Адольф Гитлер в апреле 1945 года

Материал из Documentation.

В первые дни апреля Гитлер в обычном разговоре задал Николаусу фон Белову вопрос о его будущих намерениях и планах. Тот ответил, что останется с Гитлером в бункере до конца. Гитлер одобрил это лаконичной репликой: учитывая совершенно неизвестное ближайшее будущее, он хочет, чтобы рядом с ним остались несколько человек, которым он доверяет.^[1]

В начале апреля Геббельс читал Гитлеру вслух книгу «История Фридриха II» Карлейля. В главе рассказывалось о мрачных днях Семилетней войны, когда Фридрих почувствовал приближение гибели и сказал своим министрам, что если до 15 февраля в его судьбе не произойдет поворота к лучшему, то он сдастся и примет яд.^[2]

2 апреля Гитлер отдал приказ об обороне всех городов.^[3]

7 апреля — Приказ Гитлера о разрушении путей сообщения и средств связи на территории Германии для сдерживания продвижения противника.^[4]

12 апреля к Гитлеру в последний раз прибыл фельдмаршал Кессельринг, видимо, желая получить информацию из первых рук. Гитлер не оставил никаких сомнений насчет того, что сам он еще не сдался.^[5]

Узнав о том, что 6-я танковая армия СС отступила, сдав Вену, Гитлер просто взбеленился и распорядился послать Дитриху радиограмму следующего содержания: «Фюрер считает, что вверенные вам войска не проявили себя так, как того требовала обстановка, и приказал лишить нарукавных нашивок личный состав дивизий СС „Адольф Гитлер“, „Великая Германия“, „Мертвая голова“ ил „Гогенштауфен“».^[6]

15 апреля Гитлер дал приказ, которым передал командование в северном районе Дёницу, а в южном — Кессельрингу. Этот приказ Гитлер на следующий день сопроводил обращением к солдатам Восточного фронта, поскольку просто с часа на час ожидал наступления русских через Одер.^[7]

15 апреля Гитлер обратился к солдатам, воюющим на Восточном фронте: «Каждый, кто отдает приказ об отступлении, если вы не знаете его хорошо лично, должен быть немедленно арестован и, при необходимости, расстрелян на месте, независимо от занимаемой им должности».^[8]

15 апреля Ева Браун прибыла в Берлин к Гитлеру, который пытался отослать её в Мюнхен, но встретил отказ.^[9]

На оперативном совещании, состоявшемся вечером 19 апреля, Гитлер объявил, что согласен с предложением Геббельса бросить все резервы в решающий бой за Берлин.^[10]

В праздновании дня рождения Гитлера приняли участие почти все старые соратники Гитлера. Среди присутствовавших можно было увидеть Геринга, Гиммлера, Бормана, Шпеера и руководителей трёх родов войск.^[11]

20 апреля Дениц посетил Гитлера.^[12]

В полдень 20 апреля Гитлер лично вручил Железные кресты подросткам из гитлерюгенда, проявившим мужество и смелость.^[13]

Под вечер 20 апреля, когда гости покинули имперскую канцелярию, Гитлера познакомили с исключительно тревожными сообщениями фронтовых частей — о продвижении Красной армии из района Мускау — Форст в северо-западном направлении и прорыве советских танков, ранее дислоцированных севернее Берлина, к Ораниенбургу. На этом же военном совете Гитлера проинформировали о том, что генерал Штейнер перевёл свою армейскую группу на открытый южным фланг 3-й танковой армии. В действительности же это сообщение было сплошной фикцией. Штейнер в самом деле получил подобный приказ от командования группой армий «Висла», но у него не было войск, чтобы выполнить его.^[14]

20 апреля Гитлер приказал нанести мощный фланговый удар по советским войскам, наступавшим на Ораниенбург.^[15]

В ночь на 21 апреля Вильгельм Монке лично Гитлером назначен командиром боевой группы по обороне правительственного района Берлина.^[16]

21 апреля Гитлер и Мильх в последний раз виделись в берлинском бункере.^[17]

22 апреля советские войска внезапно прорвались в северо-восточные предместья Берлина.^[18]

22 апреля с раннего утра до 15 часов, как и предыдущий день, Гитлер сидел на телефоне и пытался выяснить на различных КП, как развивается контрудар Штейнера.^[19]

Комендант Берлина в полдень 22 апреля получил личный приказ Гитлера обеспечить безопасность центральной части Берлина и правительственного квартала.^[20]

В 13:00 22 апреля в Генеральный штаб Сухопутных войск Германии поступил приказ Гитлера переехать в Потсдам-Айхе и занять бывшие казармы военно-воздушных сил.^[21]

22 апреля в имперской канцелярии состоялось оперативное совещание германского верховного командования, на котором присутствовал Гитлер.^[22]

