Закавказье
Материал из Documentation.
Закавказье — регион в Азии.
Содержание |
[править] Геополитическое положение
Уникальность геополитического положения региона Закавказья заключается в том, что он представляет собой замкнутый с трёх сторон анклав. На севере он закрыт Главным Кавказским хребтом, зимой практически не проходимым, а с Запада и Востока — омывается Чёрным и Каспийским морями. Только с Юга он открыт, и именно это обстоятельство до включения Закавказья в состав Российской империи предопределяло историческую судьбу населявших его народов.
[править] История
Закавказье на протяжении почти двух тысячелетий было ареной ожесточенной борьбы его мощных южных соседей: Рима и Персии, Византии и Арабского халифата и, наконец, Османской империи и Ирана. В этих двух последних случаях борьба за Закавказье имела достаточно ярко выраженную конфессиональную окраску. В первом случае это была конфронтация христианства с исламом, а во втором — внутри ислама между суннитами и шиитами. Конфессиональная окраска вооружённой борьбы зачастую придавала ей особую жестокость и ожесточённость. Причём в наибольшей степени от бесконечных войн южных соседей страдали коренные народы Закавказья — армяне и грузины. На протяжении шести веков они были вынуждены непрерывно балансировать на грани выживания.
Наиболее трагичной была судьба армянского народа. Последний страшный удар армянский этнос получил в ходе Первой мировой войны, когда его часть, которая проживала на территории Османской империи, была фактически уничтожена. По приказу правительства младотурок, претендовавших на цивилизованность, была проведена чудовищная по своим последствиям кампания по геноциду армян. Из 2,5 млн человек 1,5 млн было убито, 600 тыс. — переселено в непригодные для жизни районы Месопотамии, где подавляющее большинство их умерло, и только 300 тыс. человек удалось спастись. Армянский народ потерял и область своего этногенеза (Родину) — Восточную Анатолию, которая была заселена турками и курдами. Отряды этих последних отличались особой жестокостью при уничтожении армян. В истории человечества геноцид армян в 1915—1916 годах был первой этнической чисткой гигантского масштаба и по своим масштабам (было уничтожено 50 % армянского этноса) сравним с холокостом (уничтожением евреев немецким фашизмом). Однако, если организаторы холокоста понесли заслуженное наказание, а правительство ФРГ признало вину немецкого народа и принесло извинения, то Турция до сих пор этого не сделала.
Не удивительно, что в исторической памяти армянского народа запечатлелся образ турок как страшного этнического врага. Поскольку турки и азербайджанцы являются близкородственными народами, произошедшими от тюркских (туркменских) кочевых племен, то нет ничего удивительного в том, что в массовом сознании произошло их отождествление. Негативное отношение к азербайджанцам постоянно подкреплялось в ходе бесконечных набегов и войн, которые прекратились только после включения Закавказья в состав Российской империи.
Её развал и образование в Закавказье трёх независимых республик — Грузинской, Армянской и Азербайджанской — сразу же вылились в армяно-азербайджанскую войну 1919—1920 годов, в ходе которой территория Азербайджана была разделена на две части так называемым «Мегринским коридором». От основной части территории Азербайджана ее западная часть — Нахичевань — оказалась полностью изолированной. Только начало армяно-турецкой войны 1920 года спасло Азербайджан от новых территориальных потерь. Турция пришла к нему на помощь. Армяно-турецкая война закончилась поражением армянской армии. В результате Турция аннексировала целый ряд западных областей Армении. Приход Красной Армии спас Армению от новых потерь, но свои приобретения на Востоке она сохранила, что не могло не вызывать обострения армяно-азербайджанских отношений. Установление советской власти в Закавказье заморозило армяноазербайджанскую конфронтацию, но не смогло устранить её. Более того, решение советского правительства о национальном размежевании в СССР, в соответствии с которым Нагорный Карабах, населённый по преимуществу армянами, был включен в состав Азербайджанской ССР, было воспринято армянами как потеря ещё одной части их исконной территории. Естественно, борьба за его возвращение стала квалифицироваться как борьба за спасение Родины. В этническом сознании армян борьба за Нагорный Карабах (Арцах) была своего рода «священной войной».
