Внутренняя политика в России в 1999 году

Материал из Documentation.

Содержание 1 Завершение очередного цикла политической истории 2 В преддверии решающих баталий 3 Переход конфликта в открытую фазу 4 Отставка кабинета Е.Примакова и провал импичмента 5 Формирование нового правительства и его первые шаги 6 Противодействие попыткам создать целостную систему олигополии 7 Осознание Кремлем необходимости изменения тактики 8 Режим Б.Ельцина в политической изоляции. Проект «ОВР» 9 Вторая чеченская война и политическое восхождение В.Путина. Крах проекта «ОВР» 10 Успех проправительственных сил на выборах в Государственную думу 11 Политическая борьба после выборов: «пир победителей» 12 Последняя рокировочка 13 Ссылки

[править] Завершение очередного цикла политической истории

Первое полугодие 1999 года ознаменовалось завершением «стабилизационного» периода в российской политике, ставшего необходимым после прошлогодней попытки радикальных реформаторов форсировать либеральные социально-экономические преобразования и финансового коллапса 17 августа. Правительство Евгения Примакова стремилось стабилизировать ситуацию и заложить основы для постепенного перехода к иному типу политического развития. По ряду параметров правление кабинета Е.Примакова напоминало предшествующий «стабилизационный» этап, связанный с деятельностью правительства Виктора Черномырдина (осень 1997 — март 1998). Появление обоих кабинетов на политической сцене в одинаковой степени было обусловлено провалами предыдущих правительств, имевших ярко выраженную радикал-реформаторскую окраску и нацеленных на изменение не только социально-экономических реалий, но и сложившегося баланса политических сил и основных экономических интересов. «Стабилизационные» кабинеты были вынуждены искать точки опоры в различных институтах власти, продвигаться в направлении создания таких механизмов принятия решений, которые могли бы более адекватно учитывать широкий спектр элитных и общественных интересов. Фактически это открывало дорогу к постепенной трансформации нынешней политической системы «суперпрезидентской» республики в президентско-парламентскую, позволяющую более эффективно реагировать на новые общественные вызовы. Начавшееся перераспределение властных полномочий от Президента к правительству, пользовавшемуся поддержкой парламента, в обоих случаях стало одной из главных причин отставки кабинета.

Однако по ряду характеристик «стабилизационное» правительство Е.Примакова кардинально отличалось от кабинета В.Черномырдина. Оно пыталось укрепить роль государства как системы, агрегирующей общенациональные интересы, и, воспользовавшись экономическим ослаблением финансово-олигархических групп, отделить крупный бизнес от государства. На этом пути оно столкнулось с ожесточенным сопротивлением олигархических групп, которые, используя свои каналы влияния на президентскую власть, в том числе и через экономические интересы ближайшего окружения главы государства, сумели внушить президенту Борису Ельцину, что Е.Примаков, опиравшийся на поддержку левого большинства Государственной думы, намерен свернуть экономические реформы, что фактически создаёт возможности для возвращения коммунистов к власти.

Если следовать описанной выше логике, то после майской отставки правительства Е.Примакова ему на смену должен был прийти очередной «реформаторский» кабинет. Но, несмотря на то что назначение нового председателя правительства Сергея Степашина и было официально мотивировано необходимостью ускорить экономические реформы, на практике страна оказалась перед перспективой вступления в принципиально иную фазу своего политического развития. Это предположение обусловливается следующими обстоятельствами.

Во-первых, в момент смены кабинета в России фактически уже начался электоральный марафон. Возможности проведения непопулярных реформ, тем более — на фоне доминирования в массовом сознании протестных настроений, резко сузились. Поэтому правительство С.Степашина вынуждено по многим направлениям продолжать «стабилизаторский» курс прежнего кабинета и осуществлять реформы только в той степени, в которой они возможны и не ведут к обострению социально-политической ситуации. Данная позиция была публично обоснована в большом интервью Анатолия Чубайса, появившемся в июне во влиятельной либеральной газете «Коммерсантъ». «Младореформатор» дал ясно понять, что, по его мнению, ситуация в стране не располагает к резким движениям и что предпочтительнее было бы направить усилия на сохранение статус-кво. А.Чубайс не советует до президентских выборов 2000 года сильно раскачивать лодку и спешить с «радикальными шагами», с атакой «на мощные политические силы, на влиятельные финансовые и властные институты в обществе, с перераспределением власти и с неизбежным ухудшением положения каких-то финансовых, коммерческих, промышленных групп, групп населения или секторов экономики», то есть с возникновением новых опасных конфликтов.

Во-вторых, вопреки широко распространенному мнению о том, что кабинет Е.Примакова затормозил проведение реформ, в действительности он добился бoльших успехов в осуществлении политики финансовой стабилизации, чем его реформаторские предшественники. Этот факт был признан даже многими влиятельными политиками и экономистами радикал-либерального толка (Егор Гайдар, Андрей Илларионов и т. п.).

В-третьих, реализация установок Президента на продолжение реформ объективно ограничивается устремлениями ближайшего окружения Б.Ельцина на дальнейшую монополизацию политической власти и контроля над ведущими компаниями и финансовыми потоками. Таким образом, речь идет не о достижении стратегической цели отечественных либералов — создании «народного капитализма» — и даже не о возвращении к «первой олигархической республике», а о переходе к олигополии.

Перечисленные обстоятельства, а также продолжающаяся борьба между политико-финансовыми группами за сферы влияния позволяют усомниться в сохранении прежней цикличности российского политического процесса. По-видимому, новая фаза будет отличаться усилением неопределенности и ростом вариативности.

[править] В преддверии решающих баталий

Напряженность вокруг правительства Е.Примакова стала заметно нарастать уже в начале 1999 г. Во многом это было обусловлено тем, что премьер активизировал действия, направленные на дальнейшее усиление позиций кабинета в экономической и политической жизни, ужесточение контроля над ключевыми ресурсами страны. Объективно эта линия отвечала интересам укрепления государства и нормализации общественной жизни.

Правительство упрочило контроль над экспортно-импортными операциями, над вывозом капитала из России, что ощутимо сократило возможности привлечения в страну «коротких денег» в интересах различных финансово-политических группировок. Заметным было стремление кабинета усилить влияние государства в ведущем секторе экономики — топливно-энергетическом. В частности, было принято принципиальное решение о создании новой нефтяной компании, в которой 75 % акций будет принадлежать государству, на базе слияния «ОНАКО», «Славнефти» и «Роснефти».

Премьер продолжил расстановку «своих людей» на руководящие должности в государственных структурах, включая ВГТРК и ИТАР-ТАСС. В январе важные кадровые и институциональные изменения были осуществлены в ряде экономических ведомств (перемены в руководстве Мингосимущества, Федеральной миграционной службы, Пенсионного фонда, в Федеральной службе по делам о несостоятельности, формирование коллегии представителей государства в «Росстрахе»). Правительство фактически перестало считаться с интересами олигархических групп.

Е.Примаков, понимая опасность усиления сопротивления, продолжил линию на нейтрализацию возможных политических оппонентов. Так, в феврале было дано принципиальное согласие на назначение В.Черномырдина в коллегию государственных представителей в «Газпроме», что, вероятно, было вызвано желанием Е.Примакова вновь интегрировать своего предшественника во властные структуры и тем самым лишить его возможности открыто оппонировать правительству. Перед А.Чубайсом премьер сформулировал жесткое требование сосредоточиться на делах руководимой им компании и не вмешиваться в политику. В феврале правительство Е.Примакова открыто поддержало Александра Лебедя в его конфликте с местной «олигархией», возглавляемой А.Быковым. В Красноярский край была направлена специальная комиссия МВД, а краевой администрации оказана финансовая помощь. Преследовалась двоякая цель — укрепить позиции государства и превратить А.Лебедя в зависимого от Центра губернатора, обязанного Москве и лишенного возможности вести собственную политическую игру.

Активизация кабинета Е.Примакова по всем линиям вызвала сопротивление тех сил, которые были не заинтересованы в укреплении государственного порядка, в переходе к политике, отвечающей общенациональным, а не клановым или корпоративным интересам. Сигналом к контрнаступлению стало усиление давления на Россию со стороны влиятельных западных политических и финансовых кругов, стремившихся заставить нашу страну вернуться на тот социально-экономический курс, который ранее настойчиво проводился радикальными реформаторами. Так, администрация США объявила о введении санкций против трех российских ВУЗов, обвиненных в подготовке специалистов для ядерных программ Ирана. Одновременно Б.Клинтон в письме к Б.Ельцину высказался в пользу пересмотра заключенного еще в 1972 г. договора по ПРО. Американская администрация выразила также открытое недовольство позицией России по Ираку и Косово. Новая позиция США в отношении РФ нашла наиболее полное выражение в ежегодном послании президента Конгрессу, где фактически был провозглашен переход от стратегии поддержки демократических реформ в России к оценке нашей страны как потенциального противника («международного супермаркета оружия», как уточнила М.Олбрайт). Недаром приоритетом во взаимоотношениях с Россией в послании Билла Клинтона объявлялось оказание России помощи для сокращения ее ядерного потенциала.

Ужесточение политического давления было дополнено и экономическим прессингом. Заметные трудности возникли на переговорах с МВФ. На Гарвардском симпозиуме по инвестициям заместитель директора-распорядителя МВФ С.Фишер резко негативно охарактеризовал проект бюджета 1999 года, подготовленный российским правительством, отчетливо дав понять, что для оказания помощи РФ нет никаких оснований.

Тактика политического давления и экономического шантажа преследовала цель убедить Россию не только отказаться от проведения активной и самостоятельной внешней политики, но заставить ее продолжить губительный социально-экономический курс на разрушение производственного и высокотехнологичного секторов экономики, а также социальной инфраструктуры (требования МВФ повысить акцизы на экспортируемые Россией нефть и газ, увеличить налоги).

В России эта позиция Запада получила полную поддержку со стороны радикально-реформаторских кругов, финансово-олигархических групп и контролируемых ими СМИ, в первую очередь общенациональных каналов телевидения — ОРТ, РТВ и НТВ. В информационном пространстве резко активизировались политики и эксперты радикал-либерального толка, предрекая неизбежный крах правительственной политики и возврат к практике «шоковых» реформ. В передачах ТВ настойчиво проводилась мысль о том, что, так или иначе, России придется выбирать между стремлением кабинета Е.Примакова осуществлять независимый внешне- и внутриполитический курс и возможностью получения международной финансовой помощи, без которой страна «не имеет шансов на достойное существование». При этом в массовое сознание внедрялся миф о том, что главным виновником снижения уровня жизни является левоцентристское крыло правительства, не способное осуществлять эффективную социально-экономическую политику и не пользующееся доверием западных кредиторов.

В феврале обострение отношений между премьером и олигархическими группами, поддержанными радикал-реформаторскими политическими силами и частью ближайшего окружения Президента, вылилось в открытый конфликт главы правительства с исполнительным секретарём СНГ Борисом Березовским, близким к семье Б.Ельцина. Конфликт не носил личностного характера. Он олицетворял противоборство двух линий в российской политике — на укрепление государственного и политического порядка и на сохранение существующей системы, позволяющей небольшому числу привилегированных групп бесконтрольно распоряжаться общенациональными ресурсами. Формальным поводом к конфликту стало выступление 30 января в контролируемой Б.Березовским телепрограмме «Время» ее ведущего — С.Доренко, — огульно обвинившего Е.Примакова (в связи с попыткой политического миротворчества, предпринятой последним) в фактическом перетягивании на себя президентских полномочий и чуть ли не в стремлении отстранить Президента от должности.

Провокации Б.Березовского явились прологом к резкой контратаке со стороны государства, которая стала осевой линией политического процесса в последующие месяцы. Ответные меры Е.Примакова — обыски и выемки документов в офисах компании «Сибнефть», охранно-сыскного агентства «Атолл» (по подозрению в слежке за президентской семьей по заказу Б.Березовского), рекламно-издательской группы NFQ, издающей журнал «Аэрофлот», освобождение от должности двух ведущих менеджеров «Аэрофлота», являвшихся ставленниками Б.Березовского, — поставили исполнительного секретаря СНГ в затруднительное положение. Возникла реальная перспектива ухода Б.Березовского с политической сцены и кардинального изменения основополагающих политических балансов.