Буря разразилась на дневном совещании, состоявшемся в 15 часов в бункере. Разозлённый Гитлер потребовал доклада о действиях Штейнера. Но ни у Кейтеля, ни у Йодля, ни у кого другого сведений на этот счет не было. Все оставшиеся в живых свидетельствуют, что Гитлер полностью потерял контроль над собой. «Это конец! — пронзительно завизжал он. — Все меня покинули. Кругом измена, ложь, продажность, трусость. Все кончено. Прекрасно. Я остаюсь в Берлине. Я лично возьму на себя руководство обороной столицы третьего рейха. Остальные могут убираться куда хотят. Здесь я и встречу свой конец».^[23]

22 апреля Кейтель и Йодль начали решительно настаивать, чтобы Гитлер покинул Берлин.^[24]

Гитлер полагал, что всё пропало, и приготовился свести счёты с жизнью. Но в ночь с 22 на 23 апреля он снова собрался с духом.^[25]

23 апреля Гитлер снял с должности коменданта Берлина генерала Реймана.^[26]

В ночь на 24 апреля Гитлер издал приказ о расформировании Верховного главнокомандования сухопутных войск и передаче его функций Верховному главнокомандованию вооруженными силами Германии и о слиянии армейского Генерального штаба со ставкой вермахта под общим руководством генерала Йодля.^[27]

24 апреля Гитлер отправил из бункера телеграмму Роберту фон Грейму, командовавшему тогда VI воздушным флотом в Мюнхене, приказав ему явиться в Берлин, в рейхсканцелярию.^[28][29]

25 апреля Йодль записал в своём дневнике: «Ночь 24-25 [апреля 1945 года]. Фюрер подписывает приказ об организации командования и централизации штабов».^[30]

27 апреля Гитлер решил, что Грайм должен как можно скорее покинуть Берлин.^[31]

Воспоминания Герхада Больдта: «После полудня [27 апреля 1945 года] охранники Гитлера доставили в убежище паренька, пребывавшего в тяжелейшем шоке и явно не спавшего несколько ночей, который, со слов очевидцев, только что на Потсдамерплац подбил русский танк. С показной торжественностью Гитлер собственноручно прикрепил подростку Железный крест к слишком большому пальто, прикрывавшему худенькую грудь.»^[32]

28 апреля Фегелейн был расстрелян по приказу Гитлера.^[33]

По приказу Гитлера 29 апреля Ханна Рейч вылетела вместе с Греймом на юг Германии.^[34]

29 апреля в узком кругу состоялось бракосочетание Гитлера и Евы Барун.^[35]

После свадьбы Гитлер оставил праздничный стол и уединился со своим личным секретарём Гертрудой Юнге, чтобы продиктовать ей тексты двух завещаний: политического и частного.^[36]

Политическое и личное завещания Гитлер подписал 29 апреля в 4 часа утра.^[37]

29 апреля Николаус фон Белов спросил Гитлера, не позволит ли он Белову попытаться пробиться на запад. Гитлер сразу же согласился, но посчитал это едва ли уже возможным. Белов сказал Гитлеру, что путь на запад сегодня ещё открыт. Гитлер дал Белову разрешение уйти и посоветовал отправиться к гросс-адмиралу Дёницу. Во второй половине 29 апреля Белов закончил последние приготовления, решив ограничиться лишь «лёгкой поклажей» — вещевым мешком и автоматом. Вечером 29 апреля Белов напоследок принял участие в обсуждении обстановки, а потом доложил Гитлеру о своем убытии. На прощание Гитлер пожал Белову руку и произнёс: «Всего хорошего!»^[38]

В поместье Доббин в Мекленбурге 29 апреля в 23 часа Кейтель получил последнюю радиограмму из Берлина, имевшую хоть какое-то отношение к военным действиям: «Начальнику штаба оперативного руководства ОКВ генерал-полковнику Йодлю: 1. Где авангард Венка? 2. Когда он подойдет? 3. Где 9-я армия? 4. Где группа Хольсте? 5. Когда она прибудет? Подпись: Адольф Гитлер».^[39]

В ночь на 30 апреля Флегель вместе с другими работниками госпиталя была принята Гитлером в его бункере.^[40]

30 апреля Отто Гюнше получил личное поручение Гитлера: сжечь его труп, после того, как он покончит с собой.^[41]

30 апреля Гитлер совершил самоубийство.^[42]

Содержание 1 Силовые структуры 1.1 Вооружённые силы 1.2 СС 2 Реакция на смерть Рузвельта 3 Визит Шпеера к Гитлеру 4 Реакция на послания Геринга 23 апреля 5 Ссылки