Пока союзный Центр был достаточно силён и жёстко, а иногда и жестоко, подавлял все проявления этнической враждебности, армяно-азербайджанская конфронтация, несмотря на отдельные вспышки, оставалась латентной. В какой-то степени союзному Центру удалось даже снизить уровень этнической враждебности, что привело к формированию крупной армянской диаспоры в Азербайджане и значительной азербайджанской в Армении. Это было результатом политики индустриализации, проводимой союзным Центром.
Однако к началу 1970-х годов явно наметился спад процесса индустриализации ввиду очевидного сокращения ресурсов союзного Центра, а затем начался социально-экономический кризис, который всё больше и больше углублялся. Сопровождавшая его быстрая дискредитация коммунистической идеологии способствовала возрождению межэтнической враждебности и росту национализма. Этому последнему в немалой степени способствовала грубейшая ошибка союзного Центра, объявившего о создании «новой исторической общности — советского народа». Это было свидетельством полной утраты советской правящей элитой чувства реальности. В 1982 году, в дни празднования 60-летия образования СССР, было объявлено, что «единый советский народ» уже сформировался. Продолжавшаяся несколько лет кампания по его созданию якобы увенчалась «новым историческим достижением», а на деле она вызвала лишь взрыв националистических настроений. Особенно мощным он оказался в Грузии и Азербайджане, где его возглавила интеллигенция, а точнее, та её часть, которая наиболее тесно связана с этнической культурой. Она стала усиленно насаждать ксенофобию и антирусские настроения, которые в Грузии приняли истерическую форму. И это несмотря на то, что само выживание грузинского этноса было обеспечено прежде всего его вхождением в состав Российской империи. Оно означало перелом в его трагической судьбе, благодаря которому он избежал геноцида. Учитывая исторический опыт, армянская интеллигенция заняла значительно более умеренную позицию, сконцентрировав все своё внимание на проблеме Нагорного Карабаха. Антирусские настроения в Армении хотя и появились, но объективно не могли получить широкой массовой поддержки, поскольку память о геноциде была еще слишком свежа. Немалую роль в этом плане играла и позиция многочисленной и весьма влиятельной армянской диаспоры в России (РСФСР), которая не могла допустить развития антирусских настроений. Перестройка, представлявшая собой не что иное, как запоздалую попытку правящей элиты СССР осуществить реформирование советской системы сверху, завершилась неудачей и развалом страны. Ему предшествовала потеря союзным Центром контроля за политической ситуацией в республиках Закавказья. Предпринятые в 1990 году попытки подавить с помощью вооружённой силы националистические движения в Грузии и Азербайджане, в конечном счёте, успехом не увенчались. После распада СССР в Закавказье вновь возникли три новых государства, то есть в известном смысле восстановилась та политическая ситуация, которая существовала там в 1918—1920 годах. Вновь началась и армяно-азербайджанская война, которая, как и тогда, завершилась военным поражением Азербайджана и потерей им ещё части своей территории, оккупированной армянскими войсками (формально армией Нагорного Карабаха). Попытка Турции оказать военное давление на Армению была пресечена жёсткой позицией России. Поражение в этой войне стоило Азербайджану не только фактической потери значительной части территории, но появления огромной массы беженцев и вынужденных переселенцев (в 1998 году — около 850 тыс. человек, более 10 % населения). Армянская диаспора в Азербайджане и азербайджанская в Армении были полностью ликвидированы, то есть усилия союзного Центра по налаживанию сосуществования двух этих этносов были сведены на нет.
