявила о готовности участвовать в поисковых и спасательных операциях в зоне конфликта, предоставить свое воздушное пространство для пролета самолетов с гуманитарными грузами, активизировать международное сотрудничество по линии спецслужб, включая обмен разведданными о международных террористах, их базах, источниках финансирования, увеличить поставки оружия силам Северного альянса, сотрудничать и оказывать поддержку переходному правительству Афганистана.

Борьба с международным терроризмом была одной из главных тем российско-американского саммита 13-15 ноября. Президенты обсудили ситуацию в Афганистане, расклад действующих там сил и их намерения, проблему, связанную со стремлением бен Ладена (и других террористов) получить доступ к ОМУ. В. Путин и Дж. Буш договорились о тесном сотрудничестве спецслужб в обмене разведывательной информацией по этому вопросу. Американские войска обнаружили в Афганистане около 40 объектов, которые могут иметь отношение к разработке химического и биологического оружия, но, по словам генерала Т.Фрэнкса, возглавляющего Центральное командование США, в зону которого входит Афганистан, у них нет прямых доказательств, что «Талибан» осуществлял подобные разработки. Американский президент отдал приказ, дающий ЦРУ карт-бланш на любые действия по уничтожению Усамы бен Ладена и организации «Аль-Каида». На борьбу с терроризмом было дополнительно выделено более 1 млрд долл.

Во многих аспектах помощь со стороны России в антитеррористической войне не может сравниться для США по своей важности с тем, что могут предложить им многие государства, состоящие с ними в НАТО или других формальных альянсах. Уже одно согласие с развертыванием американского военного присутствия в зоне российских интересов в Центральной Азии меняет многие устоявшиеся представления о границах допустимого в сотрудничестве России и США. Возможность перехода к более углубленным формам сотрудничества в антитеррористической войне Россия ставит в зависимость от того, каким будет характер ее отношений с Западом. Иными словами, в своих решениях Москва намерена учитывать способность своих западных партнеров учитывать ее интересы в важных для нее вопросах (расширение НАТО, облегчение бремени долгов Парижскому клубу и т. д.).

Под влиянием событий 11 сентября существенно изменилась позиция США (и Запада в целом) в оценке ситуации в Чечне, она явно приблизилась к российской точке зрения. Теперь Запад вынужден открыто признавать тесные связи «чеченского сопротивления» с международными террористическими структурами Ближнего и Среднего Востока.

В то же время у России могут возникнуть проблемы с США в том, что касается ее военно-технического сотрудничества с государствами, которых Вашингтон причисляет к «изгоям». Соглашения о поставках российского оружия Ирану, Алжиру, Сирии, планы возобновления военно-технических связей с Ливией в нынешней ситуации приобретают новый контекст. Россия становится уязвимой для обвинений в том, что, продавая им оружие, она не может гарантировать его непопадания к террористам, которые могут базироваться на территории этих государств даже без ведома их правительств.

Европа. ЕС взял на себя роль объединителя и координатора усилий Европы в борьбе с международным терроризмом. 19 октября в Генте (Бельгия) состоялся внеочередной саммит Евросоюза, посвященный этой теме. А 20 октября в Брюсселе прошла Европейская конференция с участием государств ЕС и стран ЦВЕ, на которую были приглашены Россия, Украина и Молдавия. Участники конференции договорились:

• укреплять международную антитеррористическую коалицию под эгидой ООН (тем самым косвенно дается понять, что руководство борьбой с терроризмом не может осуществляться единолично Вашингтоном);
• разработать и осуществлять национальные программы конкретных мер против терроризма, осуществлять координацию и обмен опытом в этой сфере;
• решительно действовать для прекращения финансовой подпитки террористов и отмывания денег, включая замораживание счетов тех лиц, которые определены Комитетом по санкциям в соответствии с резолюцией 1267 СБ ООН. С 1 января 2002 г. страны ЕС будут применять согласованные репрессивные меры против тех государств, которые потворствуют финансированию терроризма и отказываются сотрудничать в борьбе с отмыванием денег (в отношении «Талибан» эти меры уже действуют);
• увеличить оказание гуманитарной помощи Афганистану и сопредельным государствам;
• подготовить соглашения по обмену информацией о деятельности и передвижении отдельных лиц или групп, входящих в террористические организации или с ними связанных, о поставках оружия, взрывчатых веществ и продукции двойного назначения, о новых формах террористической деятельности, включая химические, биологические и ядерные угрозы.

После событий 11 сентября страны Евросоюза разработали и начали осуществлять многочисленные меры по борьбе с международным терроризмом. В соответствии с Планом действий начато проведение 79 операций. На саммите в Лаекене (Бельгия) 14-15 декабря члены ЕС достигли соглашения об едином (унифицированном) ордере на арест для подозреваемых в терактах, согласовали формы сотрудничества между спецслужбами, условия замораживания банковских счетов, общую трактовку того, что следует понимать под террористическими преступлениями, составили списки террористов, террористических организаций, групп и структур. Сейчас в центре внимания ЕС — разработка мер защиты от угрозы терактов с применением биологических и химических веществ: эту работу призвано координировать Европейское агентство гражданской обороны.

4 ноября в Лондоне состоялась встреча семи стран ЕС, созванная по инициативе британского премьера Т.Блэра для обсуждения вопросов координации европейского участия в войне в Афганистане. Круг участников (Великобритания, Франция, Германия, Италия, Испания, Бельгия и Нидерланды) определялся готовностью названных государств направить свои войска в эту страну в ответ на просьбу США. На встрече было решено, что Великобритания выделяет для сухопутной операции в Афганистане 6 тысяч человек, Германия — около 4 тысяч, Италия — 3 тысячи, Франция — 2 тысячи. В отличие от войны против Югославии, когда ведение боевых действий координировалось в рамках НАТО на условиях консенсуса всех стран альянса, участие европейских держав в войне в Афганистане осуществляется на основе согласования с США под единоличным американским командованием.

В сотрудничестве США и Европы в борьбе с международным терроризмом наметилась трещина. ЕС категорически возражает против использования смертной казни в качестве наказания виновных в террористических актах, а США считают такое наказание допустимым. Генеральный прокурор США Дж. Эшкрофт специально посетил ряд государств Западной Европы, чтобы договориться о передаче подозреваемых. Однако страны ЕС намерены отказать американским властям в экстрадиции лиц, причастных к терактам против США, из-за возникших разногласий — Франция уже прямо заявила об этом, а Европейский парламент 13 декабря принял специальную резолюцию на этот счет. Споры по этому вопросу могут вызвать дипломатический скандал, если европейские страны все-таки откажут Вашингтону в выдаче подозреваемых.

Военная операция в Афганистане. 7 октября США развернули военные действия против «Талибан». Операция «Enduring Freedom» началась с нанесения воздушных ударов группировками ВВС и ВМС, сосредоточенными вокруг Афганистана, а также с американских баз, расположенных на удалении от зоны боевых действий. На первом этапе главная цель операции состояла в подавлении военной инфраструктуры талибов — систем ПВО, боевого управления, складов военной техники, мест базирования политического и военного руководства. Второй этап операции начался, когда целями для нанесения огневых ударов стали боевые порядки талибских войск. США обратились к союзникам с просьбой направить войска спецназначения, понимая, что контроль над основными административными центрами Афганистана еще не означает победы в войне — она может переместиться в гористую местность на юге страны, где приобретет характер партизанской.

Падение Кандагара и взятие антиталибскими силами подземных укрытий Тора Бора в декабре ознаменовали окончательное свержение режима «Талибан», лишившегося последнего оплота внутри страны. Однако это не означает, что инфраструктура «Аль-Каиды» полностью разрушена. США усилили морское патрулирование с использованием надводных кораблей и подлодок (к ним присоединились Великобритания, Франция, Италия и ряд других стран НАТО), чтобы пресечь попытки боевиков из этой организации перебраться из Афганистана (там их было, по американским оценкам, 4-5 тысяч человек) в лагеря на территории Йемена, Сомали и Индонезии.