[править] Силовые структуры

[править] Вооружённые силы

В начале апреля Гитлер вызвал к себе фельдмаршала Кессельринга, главнокомандующего войсками «Запад». Шпеер вспоминал: «Я случайно присутствовал при их нелепом разговоре. Кессельринг пытался объяснить всю безнадежность сложившейся ситуации, однако он не успел произнести и нескольких фраз — Гитлер перехватил инициативу и стал поучать фельдмаршала, как уничтожить авангард американцев, выдвинувшийся к Айзенаху, бросив против них несколько сотен танков. Такой удар, мол, вызвал бы жуткую панику и заставил врага бежать с территории Германии. Гитлер пустился в разглагольствования о якобы знаменитой неспособности американских солдат переживать поражения, хотя „Битва на выступе“ (в Арденнах) доказала прямо противоположное. Тогда я рассердился на Кессельринга, который почти без возражений согласился с этими фантазиями и вполне серьёзно стал обсуждать планы Гитлера.»^[43]

В конце апреля Гитлер произвёл Шёрнера в генерал-фельдмаршалы и велел прессе широко осветить это событие.^[44]

[править] СС

В апреле Гитлер отдал приказ, лишавший 1-ю, 2-ю, 3-ю и 9-ю танковые дивизии СС их нарукавных лент.^[45]

[править] Реакция на смерть Рузвельта

Внезапная смерть Рузвельта пробудила в Гитлере последние надежды на развал коалиции, за которые он держался почти до конца.^[46]

Шпеер вспоминал: «Увидев меня в бункере, Гитлер бросился навстречу с весьма редкой в те дни живостью и протянул газетную вырезку. „Вот, прочтите! В это просто невозможно поверить! — выкрикнул он. — Вот чудо, которое я всегда предсказывал. Ну, кто был прав? Война не проиграна. Прочтите! Рузвельт мертв!“ Гитлер всё не мог успокоиться. Он видел в смерти Рузвельта доказательство того, что фортуна не покинула его. Геббельс и многие другие взахлёб восхищались предвидением фюрера и его верой в коренной перелом войны.»^[47]

[править] Визит Шпеера к Гитлеру

23 апреля Шпеер летал в Берлин на встречу с Гитлером.^[48]

Шпеер вспоминал:^[49]

• В его [Гитлера] приветствии [Шпееру] не было и намека на сердечность, с которой он всего несколькими неделями ранее принял мою клятву верности. Он вообще не проявил никаких эмоций. <…> Гитлер сразу спросил, что я думаю о деловых качествах Дёница. Мне стало ясно, что он спрашивает о Дёнице не случайно, а подбирает преемника. <…> Я дал адмиралу прекрасную характеристику и под конец рассказал о нем несколько историй, которые, по моему мнению, должны были понравиться Гитлеру. Однако, вооруженный опытом общения с ним, я не пытался повлиять на его решение, опасаясь, что это приведет к прямо противоположному результату.
• Вдруг Гитлер спросил меня: «Как вы думаете, должен ли я остаться в Берлине? Йодль сказал, что завтра — последний шанс для вылета в Берхтесгаден.» Не раздумывая, я посоветовал ему остаться в Берлине. Что ему делать в Оберзальцберге? С падением Берлина война в любом случае закончится. «Мне кажется, вам лучше уйти из жизни фюрером нации здесь, в столице, чем в вашем загородном доме.» <…> [Гитлер ответил:] «Я тоже считаю, что лучше остаться здесь. Я просто хотел ещё раз услышать ваше мнение.» <…>
• Потрясенный, растерянный, я, к своему изумлению, признался, что не выполнил его приказ о тотальном уничтожении и даже, по мере сил, оказывал противодействие. На мгновение его глаза налились слезами, но он ничего не ответил. <…> Когда я, запинаясь, пробормотал, что готов остаться с ним в Берлине, он отрешенно взглянул на меня, может, почувствовал, что я покривил душой. <…> Ко мне Гитлер отнесся как к обычному посетителю, а ведь я прилетел в Берлин исключительно ради него. Мы расстались, не пожав друг другу руки, так небрежно, словно должны были увидеться на следующий день.
• В коридоре я столкнулся с Геббельсом. «Вчера фюрер принял решение потрясающей важности. Он приказал прекратить бои на западном направлении, чтобы англо-американские войска смогли без помех войти в Берлин». <…>
• [Я] попросил передать ему [Гитлеру], что хочу с ним попрощаться. <…> В последний раз я предстал перед трясущимся, преждевременно состарившимся человеком; человеком, которому посвятил двенадцать лет своей жизни. Я был и растроган, и смущён, а он не проявил никаких эмоций. Его прощальные слова были такими же холодными, как и его рука: «Так вы уезжаете? Хорошо. До свидания». Ни вопросов о моей семье, ни прощальных пожеланий, ни слова благодарности. На мгновение я потерял контроль над собой, забормотал что-то о возвращении, однако Гитлер легко догадался, что это всего лишь пустые слова, и отпустил меня, увлекшись чем-то другим.