В этом не был заинтересован Президент Б.Ельцин, а также та часть его ближайшего окружения, для которой вероятные разоблачения деятельности Б.Березовского могли быть смертельно опасными (в этой связи в газетах появились догадки о расколе в президентской семье). Для главы государства поражение Б.Березовского означало бы резкое усиление премьера и, как следствие, значительное сокращение пространства для собственных политических маневров. Поэтому Б.Ельцин решил сохранить систему сдержек и противовесов по линии Е.Примаков — Б.Березовский, рассматривая ее, очевидно, в качестве источника новых конфликтов в обозримой перспективе. По данным из различных источников, Президентом в феврале была даже организована «примирительная» встреча премьера и исполнительного секретаря СНГ. После нее Б.Березовский, стремясь обозначить исчерпанность конфликта, заявил в одном из интервью о конструктивном взаимодействии с премьером по линии СНГ. Но, несмотря на все это, настоящего примирения не получилось, ибо причины возникшей напряженности имели глубокий, фундаментальный характер. В то же время Президент, не имевший еще достаточных политических ресурсов для возвращения себе лидирующих позиций в российской политике, был не заинтересован в резком ослаблении Е.Примакова.

Позиции кабинета как фактора, стабилизирующего российскую политическую систему, ослабевали и в связи с тем, что он стал испытывать и прессинг слева, со стороны большинства Государственной Думы. Почувствовав опасность утраты влияния на Белый дом, лидеры КПРФ дали понять, что их поддержка правительства может носить лишь условный характер и осуществляться до тех пор, пока кабинет проводит независимую политику и не подчиняется диктату МВФ и радикально-демократического крыла истеблишмента. Подобная позиция существенно ограничивала возможности маневрирования премьера. Особенно это сказалось в ходе принятия Думой государственного бюджета. Правительство было вынуждено согласиться на увеличение расходов на социальные нужды и на поддержку промышленности, не подкрепленное соответствующими источниками доходов.

Оказавшись под перекрестным огнем противоборствующих политических сил и обладая весьма ограниченными конституционно-правовыми ресурсами для маневрирования, Е.Примаков попытался перехватить политическую инициативу, выдвинув в январе пакет законодательных предложений о сохранении политического статус-квo на период до президентских выборов. Их реализация позволила бы сделать Е.Примакова «несменяемым» премьером на это время с расширенными полномочиями, что превратило бы его в наиболее реального претендента на президентское кресло. Фактически, воспользовавшись временным отсутствием Президента из-за очередной болезни, премьер попытался юридически закрепить уже завоеванные позиции и одновременно обезопасить себя от возможных угроз (вероятности нового социально-экономического кризиса и отставки кабинета).

Однако инициатива Е.Примакова встретила резкое неприятие со стороны основных политических сил страны. Околопрезидентские круги, олигархические группы и радикально-демократическое крыло истеблишмента увидели в ней опасность превращения правительства в главный и практически несменяемый центр принятия решений. Левые, по выражению В.Купцова, расценили демарш премьера как попытку «ограничить конкуренцию» накануне парламентских выборов. Иными словами, они узрели в этой инициативе перспективу неких ограничений в борьбе за расширение своего влияния на избирателей и на властные институты. В результате предложения Е.Примакова возымели обратный эффект. Вместо пакта о согласии, принятие которого сначала тормозилось всевозможными поправками и дополнениями, а затем и вовсе было заблокировано в Думе, произошло дальнейшее обострение противоречий внутри истеблишмента, значительно ослабившее политическую стабильность. Возможно, это была одна из главных ошибок Е.Примакова, в результате которой база его поддержки в политическом классе стала постепенно сужаться.

Кроме того, в начале года премьер сделал ряд неоднозначных шагов в региональной политике. Он выступил с серией инициатив, содержавших предложения отказаться от прямой выборности губернаторов, провести административную реформу в целях укрупнения субъектов Федерации, пересмотреть договор о разграничении полномочий между федеральным Центром и Татарией. Не подкрепленные ни политическими, ни иными ресурсами, эти предложения лишь способствовали охлаждению отношений между кабинетом и региональными лидерами. В этом контексте особо важную роль имело ухудшение взаимоотношений между премьером и Ю.Лужковым, которое особо проявилось в ходе обсуждения пакта о согласии и в процессе утверждения Советом Федерации «большого договора» с Украиной, когда мэр Москвы резко выступил против линии правительства на ратификацию этого документа.

[править] Переход конфликта в открытую фазу

В начале весны борьба за влияние на правительство стала перерастать в фазу острой конфронтации между сторонниками Президента и разношерстной коалицией его оппонентов, что сопровождалось консолидацией обоих политических лагерей. Возможности для политического маневрирования и, как следствие, способность выступать в роли центра балансирования между различными группами интересов у премьера Е.Примакова и его кабинета резко сузились.

Первым импульсом к обострению ситуации стало выдвинутое Г.Явлинским и быстро подхваченное ведущими СМИ обвинение представителей левоцентристского крыла правительства в коррупции, которое преследовало цель заставить Е.Примакова отправить в отставку первого вице-премьера Ю.Маслюкова и вице-премьера Г.Кулика и заменить их выдвиженцами либерального крыла истеблишмента. В прессе эти обвинения тесно увязывались с уже звучавшими ранее утверждениями о том, что по вине «министров-коммунистов» Россия не сможет достичь договоренности с МВФ о предоставлении финансовой помощи, в результате чего страну ожидает новый мощнейший социально-экономический кризис. Неожиданно с критикой социально-экономической политики правительства впервые открыто выступил мэр Москвы Ю.Лужков, обвинивший кабинет в невнимании к делам реального сектора экономики, что еще более затруднило положение премьера. Согласиться на замену Ю.Маслюкова и Г.Кулика на министров-реформаторов Е.Примаков не мог. В противном случае разрыв с Государственной Думой правительству был обеспечен, что резко сократило бы влияние Е.Примакова как консенсусного лидера. Более того, руководство возглавляемого коммунистами НПСР предупредило, что в случае отставки левоцентристских вице-премьеров левое большинство нижней палаты откажет правительству в поддержке и будет готово пойти на досрочные парламентские выборы. Одновременно думская комиссия по импичменту, во многом под влиянием коммунистов, форсировала свою работу и завершила подготовку обвинений против Б.Ельцина.

Е.Примаков также попытался адекватно отреагировать на обострение ситуации. По его инициативе и при поддержке руководителя президентской администрации Н.Бордюжи была инициирована отставка главного вдохновителя антиправительственной кампании — Б.Березовского — с поста исполнительного секретаря СНГ. В то же время, реагируя на критику справа, премьер произвел некоторые изменения в распределении обязанностей между членами кабинета. На переговорах с МВФ на первые роли был выдвинут министр финансов М.Задорнов, к переговорному процессу подключился В.Черномырдин — фигуры, пользующиеся авторитетом на Западе.

Новый виток борьбы в российских верхах начался 17 марта, когда Совет Федерации отказался утвердить отставку Ю.Скуратова. Как выяснилось позднее, причиной, побудившей генерального прокурора подать заявление об отставке, стал оказанный на него нажим со стороны президентской администрации, опасавшейся, что выявленные Генпрокуратурой факты участия высших кремлёвских чинов, включая и ближайшее окружение главы государства, в сомнительных контактах с фирмой «Мабетекс» могут получить дальнейший ход. Поначалу заявление об отставке было мотивировано состоянием здоровья Ю.Скуратова. Однако после того как генпрокурор провел серию консультаций с ведущими политиками — Е.Строевым, Ю.Лужковым, Г.Зюгановым и, возможно, с Е.Примаковым, — его позиция изменилась: он отказался уходить в отставку. Продемонстрированный сенаторам накануне заседания верхней палаты компромат на генерального прокурора лишь укрепил их в необходимости поддержать генерального прокурора.

Инцидент с несостоявшейся отставкой Ю.Скуратова вышел за рамки частного конфликта. Он зафиксировал недовольство большей части политического истеблишмента теми методами, которыми Президент и его команда руководят страной, не считаясь ни с устоявшимися нормами, ни с интересами элит. Фактически этот скандал дал импульс формированию широкой коалиции сил, выступавших за изменение существующего механизма принятия решений. Одновременно он нанес мощный удар по репутации Б.Ельцина, поскольку в скандал оказались втянутыми лица из его ближайшего окружения.

Однако на практике подобная коалиция так и не состоялась. Главная причина заключалась в том, что ее потенциальные участники преследовали различные цели. Так, КПРФ не только намеревалась использовать благоприятный момент для обеспечения успеха процедуры импичмента, но и, раздувая скандал о коррупции в президентском окружении, пролоббировать идею созыва Конституционного собрания, которое заменит нынешнюю суперпрезидентскую систему власти в России моделью парламентской республики, где глава государства обладает ограниченными полномочиями и избирается парламентом. Но такой сценарий ни в коем случае не устраивал большинство истеблишмента, не заинтересованное ни в досрочной отставке Б.Ельцина, ни в столь кардинальной смене формы правления. Для премьера отставка Президента означала бы утрату привычной роли «буфера» между Президентом и парламентом, превращение в фигуру, полностью зависимую от левых. Для сенаторов досрочный уход Б.Ельцина мог обернуться утратой привычной политической стабильности, что явно не входило в планы региональных лидеров.

Эту разновекторность интересов чутко уловила президентская команда, которая стала действовать по двум направлениям: с одной стороны, глава государства попытался расколоть начавшую формироваться коалицию ведущих политиков, а с другой — Кремль усилил давление на Ю.Скуратова с целью убедить его немедленно подать в отставку.

В рамках этой тактики президентская команда начала активно «наводить мосты» с Ю.Лужковым, с влиятельными губернаторами (по неофициальной информации, в апреле Ю.Лужкову был даже предложен пост премьера). Одновременно усилилось информационно-пропагандистское давление на КПРФ, проходившее на основе объявленной еще в феврале кампании борьбы с политическим экстремизмом (тогда Минюст начал официальную проверку партии на предмет соответствия ее программных документов и деятельности основным положениям Конституции). В прессе вновь стали фигурировать слухи о возможности запрета КПРФ. Публичной критике со стороны президентских структур подвергся и премьер Е.Примаков за то, что не смог приостановить развитие скандала вокруг Ю.Скуратова и убедить левых отказаться от возбуждения процедуры импичмента.

После безуспешных уговоров Ю.Скуратова подать в отставку заместитель прокурора Москвы В.Росинский под давлением Кремля возбудил уголовное дело против генерального прокурора по обвинению в превышении служебных полномочий и коррупции. В результате конфликт вокруг Ю.Скуратова перешел в затяжную фазу. В дальнейшем решение В.Росинского было отменено, и уголовное дело против Ю.Скуратова возбудила Главная военная прокуратура. Однако, несмотря на это, 21 апреля Совет Федерации вновь высказался против отставки. Оппоненты Президента в Генпрокуратуре, прежде всего заместитель генпрокурора М.Катышев, нанесли ответный удар, возбудив уголовные дела против Б.Березовского и А.Смоленского.

Важнейшим следствием скандала с несостоявшейся отставкой Ю.Скуратова стал «переход на другую работу» руководителя президентской администрации и секретаря Совета безопасности Н.Бордюжи, отказавшегося поддерживать конфронтационную тактику. Его заменил близкий к семье Президента заместитель главы администрации А.Волошин. Данное событие стало знаковым, поскольку с этого момента началась активная консолидация радикально-демократических политических сил, ведущих финансово-политических группировок олигархии вокруг Президента с целью смещения кабинета Е.Примакова. Бывшие противники — А.Чубайс, Б.Березовский, В.Гусинский — вновь оказались в одной команде. Одновременно, реагируя на возникшие проблемы в правоохранительных ведомствах в связи со скандалом вокруг Ю.Скуратова, Президент провел серьезные кадровые изменения в руководстве МВД и ФСБ, где ключевые позиции заняли генералы, близкие к ориентированным на Б.Ельцина С.Степашину и новому секретарю СБ В.Путину. Таким образом, перед решающими баталиями президентская сторона укрепила свои позиции и внушительной «силовой» составляющей.

