Судебные процессы по делам о взрывах жилых домов в России в сентябре 1999 года

Материал из Documentation.

Содержание 1 Процесс в 2000—2001 годах о взрыве в Буйнакске 2 Процесс в 2002 году о взрыве в Буйнакске 3 Процесс в 2003 году над Станиславом Любичевым 4 Процесс в 2003—2004 годах о взрывах в Москве и Волгодонске 5 Процесс в 2005—2008 годах о взрыве в Буйнакске 6 Процесс в 2005 году о выплате компенсации Тамаре Горбылёвой от правительства Москвы 7 Процесс в 2005—2006 годах о выплате компенсации Тамаре Горбылёвой от террористов 8 Примечания

[править] Процесс в 2000—2001 годах о взрыве в Буйнакске

1 декабря 2000 года перед Верховным судом Дагестана предстали обвиняемые в причастности к взрыву жилого дома в Буйнакске Иса Зайнутдинов, Алисултан Салихов, Абдулкадыр Абдулкадыров, Магомед Магомедов, Зайнутдин Зайнутдинов и Махач Абдусамедов.^[1]

Председательствующим на процессе назначен судья Багужа Унжолов. Показания подсудимых от версии следствия кардинально не отличались. Иса Зайнутдинов, пригнавший из Чечни в Буйнакск ГАЗ-53, в кузове которого было несколько тонн взрывчатки, прикрытой арбузами, заявил, что о намерениях боевиков ничего не знал. «Моя совесть чиста,— сказал он.— Машина была загружена арбузами. Её сопровождали люди в милицейской форме, а всем процессом доставки машины командовал Магомед Салихов, мой односельчанин, которого я увидел в лагере Хаттаба».^[2]

26 февраля 2001 года в судебных прениях выступил прокурор Рашидхан Магомедов. По мнению прокурора, вина подсудимых в гибели 58 жильцов злополучного дома полностью доказана. А тот факт, что они изменили свои первоначальные признательные показания и теперь уверяют в своей невиновности, ничего не значит. Просто таким образом обвиняемые хотят уйти от ответственности. Их заявления о том, что признание было выбито силой, прокурор назвал необоснованными и бездоказательными. То же самое касалось и свидетелей, которые стали высказываться в пользу подсудимых. Прокурор назвал такой поворот событий целенаправленной попыткой ввести суд в заблуждение и попросил учесть это обстоятельство при вынесении приговора. Основным доказательством вины Магомедов считает данные экспертизы, обнаружившей микрочастицы гексогена на срезах ногтей почти всех обвиняемых. Кроме того, один из свидетелей утверждал, что слышал, как Иса Зайнутдинов и Магомед Салихов (брат подсудимого Алисултана Салихова) обсуждали взрыв буйнакского дома. Правда, позже он от своих показаний отказался, но прокурор тем не менее просил суд принять их как доказательство. Итак, закончил гособвинитель, всех подсудимых следует признать виновными по десяти статьям УК. Ису Зайнутдинова и Алисултана Салихова надо приговорить к смертной казни, Абдулкадыра Абдулкадырова посадить на 25 лет строгого режима и оштрафовать на сто минимальных окладов, остальным дать по 20 лет строго режима и оштрафовать каждого из них на такую же сумму.^[3]

В марте 2001 года Алисултан Салихов и Абдулкадыр Абдулкадыров сказали последнее слово на суде. После этого из-за плохого самочувствия одного из судей был объявлен перерыв до 12 марта 2001 года.^[4]

12 марта 2001 года последнее слово было предоставлено Исе Зайнутдинову, Зайнутдину Зайнутдинову и Махачу Абдусамедову. Первым выступил Махач Абдусамедов. Он выразил соболезнование семьям погибших, в очередной раз заявил, что ни в чем не виновен, и сказал, что явку с повинной из него выбили силой. «Я был вынужден оговорить себя и других, так как не выдержал издевательств. Меня арестовали в апреле 2000 года у меня дома. Сказали, что я уже полгода в розыске. А я никуда и не скрывался. Жил с семьей, неоднократно ездил в Махачкалу и почти на каждом шагу показывал документы сотрудникам милиции. Почему тогда меня никто не задержал? За 11 месяцев в СИЗО я достаточно хорошо изучил УПК и с учетом десяти ранее написанных мною в адрес прокуратуры жалоб, оставшихся без рассмотрения, прошу суд оправдать меня». Следующим был Зайнутдин Зайнутдинов: «Меня арестовали в сентябре 1999 года и два месяца обращались со мной как с приговоренным террористом. <...> Когда же я отказался сочинять против себя показания, то меня по очереди избивали восемь человек. Били битой, поломали об меня стул и угрожали посадить на бутылку. И вместо того чтобы искать настоящих преступников по приметам свидетелей, проживающих в Буйнакске, следствие находит в Кизлярском районе Махача Абдусамедова и заставляет оговорить себя и других. Так они поступили и с матерью Салихова. Ей подбросили гранату, арестовали и в обмен на свободу требовали, чтобы явились ее сыновья. <...> Мне не в чем раскаиваться, и я прошу суд оправдать меня». Иса Зайнутдинов в своём последнем слове заявил, что, перевозка взрывчатки отслеживались с самого начала и до конца спецслужбами. «Меня же и тех, кто не знал, что мы делаем, просто подставили», — сказал Иса Зайнутдинов. Сразу после этого суд удалился для вынесения приговора.^[5]

19 марта 2001 года Верховный суд Дагестана вынес приговор. Желающих услышать приговор оказалось раза в четыре больше, чем мог вместить зал Верховного суда. Из-за этого заседание началось со скандала: толпа проломила деревянные заграждения и ринулась в помещение. Усиленному наряду милиции с собаками едва удалось сдержать людей. Суд согласился с выводами следствия, установившего, что сразу после совершения теракта ваххабиты отправились в Чечню, где получили от полевого командира Хаттаба $300 тыс. Объяснения главных обвиняемых, заявлявших, что они не знали, для чего приобретали машину, перевозили взрывчатку и совершали другие действия, приведшие к гибели людей, суд счел несостоятельными. В итоге Иса Зайнутдинов и Алисултан Салихов были приговорены пожизненному заключению. Кроме того, с них будет взыскано более 43 млн рублей в пользу МЧС Дагестана, ранее выплатившему эти деньги пострадавшим и семьям погибших. Ещё два обвиняемых, Абдулкадыр Абдулкадыров и Магомед Магомедов, приговорены к девяти годам лишения свободы. Хотя установлено, что они участвовали в подготовке взрыва, следствие так и не смогло представить доказательств того, что эти люди знали о конечной цели террористов. Сын Исы Зайнутдинова Зайнутдин Зайнутдинов и его односельчанин Махач Абдусамедов, получившие по три года заключения, попали под амнистию и были освобождены в зале суда. Адвокаты главных террористов сразу после процесса заявили, что обжалуют решение суда.^[6][7][8]

