Проблемы компаний России в 2000-х годах
Материал из Documentation.
Несмотря на начавшийся в стране рост производства и положительные сдвиги в макроэкономической политике властей, внешние условия работы российских предприятий менялись довольно медленно.[1] Структурно-технологические диспропорции и институциональные изъяны, которые накапливались десятилетиями, были слишком глубоки и не могли исчезнуть в короткие сроки.[1] Как следствие, большинство из проблем форсмажорного характера, с которыми экономические агенты сталкивались в начале 1990-х годов, продолжали в той или иной степени препятствовать работе предприятий и в посткризисный период.[1] Этот факт со всей наглядностью подтверждается, в частности данными анкетных опросов предприятий реального сектора российской экономики, которые с 1999 года проводятся Институтом народнохозяйственного прогнозирования РАН.[1]
Достаточно высокая инфляция создавала российским предприятиям значительные сложности.[1] И хотя в острота этой проблемы постепенно снижалась, её влияние на деятельность предприятий все последние годы оставалось весьма значительным.[1] Особенно сильно российские предприятия были обеспокоены высоким уровнем цен на транспорт и энергоресурсы.[1] В 2002 г. эту проблему к числу наиболее сложных относили 56,32 % опрошенных предприятий; в 2005 г. — 47,85 %; в 2007 г. — 38,33 %.[1] А в 2008 г. произошло новое обострение проблемы, в результате чего доля респондентов, обеспокоенных ценами на сырье и энергию поднялась до 51,48 %, а доля респондентов, обеспокоенных высокой инфляцией, увеличилась до 31,36 %.[1] Примерно то же самое можно сказать и о проблеме резкого изменения ценовых соотношений — в годы экономического подъема она стала в целом менее острой, но при этом не исчезла насовсем.[1] Причины сохранения этой проблемы заключаются в следующем.[1]
Во-первых, следует учитывать, что у немалой части российских предприятий до сих пор продолжают функционировать энергоемкие и ресурсорасточительные производственные мощности, введенные в действие еще в советское время.[1] Пока эти мощности не будут заменены или полностью модернизированы, предприятия продолжат нести финансовый ущерб от ценовых пертурбаций начала 1990-х годов, которые привели к кардинальному удорожанию сырья, энергии и транспортных услуг.[1]
Во-вторых, российская экономика пока не смогла избавиться от резких ценовых скачков, обусловленных либо общей экономической нестабильностью, либо монопольными действиями некоторых крупных корпораций.[1] Например, быстрое обесценение рубля в конце 2008 г. привело к очень значительному увеличению затрат производителей, работающих на импортном сырье, в том числе многих химических, фармацевтических, пищевых, швейных и других предприятий.[1] Зажатые между ростом издержек и относительным сокращением доходов населения, такие предприятия понесли немалый урон.[1] А фактический картельный сговор национальных нефтяных компаний привел к опережающему росту цен на автомобильный бензин в 2003—2006 годах и в 2008 году, что нанесло ощутимый ущерб большинству предприятий из других отраслей.[1]
Общее укрепление национальной финансовой и банковской системы, усиление контроля за деятельностью финансовых учреждений, улучшение макроэкономической ситуации выправили ситуацию в оборотных средствах предприятий.[1] Это подтверждается и данными опросов.[1] Например, если в 1999 г. об умышленных задержках платежей банками сообщали 28,23 % опрошенных предприятий, то с 2002 г. по середину 2008 г. доля жалоб на такие задержки не превышала 7-11 %.[1]
Еще одним свидетельством того, что обеспеченность предприятий оборотными средствами улучшилась, стало неуклонное сокращение использования неденежных форм оплаты.[1] В частности, по данным опросов в период с 2001 г. по 2008 г. доля предприятий, не практикующих бартерные сделки и взаимозачеты, выросла с 22,60 до 70,29 %.[1]
