Адольф Гитлер в январе 1940 года

Материал из Documentation.

3 января Бенито Муссолини написал Гитлеру обстоятельное письмо. Никогда ранее и, разумеется, никогда потом Муссолини не был столь откровенен с Гитлером и не выражал готовности давать ему столь резкие и неприятные советы. Муссолини писал, что глубоко убеждён: Германия даже при поддержке Италии никогда не сможет «поставить на колени Англию и Францию или хотя бы разорвать их союз. Верить в это — значит обманывать себя. Соединенные Штаты не допустят полного поражения этих демократий». Поэтому теперь, когда Гитлер обеспечил безопасность своих восточных границ какая необходимость «рисковать всем, в том числе и режимом, и приносить в жертву цвет нации», чтобы попытаться нанести им поражение? Можно было бы заполучить мир, утверждал Муссолини, если бы Германия смирилась с существованием некоей «скромной, разоружённой Польши, которая была бы только польским государством». «Если бы вы не были непоколебимо настроены вести войну до конца, добавил Муссолини, — то я считаю, что создание польского государства явилось бы фактором, который положил бы конец войне и создал предпосылки для заключения мира». Но больше всего Муссолини беспокоила сделка Германии с СССР. «Не участвуя в войне, Россия получила большой выигрыш в Польше и Прибалтике. Но я, прирожденный революционер, говорю вам, что вы не можете постоянно жертвовать принципами вашей революции из тактических соображений текущего политического момента… Мой прямой долг — добавить, что ещё один шаг к сближению с Москвой будет иметь катастрофические отзвуки в Италии…»^[1]

3 января Гитлер получил от Муссолини длинное письмо, в котором тот, в частности, предлагал Гитлеру «начать восстановление польского государства» и не наступать на Западном фронте.^[2]

9 января Гитлер прежде всего велел доложить ему о погоде.^[3]

10 января Гитлер назначил конкретную дату наступления на Западе — 17 января, «за 15 минут до восхода солнца, то есть в 8.16 утра».^[4]

11 января Гитлер издал «Основополагающий приказ № 1», согласно которому никто, ни один офицер и ни одно военное учреждение не имели права знать о секретных делах более того, чем это было безусловно необходимо из служебных соображений.^[5]

Вечером 11 января после ужина в разговоре с дежурным военным адъютантом Гитлер откровенно и недвусмысленно высказался насчёт того, с каким легкомыслием в люфтваффе транспортируют секретнейшие документы.^[6]

13 января Гитлер вновь неожиданно отложил наступление на Западе «из-за метеорологической обстановки».^[7]

24 января, в день рождения Фридриха Великого, Гитлер выступил во Дворце спорта перед 7 тыс. кандидатов в офицеры, которые ожидали присвоения им лейтенантского чина, с изложением своих взглядов на современное положение в Европе. Он сказал, что «Европа, которая управляется по милости Франции и Англии, не даёт возможности нормально жить немецкому народу… Какие бы ограничения мы для себя ни принимали, мы никогда не ублаготворим Францию и Англию. Если уж эта борьба стала для моего народа неизбежной, моя абсолютная воля — осуществить её ещё при моей жизни.»^[8]

27 января Гитлер приказал Кейтелю издать совершенно секретную директиву, подтверждающую, что дальнейшая работа над планом «Север» будет продолжена под непосредственным контролем Гитлера.^[9]

27 января Гитлер приказал создать внутри Верховного командования вооружённых сил Германии особый штаб исключительно для разработки плана операций на случай возникновения необходимости в оккупации Норвегии.^[10]

30 января Гитлер снова стоял на трибуне Дворца спорта.^[11]