Кроме Махача Абдусамедова, который попал под амнистию, кассационные жалобы на приговор Верховного суда Дагестана подали все осуждённые. Иса Зайнутдинов изъявил желание лично участвовать в заседании судебной коллегии Верховного суда Российской Федерации при рассмотрении его кассационной жалобы.^[9]

[править] Процесс в 2002 году о взрыве в Буйнакске

18 марта 2002 года в Верховном суде Дагестана начался процесс над Зиявудином Зиявудиновым, участвовавшим, по мнению следствия, в подготовке взрыва в Буйнакске 4 сентября 1999 года.^[10]

После того как прокурор Нурмагомед Камалов зачитал обвинительное заключение, суд приступил к допросу обвиняемого. Зиявудин Зиявудинов рассказал, что в 1998 году в поисках заработка поехал из Дагестана в Шалинский район Чечни. Здесь он вместе с другими рабочими заготавливал лес. Позднее он работал в Сержень-Юрте, где его обучили топографии и арабскому языку. В 1999 году, во время событий в Дагестане, он вместе с чеченцем-проводником возил продовольствие для боевиков в Ботлих. Затем начальник лагеря Шамиль Омаров (главный подозреваемый в теракте, сейчас находится в розыске) познакомил его с Алисултаном Салиховым и приказал помочь перегнать «КамАЗ» в Буйнакск, где родители Омарова должны были отдать ему заработанные деньги. Перед отъездом к ним присоединился Иса Зайнутдинов. Зиявудин Зиявудинов рассказал следствию, что машина была загружена арбузами и он не знал о спрятанной под ними взрывчатке до тех пор, пока её не перегрузили в две другие машины — ГАЗ-53 и «ЗИЛ» (впоследствии «Волга» была взорвана на улице Леваневского в Буйнакске, а грузовик, оставленный у буйнакского военного госпиталя, удалось разминировать за несколько минут до взрыва). По словам Зиявудинова, он помог перегрузить мешки и арбузы, получил деньги и уехал к сестре в Махачкалу. О взрывах в Буйнакске он слышал, но не думал, что они как-то связаны с Салиховым. Через некоторое время Омаров вызвал его к себе и поручил отвезти в Грузию двух женщин и раненого чеченца. Зиявудинов выполнил поручение и поехал в Тбилиси — отдыхать. Затем подался в Алма-Ату, где жила его двоюродная сестра. 2 мая 2001 года он был задержан и экстрадирован в Дагестан.^[11]

После перерыва судья Багужа Унжолов зачитал показания, данные Зиявудиновым на предварительном следствии. Зиявудинов заявил, что не подтверждает их: «Многое не соответствует тому, что я говорил». Когда судья попросил конкретизировать, Зиявудинов исправил лишь некоторые детали, в основном относящиеся к лагерю в Шали, где он проходил подготовку. Он отрицал, что назвал лагерь хаттабовским: «Мне неизвестно, чей это лагерь». Кроме того, по его словам, чеченцы не давали им оружия: «Гранаты нам только показывали, а метали мы камни».^[12]

9 апреля 2002 года на утреннем заседании суд заслушал последнее слово подсудимого Зиявудина Зиявудинова. Зиявудинов рассказал, что поехал в Чечню по приглашению дальнего родственника, чтобы заработать: «Мне было стыдно жить на пенсию матери, и я согласился». Сначала он попал в лагерь, где вместе с другими рубил лес и изучал арабский язык. Позднее был в лагере в Сержень-Юрте, где приходилось не только работать, но и изучать топографию. Во время нападения на Ботлихский район Дагестана в августе 1999 года Зиявудинов вместе с проводником-чеченцем возил продовольствие боевикам. Попав однажды под бомбежку, он отказался от дальнейших рейсов. Тогда Шамиль Омаров (главный подозреваемый в теракте, сейчас находится в розыске) познакомил его с Магомедом Салиховым (также разыскивается) и попросил помочь перегнать в Буйнакск «КамАЗ» с арбузами. Как выяснилось позднее, под арбузами были мешки со взрывчаткой. «На всех постах нас останавливали и досконально досматривали,— рассказал подсудимый,— а на границе в машину даже подсели милиционеры и доехали с нами до Кизляра». В Буйнакске Зиявудинов получил деньги, обещанные ему за рейс к дагестанской границе, и уехал к сестре в Махачкалу. По его словам, он не подозревал, что Магомед Салихов и его «КамАЗ» как-то связаны с терактом. «Ваша просьба?» — обратился к нему председательствующий Багужа Унжолов. «Хотелось бы, чтоб судья и заседатели поняли, что я не виновен во взрыве дома», ответил Зиявудинов.^[13]

9 апреля 2002 года Верховный суд Дагестана вынес приговор Зиявудину Зиявудинову, обвинявшемуся в организации взрыва жилого дома в Буйнакске в сентябре 1999 года. Зиявудин Зиявудинов был признан виновным по всем десяти пунктам предъявленного обвинения. Решив, что 24-летний Зиявудинов был не активным участником преступления, а всего лишь пособником, суд тем не менее по совокупности приговорил его к 24 годам лишения свободы в колонии строгого режима.^[14]

[править] Процесс в 2003 году над Станиславом Любичевым

24 апреля 2003 года судебное заседание началось с ходатайств адвоката Леонида Любимова. Их было около десяти, причем первое — о запрещении на процессе всех видов съемки. Разобравшись с ними, судья предоставил слово гособвинителю.^[15]

Из обвинительного заключения, которое зачитала Татьяна Соболь, следовало, что в середине августа 1999 года Юсуф Крымшамхалов, используя дружеские отношения со Станиславом Любичевым, договорился с ним о транспортировке через пост ДПС № 1 на въезде в Кисловодск «КамАЗа», который должен был довезти до «Риалбазы», где работал его дядя Муса Крымшамхалов, партию сахара. У водителя машины Руслана Магаяева не было при себе никаких документов, в том числе водительских прав. Кроме того, машина была в технически неисправном состоянии: у нее отсутствовало лобовое стекло, передние фары, бампер, не работали тормоза. Старший лейтенант Станислав Любичев в тот же день помог провести «КамАЗ» через пост, где дежурили его знакомые милиционеры. На территории Кисловодска он сопровождал «КамАЗ» на «Москвиче», которым управлял Адам Деккушев. За эту услугу Юсуф Крымшамхалов передал офицеру Любичеву мешок сахара, который отвезли жене милиционера на центральный рынок. В ответ на вопрос судьи, понимает ли Станислав Любичев, в чем его обвиняют, и признает ли он свою вину, подсудимый в категоричной форме заявил, что ни в чем не виновен.^[16]