Проблема высоких трансакционных издержек также никогда не теряла своей актуальности.[1] На протяжении последнего десятилетия российские предприятия неизменно жаловались (и по-прежнему жалуются) на вынуждено высокий уровень непроизводительных затрат.[1] Вместе с тем набор факторов, предопределяющих завышение трансакционных издержек российских предприятий, за прошедшие годы существенно изменился.[1] В 1990-е годы рост трансакционных издержек был следствием распада прежних кооперационных связей, отсутствия опыта работы в рыночных условиях, а также высокой цены услуг новых посредников, которые стали обслуживать производственный оборот вместо структур Госснаба и Госплана.[1] Эти причины постепенно были устранены, и в большинстве случаев российские предприятия сумели выстроить вокруг себя новые системы связей, основанные на прямых контактах с проверенными в рыночных условиях партнерами.[1]
Однако с течением времени у предприятий стали расти другие виды затрат, связанных с обслуживанием производственной деятельности.[1] В частности, усложнение экономического законодательства и усиление государственного контроля в России привели к тому, что многократно увеличилось число контактов с различными структурами власти для получения разного рода согласований, разрешений, лицензий, сертификатов, регистраций, аккредитаций, свидетельств, актов экспертизы и прочих обязательных документов.[1] При этом многие из упомянутых документов должны регулярно обновляться и переоформляться.[1] Кроме того, значительно выросло число проверок, осуществляемых различными государственными ведомствами, что также вынудило предприятия расходовать дополнительные усилия и ресурсы.[1]
Вследствие этого предприятия стали тратить гораздо больше денег на прямую оплату бюрократических услуг, на выплату накладываемых проверяющими инстанциями штрафных санкций, а также на покрытие собственных дополнительных издержек по работе с органами власти (увеличение численности административно-управленческого персонала, рост затрат на транспорт и связь, оборудование новых рабочих мест и т. д.).[1] Помимо этого, существенно увеличились финансовые потери, связанные с затягиванием решения различных административных вопросов.[1]
Уплата предприятием нескольких сотен тысяч или даже миллионов рублей за получение комплекта разрешительной документации стала совершенно обычным явлением.[1] Например, небольшой семейный кооператив из Хабаровского края, запуская в 2007—2008 годах цех по переработке мяса, должен был заплатить за подобный комплект 834 тыс.[1] руб., что примерно вдвое превышало размер инвестиций в создание производства.[1]
Несмотря на неоднократно объявлявшиеся властями кампании по дебюрократизации, никаких серьезных успехов в этой сфере достигнуто не было.[1] Более того, у российских предприятий в последние годы складывается впечатление, что уровень бюрократической нагрузки скорее растет, чем падает.[1] Во всяком случае, по данным опросов ИНП РАН, доля предприятий, которые считают, что бюрократических сложностей стало больше, в 10 раз превышает долю предприятий, придерживающихся противоположной точки зрения.[1]
Данные опросов о забюрократизированности конкретных ведомств также не свидетельствуют о каком-либо принципиальном улучшении ситуации в последние годы.[1] Снижение уровня бюрократизма в одних структурах власти (федеральные министерства и ведомства, региональные и местные администрации, судебные органы) сопровождается ростом бюрократических проблем в других (архитектурно-планировочные и землеустроительные службы, органы санитарного надзора, природоохранные органы).[1] При этом лишь в одном случае (местные отделения казначейства) доля негативных ответов не является двузначной.[1]
Ещё одним существенным элементом трансакционных издержек российских предприятий остаются затраты, связанные с коррупцией.[1]