[править] Реакция на послания Геринга 23 апреля

Сразу после полудня 23 апреля по радио было передано послание от Геринга; в нём он, ссылаясь на поступившую информацию о том, что ход военных действий не позволит Гитлеру в полной мере выполнять обязанности главы государства, заявил о своём намерении взять на себя функции руководителя Германии и главнокомандующего вооружёнными силами в соответствии с положениями закона от 29 июня 1941 года. Далее в послании говорилось: если он, Геринг, до 10 часов 23 апреля не получит от Гитлера ответа по существу, то будет считать, что Гитлер одобряет его инициативу. Геринг отправил идентичные сообщения своему представителю в имперской канцелярии полковнику Бюлову и генерал-фельдмаршалу Кейтелю. Первым прочитал послание Борман и, не теряя времени, доставил его Гитлеру с комментариями, сводившимися к тому, что, дескать, ультиматум Геринга — это очевидная государственная измена. Этим же вечером Гитлер своим приказом, переданным по радио, снял Геринга со всех постов и должностей, исключил из рядов нацистской партии и лишил звания рейхсмаршала. Истерику Гитлера, вызванную посланием Геринга, и происки Бормана воочию наблюдали рейхсминистр Шпеер, а также Кейтель и Йодль, явившиеся в имперскую канцелярию, чтобы доложить о результатах инспекционных поездок в зоны боевых действий.^[50]

Шпеер вспоминал:^[51]

• Тем временем в вестибюле начался переполох. Причиной его оказалась телеграмма Геринга, которую Борман тут же понёс Гитлеру. Влекомый любопытством, я весьма бесцеремонно последовал за ним. В телеграмме Геринг спрашивал Гитлера, может ли он, в соответствии с указом о преемственности, взять на себя руководство рейхом, если Гитлер останется в «крепости Берлин». Борман заявил, что Геринг замыслил государственный переворот. Вероятно, таким образом он хотел в последний раз попытаться убедить Гитлера вылететь в Берхтесгаден. Поначалу Гитлер отреагировал на новость с той же апатией, что преследовала его весь день, однако обвинения Бормана получили подтверждение в виде новой радиограммы Геринга. Воспользовавшись неразберихой, царившей в бункере, я сунул в карман оставшуюся без присмотра копию: «Рейхсминистру фон Риббентропу: Я попросил фюрера дать мне разъяснения не позднее 22 часов 23 апреля. Если к указанному времени выяснится, что фюрер не в состоянии управлять рейхом, вступит в силу указ от 29 июня 1941 года, согласно которому я, как заместитель, становлюсь его преемником на всех занимаемых им постах. [Если] к полуночи 23 апреля 1945 года вы не получите никаких других распоряжений ни от фюрера, ни от меня, то должны немедленно вылететь ко мне. (подпись) Геринг, рейхсмаршал».
•  — Геринг затеял измену! — снова взволнованно воскликнул Борман. — Мой фюрер, он уже рассылает членам правительства телеграммы, в которых объявляет, что на основании будто бы имеющихся у него полномочий собирается занять ваше место сегодня в полночь.
• Гитлер спокойно воспринял первую телеграмму, но теперь Борман добился своей цели. Гитлер немедленно лишил Геринга права преемственности и обвинил в измене фюреру и национал-социализму. Далее в черновике радиограммы, собственноручно составленной Борманом, говорилось: Гитлер воздержится от принятия каких-либо дальнейших мер, если рейхсмаршал немедленно подаст в отставку со всех своих постов по состоянию здоровья. <…>
• Последовал приступ дикой ярости, к которой примешивались и горечь поражения, и ощущение бессилия, и жалость к себе, и отчаяние. Побагровевший, с выпученными глазами, Гитлер, забыв о присутствии свиты, кричал: «Я давно все это предчувствовал. Я знал, что Геринг обленился. Он развалил авиацию. Он взяточник. По его примеру в нашем государстве стала возможной коррупция. <…>».
• Ярость его иссякла так же неожиданно, как вспыхнула, и он снова погрузился в апатию и равнодушно сказал: «Ну и ладно. Пусть Геринг начинает переговоры о капитуляции. Война всё равно проиграна, так что не имеет значения, кто этим займётся». <…> Взрыв ярости истощил все оставшиеся у Гитлера силы. <…> Примерно через полчаса Борман принёс ответную телеграмму Геринга. В ней говорилось, что в связи с сердечным приступом Геринг слагает с себя все полномочия. Гитлер и прежде не раз отправлял в отставку неугодного сподвижника по причине болезни только ради того, чтобы сохранить в немецком народе веру в сплоченность руководящей верхушки. Даже теперь, когда все было практически кончено, он остался верен этой своей привычке.

[править] Ссылки

• Что происходило в бункерах Гитлера и Геббельса в мае 1945 года
• Содержание главы