В его интерпретации события августа 1999 года выглядели несколько иначе. По словам подсудимого Любичева, в один из августовских дней он возвращался после обеда на пост ДПС и увидел, что навстречу ему движется тяжело груженый «КамАЗ». Он притормозил и остановил грузовик. Водитель вышел из кабины и направился к нему. После требования показать все документы водитель пошел назад к кабине, а за спиной милиционер услышал голос: «Славик, это я сахар везу». Это был Юсуф Крымшамхалов, который стоял возле зеленого «Москвича-Святогора». Рядом с ним был незнакомый офицеру Любичеву человек, как позднее выяснилось, Адам Деккушев. Тем не менее, как утверждает Станислав Любичев, он потребовал показать, что лежит в машине. Кузов был до самого верха набит джутовыми мешками с бирками. Все документы на груз и машину были в порядке. Да и лобовое стекло было на месте, хотя, по словам подсудимого Любичева, на нем могла быть и трещина. Если верить милиционеру, никаких взяток в виде сахара он не брал, «так как с документами все было в порядке и брать было не за что». По поводу своего знакомства с Юсуфом Крымшамхаловым, Любичев заявил, что знал его лет восемь-десять. Юсуф Крымшамхалов, по его словам, все время «вертелся рядом с милицией и постом ДПС». Сначала его задерживали за рэкет. Правда, в последнее время он как будто остепенился, стал законопослушным. Сам за рулем никогда не сидел, ездил пассажиром, но всегда платил штрафы, если водитель нарушал правила. Друзьями Любичев с Крымшамхаловым не были, просто здоровались, а однажды, когда Станислав Любичев поставил машину Юсуфа Крымшамхалова на штрафную стоянку, у них даже случилась стычка: Крымшамхалов кричал, что у него дядя прокурор и «он уволит зарвавшегося мента». О перевозке злополучного сахара (в мешках оказалась взрывчатая смесь) гаишник Любичев вспомнил уже после взрывов в Москве и Волгодонске, когда пришли ориентировки на Крымшамхалова и Деккушева. И сразу подал рапорт начальству. Рапорт был передан в кисловодское ФСБ, где к тому времени уже работала следственная группа ФСБ России. Станислава Любичева включили в оперативно-следственную группу по поиску «КамАЗа». Они ездили по близлежащим селам и искали по приметам водителя, которого Станислав Любичев останавливал для проверки. «А когда Деккушева задержали, я из свидетеля превратился в подсудимого [террорист дал показания о мешке сахара]»,— заявил бывший милиционер. На все вопросы защиты и обвинения Станислав Любичев отвечал одно и то же: машина, которую он проверял, была технически исправна, документы были на месте, никакого сахара в виде взятки он не получал. «Я думаю, что я останавливал другую машину, которую не нашли, тем более что водитель неисправного 'КамАЗа' Руслан Магаяев меня не опознал и заявил, что первый раз видит».^[17]

Свидетель Мухаб Карданов, работающий на «Риалбазе» заведующим складами, рассказал, что в августе 1999 года на базу действительно приходили два «КамАЗа» с сахаром. Юсуф Крымшамхалов даже собирался подписать с дядей договор на ответственное хранение товара. Обе машины пришли на территорию базы примерно в десять часов вечера. Один из «КамАЗов», простоявший на «Риалбазе» почти две недели, действительно был полностью без стёкол, фар и бампера. Отверстия в кузове, через которые были видны серые мешки, предположительно с сахаром, Юсуф Крымшамхалов вместе с какими-то людьми забивал досками. После некоторой заминки выяснилось, что свидетели, ожидавшие суда с десяти утра, не выдержали и куда-то ушли.^[18]

14 мая 2003 года заседание суда началось с последнего слова обвиняемого. Судья Виктор Беликов перед тем, как дать слово подсудимому, заставил выйти из зала всю прессу, заявив, что журналисты только мешают всем работать. «Ваша честь, я ни в чем не виноват и прошу вас вынести мне справедливый приговор»,— сказал Любичев. Председательствующий сообщил, что приговор будет оглашаться в три часа дня.^[19]

Чтение приговора продолжалось около часа. Судья Беликов подробно останавливался на всех показаниях, которые исследовались в суде, особенно на показаниях подельника Крымшамхалова Адама Деккушева и водителя «КамАЗа» Руслана Магаяева. Их он назвал объективными и подтвержденными другими доказательствами.^[20]

Адам Деккушев рассказал, что в середине августа 1999 года из-за нестабильной обстановки в Карачаево-Черкесии стало опасно хранить взрывчатую смесь в поселке. Его сообщник Юсуф Крымшамхалов принял решение перевезти взрывчатку в Кисловодск — на территорию товарной базы, где работал его дядя. Мешки со взрывчаткой перевозились под видом сахара. О перевозке сахара Крымшамхалов договорился со своим односельчанином Русланом Магаяевым. Тот сначала не соглашался, так как перед этим попал в аварию и в его «КамАЗе» были разбиты стекла, фары и плохо работали тормоза. Но Крымшамхалов сказал водителю, что на посту ДПС у него много знакомых милиционеров. Деккушев и Крымшамхалов сопровождали грузовик на «Москвиче». При въезде в Кисловодск «КамАЗ» Магаяева все же был остановлен, но стоящий рядом с Крымшамхаловым милиционер в форме махнул рукой проверяющему, и тот пропустил разбитый грузовик в город. Того милиционера водитель Магаяев, правда, не запомнил, так как видел его издалека и только со спины. Не подтвердил он и факт передачи взятки в виде мешка сахара, заявив, что при нем милиционеру ничего не передавали. В показаниях Адама Деккушева, который на следствии опознал Станислава Любичева по золотому зубу, говорилось, что, после того как «КамАЗ» проехал пост, милиционер сел в «Москвич» и сопроводил их до базы. Не доезжая базы, они остановили Руслана Магаяева и вытащили из грузовика мешок сахара, после чего Адам Деккушев лично отвез милиционера на Центральный рынок Кисловодска. Там милиционер отдал мешок грузчику и попросил Деккушева отвезти его на работу. Судья подчеркнул, что показания этих двух свидетелей объективны, так как ранее они не были знакомы с подсудимым и не испытывали к нему неприязненных чувств. Показания Юсуфа Крымшамхалова, который утверждал, что не помнит точно, с кем договаривался о пропуске машины через пост ГАИ, судья забраковал. Он отметил, что к показаниям Крымшамхалова нужно относиться критично, так как до этого свидетель около десяти лет был знаком с подсудимым, «был с ним в дружеских отношениях и даже имел общие дела». Не были приняты во внимание также показания жены Любичева и работников базы, где «КамАЗ» со взрывчаткой простоял почти две недели. Таким образом, по факту получения взятки судья посчитал обвинение доказанным.^[21]