Масштаб проблем, связанных с агрессивным поведением уголовной преступности, в 2000-х годах заметно уменьшился.[1] С одной стороны, к этому времени несколько укрепились государственные институты, ответственные за противодействие уголовной преступности — милиция, прокуратура, органы государственной безопасности.[1] Повышение качества работы этих институтов значительно снизило уровень давления криминальных группировок на предприятия.[1] С другой стороны, лучше стали выполнять свои функции и те государственные институты, которые занимаются регулированием собственно экономических отношений.[1] Более чётким и логичным стало налоговое законодательство; улучшили свою работу арбитражи; государство в лице экономических ведомств, региональных и местных администраций стало больше вникать в проблемы компаний и со временем создало достаточно разнообразную систему субсидий.[1] В эти же годы в России сформировалась сеть квалифицированных консалтинговых и юридических компаний.[1] Благодаря такому развитию событий, значительно сократилось пространство для спроса на «услуги» преступных группировок в части разрешения экономических споров и в части помощи в организации экономических правонарушений.[1] Как следствие, грубый бандитизм, угрозы физического насилия, ничем не прикрытое нарушение законов стали относительной редкостью и почти перестали встречаться за пределами маргинальных разновидностей бизнеса и регионов со сложной социальной или этнической обстановкой.[1] Благоприятная динамика ситуации в этой сфере подтверждается и данными опросов ИНП РАН.[1] Если в 2002 г. «засилье криминальных и полукриминальных способов ведения дел в экономике» к числу наиболее сложных проблем относили 10,34 % опрошенных предприятий, то к 2008 г. доля таких ответов снизилась до 5,33 %.[1] Успехи государства в борьбе с грубыми формами уголовной преступности не полностью избавили предприятия от криминальных посягательств извне.[1] С конца 1990-х годов в России начало набирать силы рейдерство — недружественный захват предприятий (или, по крайней мере, части их активов) посредством принудительной смены владельцев.[1]
Проблемы российских предприятий в 2000-е годы не ограничивались преодолением трудностей, порожденных особенностями экономического перехода и ошибками реформаторов.[1] Наряду с проблемами форс-мажорного характера предприятия должны были также решать задачи, которые были вполне типичны для нормальной рыночной экономики.[1] В частности, к числу наиболее трудных для себя проблем предприятия относили недостаток платежеспособного спроса со стороны потребителей; высокий уровень конкуренции со стороны других российских и иностранных производителей; очень сложный доступ к краткосрочным и особенно к долгосрочным банковским кредитам; низкая платежная дисциплина на рынке; нехватка качественной рабочей силы и т. д.[1] Во многих случаях проблемы чисто рыночного характера становились для предприятий более значимыми, чем трудности, вызванные ошибками макроэкономической политики.[1]
Тем не менее, по мере улучшения макроэкономической ситуации в России острота проблем рыночного характера в большинстве случаев либо снижалась, либо, по крайней мере, не росла.[1] Например, доля предприятий, серьезно обеспокоенных недостаточным платежеспособным спросом, снизилась с 62,64 % в 2002 г. до 31,36 % в 2008 г.[1] Низкая платежная дисциплина на рынке в 2002 г. создавала значительные трудности 20,69 % опрошенных предприятий, тогда как в 2008 г. эту проблему упомянуло только 8,28 % респондентов.[1]
Весьма примечательно в 2000-х годах развивалась конкурентная ситуация на российском рынке.[1] Несмотря на постоянное укрепление рубля по отношению к ведущим мировым валютам и соответствующий рост издержек российских производителей в долларовом измерении, уровень опасений по поводу иностранной конкуренции в годы экономического подъема почти не менялся.[1] Доля предприятий, для которых конкуренция со стороны иностранных производителей представляла серьезную проблему, колебалась между 20 и 28 %.[1] При этом в 2002 г. это доля была равна 25,29 %, а в 2008 г. — 28,40 %.[1] Сходным образом выглядела ситуация и в сфере внутренней конкуренции.[1] Удельный вес предприятий, считавших внутреннюю конкуренцию острой проблемой, снизился с 33,33 % в 2002 г. до 30,18 % в 2008 году.[1] Такое благоприятное развитие событий объяснялось, прежде всего, высокими темпами экономической динамики в России.[1] На постоянно растущем рынке все время открывались новые сбытовые возможности, и это обстоятельство заметно смягчало конкурентную борьбу.[1]