Остроту конфликта не смогла смягчить даже консолидированная негативная реакция истеблишмента на начавшуюся 23 марта агрессию НАТО против Югославии. Осуждая действия Альянса, различные политические силы России попытались использовать сложившуюся ситуацию прежде всего в своих групповых интересах и в целях ослабления политических противников. Так, либеральное крыло истеблишмента стало обвинять Е.Примакова в излишней жесткости, которая может привести к окончательному разрыву финансовых и политических отношений с Западом. Спустя некоторое время с этой позицией фактически солидаризировался и Президент Б.Ельцин, назначив в противовес премьеру и министру иностранных дел своего спецпредставителя по балканскому урегулированию В.Черномырдина, известного склонностью к уступкам и компромиссам. Тем самым Б.Ельцин давал понять правящим кругам Запада, что готов отойти от жесткой линии в обмен на поддержку его действий в сфере внутриполитической борьбы с КПРФ и другими оппозиционными силами. Компартия же, напротив, попыталась использовать нарастание протестных антизападных настроений в обществе для подкрепления своих аргументов за отстранение Б.Ельцина от власти как одного из виновников югославской трагедии.

Активизация Президента привела к «размягчению» протокоалиции, выступившей против него в марте. В этих условиях шансы левого большинства Госдумы собрать 15 апреля необходимые 300 голосов для возбуждения процедуры импичмента оказывались призрачными. Кроме того, становилось ясным, что даже если нижней палате удастся набрать необходимое количество голосов, она окажется в политической изоляции, что будет означать ее проигрыш в стратегическом плане. Судя по всему, руководство КПРФ и ее союзников, делало основной акцент как раз на этой, политической стороне истории с импичментом, прекрасно сознавая, что юридически эта процедура закончится тупиком уже на стадии Верховного Суда. Это усилило бы риск неконституционных действий со стороны любого из активных участников конфликта, что само по себе чревато непредсказуемыми последствиями. Поэтому главным для левых становилось «цементирование» антипрезидентской коалиции, формирование через скандал с генпрокурором такого морально-политического климата в стране, при котором сохранение Б.Ельцина на его посту станет неприемлемым для большей части истеблишмента. Оказавшись в изоляции, коммунисты вынуждены были лавировать, инициируя перенос рассмотрения проблемы импичмента на более поздний срок и одновременно будируя процедурные вопросы в Думе. Они явно стремились перевести проблему импичмента в разряд пропагандистских с целью мобилизации своего электората, в то же время, с помощью дискуссий о процедуре голосования по импичменту, пытаясь дискредитировать другие фракции в Думе как пособников «антинародного режима». В результате сложных компромиссов КПРФ удалось перенести рассмотрение этой проблемы на середину мая и договориться по процедуре голосования.

Одновременно Кремль усилил давление на Е.Примакова с целью заставить его активно повлиять на позицию Думы, чтобы та отказалась от импичмента. На возможность отставки Е.Примакова в обозримой перспективе намекнул и Б.Ельцин. И хотя эта угроза тут же была отпарирована премьером, отметившим в телеобращении 10 апреля, что он за кресло не держится, все же Е.Примакову пришлось публично в том же телеобращении высказаться в пользу отстранения Ю.Скуратова и предложить парламентариям отказаться от импичмента.

К концу апреля в конфронтацию с Кремлем вновь вступил Ю.Лужков. Он воспользовался заинтересованностью в дружбе с ним президентской команды, но только для того, чтобы укрепить собственные позиции в качестве самостоятельного политика. Мэр резко усилил критику Государственной Думы (что не могло не понравиться Б.Ельцину), в том числе и за затею с импичментом, но одновременно высказался против ее досрочного роспуска. Ю.Лужков открыто высказался за сохранение кабинета Е.Примакова и против отставки Ю.Скуратова, предупредив президентские структуры о недопустимости антиконституционных действий.

Тактика Ю.Лужкова на данном этапе была ориентирована на перехват у Кремля и у теряющего позиции премьера внутриэлитного лидерства. Эта цель стала особенно заметной после того, как выяснилось, что Ю.Лужков на правах победителя начал активно встраиваться в схему регионального партстроительства, выступив с идеей объединения движения «Отечество» с блоком «Вся Россия», о создании которого заявили Минтимер Шаймиев и В.Яковлев. Активизация столичного мэра явилась дополнительным стимулом к усилению конфронтации в российских верхах, которая к началу мая стала развиваться по логике «удар в ответ на удар».

[править] Отставка кабинета Е.Примакова и провал импичмента

В этих условиях в президентских структурах верх постепенно взяли сторонники «жесткой линии» в лице руководителя администрации А.Волошина, Т.Дьяченко, поддержанные различными олигархическими группами — Б.Березовского, А.Чубайса, В.Гусинского. Общая цель, которая сплачивала эти группы разнонаправленных интересов, состояла в том, чтобы отправить в отставку правительство Е.Примакова и резко ослабить влияние левых на российскую политику. При этом Б.Березовский, Т.Дьяченко и А.Волошин выступали за радикальное изменение политического поля, в том числе роспуск Думы и, по возможности, запрет КПРФ. В рамках этой стратегии началась активная обработка общественного мнения на предмет возможных политических изменений. Параллельно велась работа по ослаблению позиций сторонников «мягкой» линии в Кремле, прежде всего О.Сысуева, выступавшего за сохранение кабинета Е.Примакова. Однако весомые юридические аргументы в поддержку радикального сценария так и не были найдены. К тому же российским властям, судя по всему, не удалось заручиться поддержкой Запада в реализации подобного сценария.

К решительным действиям против кабинета Е.Примакова Кремль, очевидно, подтолкнуло то обстоятельство, что премьер фактически никак не отреагировал на отставку своего первого зама В.Густова и на назначение первым вице-премьером близкого Президенту министра внутренних дел С.Степашина, что по существу означало резкое изменение баланса сил внутри правительства. И все же, при очевидном стремлении президентской команды устранить правительство Е.Примакова с политической сцены, в Кремле опасались негативной реакции истеблишмента и потому решили предоставить премьеру последний шанс — убедить Думу отказаться от импичмента. Однако на встрече с лидерами думских фракций и депутатских групп, состоявшейся 11 мая, Е.Примаков практически не обсуждал тему импичмента. Его судьба была предрешена. В ночь с 11 на 12 мая узкая группа лиц, в том числе Т.Дьяченко, А.Волошин, Р.Абрамович, В.Юмашев, Г.Павловский, приняла решение рекомендовать Президенту отправить кабинет Е.Примакова в отставку еще до начала рассмотрения в Думе процедуры импичмента. Утром Президент подписал соответствующий указ.

Расчет президентской стороны был на внезапность и на отсутствие у противников Президента политической воли и единства. К тому моменту попытки противников Президента использовать против его окружения обвинения в коррупции через «дело Скуратова» зашли в тупик. После отставки кабинета Е.Примакова стало очевидно, что варианты маневрирования у левых исчерпаны. Нужно было идти на решающую конфронтацию в невыгодных для себя условиях.

Главной же ошибкой КПРФ и ее союзников стало то, что они переоценили угрозу импичмента как фактор сдерживания попыток Б.Ельцина сместить кабинет Е.Примакова. Впрочем, возможно, что к середине мая борьба за сохранение кабинета Е.Примакова потеряла для левых приоритетное значение. Премьер к тому моменту превратился в опасного конкурента на президентских выборах, которого следовало чужими руками убрать с политической сцены. Однако даже при таком подходе был очевиден просчет КПРФ относительно возможности консолидировать вокруг Думы другие политические силы. Совет Федерации, в лице ведущих губернаторов, в том числе и Ю.Лужкова, отреагировал на отставку Е.Примакова очень спокойно. А начавшиеся уже 16 мая интенсивные консультации нового и.о. премьера С.Степашина с региональными лидерами еще более смягчили ситуацию накануне очередного заседания верхней палаты, срочно созванного по требованию ряда сенаторов 17 мая. Тактической ошибкой левых стало ожидание ими основного удара не по правительству, а по Думе накануне обсуждения импичмента. Очевидно, что левые (а, возможно, не только они, но и другие влиятельные силы, например, Ю.Лужков) ожидали, что тем самым Президент загонит себя в конституционную ловушку. Однако развитие событий по другому сценарию дезориентировало значительную часть депутатов Думы и симпатизировавших их планам сенаторов. Политическая инициатива антипрезидентскими силами была утрачена.

В обстановке растерянности по поводу дальнейших действий Б.Ельцина импичмент в Думе 15 мая провалился. Здесь сыграли определенную роль и растянутость самой процедуры, и низкий эмоциональный накал депутатской активности, позволившие президентской администрации консолидировать силы, подключить к обработке депутатов влиятельные финансово-промышленные группы и целенаправленно воздействовать на колеблющихся народных избранников с помощью различных технологий, и неспособность парламентских лидеров использовать в пропагандистских целях неявку экспертов на заседание Думы, и, наконец, большой перерыв, устроенный перед голосованием. Однако главной причиной поражения Думы стал психологический перелом в настроении большинства депутатов накануне голосования. В тот момент парламентарии оказались перед сложным выбором. С одной стороны, на многих из них давило мнение избирателей, требовавших обязательно поддержать обвинения против Президента. Не случайно поэтому, что даже ряд демократически ориентированных депутатов, предполагающих избираться и в следующую Думу по одномандатным округам, поддержал импичмент по самой проходной статье — обвинениям за войну в Чечне (например, А.Макаров, Э.Памфилова). В пользу импичмента говорило и давление на депутатов со стороны влиятельных региональных лидеров. Так, за импичмент голосовали сторонники Ю.Лужкова и М.Шаймиева. Однако, с другой стороны, многие народные избранники опасались, что в случае если импичмент наберет 300 голосов хотя бы по одному пункту, именно на Думу ляжет основная ответственность за политическую дестабилизацию в стране. При этом депутаты всерьез полагали, что Б.Ельцин обязательно пойдет на роспуск Думы и на последующее изменение избирательного законодательства, а то и вовсе попытается перенести выборы на неопределенный срок. Эти фобии привели к тому, что в день заседания часть депутатов дрогнула и вовсе не явилась в Думу. Других колеблющихся эффективно обработала президентская администрация, убедившая некоторых думцев проголосовать за явно непроходные статьи обвинений (геноцид русского народа, развал армии и распад СССР), а других и вовсе не участвовать в голосовании.

В результате провала импичмента завершился очередной политический цикл, и возникла иная расстановка сил.

[править] Формирование нового правительства и его первые шаги

Провал процедуры импичмента в Думе резко снизил способность парламента оппонировать президентской власти в таком важнейшем вопросе, как утверждение кандидатуры нового премьера. Опасения, что Президент в отместку за попытку парламентариев отрешить его от должности предложит им заведомо неприемлемую кандидатуру, во многом предопределили лояльное отношение большинства депутатов к кандидатуре С.Степашина. В этом контексте знаковым для депутатов стало то обстоятельство, что одновременно с назначением С.Степашина и.о. председателя правительства президентским указом первым вице-премьером был назначен министр путей сообщения Н.Аксененко, известный тесными связями с Б.Березовским, Р.Абрамовичем и Т.Дьяченко. С.Степашин, уловив опасения парламентариев, выбрал верную линию во взаимоотношениях с Думой. В публичных выступлениях он неоднократно заявлял о намерении продолжить курс правительства своего предшественника, особенно в части укрепления общественной стабильности, борьбы с криминальным капиталом, защиты отечественного производителя, сохранения в составе кабинета поста вице-премьера по сельскому хозяйству. К 19 мая уже достаточно четко вырисовалась мотивация большинства фракций, утвердивших в этот день кандидатуру нового премьера 301 голосом. Понимая, что влиять на процесс формирования кабинета после провала импичмента у Думы возможности нет, а также осознавая, что новое правительство, скорее всего, будет находиться под плотным контролем президентских структур, депутаты решили не искушать судьбу. В то же время, стремясь сохранить свое политическое реноме перед предстоящими выборами, большинство парламентских фракций предпочло публично дистанцироваться от правительства, назвав его техническим, отказалось направить своих представителей в состав кабинета. При этом Г.Зюганов отметил, что С.Степашину «не дадут работать». По мнению наблюдателей, это означало, что КПРФ и ее союзники, просчитывая возможность возникновения конфликта между премьером и олигархическими группами, намекали на то, что в случае если С.Степашин захочет стать самостоятельной фигурой, он сможет рассчитывать на поддержку думского большинства.

Значительно облегчила С.Степашину прохождение через Думу нейтральная позиция Совета Федерации. Строго говоря, она была уже предопределена двумя предшествующими событиями: вялой реакцией сенаторов на отставку Е.Примакова и провалом импичмента в Думе. Региональные лидеры, не привыкшие играть роль инициативной силы в политике, предпочли в сложившейся ситуации действовать по привычному сценарию — высказать публичное одобрение новому премьеру в обмен на очередную финансовую помощь Центра.