По второй инкриминированной подсудимому статье — «Превышение должностных полномочий» — судья не нашел состава преступления. «В должностные обязанности Любичева в тот период не входили проверка машин и досмотр грузов,— пояснил судья.— К тому же стоявшие на посту сотрудники ГИБДД не были его подчиненными. А уголовная ответственность может вытекать только из должностных полномочий». Преступление по этой статье, по мнению судьи Беликова, совершил другой, «не установленный следствием сотрудник милиции».^[22]

Несмотря на множество смягчающих обстоятельств: 20 лет беспорочной службы, отсутствие судимостей, положительные характеристики и наличие несовершеннолетних детей, судья посчитал, что наказание должно быть связано с лишением свободы. Срок, который суд определил Станиславу Любичеву,— четыре года колонии общего режима без права в течение двух лет занимать какие-либо ответственные должности в органах госслужбы. Датой заключения под стражу было объявлено 14 мая 2003 года. После оглашения приговора в зал вошел конвой. На осужденного Любичева надели наручники. Защита осужденного заявила, что будет писать кассационную жалобу, так как в ходе судебных слушаний сторона обвинения не представила ни одного доказательства дачи взятки, кроме показаний Адама Деккушева. «Получается, что показания террориста перевесили показания милиционера»,— сказал адвокат Леонид Любимов.^[23]

[править] Процесс в 2003—2004 годах о взрывах в Москве и Волгодонске

31 октября 2003 года в Мосгорсуде начался процесс над Адамом Деккушевым и Юсуфом Крымшамхаловым, которым инкриминируется соучастие в подготовке взрывов жилых домов на улице Гурьянова и Каширском шоссе в Москве, а также исполнение теракта в Волгодонске в сентябре 1999 года. Судья Марина Комарова, сославшись на то, что дело расследовалось сотрудниками ФСБ и Генпрокуратуры и часть его материалов имеют гриф секретности, сделала слушания закрытыми для СМИ. В первый день процесса было оглашено обвинительное заключение. Из него следовало, что заказчиками терактов в Москве и Волгодонске были Хаттаб и Абу Умар — арабские наемники, воевавшие в Чечне. По их поручению лидер карачаевского ваххабитского джамаата Ачимез Гочияев собрал группу соратников, в которую вошли и Юсуф Крымшамхалов, и Адам Деккушев. После оглашения обвинительного заключения слово дали подсудимым и потерпевшим. Подсудимые Деккушев и Крымшамхалов признали вину лишь частично. Деккушев заявил, что ничего противозаконного не совершал. Крымшамхалов признал вину частично, сказав, что его бетономешалкой могли пользоваться террористы. Кроме того, по словам адвоката Арифулова, Крымшамхалов признал на суде и то, что незаконно перешел госграницу России с Грузией, но отрицал, что участвовал в незаконных вооруженных формированиях. «Он признает, что находился на территории, которая контролировалась такими формированиями [речь идет о Панкисском ущелье Грузии], однако утверждает, что не участвовал в боевых операциях»,— заявил адвокат. Потерпевшие жители Волгодонска выступить не смогли — как пояснил их представитель, они не до конца ознакомились с материалами дела. Узнав об этом, председательствующая Комарова перенесла слушания на 10 ноября 2003 года, чтобы волгодонцы могли дочитать материалы.^[24][25]

16 декабря 2003 года состоялось очередное заседание суда. После рассказа Адама Деккушева о том, как они с Юсуфом Крымшамхаловым и Хакимом Батчаевым готовили взрывчатую смесь и перевозили ее в Волгодонск стороны приступили к допросу обвиняемого. По словам адвоката потерпевших Игоря Трунова, первым задавал вопрос прокурор. «Подсудимый,— обратился он к Деккушеву,— Крымшамхалов утверждает, что не знал, что смешивалось в его бетономешалке. А вы говорили ему, что там на самом деле было?» «Нет, не говорил,— ответил Деккушев,— но я дал ему понять, что это криминал». Тут прокуроры поинтересовались у Деккушева, кто был главным в тройке, он, Крымшамхалов или Батчаев, и кто из них принимал решение о взрыве домов. Деккушев отвечал, что главных не было и что решение принимали вместе. Но на вопрос прокуроров о том, считает ли он себя виновным в участии в незаконных вооруженных формированиях, терроризме и убийстве людей, ответил отрицательно, заявил, что его использовали втемную, и добавил, что слышал, как в организации взрывов обвиняют ФСБ. «Так вот,— заявил Деккушев,— взрывы заказало не ФСБ, а ЦРУ». Однако уточнить, почему именно ЦРУ виновато в терактах, при которых погибли сотни людей, не пожелал.^[26]

После этого прокуроры спросили Деккушева, получал ли он от Абу Умара деньги за теракт в Волгодонске. «За такую работу вознаграждение — рай,— заявил обвиняемый,— и денег мне не платили. Но я после взрыва все же попросил Абу Умара помочь моей семье материально, но тот мне отказал. Я на него очень разозлился и ушел от него в другой лагерь — к Абу Джафару». По словам адвоката Игоря Трунова, прокуроры попросили еще раз зачитать показания Деккушева в той части, где он фактически признает свою вину. Судья согласилась и огласила ряд показаний Деккушева. Из них следовало, что Деккушев и Крымшамхалов знали, что изготавливают взрывную смесь и что совместно принимали решение о взрыве дома в Волгодонске. Но таймер в машине привел в действие их сообщник Хаким Батчаев, которого уже нет в живых. Причем в показаниях Деккушева был и ответ на вопрос, понимал ли он, какие последствия могли наступить в результате подрыва взрывчатой смеси. «Понимал, конечно,— отвечал на следствии Деккушев,— я ведь войну прошел».^[27]