Впрочем, по мере того как в процессе экономического подъема неиспользовавшиеся в период спада производственные резервы стали подходить к концу, российские предприятия начали все чаще сталкиваться с ресурсными проблемами. В некоторых случаях им стало не хватать сырья, в других — энергетических или транспортных возможностей, оборудования и т. д. Но самым острым дефицитом для предприятий стала нехватка квалифицированных трудовых ресурсов.[1]
Таким образом, на протяжении всего посткризисного экономического подъема как рыночные, так и нерыночные проблемы в целом сохраняли свою остроту и потому требовали от предприятий активных действий.[1] Как и следовало ожидать, российские предприятия не сидели сложа руки — они в полной мере постарались использовать свой многолетний опыт и знания в деле адаптации к сложным внешним условиям.[1]
Масштабные положительные сдвиги в экономической ситуации и постепенное улучшение институциональной среды не могли не сказаться на поведении российских предприятий.[2] Уже через 1-2 года после начала экономического подъема характер проблем, которые предприятиям приходилось решать в процессе своей экономической деятельности, существенно изменился.[2] В этой связи заметно изменились и целевые установки предприятий — многие из них стали переходить от стратегии выживания к стратегии развития.[2] Эти поведенческие сдвиги объяснялись следующими причинами.[2]
С одной стороны, у предприятий появились новые экономические возможности.[2] Растущие объемы рыночного спроса создали дополнительное пространство для сбыта продукции.[2] Постепенное наведение порядка в законодательстве и правоприменительной практике, нормализация ситуации в налогово-бюджетной сфере, укрепление финансово-банковской системы и т. д.[2] обеспечили рост взаимного доверия и соответствующее снижение уровня неопределенности в экономике.[2] У многих предприятий стали накапливаться финансовые резервы, благодаря чему снизилась их уязвимость по отношению к краткосрочным конъюнктурным колебаниям.[2] Кроме того, снижение уровня экономической неопределенности и появление собственных финансовых резервов дало предприятиям возможность осуществлять более длительные по срокам реализации адаптационные меры.[2] Вследствие всех этих изменений стала расти экономическая целесообразность таких действий как повышение качества продукции, модернизация производства, развитие сбытовых сетей и т. д.[2]
С другой стороны, у предприятий появились новые стимулы для того, чтобы изменить модель своего экономического поведения.[2] Предприятия, которые хотели улучшить свои рыночные позиции или привлечь внешних инвесторов должны были делать свою официальную отчетность более достоверной и прозрачной, а также проявлять больше лояльности к партнерам.[2] С этой точки зрения применение многих адаптационных методов, характерных для 1990-х годов, было нежелательным.[2] Например, искажение отчетных данных о реальных финансовых результатах хотя и помогало уклоняться от налогов, но при этом сильно мешало созданию нормальной кредитной истории; неплатежи партнерам позволяли улучшать текущее финансовое положение, но делали невозможным построение долговременных экономических связей и т. д.[2]
Таким образом, переход от нетрадиционных методов адаптации к классическим действиям по рыночному развитию во многих случаях оказывался выгодным для предприятий.[2]
Как следствие, за годы экономического подъема сфера применения нетрадиционных способов адаптации довольно существенно сократилась.[2] Этот факт весьма наглядно подтверждается результатами опросов.[2] Например, в 1999 году о применении налоговой оптимизации сообщало 50,82 % респондентов, тогда как в 2008 году — только 17,16 %.[2] Ответы на вопросы о других нетрадиционных методах адаптации давали сходные результаты.[2] В частности, если в 1999 году бартерные сделки и взаимозачеты с целью преодоления нехватки оборотных средств использовали 66,39 % опрошенных предприятий, то к 2008 году эта доля сократилась почти в 10 раз — до 7,10 %.[2] Несколько уменьшилась и доля предприятий, которые «поддерживали разумный баланс между кредиторской и дебиторской задолженностью» (что нередко выливалось в умышленные задержки платежей партнерам).[2] В 1999 году эта доля составляла 54,94 %, а в 2008 году — 47,34 %.[2] Также можно отметить и сокращение удельного веса предприятий, которые старались неформально договориться с кредиторами и органами власти об отсрочках платежей.[2] С 2002 года по 2008 год доля таких предприятий уменьшилась с 29,65 до 16,57 %.[2]