Процесс индустриализации Закавказья осуществлялся в основном русской (точнее, конечно, русскоязычной) диаспорой. Первая стадия данного процесса — создание нефтяной промышленности Азербайджана в конце XIX века — была обеспечена массовой миграцией рабочей силы из России и Украины. С 1886 году — начало нефтедобычи — по 1913 год в Азербайджан прибыло более 350 тыс. человек. В своём подавляющем большинстве это были рабочие и члены их семей. В советский период русская диаспора в Азербайджане практически стагнировала (согласно переписи 1989 года в Азербайджане проживало 392 тыс. русских). С конца 1970-х годов под давлением прежде всего бытового национализма начался отток русскоязычного населения. После развала СССР он принял обвальный характер. В 2000 году численность русской диаспоры сократилась до 120 тыс. человек по самым оптимистичным оценкам. Аналогичной была и судьба русской диаспоры в Грузии, где ее формирование началось несколько позже, в основном в советское время. Своей максимальной численности (ок. 400 тыс. человек) она достигла к середине 1960-х годов, а затем началось её сокращение в силу тех же причин, что и в Азербайджане. К 2000 году в Грузии осталось не более 100 тыс. русских (без учета Абхазии). Что касается Армении, то там проблема русской диаспоры вообще не стояла ввиду её малочисленности (немногим более 50 тыс. человек согласно переписи населения 1989 года). Ликвидация русской диаспоры была одной из стратегических целей националистических движений, наиболее радикально настроенные лидеры которых в Грузии (З.Гамсахурдия) и Азербайджана (А.Эльчибей) выдвинули тезис о необходимости создания моноэтнического государства. З.Гамсахурдия открыто выдвинул лозунг «Грузия — для грузин». А.Эльчибей высказывался в том же духе, хотя по форме более гибко. В отличие от них руководители Армении избегали каких-либо громких публичных заявлений, но зато последовательно проводили курс на создание моноэтнического армянского государства. В 1970-е и особенно 1980-е годы он приобрёл строгие очертания. Формирование русской диаспоры было умело и в мягкой форме блокировано, а остальные иноэтнические элементы постепенно вытеснялись. Финалом стало изгнание азербайджанцев. Таким образом, к моменту получения независимости Армения практически стала моноэтническим государством. В немалой степени этому объективно способствовало и отсутствие той этнической пестроты, которая присуща Грузии и Азербайджану. Идея моноэтничности, а следовательно, и отказ в принципе от каких-либо форм федерализма, встретила естественное сопротивление со стороны этнических меньшинств, а наиболее многочисленные из них открыто выступили против неё. В Грузии это абхазы и осетины, в Азербайджане — лезгины. Очень быстро это сопротивление приняло вооружённый характер. В результате Абхазия и Южная Осетия фактически отделились от Грузии, а лезгины продолжают вести диверсионно-террористическую войну, причём не только в области своего проживания. Следует заметить, что уход с политической сцены ультранационалистов З.Гамсахурдия и А.Эльчибея и приход к власти бывших руководителей партномеклатуры Эдуарда Шеварднадзе и Гейдара Алиева не привели к отказу от данной идеи. Они лишь вынуждены были отложить её реализацию ввиду резкого обострения социально-экономического кризиса и серьезных военных неудач. В отличие от своих предшественников, которые были случайными людьми в политике и абсолютно некомпетентными, и Э.Шеварднадзе, и Г.Алиев — люди, имеющие большой опыт политической деятельности, причём не местного, а союзного масштаба. Придя к власти в результате государственных переворотов, Э.Шеварднадзе и Г.