Кроме того, на этом заседании прокуроры заявили ходатайство о приобщении к материалам дела приговора кисловодского суда в отношении бывшего сотрудника кисловодского ГИБДД Станислава Любичева. Его признали виновным в превышении должностных полномочий и получении взятки от Юсуфа Крымшамхалова (мешок сахара) за провоз через блокпост «КамАЗа» с тремя тоннами взрывчатки. Судья Марина Комарова приобщила приговор к делу, после чего разразился скандал. Юсуф Крымшамхалов заявил, что это несправедливо. А его адвокат Шамиль Арифулов тут же заявил отвод судье и стал упрекать ее в предвзятости. Адвоката поддержали потерпевшие из Волгодонска. Судья объявила перерыв, однако скандал не прекратился. Потерпевшие из Волгодонска и Москвы вышли в коридор, где стали обмениваться упреками. Москвичи говорили, что волгодонцы умышленно затягивают процесс, «постоянно заявляя отводы всем подряд». «Эти, из Волгодонска, только денег хотят,— заявила москвичка Тамара Бобылева,— и поэтому суд затягивают. А у нас у каждого по пять человек погибло, и мы хотим, чтобы этих уродов быстрее посадили». Волгодонцы же говорили, что москвичи не знают своих прав и идут на поводу у суда. Когда всех пригласили в зал, судья объявила, что ее отвод отклонен. Но адвокат Арифулов вновь стал протестовать, и тогда судья Комарова заявила ему, что будет жаловаться на его поведение в Адвокатскую палату Москвы. «Я направлю письмо на имя Генри Резника [председатель Адвокатской палаты],— заявила председательствующая,— и попрошу секретаря вписать туда все замечания, которые вам были сделаны на процессе». После этого снова объявили перерыв. Все опять высыпали в коридор, где скандал разгорелся с новой силой. Чтобы развести спорщиков, пришлось даже вызывать судебных приставов.^[28]

24 декабря 2003 года в Мосгорсуде прошли прения. Вначале председательствующая на процессе Марина Комарова предоставила слово гособвинителю Сергею Вербину. Его выступление, как отметил адвокат потерпевших Игорь Трунов, продолжалось больше трех часов. Сперва прокурор перечислил статьи УК, по которым обвиняются подсудимые Адам Деккушев и Юсуф Крымшамхалов, а затем объяснил, какую роль играли они в террористической группе, совершившей взрывы жилых домов. Их участие во взрыве домов на улице Гурьянова и Каширском шоссе в Москве обвинитель попросил считать соисполнительством, поскольку они являлись членами тергруппы, готовившей эти преступления. Участие же во взрыве дома в Волгодонске у подсудимых было «прямым» — они изготовили взрывчатку, смешав в бетономешалке селитру, сахар и алюминиевую пудру. Потом отвезли смесь на «КамАЗе» в Волгодонск. Версию, выдвинутую подсудимыми о том, что они собирались взорвать не дом, а дамбу в Волгодонске, а сам теракт уже был совершен другим человеком после того, как они уехали из города, обвинитель назвал несостоятельной и посчитал ее попыткой уйти от ответственности. Затем господин Вербин подробно рассказал о доказательствах, собранных Генпрокуратурой по этому делу. Привел он и показания Таукана Французова, также участвовавшего в подготовке терактов и сейчас отбывающего срок в тюрьме. (Кстати, вместе с ним Юсуф Крымшамхалов в составе новой диверсионной группы пытался проникнуть в Россию из Чечни в 2000 году для совершения новых терактов, но террористы попали в засаду в Ингушетии.) Тот сообщал, что Адам Деккушев и Юсуф Крымшамхалов, так же как и другие участники террористической группировки Ачимеза Гочияева, понимали, какой трагедией могут обернуться взрывы жилых домов, и сознательно выполняли приказы лидера группы.^[29]

Организаторами взрывов жилых домов обвинитель назвал Хаттаба и Абу Умара, ликвидированных позднее российскими спецслужбами в Чечне. На свободе остается Ачимез Гочияев, руководивший, как установило следствие, преступниками, совершившими теракты в Москве. При этом прокурор отметил, что подсудимые Деккушев и Крымшамхалов прошли диверсионную подготовку в полевых лагерях в Чечне. Причем Адам Деккушев прошел ее перед взрывами домов, а Юсуф Крымшамхалов уже после них, по-видимому планируя снова взрывать дома в России. Потом обвинитель перешел к конкретным срокам, которые он просил у суда для обвиняемых. За организацию незаконного вооруженного формирования или участие в нем (статья 208 УК) прокурор попросил назначить Крымшамхалову пятилетнее заключение; за хранение и перевозку взрывчатки (статья 222) — 8 лет; за незаконное изготовление оружия (статья 223) — 7 лет; за терроризм (статья 205) — 10 лет и, наконец, за убийство (статья 105) — 15-летний срок. Примерно такие же сроки попросил прокурор и для Адама Деккушева. Но, суммировав наказания, заявил, что оба подсудимых достойны смертной казни, а поскольку на казни в России объявлен мораторий, то они заслуживают пожизненного заключения.^[30]

Потом выступил адвокат Андрей Онищенко, представляющий в суде потерпевшую при взрывах в Москве Любовь Морозову. Посетовав на допущенные во время следствия и суда нарушения, он, сославшись на закон о борьбе с терроризмом, потребовал признать Минфин России ответчиком по заявленным в ходе процесса гражданским искам. На это прокурор Вербин заметил, что иски следует предъявлять к обвиняемым, а в общем иски он «оставляет на усмотрение суда». Потерпевшие из Волгодонска, выступившие следом, также требовали взыскать ущерб от взрывов с федеральных властей, поскольку именно они виноваты в том, что эти теракты произошли. Потерпевшие из Москвы денег не просили. «Дать по максимуму,— потребовал один из них, обращаясь к клетке, в которой сидели подсудимые.— Высшую меру наказания». «Надо их уничтожить»,— добавил другой пострадавший от взрывов.^[31]