Тем не менее, перемены в поведении российских предприятий не были быстрыми и радикальными.[2] На протяжении всех 2000-х годов большинство предприятий продолжало сохранять нетрадиционные методы адаптации в своем арсенале.[2]
Во-первых, это было связано с тем, что экономический кризис предшествующих лет был слишком глубок, и потому во многих секторах российской экономики улучшение ситуации происходило медленно и не слишком устойчиво.[2] Кроме того, несмотря на существенный прогресс в годы экономического подъема, в России не успели в полной мере сформироваться структурные пропорции и институциональные стандарты, характерные для развитых рыночных стран.[2] В этих условиях нетрадиционные методы адаптации нередко оставались наиболее простым способом решения возникавших проблем.[2]
Во-вторых, повсеместные нарушения деловой этики в отношениях с партнерами и государством, характерные для кризисных лет, не могли исчезнуть мгновенно.[2] Предприятия привыкли к извращенной экономической логике переходного периода, и им было психологически нелегко отказаться от тех действий, которые на протяжении долгого времени приносили реальные хозяйственные результаты.[2]
В-третьих, несмотря на определенные улучшения в национальной макроэкономической политике, государству очень долго пришлось возвращать доверие предприятий, подорванное предшествовавшими просчетами власти.[2] При этом качество государственных институтов оставалось низким, а их решения и действия во многих конкретных ситуациях — неприемлемым с точки зрения любой нормальной экономики.[2] Сохранение бюрократических и коррупционных барьеров на высоком уровне было наиболее очевидным тому подтверждением.[2] Поэтому, имея вполне благожелательное отношение к государству в целом, предприятия вынуждены были продолжать использование нетрадиционных методов адаптации для решения проблем, создаваемых конкретными административными инстанциями.[2]
В то же время смысл и характер применения нетрадиционных методов во многих случаях довольно существенно изменились.[2] Например, в 1990-е годы бартерные сделки использовались и для противодействия быстрому обесценению денег, и для восстановления производственных связей, и с целью уклонения от налогов, и с целью преодоления нехватки оборотных средств, и для увеличения объемов сбыта.[2] Однако в 2000-е годы круг задач, решаемых при помощи бартерных сделок, резко сузился.[2] Из всеобщего явления бартер трансформировался в специфический вид деятельности, который стал использоваться только в некоторых случаях.[2] Как следствие, доля предприятий, полностью отказавшихся от бартерных сделок, в годы экономического подъёма устойчиво росла.[2] Если к началу 2001 г. бартерные сделки исключили из своей практики только 22,60 % предприятий, то в начале 2008 г., по данным ИНП РАН, таких предприятий было уже 70,29 %.[2]
Продажа и сдача в аренду собственного имущества также стали использоваться гораздо реже.[2]
Аналогичным образом развивалась ситуация с прочими видами непрофильной деятельности (перевод финансовых активов в твердые валюты; использование ликвидных материальных запасов для спекулятивной игры; торгово-посреднические операции, участие в сделках на финансовых рынках и пр.).[2]
Принципиально изменился характер такого явления как неплатежи.[2] Неплатежи перестали быть тотальным явлением и превратились в обычный элемент взаимоотношений между отдельными покупателями и поставщиками.[2] Иными словами, проблема неплатежей из преимущественно макроэкономической трансформировалась в преимущественно микроэкономическую.[2]
Развитие ситуации вокруг такого явления как уклонение от налогов носило двойственный характер.[2] С одной стороны, многие предприятия даже в годы экономического подъема продолжали рассматривать уклонение от налогов как весьма эффективный способ преодоления финансовых трудностей.[2] С другой стороны, в 2000-е годы заметно усилились факторы, которые работали на сокращение масштабов деятельности по уклонению от налогов.[2] В целом масштабы деятельности по уклонению от налогов в 2000-е годы стали снижаться.[2]