В новом кабинете основная борьба развернулась за ключевые посты в финансово-экономическом блоке и «силовых» структурах. Поначалу больших успехов удалось добиться группе Б.Березовского — Т.Дьяченко. Так, одним из первых получил новое назначение В.Рушайло, считающийся выдвиженцем Б.Березовского. Другой ставленник этой группы — М.Зурабов — получил пост главы Пенсионного фонда. Группе А.Чубайса и союзных с ним олигархов (М.Фридмана, В.Гусинского, М.Ходорковского) на первых порах успехов добиться не удалось. Это едва ли не привело к новому правительственному кризису, когда, вопреки договоренностям между премьером и Президентом, группа Т.Дьяченко — А.Волошина попыталась полностью взять под свой контроль финансово-экономический блок правительства. Однако, в конечном счете, благодаря консолидированному давлению «обиженных» олигархических групп ситуацию удалось выровнять: финансово-экономический блок поручили курировать новому первому вице-премьеру Виктору Христенко, близкому А.Чубайсу, а ВПК из-под контроля Н.Аксененко перешел к новому вице-премьеру Илье Клебанову, также связанному с А.Чубайсом и С.Степашиным еще по их работе в Петербурге (впрочем, по некоторым сообщениям, И.Клебанов реально контролируется группой Березовского-Абрамовича). При этом и Минфин, и МГИ, и МНС, формальное кураторство которых закреплено за С.Степашиным, реально находятся в оперативном распоряжении В.Христенко.

Таким образом, уже в начале июня стало ясно, что идея формирования олигополии, монополизации основных «командных высот» одним кланом натолкнулась на существенные трудности.

[править] Противодействие попыткам создать целостную систему олигополии

Стратегия формирования олигополии, прикрытой «цезаристским режимом» Б.Ельцина, была встречена в штыки большинством олигархов. Выразителем беспокойства этих сил стал ряд СМИ, в том числе НТВ и связанные с московской политической группой, а также с «Газпромом». Особенно важным стал «вброс» еженедельником «Версия» (01.06.99) серии материалов, нацеленных на дискредитацию «семьи», но непосредственно бьющих по управделами Президента П.Бородину. В СМИ широко использовались методы психологической войны, нагнетались алармистские настроения. В качестве примера можно привести широко растиражированные сведения о том, что группа Б.Березовского, в ответ на сопротивление других олигархических группировок, намерена начать фабрикацию т. н. заказных дел против своих конкурентов. Среди возможных жертв репрессий называли, например, Р.Вяхирева, которого таким образом, якобы, хотят вынудить уйти в отставку. По другим намекам, можно было понять, что готовятся удары по группам В.Потанина и М.Ходорковского (и действительно, в региональных филиалах ЮКОСа прошла серия незапланированных налоговых проверок).

Дело дошло до того, что НТВ открыто обвинило Б.Ельцина в неадекватности. В адрес Президента и его окружения были брошены недвусмысленные угрозы относительно возможности проведения совместного заседания Государственной Думы и Совета Федерации, учреждения Госсовета, который бы взял в руки власть и подготовил предложения по внесению необходимых изменений в Конституцию. В итоге, Кремль оказался вынужден пойти на компромисс с группой В.Гусинского, а близкий к ней бывший первый вице-премьер В.Булгак получил пост председателя совета директоров «Связьинвеста».

Осложнились и отношения Кремля с региональными элитами. Это выразилось, прежде всего, в нарастании трений между Кремлем и столичной мэрией. Президент и близкие к нему круги на протяжении минувшего месяца пытались «уломать» Ю.Лужкова отказаться от далеко идущих планов, ограничить свои притязания продолжением деятельности на посту мэра. Ю.Лужкову всеми способами давали понять, что он не может бороться со всемогущим Президентом. На демонстрацию силы Кремлем были затрачены колоссальные усилия: проведена внеплановая проверка по линии МВД столичного ГУВД; ограничена самостоятельность действий московских властей в двух важнейших сферах — в контроле за таможенными сборами и в области сбора налогов; с подачи президентской команды Центризбирком направил запрос в КС с целью подвергнуть сомнению правомочность переноса выборов в Москве на декабрь 1999 г.; были предприняты попытки использовать технологию «управляемого конфликта» для внесения раздора в московскую команду, например, неоднократно вбрасывались слухи о готовности Кремля использовать методы экономического давления на городские власти, стимулировать развитие инвестиционного кризиса, способствовать банкротству города и т. д., что вызвало в определенных кругах, близких к Ю.Лужкову, панические настроения; в высказываниях высших московских чиновников стал заметен примирительный акцент, появились намеки, что мэр мог бы и уступить требованиям президентской команды.

В то же время экспансия группировки Березовского-Абрамовича сопровождалась вовлечением в конфликт и других региональных лидеров. Так, самарский губернатор К.Титов после перемен в правительстве, приведших к заметному ослаблению позиций ЮКОСа, явно охладел к сотрудничеству с группой Б.Березовского. Титов воспользовался своей встречей с известным американским финансистом Дж. Соросом для того, чтобы публично дистанцироваться от Б.Березовского, и посетовал, что такие, как Березовский, «всюду вмешиваются». Самарский губернатор предложил Соросу купить 6-процентный пакет акций ЛогоВАЗа, принадлежащий областной администрации (К.Титов, который входит в совет директоров ЛогоВАЗа, мотивировал это тем, что не хочет иметь ничего общего с Б.Березовским).

Весьма независимо повел себя и другой влиятельный губернатор — М.Шаймиев, — который несколько раз подчеркнул, что не видит оснований для разрыва партнерских отношений с Ю.Лужковым. Более того, он демонстративно поменял руководство «Татнефти» после того, как ему показалось, что прежний руководитель стал обращать слишком большое внимание на предупреждения Кремля о необходимости войти в картельное соглашение.

Поведение Совета Федерации в целом в отношении Кремля отличала заметная строптивость, проявившаяся в обращении в Конституционный суд с обжалованием действий Президента, который, по мнению сенаторов, не имеет права отстранять генпрокурора от должности, минуя Совет Федерации. Это привело к тому, что Президент решил «заморозить ситуацию» с Ю.Скуратовым. В конечном счете, позиция регионов, которых Кремль так и не сумел «построить» на своей стороне в борьбе против Ю.Лужкова, предопределила провал планов создания избирательного блока «Россия», в который должны были войти все региональные движения и блоки за исключением «Отечества».

Эскалация противостояния Кремля со столичной группой обнаружила опасность сближения между Ю.Лужковым и А.Чубайсом, который также стал объектом давления со стороны группировки Березовского-Абрамовича. Так, незадолго до собрания акционеров РАО «ЕЭС России» в органе Б.Березовского «Независимой газете» появилась информация о твердом намерении кремлевской администрации добиваться смещения А.Чубайса с поста председателя правления РАО. Формальным поводом для этого должно было стать обращение губернаторов Ямало-Ненецкого и Ханты-Мансийского автономных округов и Тюменской области к премьеру С.Степашину о том, чтобы правительство взяло ситуацию в АО «Тюменьэнерго» под свой контроль ввиду испытываемых компанией финансовых трудностей, возникших, якобы, благодаря тому, что А.Чубайс перекачивает финансовые потоки из дочерней компании в центральный аппарат РАО «ЕЭС России». Это обвинение содержало в себе очевидный упрек в том, что финансы «Тюменьэнерго» с помощью подставных структур перераспределяются в соответствии с политическими симпатиями А.Чубайса в пользу блока «Правое дело», на покупку газеты «Коммерсантъ» и т. д. Похожие обвинения были выдвинуты теми же СМИ и в адрес руководителя «Транснефти» Д.Савельева, спонсорство которого в отношении движения С.Кириенко «Новая сила» и непрофессионализм привели, якобы, «Транснефть» на грань банкротства. В результате руководители естественных монополий начали искать свою собственную политическую нишу, удаляясь от кремлевской орбиты.

Тенденция выстраивания тандема Чубайс-Лужков имела ряд проявлений, серьезно обеспокоивших Кремль. Коалиция «Правое дело», неформальным лидером которого считается А.Чубайс, неожиданно дистанцировалась от «Новой силы» С.Кириенко, который принял активное участие в антилужковской кампании Кремля. В прессе появились предположения, что партия Е.Гайдара на выборах мэра Москвы выступит против С.Кириенко. Е.Гайдар прямо заявил о желательности сближения ПД с «Отечеством» Ю.Лужкова и призвал того скоординировать с «Правым делом» выдвижение кандидатов в одномандатных округах и т. д.

Нельзя не отметить и того, что попытки экспансии, предпринятые группой Березовского-Абрамовича, разворачивались на фоне симптомов выхода из-под контроля политической и социально-экономической ситуации, в частности, так называемого «дипломатического бунта» военных в связи с ситуацией в Косово и позицией президентского спецпредставителя на Балканах В.Черномырдина. Для умиротворения армии Б.Ельцину пришлось санкционировать марш-бросок на Приштину, совершенный 11-12 июня одним из подразделений российского миротворческого контингента, расположенного в Боснии. Данная акция была воспринята подавляющим большинством россиян как событие, вернувшее стране чувство национального достоинства, но, вместе с тем, она существенно ухудшила отношения России с Западом.

Заметны стали и признаки шатаний внутри Кремля, что выразилось в дистанцировании друг от друга Т.Дьяченко и А.Волошина, а также неопределенность во взаимоотношениях между президентской стороной и правительством. С.Степашин практически не скрывает своего недовольства «любимцем Президента» Н.Аксененко, который «достал» премьера еще в процессе формирования кабинета. Так, представляя в начале июня министров экономического блока, С.Степашин объявил, что «Задорнов, Касьянов, Христенко, Степашин — это одна команда», фактически противопоставив ее Н.Аксененко. Весьма показательно и то, что новый премьер не стесняется публично показывать свои хорошие отношения с московским мэром Ю.Лужковым, проводит в компании с мэром как официальные мероприятия, так и досуг, например, посещая футбольные матчи. Обратила на себя внимание и противоположная модальность в выступлениях членов «одной команды» Степашина и заявлениях группировки Березовского. В то время как последний на своей нашумевшей пресс-конференции заявил о возможности и желательности роспуска Думы и запрета КПРФ, С.Степашин и В.Христенко акцентировали внимание на том, что никакой чрезвычайщины правительство не допустит. С.Степашин, совершил однодневный визит в Тульскую область и выступил перед активом губернаторов черноземных регионов, явно идя по стопам Е.Примакова, демонстрируя готовность правительства к политике компромиссов и консенсуса.

Эту линию не раз пытался сломать Кремль. Так, явно с его подачи С.Степашин заговорил с нижней палатой тоном угроз и шантажа, после того как Дума отвергла закон о налоге на АЗС (из числа законов, входящих в так называемый «пакет МВФ»).

[править] Осознание Кремлем необходимости изменения тактики

В результате всех этих трений начали пробуксовывать планы президентской команды по пролонгации пребывания Б.Ельцина у власти. Так, встречаясь с руководителями региональных законодательных органов, Президент пробросил идею, что не исключает возможности продления полномочий всех выборных органов власти. Однако в рядах российской элиты пока не раздалось ни одного голоса в поддержку подобных планов. Более того, первые отклики на этот намек Б.Ельцина со стороны ведущих политиков оказались в целом отрицательными. Губернатор Приморского края Е.Наздратенко, например, на пресс-конференции во Владивостоке заявил, что перенос президентских выборов недопустим и будет встречен как в России, так и в мире с большим непониманием. Ю.Лужков также сделал (не без иронии) намек на то, что Президенту следует брать пример с южноафриканского лидера Н.Манделы, который, чтя Конституцию, вовремя ушел со своего поста. Экс-премьер С.Кириенко, сначала выступая на конгрессе русской прессы, а затем в Кемерово, призвал Б.Ельцина к «отставке на благо страны» и обвинил Кремль в том, что он «прилагает все усилия на передачу власти по наследству».

Курс на монополизацию в руках одной группировки основных ресурсов стал создавать препятствия для реализации планов продления политического существования Б.Ельцина, требующих в качестве необходимого условия наличия внутриэлитного консенсуса, который в значительной мере был разрушен самим Кремлем. Идущее по возрастающей сопротивление попыткам создания режима олигополии затруднило проведение линии на дальнейшую концентрацию финансовых и иных ресурсов в руках Кремля и вынудило его сменить тактику.