25 декабря 2003 года в Мосгорсуде выступали адвокаты обвиняемых. Как рассказал представитель потерпевших на процессе Игорь Трунов, первой слово дали Наталье Тарасевич, защищающей Деккушева. Тарасевич начала издалека. Она рассказала, что жители Северного Кавказа, в том числе Адам Деккушев, после распада СССР жили плохо и бедно. Потом на Кавказе появились исламские проповедники, объяснявшие, что все проблемы исходят от русских, и «сеявшие неприязнь к неверным». Некоторые попали под их влияние. Потом адвокат перешла к разбору обвинений, предъявленных её подзащитному. Она указала, что инкриминировать Деккушеву незаконное хранение оружия нельзя, поскольку в чеченских лагерях, где тот находился, все имели оружие. Границу же он пересек потому, что ему просто деваться было некуда. Не признала адвокат и то, что её подзащитный состоял в устойчивом незаконном формировании. Из материалов дела следует, что как раз это формирование было с переменным составом. «Вообще,— отметила она,— Деккушев, участвуя в теракте в Волгодонске, не хотел убивать людей. Их цель была взорвать мост или дамбу, то есть выразить таким образом протест против действий федеральных войск в Чечне». О взрыве жилого дома в Волгодонске, утверждает защитник, Деккушев узнал уже после того, как этот теракт был совершен. Также Тарасевич считает, что её подзащитному необходимо было провести повторную пихолого-психиатрическую экспертизу (первая признала его вменяемым), поскольку в чеченских лагерях людей зомбировали с использованием психотропных средств. Новая экспертиза, считает она, признала бы его невменяемым. В заключение, сославшись на ст. 40 УК, снимающую с обвиняемых ответственность, если они совершали преступления по физическому или психическому принуждению, адвокат потребовала оправдать Адама Деккушева.^[32]

Шамиль Арифулов, защищающий Юсуфа Крымшамхалова, начал с соболезнований потерпевшим от терактов. А потом в качестве доказательства невиновности своего подзащитного привел такой факт. Как следует из материалов уголовного дела, обучение в чеченских лагерях взрывному делу Крымшамхалов проходил в 2000 году, то есть уже после терактов в Москве и Волгодонске. Следовательно, он не мог эти дома взрывать, поскольку просто не знал, как это сделать. Арифулов также заявил, что по делу не было проведено общей взрывотехнической экспертизы. А те экспертизы, которые проводились на местах совершения взрывов и в местах изготовления взрывчатой смеси, показали разное содержание компонентов взрывчатки. Где-то в смеси было больше селитры и сахара, где-то — алюминиевой пудры. Таким образом, вовсе не доказано, что именно та смесь, которую, согласно обвинению, готовили Деккушев и Крымшамхалов, использовалась для взрывов. Адвокат частично признал виновность своего подзащитного в хранении оружия и участии в теракте в Волгодонске. Зато полностью исключил его вину в изготовлении взрывчатки и взрыве в Москве. С учётом этого Шамиль Арифулов просил суд вынести его подзащитному справедливый приговор.^[33]

Как рассказал Трунов, после выступления адвокатов председательствующая Марина Комарова предоставила возможность для реплик обвинителю и потерпевшим. Прокурор заявил, что материалами дела вина подсудимых доказана полностью. Потерпевшие говорили эмоционально. Одна из женщин, пострадавших от теракта, сказала: «Вы не мужчины, а шакалы. Вас надо расстрелять». Последнее слово Деккушева и Крымшамхалова было коротким. «Будет справедливый судный день, но сегодня суд над нашей совестью»,— сказал Деккушев. «Каждый отвечает за то, что он сделал,— заявил Крымшамхалов.— Ряд вещей я совершил, признаю. Ряд не совершал, хотя мне их вменили. Москву [взрывы в столице] мне, например, навязывают. Это потому, что дело резонансное. Тысячи глаз смотрят на нас, в том числе глаза потерпевших… Это мое мнение, а не крокодиловы слезы. Я требую справедливого вердикта и установления истины. Извините.» После этого суд ушёл на вынесение приговора.^[34]

12 января 2004 года Мосгорсуд вынес приговор, Адам Деккушев и Юсуф Крымшамхалов получили пожизненные сроки. Оглашение открытой для общественности части приговора заняло минут 10-15. Все детали совершенных преступлений, подготовки к ним и последующих выводов следствия в этой части отсутствовали. Из оглашенного ею приговора следовало, что Деккушев и Крымшамхалов признаны виновными в терроризме, убийстве, изготовлении взрывчатки, а Крымшамхалов персонально еще и в даче взятки гаишнику Любичеву. В заключение своей речи судья немного повысила голос и сказала, что по совокупности статей обвинения она приговаривает подсудимых к пожизненному заключению в колонии общего режима. Затем госпожа Комарова спросила осужденных, понятен ли им приговор. «Понятен»,— ответил Адам Деккушев. «Ясно, чего еще!» — отозвался Юсуф Крымшамхалов. После этого судья Комарова постановила взыскать с осужденных более 1,8 млн рублей в пользу 8 пострадавших в счет возмещения материального ущерба и 3 млн рублей в качестве компенсации морального ущерба 15 потерпевшим. Судья также сказала, что остальные пострадавшие, которые не смогли явиться на процесс, могут подавать гражданские иски о возмещении вреда. Также она предложила адресовать иски к осужденным.^[35]

После приговора адвокаты осуждённых подали на решение судьи короткую жалобу, так называемую летучку, чтобы, как они выразились, «застолбить» время на обжалование приговора.^[36]

Адвокат Арифулов добавил, что претензий к следствию у него нет, поскольку оно было «проведено безукоризненно в части соблюдения прав моего подзащитного», но у него имеются претензии к представителям обвинения в суде. В частности, адвокат Арифулов считает, что «имели место прямые фальсификации собранных в ходе следствия материалов». Прежде всего это относится к исследованиям в суде экспертиз. Как выясняется, по делу не было проведено единой взрывотехнической экспертизы, а исследование частиц взрывчатки, собранных на местах взрывов в Москве и Волгодонске, показало, что в веществе разное количество компонентов: где больше селитры, где больше сахарного песка. Таким образом, взрывчатая смесь не была однородной и могла изготавливаться не только в доме Юсуфа Крымшамхалова, но и в других местах. А это обстоятельство можно было трактовать в пользу осужденного.^[37]

21 января 2004 года адвокат Юсуфа Крымшамхалова Шамиль Арифулов заявил, что в кассационной жалобе намерен просить у Верховного суда отмены приговора и направления дела на новое рассмотрение. «В процессе допускались грубые нарушения, представителем гособвинения намеренно искажались документы дела»,— сказал адвокат. Адвокат намерен добиваться и снятия обвинения в терроризме (205-я статья УК), вменяемого его подзащитному. Дело в том, что эта статья предусматривает ответственность за совершение теракта, если террорист имел цель принудить власть к выполнению каких-либо действий. И Адам Деккушев, признавший на следствии, что действительно хотел осуществить теракт, чтобы помешать развязыванию войны в Чечне, под эту статью подпадает. «Но Крымшамхалов такой цели не имел»,— утверждает господин Арифулов. Неправомерным считает защитник и обвинение Юсуфа Крымшамхалова по статье 223 (незаконное изготовление взрывчатки). «Изготавливая смесь, первая партия которой попала в Москву, а вторая отправилась в Волгодонск, Крымшамхалов не знал, что делает,— утверждает адвокат.— А статья 223 предусматривает ответственность только в том случае, если обвиняемый с самого начала знал и понимал, что делает. Доказать же, что мой подзащитный был осведомлен о роде изготавливаемой смеси и ее назначении, следствию не удалось».^[38]