Несмотря на многочисленные декларации властей по поводу усиления борьбы с монополизмом, сколько-нибудь серьёзных сдвигов в этой сфере за годы экономического подъёма так и не произошло.[2]
В 2000-е годы лоббизм российских компаний в органах власти сохранил своё значение в полной мере.[2]
Масштабы деятельности предприятий, сопряженной с прямыми нарушениями закона (хищениями, незаконным предпринимательством, контрабандой, экологическими преступлениями и т. п.), в 2000-е годы существенно сократились.[2]
Масштаб такого явления как правонарушения с использованием коррупции в годы экономического подъёма также скорее уменьшился.[2]
Таким образом, судьба нетрадиционных методов адаптации в 2000-е годы складывалась по-разному.[2] Немалая их часть полностью исчезла из хозяйственной практики российских предприятий.[2] Другие сохранились, но в существенно меньших масштабах и для решения гораздо более скромных задач.[2] Лишь про некоторые из нетрадиционных методов можно сказать, что они применялись и до сих пор применяются достаточно широко.[2]
В то же время интенсивность действий, которые осуществлялись предприятиями в целях своего развития, в течение всех лет экономического подъема неизменно сохранялась на высоком уровне.[2] Предприятия уделяли большое внимание как мерам, обеспечивающим улучшения текущего характера, так и мерам, нацеленным на решение долгосрочных задач.[2] В частности, по данным опросов ИНП РАН, в период с 1999 года по 2008 год доля предприятий, целенаправленно экономивших сырье, энергию и расходные материалы, ни разу не опускалась ниже 60 %.[2] В те же самые годы удельный вес предприятий, сообщавших о внедрении экономичных технологий, составлял примерно 40 %, что можно считать весьма и весьма высоким уровнем.[2] Полномасштабным либо частичным улучшением качества своей продукции на момент проведения любого из опросов занималось не менее 60 % респондентов.[2] Доля предприятий, сообщавших, что за последние 2-3 года им удалось расширить экспорт в страны СНГ и дальнего зарубежья, выросла с 4,24 % в 1999 году до 16,57 % в 2008 году.[2] При этом в 2002 году и 2005 году доля положительных ответов о расширении сферы экспортных поставок превышала 22 %.[2] Прочие действия, имевшие целью снижение издержек и решение маркетинговых проблем, также довольно активно использовались российскими предприятиями на протяжении всех 2000-х годов.[2] По целому ряду направлений, в том числе в части снижения издержек, внедрения новых технологий, обновления ассортимента продукции, предприятия смогли за это время добиться очень существенного прогресса.[2]
Еще более очевидным признаком принципиального изменения целевых установок предприятий стал быстрый рост их инвестиционной активности.[2] Результаты опросов показали, что всего за 3 года после начала экономического подъема — с 1999 по 2001 год — в общей сложности 34,28 % опрошенных предприятий сумело начать реальную модернизацию основных фондов, тогда как за 6 кризисных лет это смогло сделать лишь 19,59 % респондентов.[2]
При этом примерно до середины 2000 года отечественные предприятия еще не до конца были уверены в устойчивости макроэкономических тенденций, и потому лишь меньшинство из них имело твердые планы по запуску новых инвестиционных проектов производственного назначения.[2] Однако в дальнейшем уровень оптимизма предприятий относительно своих рыночных перспектив заметно повысился.[2] По данным опросов ИНП РАН, вплоть до весны 2008 года доля респондентов, намеренных начинать новые инвестиционные проекты, находилась в диапазоне от 55 до 64 %.[2]
Более того, фактический уровень инвестиционной активности российских предприятий всякий раз оказывался выше планируемого.[2]
Вплоть до середины 2008 года от двух третей до трех четвертей опрашиваемых предприятий сообщало о том, что на момент проведения опроса осуществляет производственные инвестиционные проекты.[2]
Рост инвестиционной активности предприятий происходил в условиях острой нехватки внешних финансовых ресурсов.[2]