Хотя главари талибов и «Аль-Каиды» не схвачены, тем не менее операцию США в Афганистане можно считать успешной. Такой результат объясняется комбинированным использованием Вашингтоном различных факторов. Во-первых, это полная внешняя изоляция противника. США создали широкую международную антитеррористическую коалицию — свыше 100 стран присоединились к ним в рамках глобальной кампании, и даже традиционные противники американской гегемонии (Россия, Китай) выступили в поддержку Вашингтона. Даже «государства-изгои» (по американской классификации), включая Иран, Ливию, Северную Корею, выразили сочувствие американскому народу в связи событиями 11 сентября и понимание американской силовой акции против талибов. С Ираном у США наметилось даже некоторое сближение, правда, тактического свойства, так как Вашингтон по-прежнему выступает против сооружения международных трубопроводов через иранскую территорию. Саудовская Аравия, ОАЭ, и, наконец, Пакистан — три страны, имевшие официальные дипотношения с «Талибан», пошли на их разрыв.

Второй фактор успеха — финансовый. США мобилизовали международное сообщество — как отдельные страны, так и многосторонние структуры (от МВФ до АТЭС) — на то, чтобы разработать и принять меры по перекрытию каналов финансирования международных террористических структур («Аль-Каиды» и т. д.). Одновременно они не жалели средств на подкуп пуштунских лидеров, в том числе и тех, которые поддерживали талибов. На эти цели ЦРУ израсходовало 100 млн долл. Третий фактор — продуманное использование военной силы: воздушные удары в сочетании с проведением спецопераций и взаимодействием с силами Северного альянса и антиталибскими отрядами пуштунов.

Политические аспекты афганского урегулирования. Вначале США рассматривали идею возможного вхождения представителей «умеренного крыла» талибов в новое правительство Афганистана, чтобы удержать на своей стороне Пакистан, который выдвинул это требование в качестве условия поддержки американской военной акции. Однако эта перспектива оказалась политически несостоятельной, и уже в Совместном заявлении в Шанхае 21 октября В.Путин и Дж. Буш зафиксировали обоюдное согласие РФ и США в том, что никто из «Талибан» — носителя агрессивной формы исламского фундаментализма — не будет допущен к власти в Афганистане.

5 декабря в Бонне завершилась международная конференция по Афганистану, проводившаяся под эгидой ООН. В результате переговоров четыре основные антиталибские политические силы — Северный альянс, фракция «Кипрский процесс» (группировка Г.Хекматияра, тесно связанная с Тегераном и финансируемая из иранских источников), «Пешаварская конвенция» (военные лидеры и старейшины пуштунских племен, нашедшие прибежище в Пакистане и пользующиеся поддержкой Исламабада), делегация, представляющая бывшего короля Захир Шаха, — подписали при посредничестве ООН соглашение о Временном совете, который по статусу наделяется полномочиями центральной власти на период шести месяцев до созыва Лойя Джирги в середине 2002 г. (на ее открытии будет председательствовать Захир Шах). Весь переходный период рассчитан на два года. С 22 декабря временное правительство приступило к работе. Его возглавил Хамид Карзай — один из наиболее авторитетных пуштунских лидеров, выступивший против талибов. Он является давним союзником США.

Ради объединения разрозненных антиталибских сил лидер Северного альянса президент Б.Раббани под давлением ООН (в том числе Москвы) и в обмен на обещание предоставить Афганистану большую гуманитарную и экономическую помощь на восстановление вынужден был отказаться от претензий на пост главы коалиционного правительства. Правда, Северный альянс получил больше половины — 16 из 30 — постов во временном правительстве, в том числе ключевые посты министров внутренних дел, обороны, иностранных дел (остальные получили три другие афганские фракции) — их заняли таджики, которые давно начали сотрудничать с Россией в борьбе против «Талибан».

Устойчивость нового, постталибского режима в Афганистане во многом зависит от того, смогут ли Россия, США, Пакистан, Иран, Узбекистан и Таджикистан достичь соглашения, которое фиксировало бы modus vivendi и исключало борьбу между ними руками поддерживаемых группировок в Афганистане (такая борьба в любой момент может перерасти в гражданскую войну). Часто забывают, что Пакистан руками талибов вел войну против узбекского и иранского влияния в Афганистане. В настоящее время соседние с Афганистаном государства отложили в сторону свои разногласия по вопросу его будущего устройства, объединенные общей целью свержения талибов. Пока вовлеченные в афганские события внешние державы не договорятся не использовать Афганистан как плацдарм для усиления своего влияния в регионе, попытки добиться долгосрочного урегулирования в этой стране будут бесплодными. Особенно важна здесь позиция Пакистана, который в состоянии создать новую креатуру, основанную на пуштунском национализме, а не на исламском фундаментализме, как в случае с «Талибаном».

Одновременно с передачей власти Временному совету в Афганистане началось развертывание международных сил ООН численностью 3-5 тысяч человек под британским командованием на срок шесть месяцев с целью обеспечения безопасности переходного правительства, представительства ООН и других международных организаций, поддержания минимального правопорядка в Кабуле и ряде других крупных городах (Кандагар, Герат, Джелалабад), откуда выводятся отряды Северного альянса и других афганских военных группировок. Выбор Великобритании на роль лидера многонациональных сил объясняется тем, что с ней США осуществляют наиболее тесное взаимодействие в рамках военной операции в Афганистане (на эту роль претендовала Турция; в этом качестве США видели также Германию), что важно для координации действий американских войск и сил ООН. Согласие направить свои контингенты для участия в этой миссии дали Германия, Франция, Италия, Канада, Турция, Бангладеш, Иордания и ряд других государств. США не будут участвовать в ней, так как намерены сохранить полную свободу рук в проведении операций на афганской территории.

Россия еще до конца не определила для себя, будет ли она участвовать в силах ООН. Первоначальные категорически отрицательные заявления на этот счет министра обороны С.Иванова сменились более осторожными высказываниями, которые допускают в принципе возможность российского участия в миротворческих силах по согласованию с новым афганским правительством и на четко определенных условиях. Остающаяся неопределенность вокруг задач, функций, районов развертывания и состава международных сил вызывает колебания Москвы. Пока она склоняется к тому, чтобы воздержаться от отправки миротворческого контингента, делая ставку на другие формы своего присутствия, прежде всего на военно-техническое сотрудничество с союзниками в Афганистане. Необходимо учитывать, что реальная борьба за власть развернется через полгода, когда будет созвана Лойя Джирга. На ней должно быть определено переходное правительство, которому надлежит провести в течение двух лет всеобщие выборы в стране. Опора лишь на дружественные таджикские и узбекские фракции афганского правительства может оказаться недостаточной, ведь рано или поздно (скорее всего после выборов) к представителям пуштунского большинства вернутся многие ключевые рычаги власти.

[править] Балканы

Неспособность Запада положить конец албанскому мятежу в Македонии заставила новые власти Югославии вспомнить об исторической роли России в обеспечении стабильности в регионе, хотя еще недавно они не хотели и слышать о стратегическом партнерстве с ней и все их помыслы были обращены к ЕС. Президент В.Коштуница стал подчеркивать необходимость активного российского присутствия на Балканах.

Развитие кризиса в Македонии очень напоминает косовский сценарий: выдвижение сепаратистами заведомо неприемлемых требований по расширению прав албанцев, провоцирование ответных силовых мер властей и развязывание под этим предлогом партизанской войны. Ввиду обострения ситуации министр иностранных дел И.Иванов 19-21 марта посетил Югославию (в том числе Косово), Македонию и Албанию с целью согласования мер по стабилизации положения на юге Сербии и югославо-македонской границе. Он поднял вопрос об отмене международного эмбарго на поставки оружия Белграду. В Скопье глава российской дипломатии выступил с инициативой о проведении конференции стран региона для заключения договоров, которые обязывали бы их соблюдать принципы ОБСЕ, не предоставлять свою территорию для создания военно-учебных лагерей, не оказывать сепаратистам военную и иную помощь, не подстрекать их к акциям на территории соседних государств. Российские инициативы подразумевали, что Совет Безопасности ООН выступит гарантом реализации региональной концепции безопасности (СБ правомочен задействовать силовые инструменты для выполнения своих решений). Они не вызвали особого энтузиазма у государств ЕС и США, поскольку во многом перекликались с Пактом стабильности для Балкан, который два года назад был заключен по инициативе Запада.