Прежде всего, отказ элиты обсуждать проблему пролонгации власти действующего Президента поставил Б.Ельцина перед необходимостью искать другие способы продления своей политической судьбы. В частности, один из них видится в обеспечении перевеса пропрезидентских сил в Думе с последующим вероятным использованием этого перевеса для создания качественно новой политической ситуации, в которой Б.Ельцин получит возможность так или иначе обойти Конституцию. Однако первые же попытки объединения лояльных Президенту политических сил вокруг единого избирательного блока показали, что перед этой затеей стоит фактически то же самое препятствие, о котором говорилось выше, а именно — отсутствие доверия к президентской команде. В.Рыжков, лидер думской фракции НДР, например, назвал эти планы «причудливыми» и заявил, что любая идея такого рода из Кремля сейчас обречена на провал. А.Подберезкин, лидер «Духовного наследия», объявил о том, что если он вступит в этот блок, то потеряет «четыре пятых наших региональных организаций». Б.Немцов также озвучил явно отрицательное отношение своего блока к затее кремлевских стратегов. С.Кириенко назвал замысел Кремля «полным бредом». Вероятно, ни к чему не приведет и выдвинутый К.Титовым проект блока «Федерация» («Голос России», «Вся Россия» и НДР), автор которого полагает, что этот блок соберет 15 % голосов, хотя из исследований социологов известно, что сегодня его собственный «Голос России» способен набрать лишь 0,2 % голосов, блок «Вся Россия» не более 2 %. Едва ли можно будет реанимировать и НДР, если вновь не сделать В.Черномырдина премьером.

Сложность решения поставленной Б.Ельциным задачи — сформировать лояльную исполнительной власти Думу — вынудила перейти от кулуарно-кабинетных методов к административно-командным. В течение июня внимание кремлевского руководства к предстоящим выборам постоянно нарастало. В выступлении 12 июня на торжественном приеме в Кремле Президент затронул данную тему. Затем состоялось общероссийское совещание председателей избирательных комиссий субъектов РФ. Затем — заседание комиссии по борьбе с экстремизмом, на котором было решено передавать в избирательные комиссии оперативные данные МВД о связях кандидатов в депутаты с преступным миром, что открывает неограниченные возможности для различных манипуляций, которые будут осуществляться, вероятно, хорошо известным с 30-х годов методом («мол, органам все известно, но, поскольку речь идет об оперативной информации, то разглашаться она не может»). При этом в СМИ появились намеки, что речь может пойти не о каких-нибудь мелких сошках, «но и об очень крупных политиках». Наконец, Б.Ельцин обсудил задачи, встающие перед «верхами» в связи с выборами на своей встрече с премьером, который сообщил, давая интервью по итогам этой встречи, что Президент намерен в ближайшее время рассмотреть различные «электоральные сценарии» с губернаторами и политическими лидерами. Самому С.Степашину Б.Ельцин поручил «продумать место и роль правительства» в предстоящей предвыборной кампании в Госдуму. По словам С.Степашина, очевидно, выразившего и мнение Президента, «руководство страны не может быть безучастным к активной политической борьбе, которая начинается накануне выборов». Кремль намерен активно вмешиваться в эту борьбу на стороне одной из сил и помогать ей добиваться успеха в борьбе с другими. Иначе говоря, Президент и правительство решили управлять избирательным процессом. Апофеозом претензий Кремля на управление избирательным процессом стала публичная порка, учиненная Президентом П.Крашенинникову за то, что он не принял мер против Компартии.

Но для того чтобы появилась реальная возможность зажима оппозиции, Президент нуждается в доверии со стороны олигархов. По-видимому, необходимость менять систему отношений Кремля с истеблишментом начала осознавать президентская команда. Б.Ельцин и его команда предприняли попытку несколько видоизменить стиль своих отношений с другими политическими игроками в духе политики консенсуса. В частности, к концу июня президентская сторона, ведя, в сущности, линию на зажим демократии, неожиданно заговорила о необходимости поиска компромиссов и согласия, начала демонстрировать свою готовность к снижению напряженности, к диалогу. Эти формулы, а также пропаганда успехов (сообщения о позитивных сдвигах в экономике, об успехе российской делегации на кельнском форуме) помогли президентской администрации убить двух зайцев. Во-первых, действительно было достигнуто определенное снижение уровня политической напряженности, что позволило правительству провести через Думу большинство законов из пакета МВФ. Во-вторых, создан благоприятный фон для блокирования аппетитов группировки Березовского-Абрамовича и для раскола формирующегося антиельцинского фронта, возвращения к политике сдержек и противовесов. Новая тактика включает в себя отказ от монополизации власти в руках одной группировки, сохранение статус-кво в руководстве естественных монополий и их консолидацию на этой почве вокруг Кремля для борьбы с теми силами, участие которых в политике в предвыборный период он явно хочет ограничить.

Доминантой политического поведения Кремля становится позиционная борьба. Особенно заметна консенсусная компонента тактики в отношениях с законодательными собраниями регионов и Государственной Думой. Президентская сторона объявила о необходимости поиска компромиссов с нижней палатой. В интервью германскому еженедельнику «Шпигель» перед поездкой в Кельн на встречу лидеров развитых индустриальных стран Президент отверг возможность досрочного роспуска нижней палаты парламента. Наконец, Б.Ельцин подписал закон о статусе депутатов Совета Федерации и Государственной Думы, мотивируя это нежеланием обострять политическую ситуацию в стране перед выборами. Консенсусная фразеология помогла президентской команде совершить необходимый маневр и откорректировать свои отношения с олигархическими кланами, без поддержки которых курс на управляемую демократию провалится, как провалилась и попытка встать на путь пролонгации полномочий выборных органов власти.

Новый курс реализовался на состоявшихся в конце июня акционерных собраниях РАО «ЕЭС России», «Транснефти» и «Газпрома». Главная схема, на которую сделала ставку президентская семья, состоит в том, что в правлениях этих компаний сохраняется статус-кво, но преданными Кремлю кадрами (А.Волошин, В.Черномырдин) укрепляются наблюдательные советы. При этом в них сохраняют свои места и представители некоторых других групп, что позволило вновь расширить поле взаимодействия президентской команды с олигархами. Так, в совет директоров РАО «ЕЭС России» вошли председатель ФЭК А.Задернюк (протеже Б.Немцова), советник премьера по ТЭКу, председатель совета директоров «Транснефти», бывший первым замом у прежнего министра топлива и энергетики С.Генералова С.Чижов, интегрирующий интересы нескольких ФПГ, отодвинутых олигополией Березовского-Абрамовича. В конечном счете, через А.Чубайса Президент получил поддержку и других олигархов, которые помогали А.Чубайсу в его противостоянии с группой Березовского-Абрамовича (В.Гусинский, В.Потанин, А.Костин, М.Ходорковский). По мнению большинства аналитиков, формирование тандема Волошин — Чубайс говорит о новом усилении влияния последнего на власть и о восстановлении традиционной для Б.Ельцина схемы сдержек и противовесов в своей команде. Путем приближения А.Чубайса Кремль постарался усилить изоляцию столичного градоначальника. Это видно уже из того, что в новый состав совета директоров РАО «ЕЭС России» не был введен первый вице-премьер правительства Москвы Б.Никольский, несмотря на то что РАО является одним из основных должников бюджету Москвы. Это вполне может стать еще одним поводом для углубления вражды между Кремлем и московской мэрией.

Приближенная к Кремлю группировка олигархов (Б.Березовский и Р.Абрамович) не смогла не только реализовать планы подчинения своему влиянию ОАО «Газпром», РАО «ЕЭС России» и «Транснефти», но даже не сумела вернуть под свой контроль «Аэрофлот».

Сложной осталась ситуация и вокруг планов интеграции остатков неприватизированной нефтяной госсобственности («Славнефть», «Роснефть», «ОНАКО») в единую структуру — государственную нефтяную компанию «Госнефть». С одной стороны, В.Калюжный, под которым начало шататься кресло сразу же, как только выяснилось, что группа Березовского-Абрамовича не может выполнить все обещания, данные ею своим союзникам (в частности, «ЛУКойлу») в ходе формирования нового кабинета, хотел бы форсировать создание нового нефтяного холдинга, включив в него также «СИДАНКО», контролируемую «Росбанком» В.Потанина и BP-Amoco. Однако, с другой стороны, эти намерения явно не устроили ни президента «ЛУКойла» В.Алекперова, ни Р.Абрамовича. Близкий к последнему первый вице-премьер Н.Аксененко назвал планы создания «Госнефти» «сырыми».

Не удалось группе Березовского и существенно изменить ситуацию в Центробанке, вынудить нынешнюю команду уйти в отставку. Хотя Б.Ельцин отклонял любые расширяющие права ЦБ поправки в законы, регулирующие деятельность Центробанка, однако вопрос о смене команды пока не был поставлен.

Агрессивная тактика группы Б.Березовского принесла ощутимые результаты лишь в сфере СМИ — «люди Чубайса» были вытеснены из совета директоров ОРТ. Кроме того, была принята важная для Б.Березовского норма, по которой вопрос о назначении и снятии гендиректора ОРТ должен решаться квалифицированным (более 75 % голосов), а не простым (более 50 %) большинством. Полностью в руках Б.Березовского оказалось руководство дирекцией информационных программ ОРТ (Т.Кошкарева) и аналитический центр ОРТ (Р.Нарзикулов). Острая аналитическая программа «Однако» М.Леонтьева передвинута в сетке вещания в прайм-тайм.

Помимо того, Б.Березовский с помощью ряда рокировок, якобы, приобрел контрольный пакет акций «ТВ-6 Москва» у его президента и создателя Э.Сагалаева, передав скандально известному тележурналисту С.Доренко руководство информационно-политическими программами этого канала, популярного прежде всего у молодых москвичей. Правда, пока серьезных сдвигов в работе этих СМИ не произошло, что рождает слухи насчет того, что Б.Березовский в очередной раз «сблефовал» и в действительности не имеет средств для финансирования телекомпаний. К выстраиванию медиа-империи Кремля, по сообщениям СМИ, приступил и первый вице-премьер Н.Аксененко, который мобилизовал для этого ведомственную железнодорожную прессу, в частности, ежедневную газету МПС. Одновременно, по слухам, Кремль начал даже искать предлоги по отзыву лицензий у контролируемых Ю.Лужковым и В.Гусинским телеканалов «ТВ Центр» и НТВ.

Таким образом, в июне президентская сторона от попыток монополизировать основные ресурсы в руках одного олигархического клана была вынуждена вернуться к опоре на большинство олигархов, ко второму изданию олигархической республики. Кремлю это решение далось, очевидно, с большим трудом, и через фундамент нового издания олигархической республики прошли глубокие трещины. Так, выступая на конгрессе русской прессы, который проходил в разгар внутрикремлевской борьбы вокруг судьбы естественных монополий, Б.Березовский, потерпевший в этой борьбе поражение фактически по всем позициям, обвинил руководство страны в отсутствии внятного внешне- и внутриполитического курса. Скорее всего, второе издание олигархической республики окажется еще менее устойчивым, чем первое. Ведь маски давно сброшены, все участники игры имеют в своем распоряжении горы компромата друг на друга, четко поделены на «своих-чужих», ни в малейшей мере не доверяют друг другу. Поэтому достаточно искры, чтобы гремучая смесь взорвалась, не оставив камня на камне от нынешнего подобия стабильности.

[править] Режим Б.Ельцина в политической изоляции. Проект «ОВР»

Развитие политического процесса во второй половине 1999 года предопределялось парламентскими выборами, которые должны были выявить новую расстановку сил накануне выборов президентских. Особую остроту ситуации придавало то, что главный вопрос оставался открытым — каким образом страна перейдет от ельцинской эпохи к постъельцинской, как изменится структура власти, какие политические силы будут при этом играть решающую роль. Впрочем, политический класс не исключал возможности сохранения Бориса Ельцина во власти и после 2000 года.

Летом «плановое» развертывание думской избирательной кампании было нарушено резким изменением психологического климата в стране, что повлекло за собой дестабилизацию обстановки. Начиная с июля был совершён ряд терактов, а в первой половине сентября террористическая атака достигла кульминации. Развертывавшаяся параллельно вторая чеченская война не только актуализировала общественный запрос на сильную и эффективную власть, но и коренным образом изменила расстановку политических сил. Что и было зафиксировано на парламентских выборах 19 декабря, подтвердивших появление нового и наиболее реального кандидата в президенты — председателя правительства России Владимира Путина.

Состоявшаяся под занавес года отставка Б.Ельцина придала необратимый характер политическим трансформациям осени. Однако известная часть «победителей» в результате все же осталась в дураках.