Алиев умело адаптировались в ситуации, которая характеризовалась продолжением того «националистического взрыва», который привёл к развалу СССР. В рамках «националистического взрыва» требование независимости сочеталось с представлением о том, что после ее достижения социально-экономические проблемы региона будут разрешены относительно легко и быстро. Экономическая сторона независимости полностью игнорировалась не только массой населения, но и руководителями националистических движений. Более того, последние сознательно дезинформировали население по поводу реальных экономических возможностей будущих независимых государств, народное хозяйство которых уже с 1930-х годов было дотационным. В качестве «донора», обеспечивавшего экономическое развитие Закавказья, выступала Россия (РСФСР). Размеры российского «донорства» колебались, но даже тогда, когда СССР вступил в полосу затяжного социально-экономического кризиса, они оставались весьма значительными. В 1988 году только дотации составляли: Грузии — 2,8 млрд долл., Армении — 2 млрд долл., Азербайджану — 650 млн долл. Если к этому прибавить субвенции, размер которых был особенно значительным в 1950—1960-е годы, то уровень дотационности будет ещё выше. Для сравнения размеры помощи США странам Закавказья в 2001 году составили: Грузии — 95 млн долл., Армении — 90 млн долл., Азербайджану — 34 млн долл. Даже если учесть помощь со стороны Европейского Союза и международных правительственных и неправительственных организаций, она не превысит 10 % того, что получали республики Закавказья в виде дотаций и преференций. Развал единого экономического пространства СССР оказал самое негативное воздействие на экономику новых государств Закавказья. Резко упал их ВВП. К 1995 году ВВП Азербайджана составил 42 % от уровня 1991 года, Армении — 55,8 %, Грузии — 35,8 %. К 2000 году он несколько вырос, но до уровня 1991 года было ещё очень далеко. В 2000 году ВВП Азербайджана — 59,3 %, Армении — 76,9 %, Грузии — 47,5 %. Особенно катастрофическим было падение промышленного производства. По сравнению с уровнем 1991 года оно составило в 1995 году в Азербайджане — 59,3 %, Армении — 50 %, в Грузии — 18 %. Соответственно, к 2000 году — в Азербайджане — 35 %, Армении — 56 %, Грузии — 24 %3. Если даже учесть остановку предприятий ВПК, то и тогда, размер падения промышленного производства чрезвычайно велик применительно к Азербайджану и Грузии, так как основная масса предприятий ВПК была сосредоточена в Армении. Между тем, именно Грузия продемонстрировала пример развала промышленности. Примерно аналогичной была и судьба промышленности Азербайджана, за исключением нефтяной. Последняя благодаря крупным иностранным инвестициям смогла избежать спада и даже увеличила добычу нефти с 11,7 млн тонн в 1991 году до 14,1 млн тонн в 2000 году. Приток иностранных инвестиций был в немалой степени обеспечен широкоформатной рекламной кампанией по поводу «Большой нефти Каспия». Однако к концу 1990-х годов наметилась тенденция к спаду инвестиционной активности, а некоторые нефтяные консорциумы вообще свернули работу. Это объясняется целым рядом причин. Интенсивные геолого-разведочные работы не подтвердили ранее прогнозируемый гигантский размер нефтяных ресурсов Каспия и, в частности, в азербайджанской зоне каспийского шельфа. Эксплуатация многих вновь разведанных месторождений оказалась экономически нерентабельной или малорентабельной. Добыча азербайджанской нефти обходится примерно вдвое дороже российской и в несколько раз дороже ближневосточной. Следовательно, и прибыль от неё меньше, хотя она и высококачественная. В отличие от Азербайджана Армения не имеет сколько-нибудь значимых запасов энергоносителей. Что касается Грузии, то на шельфе Чёрного моря обнаружены достаточно крупные месторождения нефти, однако пока перспектива ее добычи остается неопределенной. Существующий же объем добычи нефти (100 тыс. т) столь незначителен, что о его роли даже во внутреннем потреблении нет смысла говорить. Экономики Грузии и Армении испытывают острый дефицит энергоресурсов, и в обозримом будущем он сохранится, так как никаких предпосылок даже к его сокращению пока нет. Говоря о развале промышленности в новых независимых государствах Закавказья, нельзя не заметить, что в большинстве случаев за ним стояли объективные причины, устранить которые их правящие круги просто не могли. Но если в Армении они пытались минимизировать его, то в Азербайджане и, особенно, в Грузии не делали этого. По-иному они вели себя по отношению сельскому хозяйству. Здесь все они были единодушны