Премьер-министр Македонии Л.Гиоргиевский обвинил Запад в том, что тот позволил албанским экстремистам стать «европейским Талибаном». Западные державы закрывали глаза на то, что боевики проходили подготовку в их зонах ответственности в Косово и переправляли оружие и людей на македонскую территорию. Македонские власти планировали провести в мае широкомасштабную операцию по изгнанию за пределы страны албанских сепаратистов. Столкнувшись с просачиванием боевиков из Косово, Скопье выразил желание объединить свои усилия с Югославией. Однако против решительных силовых действий македонской армии жестко выступили западные «союзники», не желающие даже временного военного союза Югославии и Македонии. Поступить иначе означало бы косвенно признать ошибочность своей позиции в отношении военной операции России в Чечне. Находясь под сильным давлением, власти Македонии были вынуждены отказаться от намерения ввести военное положение в стране и начали диалог с албанской оппозицией. Политика умиротворения террористов (11 случаев перемирия и план урегулирования, предложенный президентом Б.Трайковским) не дали никаких позитивных результатов. Западная линия на интеграцию бандформирований в политическую жизнь только вселяла в сепаратистов уверенность, что у них есть эффективные рычаги влияния на власти.

Запад (НАТО и ЕС) выразил поддержку Скопье, осудив акции агрессивного национализма и потребовав от экстремистских группировок сложить оружие. В то же время он призвал македонские власти к соразмерности применения силы и диалогу с албанцами. Запад боится втягивания в партизанскую войну с албанцами, результатом которой может стать провал всей миссии НАТО на Балканах. Ни НАТО, ни США не хотят вступать в непосредственные военные столкновения с боевиками, поскольку опасаются ответных действий с их стороны уже на территории Косово. Просматривается также связь балканской политики Запада с его попытками найти modus vivendi с мировым исламом, который в XXI веке, несомненно, станет одним из основных потоков в процессе глобализации.

В июне НАТО начала изучение возможности проведения операции по сбору оружия албанских боевиков, действующих в Македонии. Речь идет не о разоружении, а именно о сборе оружия, которое боевики, якобы, сдадут по доброй воле. Министр обороны РФ С.Иванов заявил, что Россия готова участвовать в такой операции, если будет приглашена в качестве равноправного партнера альянса.

Очевидно, что России необходимо инвентаризировать наследие ее балканской дипломатии прошедшего десятилетия. Новая вашингтонская администрация не особенно нуждается в дипломатических усилиях Москвы, тем более что задача давления на сербов после ухода Милошевича больше не актуальна. Россия своим присутствием не должна служить прикрытием для просчетов, которые допускают ее западные партнеры, не боясь показаться слишком самостоятельной.

13 августа в Скопье было подписано соглашение о политическом урегулировании в Македонии, призванное положить конец вооруженному противостоянию албанских боевиков и законного правительства. Это «пакетное» соглашение, разработанное при посредничестве НАТО и ЕС и подписанное лидерами четырех крупнейших политических партий (двух македонских и двух албанских), предусматривало: внесение изменений в конституционное устройство Македонии; предоставление албанскому языку статуса официального в парламенте и местных органах власти и управления там, где албанцы составляют значительную долю населения; увеличение доли албанцев в полиции, а также в местных органах власти, до уровня, соответствующего их доле в составе местного населения; сдачу оружия боевиками «Освободительной народной армии» (ОНА); прекращение боевых действий между правительственными войсками и албанскими боевиками.

В обмен на это албанские политкомиссары, добивавшиеся отделения районов с компактным проживанием албанского населения (это главным образом районы на севере и западе у границ с Албанией и Косово), обязались признать территориальную целостность Македонии. Представители ОНА не были участниками политического соглашения, но заключили отдельное соглашение с НАТО (!) о сдаче 3,3 тысяч единиц оружия. Оно было реализовано в ходе операции «Основной урожай», проходившей в течение 30 дней начиная с 27 августа. Запад хотел бы, чтобы в этом спектакле участвовала и Россия…

С приближением срока завершения операции «Основной урожай» Скопье склонялся к тому, чтобы присутствие натовских войск в республике заменить размещением сил ООН на границе Македонии с Косово, чтобы перекрыть инфильтрацию боевиков и оружия, обеспечить стабильность в приграничных районах. Однако альянс, опасаясь возникновения вакуума безопасности и провала плана по урегулированию македонского конфликта в случае свертывания своего военного присутствия, настоял на сохранении натовского контингента в республике с целью силового подкрепления миротворческой миссии, целью которой являлась защита прав албанского меньшинства. В итоге между Скопье и альянсом был достигнут компромисс, и 26 сентября Совет НАТО приступил к проведению операции «Янтарная лисица», чтобы обеспечить совместно с македонскими правоохранительными структурами безопасность международных наблюдателей (ОБСЕ и ЕС), которые следят за выполнением соглашения об урегулировании.

Македонские власти поддержали предложение России о проведении международной конференции по Балканам, чтобы в договорной форме закрепить принципы урегулирования в регионе, позволяющие надежно перекрыть каналы незаконных поставок оружия боевикам. Однако эта инициатива не вызвала энтузиазма у Запада. И конференция не состоялась.

В настоящее время реальное влияние России на ситуацию на Балканах ограничено: в регионе могут заключаться международные соглашения и другие формы кодификации modus vivendi без участия России или без должного учета ее позиции, но они невозможны без участия США и ЕС. В этих условиях перед Россией может возникнуть соблазн компенсировать недостаток эффективных средств влияния попытками присоединиться к чужим усилиям, однако успех этих усилий ничего не добавит к ее возможностям, а их провал — даст лишь повод возложить часть ответственности на нашу страну.

[править] Азиатско-Тихоокеанский регион

Россия — Япония. В минувший период Токио продолжал предпринимать попытки вывести из тупика процесс заключения «мирного договора». 25 марта в Иркутске состоялась неоднократно переносившаяся встреча В.Путина и премьер-министра Японии И.Мори. Лидеры двух стран подписали совместное заявление, в котором фиксируется согласие «ускорить дальнейшие переговоры с целью заключения мирного договора путем решения вопроса о принадлежности островов Итуруп, Кунашир, Шикотан и Хабомаи» — без указания того, как этого достичь. Новый срок заключения «мирного договора» в документе не оговаривается, хотя японская сторона хотела бы установить его более четко. В свою очередь, Москва подтвердила свою верность Токийской декларации 1956 г., которая предполагает отдельное решение для Шикотана и Хабомаи, увязанное с заключением договора. Иркутский саммит проходил меньше чем за месяц до отставки Мори (о которой было известно заранее), и поэтому у России не было стимула добиваться каких-то прорывных решений. Правда, этих решений и не могло быть, поскольку Москва так и не смогла убедить Токио в том, чтобы он перестал увязывать экономику и политику в двусторонних отношениях.

Новый японский премьер-министр Дзюнъитиро Коидзуми, вступивший в должность в конце апреля, сразу продемонстрировал, что он является сторонником передачи всех островов сразу, хотя в своей программной речи в парламенте 7 мая и сослался на иркутские договоренности В.Путина и И.Мори. Таким образом, возник вопрос интерпретации самих этих договоренностей. Эффект разорвавшейся бомбы произвело заявление экс-премьера И.Мори в середине мая, что Москва и Токио якобы договорились о раздельных консультациях по двум группам Южно-Курильских островов — отдельно об условиях передачи Шикотана и Хабомаи и отдельно о судьбе Кунашира и Итурупа.

Российский МИД заявил, что в Иркутске никакого согласия вести раздельные консультации зафиксировано не было, а была лишь реанимирована советско-японская Декларация 1956 г. Тем не менее, неясности после заявления Мори и спешного опровержения его российским МИДом все же остались. По сути, обе стороны лишь по-разному интерпретируют Декларацию 1956 г. (до или после заключения «мирного договора» должны быть переданы Шикотан и Хабомаи), а значит, и результаты их же собственных переговоров (достигнуто ли уже соглашение о раздельных консультациях, или же переговоры по двум группам островов предлагается провести в зависимости от заключения договора).