Начало второго полугодия было ознаменовано обострением конфликтов в политиче­ских верхах. Их главная причина заключалась в том, что после майской отставки правительства Евгения Примакова ближайшее окружение президента и связанные с ним финансовые группы попытались произвести передел ресурсов, переподчинив себе основные финансовые потоки, контроль над государственными монополиями и над ключевыми министерствами. Эти действия предпринимались для сохранения господства ближайшего окружения Б.Ель­цина (за которым прочно утвердилось наименование «семья») и после 2000 года, а при определенном стечении обстоятельств — и сохранения самого Б.Ель­цина во власти, несмот­ря на то что, согласно Конституции, срок его полномочий истекал летом будущего го­да.

Разумеется, столь агрессивная, гегемонистская линия вызвала резкое неприятие и сопротивление большей части политических и деловых кругов, а также региональных элит. Отражением этого недовольства стала начавшаяся в ряде ведущих СМИ, прежде всего входящих в холдинг «Медиа Мост», мощная кампания по дискредитации ближайшего окружения президента (обвинения в коррупции, финансовых махинациях, отмывании денег и т. п.). Новое звучание приобрели финансовые скандалы со швейцарскими фирмами «Мабетекс», «Андава», «Форюс», фигурантами в которых выступали члены «семьи» главы государства — его дочери Татьяна Дьяченко и Елена Окулова, их близкие друзья Роман Абрамович и Александр Мамут. Назревал всеобъемлющий конфликт между Кремлём и большей частью истеблишмента. В середине лета на какой-то момент возникла ситуация динамического равновесия, когда президентская команда, обладая всеми рычагами управления, не могла подавить сопротивления противников, а ее оппоненты, лишенные доступа к инструментам федеральной власти, не могли переломить ситуацию в свою пользу. Во многом это было обусловлено тем, что премьер Сергей Степашин пытался лавировать между враж­дующими лагерями, отказываясь стать орудием подавления противников Кремля.

Когда политическая изоляция президентской команды стала очевидной, возник проект формирования нового избирательного блока, в котором должны были объединиться наиболее влиятельные группы федерального и регионального истеблишмента и который, победив на думских выборах в декабре, смог бы заложить основы новой конструкции власти. Реализация данного проекта в решающей степени зависела от экс-премьера Е.При­макова, самого популярного на тот момент российского политика, вокруг которого были намерены объединиться наиболее последовательный оппонент Кремля Юрий Лужков и созданное им движение «Отечество», инициаторы политического движения наиболее влиятельных региональных лидеров «Вся Россия» губернатор Санкт-Петербурга В.Яков­лев и президенты Татарии и Башкирии М.Шаймиев и М.Рахимов.

Весь июль между ними шли активные консультации. Оформление блока задерживалось из-за позиции Е.Примакова, который обдумывал свою личную стратегию. Многие эксперты и наблюдатели советовали ему тогда воздержаться от участия в парламентских выборах и занять позицию над схваткой, с тем чтобы уже после думской кампании выступить в роли объединителя нации, приемлемого для большей части элит и для большинства общества. Весьма перспективный вариант предложило Е.Примакову руководство КПРФ, которое также активно боролось за участие в будущей власти. Согласно сценарию компартии, Е.Примаков не должен был входить ни в какие предвыборные блоки и лишь в конце ноября заявить о поддержке 120 кандидатов-одномандатников (т. н. «список Примакова»), перечень которых предварительно согласован с КПРФ, Ю.Лужко­вым и другими влиятельными региональными лидерами. Кандидаты, прошедшие из этого списка в Думу, в будущем и должны были составить надпартийный комитет по избранию Е.Примакова президентом России.

Однако Е.Примаков согласился на первый вариант. В решающей степени этому способ­ствовало то обстоятельство, что к концу лета неминуемый крах режима Б.Ельцина, погрязшего в многочисленных скандалах, лишенного сколько-нибудь значительной опоры в обществе, казался очевидным, а проект формирования новой «партии власти» с опорой на влиятельных региональных лидеров — по определению обреченным на успех. Другие сценарии оценивались как слишком сложные и потому нереальные.

Оформление избирательного блока «Отечество — Вся Россия» во главе с Е.Прима­ковым, Ю.Лужковым и В.Яковлевым состоялось в начале августа. Отчаянные попытки президентской администрации помешать этому путем интеграции в избирательный список объединения премьера С.Степашина, чей рейтинг доверия на тот момент был достаточно высоким, оказались безрезультатными. Неудачей завершились и попытки создать под покровительством Кремля некую альтернативу ОВР в лице наспех сколоченного альянса из правых и правоцентристских объединений («Правое дело», НДР и др.). Не принесла успеха и «дифференцированная политика» С.Степашина, ориентированная на установление тесных отношений между пропрезидентскими силами и «Всей Россией» и на отрыв последней от «Отечества».

В то же самое время стало очевидным, что Кремль нащупывает более осмысленную политику в отношении региональных элит. Об этом свидетельствовала, например, поездка С.Степашина по ряду приволжских регионов накануне отставки. По заданию президентской команды премьер усиленно зондировал почву для создания блока, костяком которого стали бы губернаторы, имеющие с Кремлем сложные отношения (А.Лебедь, Э.Россель). Но этот проект, известный под кодовым брэндом «Мужики», забуксовал —самые «крутые» персонажи региональной сцены отказались от первых ролей. Тогда были предприняты усилия для того, чтобы сорганизовать губернаторов приграничных краев и областей. Им были обещаны серьезные льготы, если они поддержат Кремль и войдут в движение «неприсоединившихся» региональных лидеров, которое президентское окруже­ние хотело противопоставить ОВР. Однако все планы нейтрализации Е.Примакова, Ю.Луж­­кова, В.Яковлева, фонтанировавшие в окружении Б.Ельцина, в тот период не получили существенной поддержки в регионах. Для решения этой задачи нужна была новая стерж­невая идея, которую тогда интенсивно искали кремлевские политтехнологи.

Этим Кремль существенно отличался от своих оппонентов, которые предложили обществу минимум перспективных идей, главными из которых стали необходимость эволюционного перехода от ельцинской эпохи к послеельцинской и идея конституционной реформы. Проект «ОВР» был, по существу, попыткой создания новой «партии власти» за пределами нынешней, полностью дискредитировавшей себя. Его главная задача состояла в том, чтобы обеспечить переход страны в постъельцинскую эпоху без социальных и политических потрясений. Поскольку инициаторами создания блока выступили политические силы с разными интересами (централист Е.Примаков и президенты Татарии и Башки­рии, ориентированные на максимально возможную обособленность этих республик в составе РФ), его политико-идеологическая платформа отличалась размытостью, нечеткостью. Осознавая дефицит идей, лидеры ОВР попытались обосновать свои претензии на власть через актуализацию в публичном пространстве темы реформы Конституции. И хотя данная тема не имела резонанса, на фоне бушевавших тогда скандалов, связанных с разоблачением крем­левской коррупции, оба основных тезиса ОВР выглядели достаточно привлекательно.

С момента своего создания ОВР оказался в роли основного претендента на победу на парламентских выборах. Эксперты оценивали электоральный потенциал блока в 30-35 %, опросы общественного мнения — несколько ниже. В первую очередь эти прогнозы объяс­нялись тем, что блок опирался на мощный, доминировавший в общественном сознании запрос на стабильность, постепенные, предсказуемые и осторожные перемены к лучшему.

Образование ОВР подтолкнуло кремлевскую команду к смене премьера. В условиях бурного развития блокостроительства, в процессе которого начала складываться постъель­цинская партия власти, стремившаяся дистанцироваться от наиболее одиозных решений и личностей последнего десятилетия, С.Степашин не выполнил важнейших задач, решения которых ожидал от него Кремль:

• не сумел воспрепятствовать формированию ОВР и затем перехватить инициативу в этом блоке, сдав без боя идею выступить в качестве первого номера в избирательном списке ОВР;
• не смог создать партию «неприсоединившихся» губернаторов, которую президентское окружение рассчитывало противопоставить центристскому блоку Ю.Лужкова-М.Шаймиева;
• не установил контроля над газовой монополией «Газпром» и над связанным с этой корпорацией медиа-холдингом В.Гусинского, ставшим главным пропагандистом кампании Е.Примакова и Ю.Лужкова;
• не справился и с политическим заказом в отношении центристской и левой оппозиции. В частности, креатура С.Степашина министр юстиции П.Крашенинников не нашел оснований для запрета КПРФ и для исключения из парламентской гонки блока ОВР;
• не помог Кремлю в выстраивании правого блока, над созданием которого начал работать председатель правления РАО «ЕЭС России» А.Чубайс.

Когда в начале августа отряды чеченских экстремистов под командой Хаттаба и Шамиля Басаева вторглись в Дагестан и некая «исламская шура Дагестана» объявила его независимой исламской республикой, С.Степашин по старинке попытался отыграть непопулярную карту примирения с бандитами. Стало очевидно, что такой премьер может привести Б.Ель­­цина и его ближайшее окружение к полному политическому краху.

9 августа С.Степашин был отправлен в отставку. Новым премьером стал близкий к президенту директор ФСБ и секретарь Совета безопасности В.Путин, которого Б.Ельцин сразу назвал своим преемником. Поначалу никто из ведущих политиков не воспринимал ни Путина, ни оценку Ельцина всерьез, рассматривая нового главу кабинета как пере­ход­ную фигуру. Собравшаяся на экстренное заседание Дума утвердила Пу­тина в должнос­ти премьера. Дальнейшие события опровергли первые оценки и пред­по­ло­жения политиков.

[править] Вторая чеченская война и политическое восхождение В.Путина. Крах проекта «ОВР»

В течение августа — начала сентября Вооруженные силы провели успешную опера­цию по вытеснению террористов из горных районов Дагестана. В ходе операции премьер В.Путин проявил себя как жесткий и сильный лидер, сумевший в наиболее трудные минуты, когда существовала реальная угроза потери Махачкалы, сконцентрировать в Дагестане необходимые ресурсы для борьбы с хорошо подготовленным и коварным врагом. Тем не менее, это не привело ни к существенному росту популярности премьера в общественном мнении, ни, тем более, к улучшению положения Кремля. Кампания по дискредитации президентской «семьи» в СМИ, поддерживавших ОВР, только усиливалась. В печати появились сообщения о том, что вторжение исламских радикалов в Дагестан отчасти было спровоцировано Березовским, который, имея давнишние деловые отношения с главарями чеченских бандитов, попытался использовать ресурс нового конфликта в качестве рычага давления на федеральный Центр.

Ситуация изменилась кардинальным образом лишь после того, как 4 сентября в Буйнакске, 8 и 13 сентября в Москве, 16 сентября в Волгодонске были взорваны жилые дома. И власти, и общество однозначно расценили их как акты чеченского терроризма в отместку за провалы в Дагестане. Хоттаб и Басаев, помня уроки первой чеченской войны, когда руководство России пошло на беспрецедентные уступки террористам после захвата ими больницы в Буденновске, очевидно, решили, что таким простым способом они смогут заставить и новое правительство РФ капитулировать. Однако на этот раз их действия привели к совершенно иным последствиям.

Во-первых, произошла смена общественного запроса на характер власти. Россияне внезапно осознали, что под угрозой оказались сами основы их существования — дом и семья. Тема национальной безопасности, тесно смыкаемая с темой личной безопасности и защитой национальных интересов России, стала приоритетной в общественном мнении.

Во-вторых, рассыпался миф о Москве как об оплоте благополучия, миф, являвшийся одним из краеугольных камней, заложенных в основу ОВР.

В этих условиях правительство В.Путина начало активные действия по подавлению банд на территории Чечни. За короткое время численность федеральной группировки, вступившей на территорию этой мятежной территории, достигла 50 тысяч солдат и офицеров. Военные действия с самого начала имели успех. Население полностью поддержало премьера. Его популярность стала стремительно расти. В конце октября В.Путин вышел на первое место в неофициальных президентских рейтингах. Но самое главное — возник феномен поддержки федеральной исполнительной власти большинством народа. Это стало возможным по двум причинам:

Во-первых, на волне победного продвижения федеральных сил вглубь Чечни после пережитой трагедии российских городов у общества обострился «версальский синдром» униженной, неоднократно оскорбленной великой нации, которая вдруг почувствовала уверенность в своих силах. В этой обстановке претензии к власти отошли на второй план. Стремительно падал общественный интерес к кампании по дискредитации Б.Ельцина и «семьи». Попытки же некоторых отечественных СМИ и их зарубежных коллег представить дело так, будто взрывы в российских городах были специально устроены спецслужбами, чтобы вызвать консолидацию общества вокруг власти на платформе борьбы с чеченским терроризмом, не получили поддержки в общественном мнении.