в своём стремлении не допустить резкого спада сельскохозяйственного производства, прекрасно понимая, к чему может привести недостаток продовольствия в городах. Однако и предотвратить деградацию сельского хозяйства не удалось. В 2000 году общий объем сельхозпроизводства в Азербайджане составил 64 % от уровня 1991 года, в Армении — 112 %, в Грузии — 90 %. На первый взгляд может показаться, что произошедший спад не носит столь обвального характера, как в промышленности, но на самом деле это далеко не так, если учесть рост числа занятых в сельском хозяйстве. В Азербайджане в 1991 году в сельском хозяйстве работало 30 % занятых, а в 2000 году уже 41 %, в Армении, соответственно, 22 % и 43 %, а в Грузии — 26 % и 52 %. Учитывая резкое увеличение числа работающих, спад сельскохозяйственного производства вполне сопоставим с таковым в промышленности. Если выразить его не в относительных, а абсолютных цифрах, то, например, производство зерна в 2000 г. составило 187 кг на душу населения в Азербайджане, 59 кг — в Армении (1999 г. — 79 кг), 87 кг — в Грузии (1999 г. — 143 кг). В Армении и Грузии был высокий урожай в 1999 г. и низкий в 2000 г., а в Азербайджане — наоборот. Даже с учетом колебаний урожайности обеспеченность населения этих стран зерном не превышает для Армении 15 %, а для Азербайджана и Грузии 30 % необ- ходимого минимума. Вместе с тем, в Азербайджане в целом производст- во зерна за десятилетие возросло на 16 %, а в Армении сократилось на 22 % и в Грузии на 13 %, то есть степень зависимости этих двух последних от импорта зерна имеет тенденцию к нарастанию. Кроме того, даже производимое зерно по большей части идет на самопотребление населения, то есть не является товарным. Положение с зерном находится в русле основного направления эволюции сельского хозяйства Закавказья — натурализации. Непрерывно падает даже тот невысокий уровень товарности, который существовал в советское время. В частности, за десятилетие в Азербайджане сбор винограда сократился в 15 раз, в Грузии — в 2,5 раза, в Армении — почти в 2 раза, а ведь именно виноград был сырьем для производства знаменитых закавказских вин — конкурентоспособных на мировом рынке. В Азербайджане сбор хлопка сократился почти в 6 раз. Среди факторов, стимулирующих натурализацию, необходимо выделить один, влияние которого будет сказываться в длительной перспективе, причем не только в экономическом, но и в социально-политическом плане. Имеется в виду тот вариант аграрной реформы, который был реализован во всех странах Закавказья. Она свелась к ликвидации колхозов и совхозов и к эгалитарному распределению земли. Предполагалось, что таким образом будут созданы предпосылки к переходу от малоэффективного и в сущности тупикового метода хозяйствования к высокоэффективному — фермерству. Однако кроме полученной земли у бывших колхозников и работников совхозов никаких ресурсов для перехода к фермерству не оказалось. В этой связи следует заметить, что фермер — это сельский предприниматель, широко использующий все виды механизации и последние дости- жения агрономической науки, не имеющий проблем с кредитованием и получающий поддержку государства. Ничего этого не было, и, как след- ствие, возродился социальный класс докапиталистического общества — парцелльное крестьянство. Парцелльный крестьянин ведет в лучшем случае натуральное хозяйство, использует, как правило, ручной труд и рутинные технологии, практически не использует механизацию и минеральные удобрения. Товарный выход от этого типа хозяйства весьма невелик, так как большая часть произведенной сельхозпродукции идет на самообеспечение. Рост численности сельского населения еще больше ухудшает ситуацию, так как ведет к трудоизбыточности, а следовательно, к скрытой и явной безработице, дроблению парцелл и т. д. За десятилетие численность сельского населения Азербайджана воз- росла на 18 %, Армении — на 11 %, и только в Грузии она сократилась на 10 %, но это обусловлено общим сокращением численности ее населения в такой же пропорции. Вместе с тем, размер обрабатываемых сельхозплощадей за это время не изменился.