О том, что разночтения в интерпретации существуют в самом дипломатическом ведомстве России, говорит ряд последующих публикаций в прессе. «Российская газета» 15 мая, сославшись на «источники в МИД РФ», сообщила о том, что на иркутском саммите была достигнута договоренность о проведении консультаций по вопросу возвращения Японии островов Хабомаи и Шикотан. Газета «Иомиури симбун» 7 июня поместила эксклюзивное интервью посла РФ в Японии А.Панова, который заявил, что России следовало бы изучить и проанализировать предложения Мори о раздельном решении проблемы островов. По утверждению Панова, эксперты в Москве уже начали изучать эти предложения, однако новому японскому правительству недостает инициативы в данном вопросе. Настаивать на возврате сразу четырех островов — нереалистичная позиция. Излагая позицию российского дипломата, газета отмечает, что Москве было бы достаточно 10-15 лет для завершения передачи первых двух островов, и только затем она сможет начать переговоры о судьбе двух оставшихся. МИД России назвал интерпретацию японской газетой слов российского посла «недобросовестной» и вновь заявил, что российская сторона не давала согласия на передачу островов.

Эта «война интерпретаций» позволяет усомниться в наличии у российской стороны четкой позиции по проблеме островов. Похоже, лишь отставка Мори и приход нового правительства, настроенного более «фундаменталистски» и требующего отдать все сразу, в очередной раз отсрочили решение, зреющее в Москве.

Российскому руководству, по-видимому, не удалось увлечь Токио идеей совместного хозяйственного освоения островов. Вообще, экономическое взаимодействие двух стран абсолютно недостаточно для того, чтобы создать более широкий контекст отношений, позволяющий «задвинуть» поглубже территориальный вопрос (товарооборот Японии с РФ составляет всего 5 млрд долл. — на порядок меньше, чем с КНР). Надежды на то, что в обмен на сдачу островов Япония придет в Россию с многомиллиардными инвестициями, сошли на нет, учитывая продолжающийся уже целое десятилетие кризис в японской экономике.

Россия — Китай. С целью подготовки намеченного двустороннего саммита и подписания межгосударственного договора с визитом в Москве в начале мая находился министр иностранных дел КНР Тань Цзясюань. Глава китайской дипломатии в очередной раз заявил, что партнерство Китая и России не направлено против третьих стран и что Пекин не участвует в создании тройственного союза Россия-КНР-Индия. Подобные заявления обращены в первую очередь к США, с которыми Пекин стремится поддерживать хорошие отношения, несмотря на изменения подходов Вашингтона после прихода новой администрации. Ускоренная подготовка к подписанию договора сама по себе может только радовать, но и — как ни парадоксально — побуждает к серьезным раздумьям. Китай — сильнейший, самый многонаселенный и обширный сосед России, с которым она имеет огромную по протяженности линию прямого соприкосновения в виде государственной границы. Мы просто обречены иметь добрые отношения. Трансграничные экономические связи с Китаем имеют колоссальное значение для жителей русского Дальнего Востока.

При этом Россия фактически включена в тихоокеанскую региональную экономическую интеграцию в основном как часть экономического, точнее — геоэкономического — пространства Китая. Это ведь только в теории фактические разграничительные линии между нашими странами совпадают с теми рубежами-границами, которые нанесены на политическую карту. В действительности все многократно сложнее. Де-факто границы «китайской экономической зоны» вклинились вглубь того пространства, которое политически считается российским.

Китай, правда, имеет с Россией общие интересы. Он боится радикализации исламских движений в своей северо-западной провинции Синьцзян, где проживают многочисленные некитайские меньшинства, в основном тюркской группы. Поэтому Пекин с пониманием относится и к опасениям Москвы по части исламского экстремизма где бы то ни было, в том числе на Кавказе и в Поволжье.

Совершенно ясно, что при любом содержании договор будет по смыслу тесно связан с организацией «шанхайской шестерки». По сути дела, за один 2001 год китайская дипломатия таким образом решит крупнейшую для нее стратегическую задачу формирования системы политических союзов на своих северных и северо-западных рубежах. Налицо новая тенденция, которую воплощает нарождающаяся система китайских союзов. В ряде фундаментальных исследований российских авторов рельефно показано, что начиная с середины 50-х годов и до середины 90-х в регионе доминировала тенденция не к формированию новых союзов, а к ослаблению или загниванию старых. К началу 70-х разрушился многосторонний союз СЕАТО. Росло взаимное недовольство участников японо-американского и американо-южнокорейского союзов, распался союз СССР и КНР, к минимуму свелись военно-политические связи России и Вьетнама, стало медленно свертываться аналогичное сотрудничество между США, Филиппинами и Таиландом. Казалось, эра блоков уходит в прошлое, а наступает пора экономизации, регионализации, глобализации, интеграции.

По-видимому, мы стоим перед очень серьезным структурным сдвигом, стимулирующим параллельные, более или менее симметричные тенденции в других частях региона.

Россия — Иран. Хорошие перспективы для развития отношений сулит победа на президентских выборах в этой стране 8 июня нынешнего главы государства М.Хатами. Во время его визита в Россию 12-15 марта были подписаны межгосударственный договор о сотрудничестве, определяющий основы отношений двух стран, и соглашение о принципах урегулирования споров в вопросах юрисдикции над Каспийским морем и месторождениями природных ресурсов в нем. Не только вопросы глобальной стратегии, но и конкретные экономические интересы способствуют взаимному притяжению двух стран. Россия подтвердила свои обязательства по сооружению АЭС в Бушере.

Москва и Тегеран заявили о намерении продолжать сотрудничество и в военно-технической области. В.Путин подтвердил М.Хатами согласие России заключить новые соглашения о продаже обычных вооружений, а также запасных частей к танкам и самолетам советского производства. В ближайшие годы Москва рассчитывает заключить с Ираном контракты в военно-технической области на несколько миллиардов долларов. Тегеран проявляет интерес к закупкам противотанковых ракет, истребителей нового поколения, военно-транспортных вертолетов, систем ПВО.

США немедленно отреагировали на визит М.Хатами, заявив о своем беспокойстве в связи с перспективой продажи Ирану современных вооружений и технологий, пригодных для использования в военных целях. Вашингтон не удовлетворяют разъяснения Москвы, что она соблюдает свои международные обязательства по нераспространению ядерных и ракетных вооружений. 13 марта президент Дж. Буш подписал официальный правительственный документ, которым он подтверждает, что «Иран продолжает представлять угрозу национальной безопасности, внешней политике и экономике США», на основании чего был продлен на очередной срок режим санкций в отношении Тегерана. Группа американских законодателей потребовала от Дж. Буша рассмотреть вопрос о прекращении всех видов американской финансовой помощи России в ответ на поставки российских вооружений Ирану.

У России и Ирана много сфер совпадающих интересов: обе страны против укрепления позиций Турции в регионе, против расширения НАТО, против усиления американского влияния в Центральной Азии. Москва и Тегеран едины в противостоянии попыткам США поставить под свой контроль потоки энергоресурсов из зоны Каспия, а также планам Вашингтона по транспортировке каспийской нефти на мировые рынки через трубопровод в Турцию в обход маршрутов, идущих через их территорию. Иран стремится использовать расширение своих связей с РФ, чтобы подтолкнуть США к отмене санкций и не допустить чрезмерного сближения Москвы и Багдада. Визит М.Хатами означал недвусмысленный сигнал Москвы, адресованный администрации Дж. Буша и свидетельствующий о том, что в выборе партнеров Россия не собирается следовать американским представлениям о том, какими должны быть ее отношения с третьими странами. Зачастую подобные предписания продиктованы ничем иным, как стремлением вытеснить РФ из тех или иных регионов, ограничить ее маневр в продвижении своих интересов, в том числе на местных рынках вооружений.