Опросы показали, что в подавляющем большинстве случаев основным или даже вообще единственным источником финансирования инвестиций были собственные средства предприятий.[2] Банковские кредиты начали играть заметную роль в инвестиционном процессе лишь примерно с 2003 г.[2] При этом масштабы бюджетного софинансирования корпоративных инвестиций, несмотря на многочисленные декларации властей по поводу своей готовности поддержать реальный сектор, все прошедшие годы сохранялись на уровне, который вполне можно назвать символическим.[2]
Тот факт, что большинство российских предприятий в годы экономического подъема кардинально изменило модель своего поведения и переориентировалось на достижение стратегических целей, имеет и другие подтверждения.[2] Например, отвечая на вопрос о том, решение каких внутренних проблем является наиболее важным с точки зрения долгосрочного развития, на первое место предприятия неизменно ставили задачу модернизации производственных мощностей и внедрения новых технологий.[2] Причем с 2000 г.[2] по 2008 г.[2] доля таких ответов выросла с 74,82 % до 80,42 %.[2] Высокий удельный вес ответов о желательности экспансии на новые рынки, о необходимости повышения квалификации работников, а также обновления ассортимента производимой продукции и привлечения стратегических инвесторов также свидетельствует о нацеленности предприятий на долговременные преобразования.[2]
Описывая изменения, которые произошли в жизни российских предприятий в 2000-е годы, необходимо указать на еще одну очень значимую тенденцию — формирование новых крупных корпораций и интегрированных бизнес групп (ИБГ).[2] Основным способом создания подобных корпораций и ИБГ было включение в их состав отдельных предприятий посредством более или менее юридически корректных слияний и поглощений.[2]
Переход под контроль внешних собственников (как в случаях первичной приватизации, так и в случаях поглощения) отнюдь не всегда происходил по доброму согласию с прежним директоратом предприятий.[2]
Однако широкомасштабного сопротивления процессам укрупнения под эгидой больших компаний в России все-таки не было.[2] Это косвенно свидетельствует о том, что в целом предприятия считали такую стратегию собственного выживания и развития вполне приемлемой и разумной.[2] Иными словами, согласие предприятий на вхождение в состав крупных корпораций, в том числе и в качестве заведомо подчиненных единиц, также было своеобразным способом адаптации к рыночным проблемам.[2]
По мере того, как все большее число ранее независимых производителей попадало в состав жестко централизованных крупных корпораций, само понятие «предприятие» стало размываться.[2] В некотором смысле потерявшие самостоятельность предприятия вернулись к положению «цехов», в котором они находились во времена ранней плановой экономики.[2] Сохранив определенную автономию в текущих вопросах, такие предприятия лишились возможности определять стратегию своего развития.[2]
Тем не менее, в большинстве случае подобные слияния и поглощения не влекли за собой каких-либо отрицательных экономических последствий.[2] Наоборот, благодаря укрупнению новые корпорации получали возможность снижать издержки как за счет эффекта масштаба, так и за счет эффектов дополнения (синергетических эффектов).[2] Конечно, бывало и так, что некоторые предприятия проигрывали от вхождения в состав крупных корпораций и ИБГ.[2] В частности, подобные ситуации имели место в некоторых вертикально-интегрированных компаниях, которые предпочитали аккумулировать доходы и прибыль в трейдерских и перерабатывающих подразделениях, а долги и прочие финансовые проблемы сбрасывать на производителей первичного сырья.[2] В этих случаях предприятия «нижних этажей» нередко страдали от недофинансирования и потому отставали в своем развитии.[2] Например, в некоторых металлургических подотраслях предприятия, которые добывали руду, на протяжении целого ряда лет вынуждены были мириться с выкачиванием ресурсов со стороны своих головных подразделений.[2]