Во-вторых, федеральная власть покончила с собственным комплексом недееспособности, что позволило ей выступить в роли силы, выражающей интересы не узкого круга кремлевских обитателей, а большей части общества.

В конечном итоге все это оказало огромное влияние на ход парламентской избирательной кампании. Из нее практически исчезли все темы, кроме темы новой чеченской войны. А поскольку общество в большинстве своем полностью поддержало действия пра­вительства, избирательным объединениям не оставалось ничего иного, кроме такой же поддержки. Фокус позитивных общественных ожиданий сошелся на фигуре премьера. Робкие попытки ОВР и «Яблока» обозначить некую самостоятельную позицию по Чечне, осторожно допускавшую возможность переговоров с чеченскими лидерами, привели лишь к снижению их электоральных рейтингов. Негласное соревнование В.Путина и Е.Примакова как нового и прежнего самых популярных политиков в рамках фактически стартовавшей предвыборной президентской гонки превратилось не в борьбу идей, платформ и проектов, а в психологическое состязание двух общественных запросов — на стабильность и на мобилизационный прорыв. И все это происходило на фоне терявшей общественный интерес и внутреннюю энергетику парламентской избирательной кампании.

Сменой парадигмы политического процесса, наметившейся еще в конце сентября — на­чале октября, искусно воспользовался Кремль в целях перехвата политической инициативы у ОВР. Тактика президентской команды в изменившихся условиях приобрела новый рисунок.

Во-первых, Кремль бросил все имеющиеся в его распоряжении информационные и политические ресурсы для «раскрутки» образа В.Путина как нового национального героя и наиболее достойного кандидата на роль преемника Б.Ельцина. На В.Путина работали не толь­ко успешные действия федеральных сил в Чечне, но и благоприятная конъюнктура на мировых рынках. В результате значительного роста цен на нефть доходы России от продажи этого вида сырья заметно выросли, что позволило правительству погасить задолженность по пенсиям и расплатиться с бюджетниками, получающими зарплату из федерального бюдже­та.

Во-вторых, в октябре через пропрезидентские СМИ началась массированная кампания по дискредитации лидеров ОВР — Ю.Лужкова, Е.Примакова, В.Яковлева, М.Шай­ми­е­­­ва и М.Рахимова. Удар особой силы был направлен против Ю.Лужкова как наиболее последовательного и непримиримого оппонента Кремля. Эта кампания основывалась на том, что общественное мнение воспринимало лидеров ОВР как часть действующей власти и потому было восприимчиво к обвинениям, которые обычно выдвигаются в адрес российских властей всех уровней, — в коррупции, нецелевом использовании бюджетных средств, финансовых махинациях, сотрудничестве с оргпреступностью и т. п. К этому добавились обвинения в том, что лидеры ОВР, стремясь сохранить имеющиеся у них электоральные позиции, пытаются, используя свои связи на Западе, надавить на премьера В.Путина, чтобы заставить его прекратить чеченскую войну. После таких «разоблачений» на общенациональных телеканалах (ОРТ и РТР) рейтинги Ю.Лужкова и Е.Примакова, а с ними и всего блока стремительно пошли вниз. Блок ОВР оказался не готовым к жесткой предвыборной борьбе. Его лидеры стали оправдываться. В их позициях по ключевым темам современной политики все чаще обнаруживались разногласия. В октябре Е.Прима­ков допустил грубую ошибку, попытавшись дистанцироваться от Ю.Лужкова.

В-третьих, Кремль, имея перед собой в качестве главной цели окончательный разгром конкурирующей «партии власти» в лице ОВР, не оставил мысли о создании ей соответствую­щей альтернативы. Поначалу дела у президентской команды явно не клеились. Популярный экс-премьер С.Степашин ушел в оппозиционное «Яблоко». Попытки сколотить не­кий альтернативный губернаторский блок с участием А.Лебедя и Э.Росселя провалились. Лишь в конце сентября на базе министерства по чрезвычайным ситуациям прошло учреди­тельное собрание членов нового избирательного блока «Единство» («Медведь»). Поначалу казалось, что у нового проекта Кремля нет абсолютно никаких шансов на успех. Его актив­но поддержали лишь те губернаторы, у которых могут быть проблемы с переизбранием и с правоохранительными органами в случае ухода со своего поста (Л.Гор­бенко, А.Назаров, Е.Назд­ратенко, Александр Руцкой) и которые по определению являются зависимыми от Центра. Возглавили же партсписок объединения три чело­века, не имеющих отношения к профессиональной политике, — популярный министр по чрезвычайным ситуациям С.Шойгу, трехкратный олимпийский чемпион по классической борьбе А.Карелин и борец с организован­ной преступностью А.Гу­ров. У блока изначально не было ни программы, ни серьез­ных партспис­ков. Завершились провалом попытки уговорить НДР на со­трудничество с «Единством».

Тем не менее, расчет на строительство избирательного объединения за пределами существующей партийно-политической площадки оказался стратегически верным. В ус­ловиях смены парадигмы предвыборной кампании тема будущего в общественном мнении отошла на второй план. Ее место заняла тема настоящего, и предложение Кремля в виде триумвирата «людей действия» — «Спасателя», «Борца» и «Борца с преступностью» — оказалось созвучным новому общественному запросу. Рейтинг «Медведя» как претендента на роль новой «партии власти» стал постепенно расти и к ноябрю достиг отметки в 7-8 %. Электоральная база расширялась во многом за счет слабеющего ОВР.

Помимо «Медведя» Кремль сделал ставку и на коалицию праволиберальных партий — Союз правых сил, — подлинным архитектором которой выступил А.Чубайс. Президентская администрация предложила СПС, чьи шансы на прохождение в Государственную Думу поначалу расценивались как весьма скромные, сделку: информационную, организационную и финансовую поддержку в обмен на полное одобрение курса правительства в Чечне. Лидеры СПС, отказавшись от идеалов правозащитничества, традиционно популярных в этой политической среде, в очередной раз пошли на сделку с властью. Их агрессивная рекламная кампания, скрывавшая социально-экономические взгляды правых, была ориентирована на привлечение молодежи и проходила под жестко-государственническими лозунгами. СПС стал стремительно отбирать голоса у выступавшего на том же электоральном поле «Яблока», чья позиция по чеченской проблеме не отличалась ясностью.

И, наконец, третьим союзником президентской администрации стал «Блок Жири­нов­­ского», который безоговорочно поддержал войну в Чечне и получил максимально широкие возможности для предвыборной рекламы на ОРТ, РТР и ТВ-6. Таким образом, Кремлю все-таки удалось сформировать свое лобби на парламентских выборах, которое должно было существенно потеснить оппозицию в лице ОВР и «Яблока». При этом возможный успех КПРФ президентскую администрацию особо не тревожил. Более того, компартия как бы подталкивалась Кремлем к участию в президентских выборах по уже апробированному сценарию «левопатриотическая оппозиция против временного оккупационного режима».

В-четвертых, президент Б.Ельцин обеспечил внешнее прикрытие чеченской политике кабинета В.Путина. Жесткие действия российских войск в Чечне вызвали резко негативную реакцию ведущих стран Запада. Попытки российского премьера изменить этот неблагоприятный внешнеполитический контекст на встречах в Осло и Хельсинки успеха не возымели. В игру пришлось вступать Б.Ельцину. Его визиты в Стамбул на саммит ОБСЕ 18 ноября и в Пекин 9 декабря, где глава государства четко дал понять, что вопреки традиции не намерен уступать нажиму извне, не только отрезвили правящие круги Запада, но и способствовали укреплению позиций Б.Ельцина внутри России.

В результате активных действий по всем перечисленным направлениям президентской команде уже во второй половине октября удалось перехватить у ОВР политическую инициативу и значительно укрепить свои позиции.

[править] Успех проправительственных сил на выборах в Государственную думу

К концу года в России утвердилась новая конструкция федеральной власти — «правление через наместника». Популярный премьер В.Путин стал ключевым публичным ресурсом федеральной исполнительной власти. При этом он оставался под жестким политическим контролем президентских структур. В ноябре был создан избирательный штаб В.Путина как кандидата в президенты. В его состав вошли кремлевские чиновники и аналитики А.Волошин, И.Шабдурасулов, Д.Поллыева, В.Сурков, Г.Павловский, А.Ос­лон и др.

Важнейшим ходом этого штаба, повлиявшим на исход избирательной кампании, стала рекомендация В.Путину публично поддержать «Медведя». После подобного жеста премьера рейтинг «Медведя» стремительно пошел вверх. Ко дню голосования по популярности он оставил далеко позади прежнего фаворита — ОВР — и вплотную приблизился к КПРФ. Причина столь неожиданного успеха заключалась в том, что «Единство» стало восприниматься избирателями практически как «партия Путина». Ее электорат стал двухслойным: с одной стороны, проправительственный блок поддержали те, кто тра­ди­ци­он­но голосует за власть, а с другой — те, для кого характерен т. н. некоммунистический протестный тип голосования. Именно вторая группа в 1993 году на первых думских выборах обеспечила триумф партии Жириновского, а в 1996 году на президентских выборах вывела на третье место А.Лебедя. Одновременно «Медведь» в электоральном плане практически полностью уничтожил прежнюю «партии власти» — НДР.

В момент, когда парламентская предвыборная кампания достигла кульминации, о своих особых отношениях с премьером заявил и СПС. Возражения В.Путина были вялыми, и указания на такие контакты были активно отработаны в предвыборных роликах СПС. Это принесло правым дополнительные голоса на выборах.

В.Путин понимал, что сближение с вполне определенными партиями может существенно поколебать его позиции как кандидата в общенациональные лидеры, ослабить его популярность среди коммунистического электората, где рейтинг премьера был достаточно высоким. Поэтому В.Путин дал понять, что готов сотрудничать и с другими партиями. Стремление премьера сохранить хорошие отношения и с другими, не обязательно прокремлевскими силами было обусловлено потребностью в большей политической само­стоятельности. В.Путин понимал, что, достигнув небывалого уровня популярности, он должен консолидировать вокруг себя различные группы и фракции элиты, найти оптимальную модель сочетания их интересов. Однако президентское окружение требовало иного — окончательного разгрома своих политических оппонентов. Лишь голосование 19 декабря не позволило этому конфликту интересов перейти в открытую фазу.

Парламентские выборы ознаменовались крупным успехом пропрезидентских и проправительственных сил: «Медведь», СПС и ЛДПР в сумме без учета одномандатников получили почти 40 % голосов. КПРФ, хотя и заняла первое место как по партийным спискам, так и по одномандатникам, оказалась не в состоянии сформировать новое парламентское большинство. Дума получилась расколотой примерно на две равные части. В таком виде она вряд ли сможет стать сильным оппонентом федеральной исполнительной власти. В то же время выборы превратились фактически в плебисцит доверия общества к премьеру В.Путину. Провалилась попытка создать новую «партию власти» на базе ОВР. Фракция ОВР, не дожидаясь первого заседания Думы, начала фрагментироваться; региональные лидеры, входившие в движение «Вся Россия», и ориентированные на них депутаты открыто перешли на сторону премьера.

Тревожным сигналом для федеральной исполнительной власти стало ее крупное поражение в Москве. Московский избиратель начисто провалил ставленников Кремля на выборах столичного мэра — официального лидера СПС С.Кириенко и управляющего де­ла­ми президента П.Бородина. Ю.Лужков победил с большим отрывом в первом туре, набрав гроссмейстерские 70 % голосов. Блок «Единство» по партийным спискам в Москве набрал всего 7 % голосов, уступив не только ОВР, но и КПРФ, и «Яблоку». Ни одному из про­кремлевских кандидатов не удалось добиться победы в московских одномандатных ок­ру­гах. Впервые за годы реформ федеральная власть в Москве оказалась в положении «чужой».

[править] Политическая борьба после выборов: «пир победителей»

Формирование в конце года при правительстве новой структуры — так называемого Центра стратегических разработок, а также съезд блока «Единство», на котором это избирательное объединение было трансформировано в движение, — эти события позволили говорить о том, что думская кампания переросла в президентскую. Этот переход сопровождался внутриэлитными конфликтами. Заметно усилилась борьба за влияние на премьера между группами А.Чубайса и Б.Березовского.