Россия — Южная Корея. Отношения с Сеулом занимают важное место в региональных приоритетах России, учитывая ситуацию на Корейском полуострове и комплекс проблем, связанных с военными программами КНДР. Москва стремится не допустить дальнейшего отставания от Китая и США в возможностях влияния на будущее двух Корей, помня об уроках прошедшего десятилетия, когда конкуренты оттеснили ее от участия в четырехстороннем переговорном процессе и международном соглашении о поставках двух ядерных реакторов для КНДР. Стремление вернуть утраченные позиции и доступ к выгодным экономическим контрактам, способствовать межкорейскому урегулированию отчетливо проявилось в ходе визита В.Путина в Сеул 26-28 февраля. В качестве инициативы по урегулированию северокорейской «ракетной проблемы» РФ предложила идею трехсторонней кооперации между Москвой, Пекином и Пхеньяном в запуске северокорейских спутников. Помимо этого Россия намерена привлечь обе Кореи к участию в реализации предложенного ею проекта по созданию Глобальной системы контроля, которая под эгидой ООН обеспечивала бы мониторинг и регулировала бы деятельность, связанную с запуском баллистических ракет и спутников. Распространение такого международного режима на КНДР подрывало бы американские аргументы в пользу создания НПРО и региональной ПРО ТВД в Восточной Азии. США выступают против предоставления гражданской ракетной технологии участникам этого проекта в обмен на их отказ от разработки боевых ракет, считая, что подобные технологии могут быть переделаны их получателями для военных целей. Ухудшение отношений и, тем более, конфронтация в регионе между США и Китаем из-за региональной ПРО способны заблокировать процесс сближения между двумя Кореями, ведь Пхеньян внимательно прислушивается к мнению Пекина, своего ближайшего союзника, и не сможет не отреагировать, если Сеул поддержит действия США, враждебные Китаю.

Москва не удовлетворена тем, как развиваются экономические отношения с Сеулом. Хотя Южная Корея становится важным рынком для российского экспорта, прежде всего нефти и нефтепродуктов, южнокорейский бизнес еще опасается идти в Россию: из намеченных 126 инвестиционных проектов объемом 273 млн долл. компании из РК реализуют только 91 проект суммарной стоимостью 137 млн долл. Среди готовящихся совместных проектов — железнодорожное соединение Южной Кореи через северокорейскую территорию с Транссибирской магистралью, сооружение газопровода от месторождений в Иркутской области через весь Корейский полуостров. Россия предлагает восстановить железнодорожную ветку из РК во Владивосток, чтобы связать южнокорейские порты и промышленные центры с российским Дальним Востоком (стоимость проекта — около 1 млрд долл.). Соединение двух Корей с Транссибом позволит сократить грузовые перевозки из АТР в Европу с 25 до 12 дней.

В совместном заявлении президентов России и РК была выражена поддержка Договору по ПРО, который обе стороны призвали сохранить и укрепить, что было расценено Вашингтоном чуть ли не как блокирование Сеула с Москвой против американских планов НПРО. В нем содержится косвенная критика США за то, что они не ратифицировали договоры СНВ-2 и о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний.

Впрочем, действительные результаты переговоров оказались не столь внушительными. У США достаточно рычагов воздействия на Сеул, чтобы корректировать его позицию в благоприятном для себя направлении. Вашингтон потребовал разъяснений от Южной Кореи относительно ее позиции, заявленной президентом Ким Дэ Чжуном в ходе визита В.Путина. Сеул быстро пошел на попятную, утверждая, что поддержка Договора по ПРО «как краеугольного камня стратегической стабильности» не тождественна оппозиции национальной ПРО США и что создание такой обороны не обязательно будет нарушением договора 1972 г. Он поспешил заверить, что российско-южнокорейские контакты ничем не угрожают союзу РК с США.

Саммит АТЭС. Состоявшийся 20-21 октября в Шанхае саммит лидеров стран АТЭС подтвердил наметившуюся тенденцию к смягчению позиции администрации Дж. Буша в отношении Китая. После 11 сентября США уже не могли позволить себе распылять силы — вести военные действия в Афганистане, сколачивать международную коалицию против терроризма и одновременно проводить жесткую линию в отношениях с Пекином. Со своей стороны Китай, будучи заинтересован в минимизации влияния исламского экстремизма, дал понять, что не будет возражать против ударов США по террористам, но требует, чтобы и ему не мешали бороться с сепаратистами у себя в Синьцзян-Уйгурском районе.

Потепление американо-китайских отношений было вызвано, скорее, форс-мажорными обстоятельствами, нежели радикальным пересмотром взглядов нынешней администрацией. Сближение с Россией в ходе антитеррористической кампании вынуждает Вашингтон корректировать свои отношения с Китаем, чтобы не возник сильный дисбаланс и перекос в пользу более тесных отношений с Москвой.

Другой примечательной чертой Шанхайского саммита АТЭС, отражающей специфику современной международной ситуации, является позиция многих государств, прежде всего «мусульманского мира», которые недвусмысленно заявляют о своих предпочтениях в пользу того, чтобы не на США, а на ООН лежала роль лидера в глобальной антитеррористической кампании. Этим объясняется то обстоятельство, что США не смогли добиться внесения в «Декларацию о борьбе с терроризмом» положения о поддержке военной операции в Афганистане. Американский проект был отвергнут Индонезией и Малайзией. В Шанхайском заявлении терроризм был квалифицирован как прямой вызов сообществу стран АТР. При этом особо подчеркивается, что ООН должна играть ведущую роль в организации усилий мирового сообщества в противодействии международному терроризму.

Страны АТЭС обязались способствовать региональному сотрудничеству в борьбе против терроризма, выполнить специальные резолюции ООН и принять дополнительные меры для прекращения финансирования террористов. Они договорились обмениваться информацией и координировать действия в вопросах экономической политики и финансов с тем, чтобы предотвратить ущерб со стороны международного терроризма экономикам и рынкам региона. Страны сообщества подтвердили свои обязательства продвигаться к созданию системы свободной и открытой торговли, инвестиционной деятельности для развитых экономик к 2010 году и для развивающихся экономик — к 2020 году.

Россия-Китай. Подписание в ходе июльского визита в Москву председателя КНР Цзян Цзэминя Договора о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве стало высшей точкой во взаимоотношениях двух стран. Это событие отразило наличие довольно широкого круга проблем, касающихся безопасности, по которому Москва и Пекин стремятся продемонстрировать общую позицию. Обе стороны не заинтересованы в развале существующей системы договоров по разоружению, в девальвации роли ООН, в подрыве территориальной целостности друг друга, стремятся обезопасить себя от угрозы терроризма и исламского фундаментализма.

Но общности этих интересов, какими бы важными они не были, далеко не достаточно, чтобы сформировать стратегический альянс. Главное же, что препятствует формированию российско-китайского стратегического альянса — дисбаланс между амбициозными геополитическими целями и весьма скромной экономической базой двусторонних отношений.

После трагедии 11 сентября в США, когда Москва взяла курс на союз с Западом, охлаждение и определенный застой в российско-китайских отношениях налицо. Хотя борьба с терроризмом и вооруженным сепаратизмом актуальна для обеих стран, Пекин явно без восторга воспринимает американскую экспансию в центральноазиатском регионе и подозревает, что одной из целей этой экспансии является окружение Китая. Довольно двусмысленная позиция, которую Пекин занимал по отношению к режиму талибов, привела к тому, что он оказался отнюдь не в первых рядах борцов с исламским терроризмом. Хотя одна из задач «Шанхайской организации сотрудничества» — координация усилий в борьбе с терроризмом, этот форум после 11 сентября практически не использовался для данной цели. Очевидный (хотя и оправданный в данных условиях) перекос российской политики в сторону Запада, ее подчеркнутое сближение с НАТО (вплоть до желания вступить в этот альянс, что можно истолковать как косвенный призыв к НАТО прикрыть российско-китайскую границу) — все это, конечно, не вызывает восторга в Пекине. Эти неблагоприятные тенденции накладываются на развал Договора по ПРО, что может стимулировать КНР к наращиванию своего ядерного потенциала.