8 июля 2004 года Верховный суд России рассмотрел кассационные жалобы Адама Деккушева и Юсуфа Крымшамхалова. Адвокат Адама Деккушева Наталья Тарасевич просила прекратить дело в отношении ее подзащитного, поскольку в суде не было доказано, что тот действовал в составе организованной группы. По словам защитницы, Адам Деккушев признал, что изготавливал в своем сарае взрывчатую смесь из алюминиевой пудры и селитры. Но делал он ее не по заказу Ачимеза Гочияева (организатор взрывов, находящийся в розыске) и вообще не для терактов в Москве и Волгодонске, а для чеченских и дагестанских боевиков, которые собирались применить ее во время боевых действий. «Я солдат, а не убийца»,— напомнила слова своего подзащитного Тарасевич. Сам Адам Деккушев, выступавший в суде в режиме видеоконференции, заявил, что подвергался психологической обработке ваххабитов и был зомбирован ими и потому не отдавал себе отчета в собственных действиях. Поскольку следствие и суд не стали назначать специальную экспертизу, которая могла бы подтвердить факт такого давления, обвиняемый Деккушев просил дело в отношении его прекратить. Адвокат Шамиль Арифулов и его подзащитный Крымшамхалов больше говорили об эпизоде, связанном с терактом в Волгодонске. По словам адвоката, Юсуф Крымшамхалов собирался продать машину взрывчатки неким арабам, однако сделка не состоялась. Тогда тот пригнал грузовик в Волгодонск, чтобы взорвать мост или плотину — и тем самым остановить продвижение федеральных войск к Чечне. Но объекты усиленно охранялись, и теракт не состоялся. Тогда, если верить Юсуфу Крымшамхалову и его адвокату, тот просто бросил машину во дворе многоэтажного дома. Кто ее взорвал, подсудимому неизвестно. Юсуф Крымшамхалов попросил приговор отменить, а дело направить на новое рассмотрение. В ходе заседания выступил и адвокат потерпевших Игорь Трунов. Он сказал, что осужденные террористы не в состоянии выплатить им в общей сложности 4 млн руб. по гражданским искам, уже удовлетворенным Мосгорсудом в ходе разбирательства по уголовному делу. Однако его клиенты отказываются от кассационной жалобы, в которой они просили привлечь в качестве гражданского ответчика Министерство финансов России — они подали иски в Тверской суд о взыскании морального и материального ущерба с правительства Москвы. Выслушав стороны, суд отказал осужденным в удовлетворении кассационных жалоб.^[39]

[править] Процесс в 2005—2008 годах о взрыве в Буйнакске

15 сентября 2005 года в Верховном суде Дагестана начался процесс над Магомедом Салиховым. Как только в зале появился судья Курбан Пашаев, обвиняемый Салихов заявил: «Считаю это заседание преждевременным, поскольку я не успел ознакомиться с материалами уголовного дела». В ходе длительной перепалки выяснилось, что подсудимый дошел лишь до 21 тома, а последние 6 вообще не открывал. Посчитав, что в этом виновны все, Магомед Салихов заявил отвод сразу всему составу суда, включая секретаря. Председательствующий удалился на 40 минут в совещательную комнату, после чего отклонил ходатайство. Затем он долго пытался объяснить подсудимому, что остальные участники процесса не имеют отношения к определению сроков ознакомления с уголовным делом. К уговорам подключился и адвокат Сергей Квасов. Однако подсудимый настаивал на своем, перечисляя листы дела, которые якобы были подменены в ходе следствия. Сергей Квасов попросил судью освободить его от участия в процессе. После того, как подсудимый отозвал свой отвод, суд смог перейти к формированию коллегии присяжных.^[40]

Адвокат Салихова Сергей Квасов, обращаясь к присяжным, говорил, что подсудимый Салихов знал о готовящемся боевиками теракте, но считал, что те собираются взорвать не жилой дом, а военные склады. «Объявлять, что он напрямую виновен в убийстве 64 человек, неправильно,— говорил защитник.— Наказание ему должно быть адекватным».^[41]

24 января 2006 года суд присяжных оправдал последнего подозреваемого в организации теракта Магомеда Салихова (старший брат отбывающего пожизненный срок Алисултана Салихова). Однако он был признан виновным в участии в незаконном вооруженном формировании и подделке документов и получил четыре года и четыре месяца колонии.^[42]

Гособвинитель Саид Межидов, требовавший для подсудимого пяти с половиной лет колонии общего режима, заявил, что и вердикт присяжных, и приговор будут обжалованы прокуратурой «в обязательном порядке».^[43]

В июне 2006 года Верховный суд России по протесту прокуратуры отменил приговор и направил дело на новое рассмотрение в Дагестан.^[44][45]

Подсудимый Магомед Салихов в ходе процесса заявлял ходатайство об отводе судьи Магомедгаджи Юсупова, посчитав, что тот ведёт процесс предвзято, оказывает давление на свидетелей, оскорбляет его и в присутствии присяжных называет виновным. Впрочем, судья ходатайство не удовлетворил.^[46]

Магомед Салихов во время допроса на суде изложил свою версию событий.

Затем суд перешел к прениям. «Уважаемые присяжные заседатели и председательствующий, сидящий на скамье подсудимый обвиняется в особо тяжком преступлении, повлекшем многочисленные человеческие жертвы», — начал прокурор Алиев, однако подсудимый перебил его: «Эти обвинения уже отменили, почему он сейчас об этом говорит?» Магомедгаджи Юсупов ответил, что для этих возражений у подсудимого будет возможность высказаться в последнем слове. Однако обвиняемого Салихова это объяснение не удовлетворило, и он вступил с судьей в спор. В результате его удалили из зала. «Вы знаете, что все это ложь!» — сказал он уже на выходе. Речь прокурора заняла около 40 минут. По его мнению, вина подсудимого была полностью доказана. Мурад Алиев попросил присяжных дать «объективную и справедливую оценку деяниям Салихова» и признать его виновным.^[47]

10 ноября 2006 года поздним вечером, после многочасового обсуждения, коллегия присяжных заседателей Верховного суда Дагестана полностью оправдала Магомеда Салихова, обвинявшегося в организации взрыва жилого дома в Буйнакске 4 сентября 1999 года. На этот раз подсудимый Салихов был оправдан не только по инкриминируемым ему статьям о терроризме, но и по участию в незаконных вооруженных формированиях. Магомед Салихов вышел на свободу.^[48][49]