Однако по мере улучшения макроэкономической ситуации в стране такие случаи встречались все реже, так как наличие хронически отстающих предприятий создавало крупным корпорациям целый ряд серьезных проблем — затрудняло наращивание капитализации; ухудшало отношения с регионами, где работали проблемные предприятия; отпугивало других потенциальных кандидатов на поглощения и т.[2] д.[2] В этой связи большинство крупных компаний и ИБГ стало более охотно тратить свои ресурсы на улучшение ситуации в более слабых подразделениях.[2]
В период экономического подъёма 1999—2008 годов оппортунизм предприятий, характерный для позднесоветской экономики и первого десятилетия рыночной трансформации, оказался вполне преодолимым препятствием.[2] Как только состояние главных внешних факторов — макроэкономической ситуации в стране и политики властей — начал устойчиво меняться в лучшую сторону, логика поведения предприятий стала совершенно иной.[2] Жизнь предприятий в нормально растущей экономике перестала напоминать биологическую борьбу за выживание и довольно быстро оказалась нацеленной на конструктивное сотрудничество со всеми партнерами и собственное развитие.[2] Уровень нелояльности к власти также пошел вниз.[2] Как следствие, именно активная деятельность предприятий по рыночному развитию и модернизации стала ключевым фактором, обеспечившим высокие темпы восстановительного роста в России.[2]
[править] Налогообложение
Как и в предшествующие годы, большие сложности для предприятий создавал высокий уровень налогового бремени.[1]
В 2002—2004 годах эту проблему в числе наиболее сложных для себя называли 50-51 % участников опросов ИНП РАН.[1] Лишь по мере общего улучшения финансового положения предприятий доля респондентов, обеспокоенных высокой налоговой нагрузкой, стала постепенно снижаться, уменьшившись к лету 2008 г. до 34,91 %.[1]
[править] Трудовые ресурсы
Проблема нехватки квалифицированных трудовых ресурсов стала для российских предприятий одной из самых острых.[1] Если в 2002 году нехватку качественной рабочей силы к наиболее сложным проблемам относило 19,54 % предприятий, то в 2008 году таких предприятий стало уже 55,62 %.[1] Что касается структуры трудового дефицита, то острее всего в 2000-е годы чувствовалась нехватка квалифицированных рабочих.[1] Уже в 2001 году на такой дефицит указывало 84,77 % предприятий, а к 2007 году частота сообщений о нем достигла 95,18 %.[1] Иными словами, нехватка квалифицированных рабочих приобрела тотальный характер.[1] Проблема с другой ключевой категорией сотрудников — инженернотехническими работниками (ИТР) — была менее выраженной, но тоже достаточно существенной.[1] О дефиците ИТР в разные годы сообщало от 25 до 35 % опрашиваемых предприятий.[1]
[править] Примечания
- ↑ 1,00 1,01 1,02 1,03 1,04 1,05 1,06 1,07 1,08 1,09 1,10 1,11 1,12 1,13 1,14 1,15 1,16 1,17 1,18 1,19 1,20 1,21 1,22 1,23 1,24 1,25 1,26 1,27 1,28 1,29 1,30 1,31 1,32 1,33 1,34 1,35 1,36 1,37 1,38 1,39 1,40 1,41 1,42 1,43 1,44 1,45 1,46 1,47 1,48 1,49 1,50 1,51 1,52 1,53 1,54 1,55 1,56 1,57 1,58 1,59 1,60 1,61 1,62 1,63 1,64 1,65 1,66 1,67 1,68 1,69 1,70 1,71 1,72 1,73 1,74 1,75 1,76 1,77 1,78 1,79 1,80 1,81 1,82 Д. Б. Кувалин «Экономическая политика и поведение предприятий: механизмы взаимного влияния» Глава «Финансовый кризис 1998 года как переломный момент рыночной трансформации и реакция предприятий на системное улучшение макроэкономических условий» // М.: МАКС Пресс, 2009
- ↑ 2,000 2,001 2,002 2,003 2,004 2,005 2,006 2,007 2,008 2,009 2,010 2,011 2,012 2,013 2,014 2,015 2,016 2,017 2,018 2,019 2,020 2,021 2,022 2,023 2,024 2,025 2,026 2,027 2,028 2,029 2,030 2,031 2,032 2,033 2,034 2,035 2,036 2,037 2,038 2,039 2,040 2,041 2,042 2,043 2,044 2,045 2,046 2,047 2,048 2,049 2,050 2,051 2,052 2,053 2,054 2,055 2,056 2,057 2,058 2,059 2,060 2,061 2,062 2,063 2,064 2,065 2,066 2,067 2,068 2,069 2,070 2,071 2,072 2,073 2,074 2,075 2,076 2,077 2,078 2,079 2,080 2,081 2,082 2,083 2,084 2,085 2,086 2,087 2,088 2,089 2,090 2,091 2,092 2,093 2,094 2,095 2,096 2,097 2,098 2,099 2,100 2,101 2,102 2,103 2,104 2,105 2,106 2,107 Д. Б. Кувалин «Экономическая политика и поведение предприятий: механизмы взаимного влияния» Глава «Особенности поведения российских предприятий в годы экономического подъёма» // М.: МАКС Пресс, 2009