Безусловно, позиция Пекина в отношении исламского терроризма не во всем дальновидна, тем более что этот терроризм непосредственно угрожает и КНР. Китай (и далеко не он один) четко демонстрирует: терроризм — угроза, но долгосрочные интересы страны от этого автоматически не меняются. В любом случае, значимость китайского направления для России не должна снижаться, тем более, когда необходимы совместные усилия по противодействию терроризму. Без активного участия Китая эти усилия будут недостаточно эффективными и лишь породят новые разделительные линии. Задача России — содействовать строительству именно такого широкого антитеррористического фронта.

Встреча В.Путина с Председателем КНР Цзян Цзэминем в Шанхае 21 октября была призвана показать, что сближение России с Западом в рамках глобальной антитеррористической борьбы все же не означает умаления роли Китая в российских внешнеполитических приоритетах. Лидеры двух стран призвали США соблюдать Договор по ПРО. Пекин беспокоит, что Россия может пойти на слишком большие уступки США в вопросе о ПРО (а он шире вопроса о судьбе договора 1972 г.), которые, в конечном счете, привели бы к девальвации китайского ракетно-ядерного потенциала.

Россия — Корея. 4 августа в Москве состоялся российско-северокорейский саммит. Встреча В.Путина и Ким Чен Ира позволила прояснить позицию Пхеньяна по ряду проблем безопасности и межкорейского диалога. КНДР продолжает разработку своей ракетной программы, утверждая, что последняя носит мирный характер и не представляет угрозы никому, кто уважает суверенитет Северной Кореи. Реакция Пхеньяна на жесткую позицию, которую администрация Дж. Буша заняла в диалоге с ним, проявилась в том, что он не стал подтверждать свое прошлогоднее предложение о возможном прекращении ракетной программы в обмен на помощь третьих стран в запуске северокорейских спутников. Правда, в подписанной на саммите Декларации Пхеньян повторил обязательство соблюдать мораторий на испытание ракет до 2003 г., оставив за собой право продолжать ракетные разработки. Упоминание в этом документе необходимости борьбы с международным терроризмом было призвано показать международному сообществу, что Северная Корея — это не «государство-изгой», как ее рисуют США.

Россия обещала оказать помощь в восстановлении пришедших в упадок электростанций и промышленных предприятий, построенных в свое время в Северной Корее с помощью СССР, однако, демонстрируя прагматичный подход, подчеркнула, что эта помощь будут увязана с тем, как Пхеньян будет выполнять свои обязательства по погашению долга. В ходе визита Ким Чен Ира в Россию был подписано соглашение о строительстве ширококолейной железной дороги по маршруту Пхенган-Вонсан-Туманган, минуя Пхеньян до границы с Южной Кореей. Объединение железнодорожных систем России и Корейского полуострова значительно ускорит товаропоток между Европой и Азиатско-Тихоокеанским регионом и увеличит объем доставляемых грузов по этому маршруту. Это позволит переключить часть многомиллиардной торговли Южной Кореи с Европой на Транссиб.

Пхеньян обратился к Москве с просьбой возобновить поставки вооружений, увязывая ее с согласием соединить Транссиб с железными дорогами на Корейском полуострове. Военно-техническое сотрудничество предусматривает главным образом поставки запасных частей к военной технике советского производства, которой оснащена северокорейская армия. Южная Корея опасается возобновления такого военного сотрудничества, поэтому Россия заявила, что не планирует поставлять КНДР современные вооружения.

КНДР может стать важнейшим связующим звеном транспортных и энергетических маршрутов из России в Южную Корею и АТР. Однако ее роль определяется не только геоэкономическими интересами России на Дальнем Востоке. И Москва, и Пхеньян заинтересованы в выходе Северной Кореи из политической и экономической изоляции, в том, чтобы снять с КНДР клеймо «государства-изгоя», которое используется США для обоснования программы НПРО.

[править] Ближний Восток

Продолжавшееся (хотя и с перерывами) в течение всего периода противостояние между Израилем и палестинцами вызвало к жизни новую волну дипломатических усилий. Как и ожидалось, на состоявшихся в начале февраля всеобщих выборах в Израиле премьер-министр Э.Барак потерпел поражение, и его сменил известный «ястреб» А.Шарон. Правда, новое правительство было сформировано на многопартийной основе, и министром иностранных дел стал Ш.Перес, сторонник более гибкой линии по отношению к палестинцам.

Судя по действиям новой американской администрации, она намерена восстановить авторитет США в ближневосточном урегулировании, в значительной мере подорванный при Б.Клинтоне. Именно Дж. Буш вынудил А.Шарона отойти от своей непримиримой позиции, удерживая израильского премьера от «сверхреакции» на террористические акты «Хамаса» и «Хезболлы». В мае администрация США поддержала «План Митчелла», смысл которого в немедленном прекращении военных действий обеими сторонами, замораживании строительства еврейских поселений на оккупированных территориях и принятии палестинской стороной решительных мер против террористов. Спустя месяц директор ЦРУ Дж. Тенет в ходе своей ближневосточной поездки представил новый план, предполагающий, с одной стороны, арест всех боевиков террористических организаций и пресечение дальнейшей террористической активности, с другой — отвод израильских войск на позиции, занимаемые ими до 28 сентября прошлого года, и отказ от проведения боевых операций на территории Палестинской автономии. Какие бы оговорки не выдвигали стороны относительно американских предложений, именно на основе этих предложений в последние месяцы строятся все мирные усилия, и именно они позволяют Вашингтону удерживать инициативу.

Россия не хотела бы при новой американской администрации быть отброшенной от процесса ближневосточного урегулирования. В свою очередь, и конфликтующие стороны (в большей мере, конечно, арабы) заинтересованы в активизации балансирующей роли России в мирном процессе.

Россия-США-Ирак. После длительного тупика — споры велись с лета — Россия и США, наконец, пришли к временному компромиссу по вопросу о санкциях в отношении Ирака. Эта договоренность, достигнутая на встрече министра иностранных дел И.Иванова и госсекретаря К.Пауэлла, позволила Совету Безопасности ООН 29 ноября единогласно принять резолюцию, которая санкционирует продолжение программы «нефть в обмен на продовольствие» на период шести месяцев. В соответствии с ней Ираку разрешается продавать любое количество нефти, если все доходы от нее направляются на закупку продовольствия, медицинских препаратов и других товаров гуманитарного характера, а также выплату военных репараций.

Уступкой со стороны России стало согласие на то, чтобы к 1 июня 2002 г. был составлен новый список товаров, подлежащих проверке комитета ООН по мониторингу перед их доставкой в Ирак, включая товары двойного назначения и те, что могут применяться в военных целях. На принятии этого списка настаивают Вашингтон и Лондон, добивающиеся ужесточения военного эмбарго в отношении Багдада и перекрытия каналов незаконной продажи иракской нефти. Чрезмерное расширение списка запрещенных к экспорту в Ирак товаров может нанести ущерб торгово-экономическим интересам России.

Встречной американской уступкой стало согласие искать всеобъемлющее решение по вопросу об антииракских санкциях. Это требование РФ уже давно выдвигает, но до сих пор оно не находило отклика у Вашингтона. До отмены санкций у России нет реальных надежд на то, что Багдад начнет возвращать долги (по разным оценкам, они составляют от 6 до 8 млрд долл.). Москва весьма заинтересована в продолжении программы ООН «Нефть в обмен на продовольствие», поскольку значительная доля иракской нефти поставляется на мировой рынок через российские компании и бюджет РФ имеет с этого приличный доход. Кроме того, в 2001 году с Ираком заключено контрактов на сумму около 1,9 млрд долл.