С наибольшей силой общий социально-экономический кризис ударил по городскому населению. Произошло обвальное падение его жизненного уровня, безработица достигла огромных размеров. Выходом для него стало включение в торгово-посредническую деятельность и миграция в Россию. «Теневая» торгово-посредническая деятельность, включая значительную роль контрабанды, стала активно развиваться еще в 1960-е гг. Все попытки союзного Центра как-то ограничить ее реальными успехами не увенчались, и прежде всего ввиду того, что к ней подключилась значительная часть номенклатурной бюрократии, процесс криминализации которой набирал в это время все большую силу. Потребности «теневой» торговли стимулировали увеличение численности закавказских диаспор в России (РСФСР). Стало меняться их соотношение и их этнических составляющих, и если раньше преобладали армяне, то в 1970—1980-е гг. начинается рост азербайджанской диаспоры. «Миграционная волна» первой половины 1990-х гг. выдвинула на бесспорно доминирующую позицию азербайджанскую диаспору. Точно оценить размеры этой «миграционной волны» достаточно сложно, хотя бы в силу того, что большинство составляют нелегальные мигранты, среди которых много так называемых «маятниковых» или, иначе говоря, сезонных. Оценки экспертов по поводу размеров этой новой постсоветской «миграционной волны» колеблются в диапазоне от 2,5 до 4 млн человек. Абсолютное большинство закавказских мигрантов занято в посреднической торговле, общественном питании, финансовых услугах и т. п. Сам по себе феномен формирования подобного рода диаспор («торговых меньшинств») хорошо известен в мировой истории. В частности, армянский этнос на протяжении значительной части своей истории фор- мировал достаточно крупные и устойчивые торговые диаспоры, причем зачастую их деятельность способствовала развитию экономики соответ ствующих стран. Однако положительный экономический эффект от дея тельности «торгового меньшинства» достигается лишь тогда, когда госу дарственная власть решительно блокирует органически присущую ему тенденцию установления своей монополии в торговле или в отдельных её видах с помощью нелегитимных средств. Если сделать это не удается, то деятельность «торгового меньшинства» становится все более и более де структивной. К чему это может привести, наглядно демонстрирует при мер Индонезии, где деятельность китайской диаспоры стимулировала тяжёлый социально-экономический кризис, из которого эта страна, видимо, выйдет еще не скоро. В России государственная власть до последнего времени каких-либо реальных мер по пресечению данной тенденции не предпринимала. Как неизбежное следствие, данная негативная тенденция стала всё больше набирать силу. Особую активность в этом плане проявляет наиболее много численная и более других криминализированная азербайджанская диас пора. В настоящее время сеть азербайджанских общин протянулась от Санкт-Петербурга до Владивостока. В некоторых городах Урала и Си бири входящие в их состав организованные преступные группы включа ются в борьбу за установление криминального контроля над государст венной властью. Значительная часть получаемых закавказскими диаспорами доходов вывозится в соответствующие страны как легально, так и нелегально. Только легальный размер вывозимой валюты достигает, по приблизитель ной оценке, 5-7 млрд долл. в год. Именно эти долларовые трансферты в основном спасают городское население государств Закавказья от гуманитарной катастрофы, не допуская падения его жизненного уровня ниже опасной черты, переход которой ведет к политической дестабилизации. Кроме того, пребывание в диаспоре обеспечивает работой примерно 30 % мужского самодеятельного населения, что существенно смягчает остроту проблемы безработицы, рост которой правительства государств Закавказья не могут остановить. Для создания новых рабочих мест у них просто нет средств, так как в течение всех десяти лет новые независимые государства имели дефицитные бюджеты. В 2000 г. бюджетный дефицит Азербайджана был на уровне 10 %, Армении — 20 % и Грузии — 50 %. Причём если у Азербайджана и Армении этот размер бюджетного дефи цита был относительно стабилен на протяжении всей второй половины 1990-х гг., то у Грузии он был подвержен резким колебаниям (2000 год — неурожайный). Для покрытия бюджетного дефицита правительства этих стран вынуждены прибегать к внешним заимствованиям, что ведет к росту внешнего долга, который превысил к 2000 г. доходную часть бюд жета Азербайджана в 2 раза, Армении в 3 раза, Грузии в 4 раза. Даже для Азербайджана, не говоря уже о двух других государствах, об служивание такого внешнего долга представляет серьезную проблему.