18 апреля 2007 года Верховный суд отменил оправдательный приговор, возвратив дело Магомеда Салихова на новое рассмотрение в Дагестан.^[50][51]

В феврале 2008 года Магомед Салихов не явился на первое заседание по новому процессу и был объявлен в розыск.^[52]

[править] Процесс в 2005 году о выплате компенсации Тамаре Горбылёвой от правительства Москвы

В сентябре 2004 года Тамара Горбылёва выиграла иск о возмещении материального вреда у правительства Москвы. Тверской суд постановил выплатить ей 116 тыс. рублей единовременно и 3 тыс. рублей ежемесячно. Но компенсировать Горбылёвой моральный вред, который она оценила в $500 тыс., суд отказался.^[53]

[править] Процесс в 2005—2006 годах о выплате компенсации Тамаре Горбылёвой от террористов

13 октября 2005 года в Хорошевском суде Москвы началось рассмотрение иска Тамары Горбылевой — жительницы взорванного осенью 1999 года дома на улице Гурьянова. Исковые требования — взыскать компенсацию за моральный ущерб от теракта с его исполнителей — Адама Деккушева и Юсуфа Крымшамхалова. У Тамары Горбылевой во взорванном доме на Гурьянова погибли дочь, внук и зять. Немногим позже скончался ее муж, не перенеся потерь. Моральный вред от происшедшего истица оценила в 2,25 млн рублей. Суд направил запрос в колонию, где Адам Деккушев и Юсуф Крымшамхалов отбывают наказание. Им предложено либо самим стать участниками процесса, либо делегировать на него своих представителей. Суд также освободил от присутствия на судебных заседаниях истицу.^[54]

23 мая 2006 года состоялось заседание Хорошевского суда Москвы. Заседание длилось всего 20 минут. Первым взял слово адвокат потерпевшей от теракта пенсионерки Тамары Горбылёвой Игорь Трунов (сама истица не смогла присутствовать на процессе из-за болезни). Он заявил, что необходимо разделить претензии истицы по взысканию морального вреда (они предъявлены к осужденным Адаму Деккушеву и Юсуфу Крымшамхалову) и материального, где в качестве ответчика значится департамент финансов правительства Москвы. Адвокат пояснил, что его просьба связана с тем, что представители департамента отказываются являться на заседания, из-за чего суд не раз откладывался.^[55]

В правительстве Москвы требования Горбылевой о единовременной выплате 574,96 тыс. руб. и ежемесячной пенсии размером 6,675 тыс. руб. отвергают потому, что ранее Тверской суд Москвы частично удовлетворил ее иск к столичному правительству. По решению суда ей назначили 3 тыс. руб. ежемесячно и единовременную компенсацию в размере 116 тыс. руб. Однако потерпевшая, которая после гибели родных стала инвалидом (у нее тяжелая форма диабета) и не может содержать себя, сочла присужденные ей выплаты недостаточными и предъявила новые претензии к департаменту финансов.^[56]

Понимая, что вопрос о компенсации морального и материального вреда на одном процессе не решить, председательствующая Любовь Голоухова удовлетворила ходатайство адвоката Трунова о разделении исковых требований. После чего адвокат представил «научно-обоснованные расчеты оценки жизни человека в России». По словам Игоря Трунова, «исходя из имеющихся научных расчетов она составляет в России не менее $300 тыс.». С учетом того, что его доверительница потеряла дочь, зятя и внука, компенсация морального вреда должна быть не меньше $900 тыс.^[57]

Прокурор не возражала против компенсации морального вреда, но его размер оставила на усмотрение суда. А поскольку ни ответчиков Деккушева и Крымшамхалова, ни их представителей в зале не было, судья огласила возражения осужденных на исковые претензии. Адам Деккушев и Юсуф Крымшамхалов отвергали выдвинутые к ним претензии, ссылаясь на то, что они были причастны к взрыву дома в Волгодонске, но не к терактам в Москве. Поэтому они не могут нести ответственность за гибель людей в столице. При этом они заявляли, что по решению Мосгорсуда их уже обязали выплатить более 1,8 млн руб. в пользу 8 пострадавших в счет возмещения материального ущерба и 3 млн руб. качестве компенсации морального ущерба 15 потерпевшим. Но Игорь Трунов заявил на это, что среди тех, кому суд назначил выплаты, его доверительницы не было, поэтому она имеет полное право требовать возмещения морального и материального вреда в гражданском судопроизводстве.^[58]

Судья Голоухова постановила взыскать солидарно с Деккушева и Крымшамхалова 1,8 млн руб., то есть больше $660 тыс. «Это беспрецедентное решение,— заявил Ъ после заседания Игорь Трунов.— У нас в России это самый крупный размер компенсации за гибель людей. А платить Деккушев с Крымшамхалов будут, во-первых, из своих заработков в колонии. А во-вторых, судебные исполнители опишут и распродадут все их имущество, где бы оно ни находилось. И эти средства также пойдут на оплату наших требований.»^[59]

[править] Примечания

1. ↑ [1]
2. ↑ [2]
3. ↑ [3]
4. ↑ [4]
5. ↑ [5]
6. ↑ [6]
7. ↑ [7]
8. ↑ [8]
9. ↑ [9]
10. ↑ [10]
11. ↑ [11]
12. ↑ [12]
13. ↑ [13]
14. ↑ [14]
15. ↑ [15]
16. ↑ [16]
17. ↑ [17]
18. ↑ [18]
19. ↑ [19]
20. ↑ [20]
21. ↑ [21]
22. ↑ [22]
23. ↑ [23]
24. ↑ [24]
25. ↑ [25]
26. ↑ [26]
27. ↑ [27]
28. ↑ [28]
29. ↑ [29]
30. ↑ [30]
31. ↑ [31]
32. ↑ [32]
33. ↑ [33]
34. ↑ [34]
35. ↑ [35]
36. ↑ [36]
37. ↑ [37]
38. ↑ [38]
39. ↑ [39]
40. ↑ [40]
41. ↑ [41]
42. ↑ [42]
43. ↑ [43]
44. ↑ [44]
45. ↑ [45]
46. ↑ [46]
47. ↑ [47]
48. ↑ [48]
49. ↑ [49]
50. ↑ [50]
51. ↑ [51]
52. ↑ [52]
53. ↑ [53]
54. ↑ [54]
55. ↑ [55]
56. ↑ [56]
57. ↑ [57]
58. ↑ [58]
59. ↑ [59]