Багдад принял условия новой резолюции ООН. Компромисс между Россией и США стал возможен благодаря решению оставить в стороне спорный вопрос о том, на каких условиях инспектора ООН должны быть допущены в Ирак для осуществления контроля за военными программами Багдада. Стороны согласны в том, что такая миссия необходима в принципе, и в том, что санкции не следует отменять до ее начала. Однако Россия считает, что все санкции должны быть сняты вскоре после того, как Багдад разрешит инспекторам ООН возобновить свою деятельность на иракской территории, тогда как, по мнению США, подобный шаг был бы преждевременным. Вашингтон стремится под любым предлогом сохранить возможность контроля над военными программами Ирака на неопределенно продолжительное время, а инспекции под эгидой ООН являются для этого удобной формой. Поэтому он не поддерживает стремление России убрать из резолюции СБ ООН, принятой в декабре 1999 г., все двусмысленности и четко определить условия отмены санкций. Багдад вообще настаивает на том, что снятие санкций является предварительным условием для возможного возвращения в Ирак инспекционной миссии ООН.

Антитеррористическая кампания США, несомненно, ставит ситуацию вокруг Ирака в новый контекст. Вашингтон пытается оказать нажим на Багдад, чтобы заставить его принять американские требования, увязывая военную акцию в Афганистане и падение режима талибов с тем, что может ожидать Саддама Хусейна. Как заявил президент Дж. Буш 26 ноября, Афганистан — это лишь начало войны с терроризмом, и Хусейн узнает ее последствия, если он тайно создает ОМУ и если не пустит инспекторов ООН в страну. Судя по всему, США намерены и впредь использовать угрозу применения военной силы (в том числе нанесения точечных ударов), хотя у них нет доказательств причастности Ирака к событиям 11 сентября. Советник президента по вопросам национальной безопасности К.Райс фактически обозначила отстранение С.Хусейна от власти в качестве цели США, заявив 20 декабря, что пока этот режим правит в Ираке, спокойствия не будет ни у соседних государств, ни у международного сообщества. Партнерство России и США в борьбе с международным терроризмом автоматически не приведет к урегулированию их споров по Ираку. Достижение компромисса в отношении резолюции ООН, касающейся антииракских санкций, позволяет отвести угрозу американских ударов по Ираку и предотвратить кризис в российско-американских отношениях в связи с этой проблемой.

Палестино-израильский конфликт. События, разворачивающиеся в регионе, позволяют рассматривать их через призму того, что произошло 11 сентября в США, а также американской акции возмездия. Желая вовлечь как можно больше арабских и мусульманских стран в антитеррористическую коалицию, Вашингтон безуспешно стремится уменьшить степень противостояния на израильско-палестинском направлении. Террористы из «Хамас» и «Исламского джихада» активизируются каждый раз, когда намечается какое-либо важное событие, призванное реанимировать израильско-палестинский диалог. Экстремистскому крылу палестинцев не нужно сосуществование с Израилем, им нужно «освобождение» всей Палестины. Именно после «пропалестинского» заявления президента Дж. Буша (начало октября) был убит министр туризма Израиля, а выступление госсекретаря К.Пауэлла в середине ноября с изложением очередного мирного плана (в нем признавалась необходимость сосуществования двух государств — Израиля и Палестины — с безопасными и международно-признанными границами) и направление на Ближний Восток нового американского спецпосланника генерала Э.Зинни повлекли за собой очередной кровавый теракт в Иерусалиме. После этого израильские власти предприняли последовательные силовые меры, в результате которых Я.Арафат был «обездвижен».

Как ни парадоксально, но события 11 сентября оказались объективно выгодными противникам «мирного процесса» в Израиле. Уже потому, что Вашингтон — с риском для своих отношений с так называемым мусульманским миром и вопреки всей своей политике предыдущего десятилетия — вынужден публично признать генетическую связь террора с исламом и исламскими кругами, пропагандистский выигрыш для «ястребов» очевиден. Как писала 18 декабря израильская газета «Гаарец», военно-политический истеблишмент этой страны пришел к выводу, что террористические атаки на США дали Израилю преимущество — как раз в то время, когда он подвергался растущему международному давлению из-за продолжающегося конфликта с палестинцами. Израиль оказался на правильной стороне баррикад — вместе с США, — в то время как арабский мир находится, мягко говоря, в невыгодном положении. По мнению руководителя «Моссад» Э.Халеви, пришло время «объединить» все виды исламского терроризма в единый формат и бороться с ними вместе. Некоторые члены израильского кабинета открыто говорят, что им выгоднее иметь перед собой «Хамас» и «Исламский джихад», нежели Арафата, поскольку в этом случае Израиль не будет обязан вести переговоры с террористами и сможет применять силу, не оглядываясь на мировую общественность.

Израиль открыто заявляет о своем желании втянуть США в противоборство с тем, что он называет «террористическим треугольником» — Ираном, Ираком и Сирией. Особенный акцент при этом делается (по крайней мере, израильской разведкой) именно на Сирии и ее продолжающейся поддержке организации «Хезболла». И это в условиях, когда Вашингтон хотел бы избежать конфронтации с Дамаском, ведь сирийский президент Б.Асад склонен прислушиваться к американским советам.

Несмотря на обострение ситуации на израильско-палестинском направлении, Дж. Буш и К.Пауэлл вели линию на легализацию палестинского государства и на то, чтобы сохранить Я.Арафата как главного партнера на израильско-палестинских переговорах, требуя в то же время от него положить конец террору. Именно под давлением Вашингтона А.Шарон в конечном счете каждый раз после очередного обострения обстановки был вынужден соглашаться на возобновление переговоров.

Неудача миссии нового спецпосланника Э.Зинни (в середине декабря он отбыл из региона, не достигнув никаких результатов) ослабляет позиции его покровителя и главного сторонника мирного процесса — госсекретаря К.Пауэлла, — равно как и министра иностранных дел Израиля Ш.Переса. Судя по всему, президенту Дж. Бушу нелегко сопротивляться давлению «ястребов» в собственном окружении, требующих позволить Израилю политически уничтожить Арафата и всю Палестинскую автономию.

По словам А.Шарона, Вашингтон готов дать ему этот «зеленый свет», однако переговоры между ним и Бушем в Белом Доме в начале декабря свидетельствовали о том, что это не совсем так. Действительно, Вашингтон одобрил силовые меры против очагов терроризма и обеспечил ему дипломатическое прикрытие в СБ ООН, однако просил израильского премьера не ставить под удар позиции Арафата (хотя США и признают, что последний не способен предотвратить насилие с палестинской стороны). Буш прочертил перед Шароном некую «красную линию», за которую Израиля не должен заходить. Ее смысл — сохранение Арафата как главного партнера на переговорах, ведь как бы он ни был несостоятелен, замены ему не найти. Другим пунктом этой «красной линии» является нераспространение израильско-палестинского конфликта на весь регион, недопустимость втягивания в него других арабских государств, ведь это заставило бы США изменить свою линию в борьбе с международным терроризмом.

Для российского «коспонсорства» в ближневосточном процессе указанные тенденции имеют непосредственный (и, скорее всего, негативный) смысл: это коспонсорство в нынешнем виде исчерпало себя вместе со всем «мирным процессом». После событий 11 сентября резко усилились позиции тех, кто целиком хотел бы перенести весь кризис в сферу «борьбы с терроризмом», а найти понимание такой позиции в «исламском мире» крайне трудно. Россия должна вместе с США и ЕС способствовать поиску новых условий урегулирования (и новых лидеров), не подыгрывая в то же время тем, кто настаивает исключительно на силовой линии.