1990-е годы ещё раз подтвердили хорошо известную истину о том, что политическая независимость является благом для этноса только тогда, когда новое независимое государство обладает хотя бы ми нимальным уровнем экономической жизнеспособности. У государств Закавказья такая жизнеспособность отсутствует. Как неизбежное следствие, они превратились в иждивенцев мирового сообщества, причем деятельность их диаспор в России придает их иждивенчеству паразитический оттенок. Преодолеть состояние экономической нежизнеспособности в обозри мом будущем они явно не смогут. Дело в том, что за десятилетие, прошедшее с момента распада СССР, произошло кардинальное изменение вектора их социально-экономического развития. Если со времени вхож дения в состав Российской империи он носил поступательный характер, то есть происходил переход от аграрного к индустриальному обществу, то после развала СССР он стал попятным. Произошёл своего рода «боль шой скачок» деиндустриализации. К началу 1980-х годов республики Закавказья представляли собой сред неразвитые индустриально-аграрные страны, причем в Армении просмат ривались признаки перехода к высокоразвитости. В целом они находи лись в русле мирового социально-экономического развития. Прошедшее десятилетие по существу выбросило их из этого русла. Процесс деиндус триализации сопровождался натурализацией и примитивизацией сельского хозяйства. В известном смысле закавказское общество вернулось к тому состоянию, в котором оно было 100 лет тому назад. Его современная социальная структура все больше начинает походить на традиционную восточную: масса парцелльного крестьянства, купечество (в основ ном в диаспоре), люмпенизирующиеся мелкие торговцы и ремесленники и мощная бюрократия. Осознавая пагубность подобного рода попятного движения, правящие элиты новых государств Закавказья пытаются найти пути выхода из создавшегося положения. Делают они это, естественно, по-разному. Наиболее гибко действует армянская элита, которая стре мится сочетать мобилизацию всех внутренних возможностей с внешней помощью со стороны России, мировой армянской диаспоры (до 150 млн долл. помощи в год)1 и международных финансовых институтов. Грузинская и азербайджанская элиты основную ставку делают на крупномасштабные международные проекты типа уже упоминавшейся «Большой нефти Каспия», а также «Великого шелкового пути» (TRACECA). Последний поражает своей грандиозностью. Он предполагает постройку гигантского транспортного коридора, который должен связать Европу и Дальний Восток через Чёрное и Каспийское моря, Закавказье (Грузию и Азербайджан) и Центральную Азию. По существу, обе эти элиты возлагают свои надежды на получение нефтяной и, особенно, транспортной ренты. Если возможность получения первой в сколько-нибудь крупных размерах становится все более проблематичной, то получение второй объективно откладывается на достаточно отдаленное будущее.
[править] Ссылки
- Южный фланг СНГ. Центральная Азия-Каспий-Кавказ: возможности и вызовы для России: Монография // ИНО-Центр, 2003
