Адольф Гитлер в марте 1940 года

Материал из Documentation.

1 марта Гитлер издал директиву по операции «Везерюбунг» («Везерском учении»).^[1][2]

Вечером 1 марта в штабе армейского верховного командования, судя по записям в дневнике Йодля, разыгралась буря, вызванная требованиями Гитлера выделить войска для операции на Севере. На следующий день Геринг, разозлившись на Кейтеля, пошел к Гитлеру с жалобой. Геринг пришел в ярость от того, что от него так долго держали в тайне подготавливаемую операцию, а теперь силы люфтваффе подчинили Фалькенхорсту.^[3]

Самнер Уэллес, заместитель государственного секретаря США, прибыл в Берлин 1 марта по поручению президента Рузвельта, чтобы на месте выяснить, есть ли шансы положить конец войне.^[4]

2 и 4 марта Гитлер принял специального представителя президента США Самнера Уэллеса в присутствии Риббентропа, Майсснера и американского поверенного в делах.^[5]

2 марта Гитлер, принимая Уэллеса, утверждал, что целью западных союзников в войне является уничтожение, а целью Германии — мир.^[6]

3 марта Гитлер решил, что операция «Везерюбунг» должна предшествовать операции «Гельб» (кодовое название наступления на Западе через Голландию и Бельгию).^[7]

Опасаясь возникновения серьезного межведомственного спора, Гитлер 5 марта собрал в своей канцелярии командующих тремя видами вооруженных сил на совещание по «Везерскому учению», чтобы разрядить обстановку.^[8][9]

8 марта Гитлер написал письмо Муссолини. Риббентроп передал это письмо в Риме 10 марта. В письме Гитлер подробно изложил основные политические проблемы и собственную позицию по ним. Гитлер в весьма корректном тоне детально излагал свои замыслы почти по каждому вопросу, проявив такое многословие, каким не отличался ни в одном предыдущем письме, адресованном Муссолини. Он оправдывал нацистский альянс с СССР, оставление финнов на произвол судьбы, полное уничтожение польского государства.^[10][11]

9 марта Рёдер обсуждал с Гитлером целесообразность оккупации норвежского порта Тромсё. Рёдер выразил опасение, что советская сторона может упрекнуть Германию в пренебрежении интересами СССР. Гитлер, однако, потребовал, чтобы германские войска оккупировали Тромсё вместе с другими портами, которые предполагалось захватить в ходе оккупации Норвегии, и обосновал это тем, что он «не хотел бы иметь русских так близко».^[12]

«Он [Муссолини] опасается, — записал Чиано в своем дневнике 12 марта, — что зашел слишком далеко, дав обязательство вступить в войну против западных союзников. Теперь он хотел бы убедить Гитлера не предпринимать наступления на суше и надеется добиться этого во время встречи на Бреннерском перевале».^[13]

Запись в дневнике Йодля от 13 марта: «Фюрер еще не отдал приказ об учениях „Везерюбунг“ [кодовое название Норвежской операции]. Пока что ищет для нее оправдания.»^[14]

Риббентроп 13 марта позвонил Чиано, передав просьбу провести встречу Гитлера с Муссолини в Бреннере раньше, чем было договорено, а именно 18 марта. «Немцы просто невыносимы! — взорвался Муссолини. — Они не дают времени ни вздохнуть, ни обдумать вопрос». Тем не менее он согласился с новой датой.^[15]

15 марта в имперской канцелярии состоялась беседа командующего группой армий «А» с Гитлером. В беседе приняли участие генерал фон Клейст и Гудериан. Каждый из присутствовавших доложил свои соображения о способе выполнения поставленной задачи. Последним докладывал Гудериан. Его план состоял в следующем: в намеченный приказом день перейти люксембургскую границу и продвигаться затем через Южную Бельгию на Седан, форсировать у Седана р. Маас, захватив на левом берегу предмостное укрепление для обеспечения переправы следующих за Гудерианом пехотных корпусов. Вкратце Гудериан объяснил, что его корпус будет продвигаться по Люксембургу и южной Бельгии тремя колоннами, что он рассчитывает достичь бельгийских пограничных позиций уже в первый день и, если представится возможность, прорвать их, на второй день продолжать продвижение через Нешато, на третий — перейти р. Семуа у Буйона, на четвертый — достигнуть р. Маас, на пятый день форсировать реку и к вечеру того же дня захватить предмостное укрепление. Гитлер спросил: «А что вы хотите делать далее?» Гитлер был первым, кто вообще поставил этот решающий вопрос. Гудериан ответил: «Если не последует приказа приостановить продвижение, я буду на следующий день продолжать наступление в западном направлении. Верховное командование должно решить, должен ли этот удар быть направлен на Амьен или Париж. Самым действенным, на мой взгляд, было бы направление через Амьен к Ла-Маншу». Гитлер кивнул головой, но ничего не сказал. Только генерал Буш, который командовал действовавшей слева от Гудериана 16-й армией, воскликнул: «Нет, я не верю, что вы сможете форсировать его!» Гитлер ожидал ответа Гудериана с явным напряжением. Ответ Гудериана был: «Вам и не нужно этого делать». На это Гитлер также ничего не сказал.^[16]

18 марта состоялась встреча Гитлера с Муссолини на Бреннерском перевале.^[17] Эта встреча состоялась в личном вагоне Муссолини, но говорил почти все время только Гитлер. Вечером Чиано в своем дневнике подвел итоги этого совещания: «Совещание скорее напоминает монолог… Все время говорит Гитлер… Муссолини слушает его с интересом и вниманием. Он говорит мало и подтверждает свое намерение идти вместе с Германией. Он оставляет за собой лишь выбор времени вступления в войну».^[18]

На встрече с Гитлером на перевале Бреннер в марте Муссолини обещал в подходящий момент вступить в войну на стороне Германии.^[19]

Гитлер так охарактеризовал Муссолини 18 марта значение советско-германского договора о ненападении 1939 года: «Еще в „Майн кампф“ я заявил, что Германия может либо идти с Англией против России, либо с Россией против Англии. Я всегда намеревался сотрудничать с Англией при условии, что она не будет ограничивать Германию в обретении жизненного пространства, особенно на Востоке.»^[20]

В первой половине 19 марта Гитлер находился снова в Берлине и на сразу же состоявшемся совещании с Герингом, Кейтелем и Йодлем говорил о беседе с Муссолини не только с удовлетворением, но и воодушевлением. Особенно радовался он тому, что Муссолини и далее делал ставку на германские вооружённые силы и по-прежнему был готов участвовать своими солдатами в борьбе против Франции.^[21]

27 марта Гитлер приказал начать операцию «Везерюбунг» 9 — 10 апреля 1940 года.^[22]

Во время беседы в рейхсканцелярии 27 марта Гитлер упомянул, что он «держит ситуацию на востоке под самым пристальным наблюдением».^[23]

30 марта Гитлер распорядился, чтобы поставки военной продукции в СССР пользовались приоритетом даже над поставками германским вооруженным силам.^[24][25]