[править] Хронология основных событий

26-28 февраля — Состоялся визит Путина в Южную Корею. По итогам визита было подписано Российско-корейское совместное заявление.^[1]

28 февраля-2 марта — Состоялся визит Путина во Вьетнам. Руководители двух стран приняли Декларацию о стратегическом партнерстве между Российской Федерацией и Социалистической Республикой Вьетнам.^[2]

25 марта — В Иркутске состоялась рабочая встреча Путина и Премьер-министра Японии Ё. Мори. Лидеры России и Японии подписали Иркутское заявление о дальнейшем продолжении переговоров по проблеме мирного договора.^[3]

31 мая — В Минске состоялось первое заседание Межгосударственного Совета Евразийского экономического сообщества (ЕврАзЭС). Президенты Белоруссии, Казахстана, Киргизии, России и Таджикистана констатировали, что Договор об учреждении ЕврАзЭС от 10 октября 2000 г. вступил в силу. В ходе встречи были приняты основные документы, необходимые для начала практической деятельности новой организации, и одобрен комплекс конкретных мероприятий по формированию Сообщества на период до 2005 года. Председателем высшего органа ЕврАзЭС — Межгоссовета был избран Президент Республики Казахстан Н. А. Назарбаев.^[4]

15 июня — В Шанхае (КНР) на встрече глав государств «Шанхайской пятерки» (Республика Казахстан, Китайская Народная Республика, Кыргызская Республика, Российская Федерация, Республика Таджикистан) и Республики Узбекистан была подписана Декларация о создании «Шанхайской организации сотрудничества».^[5]

16 июня — В Любляне (Словения) состоялась встреча Путина и Президента США Дж. Буша.^[6]

3 июля — В ходе визита в Россию Президента Франции Ж. Ширака было принято Совместное заявление Президента Российской Федерации и Президента Французской Республики по стратегическим вопросам.^[7]

16 июля — В ходе визита в Россию Председателя Китайской Народной Республики Цзян Цзэминя был подписан Договор о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве между Российской Федерацией и Китайской Народной Республикой.^[8]

21-23 июля — В Генуе (Италия) состоялась встреча глав государств и правительств Группы восьми. В ходе саммита состоялась встреча Путина и Президента США Дж. Буша, по итогам которой было принято Совместное заявление Президента Российской Федерации и Президента США по стратегической стабильности.^[9]

26 июля — 19 августа — По приглашению Путина Председатель Государственного комитета обороны Корейской Народно-Демократической Республики Ким Чен Ир находился с визитом в Российской Федерации. По итогам визита была принята Московская декларация, в которой Корейская Сторона заверила, что ракетная программа КНДР носит мирный характер и не представляет угрозы для любой страны, с уважением относящейся к суверенитету КНДР.^[10]

3 октября — В Брюсселе (Бельгия) состоялся саммит Россия-ЕС, по итогам которого было принято Совместное заявление Путина, Председателя Европейского совета Г. Верхофстадта, при содействии Генерального секретаря Совета ЕС/Высокого представителя по вопросам общей внешней политики и политики безопасности ЕС Х. Соланы, и Председателя Комиссии европейских сообществ Р. Проди, а также Совместные заявления по международному терроризму; об укреплении диалога и сотрудничества по политическим вопросам и вопросам безопасности в Европе, по проблемам нераспространения и разоружения; по энергетическому диалогу.^[11]

20-21 октября — В Шанхае (КНР) состоялась встреча глав государств и правительств стран — членов форума «Азиатско-тихоокеанское экономическое сотрудничество», в которой принял участие Путин. По итогам встречи была принята Декларация экономических лидеров АТЭС «Отвечая на новые вызовы нового века».^[12]

4-7 ноября — Состоялся визит Премьер-министра Республики Индия А. Б. Ваджпаи. Были подписаны Совместное российско-индийское заявление, Московская декларация Российской Федерации и Республики Индия о международном терроризме, Совместное заявление по стратегическим вопросам.^[13]

12-15 ноября — Состоялся официальный визит Путина в США. По итогам переговоров был принят ряд совместных заявлений: о новых российско-американских отношениях; о российско-американских экономических связях; по Афганистану и Ближнему Востоку; о сотрудничестве в борьбе с незаконным оборотом наркотиков; по биотерроризму.^[14]

13 декабря — США официально уведомили Россию о выходе из Договора по ПРО 1972 г.^[15]

[править] Территории

[править] Азербайджан

В январе Россия и Азербайджан оформили двусторонний договор о разделе границ на Каспии и совместном использовании находящихся под дном моря ресурсов.

[править] Алжир

Россия и Алжир подписали декларацию о стратегическом партнёрстве.

[править] Вьетнам

Россия и Вьетнам установили отношения стратегического партнёрства.

[править] Израиль

С конца 2001 года Россия является членом «квартета» международных посредников ближневосточного урегулирования.

[править] Индия

Россия и Индия договорились о лицензионном производстве Т-90 на заводе в Авади, штат Тамилнад.

Россия и Индия подписали контракт стоимостью 205 млн долларов на модернизацию пяти базовых патрульных самолетов Ил-38 в вариант Ил-38SD.

[править] Иран

В ходе официального визита в Москву министра обороны Ирана в октябре Россия и Иран подписали межправительственное соглашение о военно-техническом сотрудничестве.

[править] Казахстан

Россия и Казахстан (Каспийский трубопроводный консорциум) открыли нефтепровод Тенгиз — Новороссийск.

[править] Китай

16 июля Россия и Китай подписали «Договор о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве» на 20 лет с автоматическим продлением на пять лет.

[править] КНДР

Россия и КНДР приняли декларацию, в которой было отражено согласие сторон создать железнодорожный транспортный коридор, соединяющий север и юг Корейского полуострова с Россией и европейскими странами.

[править] США

В октябре президенты России и США Владимир Путин и Джордж Буш после двусторонних переговоров приняли совместное заявление, в котором призвали мировое сообщество создать международную коалицию для борьбы с терроризмом.^[16]

6 декабря Россия и США заявили, что выполнили обязательства по Договору СНВ-I: у России было 1136 носителей и 5518 боезарядов, у США — 1237 стратегических носителей с размещенными на них 5948 ядерными боезарядами.^[17]

[править] Украина

Россия и Украина подписали межправительственное соглашение, в котором была зафиксирована сумма задолженности Киева за газ перед «Газпромом» в размере 1,43 млрд долл.^[18]

[править] Международные организации

Россия и Китай, вместе с Казахстаном, Киргизией, Таджикистаном и Узбекистаном, основали Шанхайскую организацию сотрудничества (ШОС).

[править] Международные соглашения

Россия ратифицировала «Соглашения о сотрудничестве причерноморских государств при поиске и спасании на Чёрном море», участниками которого кроме России, являются Украина, Болгария, Румыния, Грузия и Турция.^[19]

[править] Ссылки

• Международное положение России в 2001 году // НИИ Социальных систем МГУ им. Ломоносова

[править] Примечания

1. ↑ Внешняя политика и безопасность современной России. 1991—2002: Хрестоматия. Том II // ИНО-Центр, 2002
2. ↑ Внешняя политика и безопасность современной России. 1991—2002: Хрестоматия. Том II // ИНО-Центр, 2002
3. ↑ Внешняя политика и безопасность современной России. 1991—2002: Хрестоматия. Том II // ИНО-Центр, 2002
4. ↑ Внешняя политика и безопасность современной России. 1991—2002: Хрестоматия. Том II // ИНО-Центр, 2002
5. ↑ Внешняя политика и безопасность современной России. 1991—2002: Хрестоматия. Том II // ИНО-Центр, 2002
6. ↑ Внешняя политика и безопасность современной России. 1991—2002: Хрестоматия. Том II // ИНО-Центр, 2002
7. ↑ Внешняя политика и безопасность современной России. 1991—2002: Хрестоматия. Том II // ИНО-Центр, 2002
8. ↑ Внешняя политика и безопасность современной России. 1991—2002: Хрестоматия. Том II // ИНО-Центр, 2002
9. ↑ Внешняя политика и безопасность современной России. 1991—2002: Хрестоматия. Том II // ИНО-Центр, 2002
10. ↑ Внешняя политика и безопасность современной России. 1991—2002: Хрестоматия. Том II // ИНО-Центр, 2002
11. ↑ Внешняя политика и безопасность современной России. 1991—2002: Хрестоматия. Том II // ИНО-Центр, 2002
12. ↑ Внешняя политика и безопасность современной России. 1991—2002: Хрестоматия. Том II // ИНО-Центр, 2002
13. ↑ Внешняя политика и безопасность современной России. 1991—2002: Хрестоматия. Том II // ИНО-Центр, 2002
14. ↑ Внешняя политика и безопасность современной России. 1991—2002: Хрестоматия. Том II // ИНО-Центр, 2002
15. ↑ Внешняя политика и безопасность современной России. 1991—2002: Хрестоматия. Том II // ИНО-Центр, 2002
16. ↑ [1]
17. ↑ [2]
18. ↑ [3]
19. ↑ [4]