Частью борьбы между околокремлевскими «семейными» кланами стала интерпретация итогов выборов. Лидеры СПС начали разговоры о том, что главный результат выборов — успех проекта А.Чубайса (СПС), якобы, позволяю­щий говорить о формировании в стране новой социально-политической ситуации, о возрождении интереса к либеральным ценностям и реформам. При этом заслуги автора идеи создания «Медведя» — Б.Бе­ре­зовского — и близкого к его группе Н.Аксененко, который провел основную организацион­ную работу на этапе становления блока и обеспечил его поддержку региональными элитами, откровенно преуменьшались. В ряде случаев критике подвергался акцент, сделан­ный Н.Аксененко на административном ресурсе в ущерб политической мобилизации. С этим, в частности, связывали то обстоятельство, что «Единство» не реализовало своего намерения получить не менее 25 % мест в Думе. В результате у В.Путина нет прочного проправительственного большинства, и поэтому он будет вынужден выстраивать отношения со всеми фракциями Думы, балансировать между ними. Можно было встретить и мнение, что именно благодаря информационной политике Б.Березовского ОВР с существенным отрывом победил в Москве, жители которой выразили тем самым протест по поводу очевидно карикатурного образа мэра, который Доренко рисовал в своей авторской программе. (При этом однако умалчивается, что и телеканал РТР, находящийся под большим влиянием «правых», вел против Ю.Лужкова не менее хамскую кампанию.)

Возможно, что эти настроения способствовали довольно сдержанной оценке итогов выборов премьером В.Путиным, который подчеркнул, что хотя он и доволен тем, что в новоизбранной Думе вновь представлены правые силы, однако не считает, что правительству будет легче проводить через нижнюю палату необходимые решения.

По-видимому, опасаясь того, что на «пире победителей» его заслуги будут окончательно забыты, Б.Березовский срочно инициировал через контролируемые им СМИ пропагандистскую кампанию, направленную на привлечение внимания к своей роли в организационном, идеологическом и информационном обеспечении успеха проправительственных сил на выборах. В «березовских» СМИ появились материалы, прямо противоположным образом интерпретирующие итоги выборов. Согласно этим истолкованиям, победу на выборах одержали не В.Путин и правые, а Б.Березовский (как автор идеи «Един­ства» и организатор информационной войны), Н.Аксененко (обеспечивший поддержку «Единства» региональными руководителями) и С.Шойгу, который стал фигурой, потенциально готовой заменить Путина в той или иной кризисной ситуации.

Такой поворот в тактике Березовского, сопровождаемый поступающей из разных источников информацией о недовольстве Кремля «чрезмерными успехами» премьера на выборах, очевидно, не мог не обеспокоить В.Путина, который болезненно воспринимал сложившуюся вокруг него ситуацию.

Вскоре после выборов в кругах правого истеблишмента, близких к премьеру, начались разговоры о том, что В.Путин должен воспользоваться успехами своих протеже на выборах для того, чтобы освободить кабинет от ставленников группы Березовского-Абрамовича в экономическом блоке правительства — первого вице-премьера Н.Аксе­ненко и министра топлива и энергетики В.Калюжного. Свою активность на этом направлении усилила группировка А.Чубайса. В конце декабря В.Путин подверг публичной критике Н.Аксененко. В ответ В.Калюжный развернул наступление на «Газпром», выступающий в роли надежного делового партнера возглавляемого А.Чубайсом холдинга РАО «ЕЭС России». Это наступление, вероятно, было связано не только с политической конкуренцией группировок А.Чубайса и Б.Березовского, но и с экономической борьбой между алюминиевыми магнатами О.Дерипаской и Л.Черным за доминирование в металлургической промышленности.

Наблюдатели обратили внимание и на то, что уже после выборов Генеральная прокуратура России заявила о намерении продолжить расследование скандального дела «Аэро­флота» и швейцарской строительной фирмы «Мабетекс», фигурантами в котором выступали Б.Березовский, П.Бородин и другие важные кремлевские чиновники. Прокуратура Карачаево-Черкесии приняла к рассмотрению иск о незаконности избрания Б.Березов­ского в Госдуму от этой республики (в ходе голосования были зафиксированы многочисленные нарушения). Судя по всему, подобные действия проводятся не без прямой поддержки каких-то влиятельных сил в Москве.

Высокая вероятность очередной внутриэлитной схватки после выборов стимулировала стремление В.Путина эмансипироваться от жесткого политического контроля Кремля. Премьер предпринял попытку самостоятельно сформировать структуры, которые необходимы для организации избирательной кампании, — генштаб в лице ЦСР и политический актив, костяком которого должно стать новопровозглашенное на съезде блока «Медведь» движение «Единство». ЦСР, выглядящий на первый взгляд второстепенным органом, будет находиться под жестким контролем лично преданных В.Путину земляков-петербуржцев — начальника аппарата правительства Д.Козака (назна­чен главой попечительского совета ЦСР), Г.Грефа (председатель совета центра) и Д.Ме­зенцева (президент ЦСР). По-видимому, аналогичной будет кадровая расстановка в руко­водстве «Единства», где министр по чрезвычайным ситуациям С.Шойгу, оставшийся в правительстве, станет номинальным лидером, а реальную аппаратную работу возьмут на себя креатуры В.Пу­тина, который, якобы, за несколько недель до выборов окончательно переключил на себя финансирование «Единства». По некоторым данным, спонсорами блока стали «Газпром» и ЛУКойл, с которыми премьер установил особые отношения вскоре после Стамбульского саммита ОБСЕ. Как считают наблюдатели, склонность В.Путина к расстановке на ответственные посты лично преданных кадров способствует росту политического влияния петербургского клана в целом и особенно А.Чубайса.

Возможно, именно в этом была причина очевидного нарастания противоречий в президентском окружении в последнюю декаду декабря. Накануне Нового года в СМИ появилась информация о резком ухудшении отношений между А.Волошиным, известным своей твердой поддержкой В.Путина, и первым заместителем руководителя администрации И.Шабдурасуловым — главным исполнителем березовского проекта блока «Медведь».

До момента отставки Б.Ельцина весьма запутанной выглядела и ситуация вокруг Чечни. Появились признаки того, что кремлевская команда стремится к максимально быст­рому завершению военной части конфликта и началу мирных переговоров. Контакты С.Шой­гу с представителями Масхадова приняли открытый и регулярный характер, что вызывало раздражение генералитета, не считающего Масхадова той фигурой, с которой можно вести переговоры. Есть основания полагать, что провокация против российских войск в селе Алхан-Юрт была организована силами, заинтересованными в том, чтобы дискредитировать В.Путина в глазах российской и мировой общественности и поссорить его с руководством Кавказской армии. В то же время, по некоторым поствыборным выска­зываниям Б.Березовского и А.Чубайса, можно сделать вывод, что они выступают за скорей­шее прекращение военных действий. Уход Б.Ельцина снял подозрения в том, что армия вновь будет предана столичными политиками во имя обеспечения их текущих клановых интересов. В настоящее время победоносное завершение второй чеченской войны являет­ся непременным условием поддержания образа В.Путина как будущего президента России.

[править] Последняя рокировочка

«Пир победителей» грозил обнулить преимущества, которые режим Б.Ельцина получил по итогам парламентских выборов. Сообщество кланов, составлявших в последние годы ельцинский режим, замечатель­но тем, что не способно придать своим победам над противниками статус окончательных, инициируя вместо этого новые конфликты в стане победителей. Так было осенью 1997 года с правительством «молодых реформаторов», разругавшихся с поддерживавшими их «олигархами», что в конечном итоге привело кабинет к краху. Так произошло и пос­ле отставки Е.Примакова в мае 1999 года, когда ближайшее окружение прези­дента не смогло поделить плоды победы с другими влиятельными финансово-по­ли­ти­ческими группами, также добивавшимися ухода премьера.

По-прежнему «зависшим» оставался конфликт президентских структур со столичным мэром. Кремль и Белый дом, а также соответствующие финансово-промышленные группы договорились о консолидированной поддержке Г.Селезнева во втором туре выборов губернатора Московской области. Президентская команда рассматривала завоевание влас­ти в Подмосковье как обретение еще одного инструмента эффективного давления на Москву по различным линиям — от продовольствия до земельной собственности жителей столицы. Кроме того, сразу после парламентских выборов целому ряду аналитических структур было «спущено» пожелание «прокачать» различные варианты удаления Ю.Луж­кова со своего поста. Предполагалось, что в конце февраля — начале марта будут иници­и­рованы громкие уго­лов­ные дела против ближайшего окружения мэра, которые и создадут условия для «временного» отстранения Ю.Лужкова и фактического введения в Москве президентского правления. В то же время появились признаки того, что у Ю.Луж­­кова могут появиться новые союзники. Аналитики отмечали, в частности, что последняя сессия Совета Федерации была ознаменована потеплением отношений между Е.Строевым и Ю.Луж­ковым. Спикер верхней палаты выступил против разделения фракции ОВР в Думе на несколько депутатских объединений и обратил внимание на факты незаконопослушания глав отдельных регионов, требующие вмешательства Центра (в словах Строева легко узнавались президенты Татарии, Башкирии и Ингушетии, которые, кстати, пытались в свое время добиться его смещения с поста спикера). По некоторым данным, Е.Строев, предчувствуя очередной провал федерального центра и появление элитного запроса на новых стабилизаторов, начал мобилизацию своих административных и политических ресурсов, явно рассчитывая на скорую востребованность.

Тревожной для Б.Ельцина оказывалась и думская перспектива, возникшая по итогам «хирургического вмешательства» Кремля в электоральный процесс. Говоря об этом, Е.Стро­ев заявил, что в случае попыток правительства и президента давить на регионы незаконными методами «Медведь» еще отольет кабинету «такую пулю», какой никто не ожидает. Иначе говоря, он подчеркнул, что регионы рассматривают «Единство» не столько в качестве про­правительственной, сколько в качестве прогубернаторской партии. Дело в том, что в нижней палате резко выросла прослойка так называемых «независимых», многие из которых представляют региональный истеблишмент, «откомандировавший» их для лоббирования местных интересов. Среди «независимых» немало «вторых лиц» — вице-губернаторов, зампредов и т. п. Этими депутатами, в отличие от прежних, низкостатус­ных, будет нелегко манипулировать, и они, видимо, смогут долго, если не до кон­ца своего срока, сохранять «верность» откомандировавшим их регионам. Так что Кремлю удалось сформировать парламент, не способный всерьез ставить такие вопросы, как вотум недоверия, импичмент, пересмотр Конституции и т. д., но одновременно и абсолютно бесполезный в проведении радикальных преобразований, затрагивающих интересы регионов.

Однако главная неопределенность заключалась все же в популярности В.Путина. До 31 декабря, несмотря на все рейтинги, число его твердых сторонников среди российских избирателей вряд ли превышало 12 %. Остальные поддерживали В.Путина-победителя. В слу­чае неудач (не столько в Чечне, сколько в ру­тинных экономических делах) электоральный континент В.Путина мог пойти трещинами. А до июня слишком далеко. Поддерживать эмоциональный накал еще в течение пяти месяцев вряд ли было возможно. А как искусственно вызвать к жизни новую «революцию ожиданий», не знал никто. Проблематичной выглядела и перспектива бесконечного умолчания о социально-экономических взглядах В.Путина. Почти неизбежная принудительная идентификация с правыми могла привести к потере доверия у прокоммунистически ориентированных избирателей (по данным ВЦИОМ, доля таковых в электорате премьера составляет не менее 25 %).

Все это не могло вселять оптимизм. И Б.Ельцин решил не искушать более судьбу и снять урожай немедленно. Сделав окончательную ставку, теперь уже экс-президент дал В.Путину колоссальную фору. Абсолютное большинство серьезных политических игроков оказалось дезориентировано по-крупному. Задача, которую сегодня решает каж­дый из них, в общем, достаточно банальна — как встроиться в еще формирующуюся коалицию. Но вот исходные условия — крайне непривычны. Не ясно, кто есть кто. Не ясно, какую ценность будут иметь те или иные ресурсы в новой властной конфигурации.

[править] Ссылки

• Основные тенденции внутриполитического развития России в первой половине 1999 года // НИИ Социальных систем МГУ им. Ломоносова
• Основные тенденции внутриполитического развития России во второй половине 1999 года // НИИ Социальных систем МГУ им. Ломоносова