Непрофильная деятельность российских предприятий
Материал из Documentation.
[править] 1990-е годы
Одной из наиболее характерных особенностей переходной российской экономики стала высокая прибыльность торгово-посреднической и финансовой деятельности на фоне хронического кризиса в производственном секторе.[1] Такое положение дел подтолкнуло некоторых предприимчивых директоров промышленных предприятий к участию в различных финансовых и посреднических операциях. Эти операции часто не имели никакого отношения к основной деятельности предприятий, но зато позволяли им при удачных обстоятельствах пополнить свои денежные ресурсы.[1]
Наиболее распространёнными видами подобной непрофильной деятельности стали:[1]
- создание специальных коммерческих структур при предприятиях для проведения торгово-посреднических операций;[1]
- перепродажа ликвидных материальных ресурсов по более высоким ценам;[1]
- депонирование валютных активов в банках с целью получения рублёвой прибыли за счёт роста обменного курса.[1] Позднее, когда динамика обменного курса замедлилась, а доходность валютных и рублевых вкладов выровнялась, предприятия стали депонировать свободные средства как в твёрдой валюте, так и в рублях.[1] При этом основной целью депонирования стало получение процентных доходов;[1]
- участие в сделках с государственными краткосрочными облигациями (ГКО) и другими ценными бумагами, предоставление временно свободных денежных средств для «прокрутки» на финансовых рынках и т. д.[1]
Первые попытки предприятий найти новые прибыльные сферы деятельности в условиях спада производства предпринимались ещё в 1990—1991 годах.[1] Многие предприятия начали создавать при себе коммерческие отделы, кооперативы и малые предприятия, которые должны были заниматься перепродажей потребительских товаров, посредническими операциями, оказанием различных услуг, консалтингом и т. д.[1] Некоторые наиболее решительные предприятия занялись даже организацией собственных товарных бирж и банков (иногда самостоятельно, иногда вместе с другими партнёрами).[1] При этом предполагалось, что значительная часть заработанных в результате подобной коммерческой деятельности денег будет возвращаться на предприятия и использоваться для развития основного производства.[1]
Однако, как показал опыт, такие действия оказались мало результативными.[1] Интересы дочерних коммерческих структур совершенно не совпадали с интересами материнских предприятий и прежде всего в части распределения прибыли.[1] Поэтому коммерсанты, встав на ноги и найдя свою нишу на рынке, всячески стремились обособиться от своих создателей для того, чтобы не делиться получаемыми доходами.[1] В итоге предприятия практически ничего не сумели получить от непрофильной коммерциализации.[1] Более того, начавшие самостоятельную жизнь коммерсанты нередко успевали откачать с предприятий существенную часть их ресурсного потенциала: квалифицированных работников, значительную долю оборотных средств, материальных запасов и т. д.[1] Поэтому неудивительно, что к 1993 году предприятия практически утратили интерес к коммерческой деятельности такого рода. Исключением стали лишь коммерческие подразделения, которые занимались реализацией получаемых по бартеру потребительских товаров, а также небольшие и строго контролируемые администрацией дочерние фирмы, которые на некоторых предприятиях осуществляли конфиденциальные финансовые операции: обналичивание, «прокрутку» денег на финансовых рынках и т. п.[1] При этом, однако, подобные «засекреченные» дочерние фирмы довольно часто становились каналом для хищений и коррупционных действий со стороны руководства предприятий.[1]
Особенностью жизни некоторых предприятий в 1991—1994 годах стала спекулятивная перепродажа высоколиквидных материальных ресурсов — металлопроката, нефтепродуктов, строительных материалов и пр.[1] В этот период ряд предприятий мог приобретать эти ресурсы по ценам существенно ниже средних.[1] Это происходило, например, в результате бартерных сделок или благодаря субсидируемым государством закупкам.[1] В то же время опережающий рост цен на упомянутые ресурсы позволял накопившим их предприятиям через некоторое время продавать свои запасы и получать заметную прибыль.[1]
Так поступал, например, отдел снабжения шахты «Распадская», который при первой возможности закупал большие партии металла, даже если шахта и не нуждалась в нём.[1] Однако через некоторое время, когда дирекция шахты поручала отделу снабжения «достать» необходимые материалы или оборудование, но денег при этом не давала, предусмотрительные снабженцы пускали в ход накопленные ими запасы металлопроката.[1] При этом металл либо продавался для получения необходимых денег, либо передавался поставщику по бартеру.[1] А поскольку за время после покупки цена на металл, как правило, успевала вырасти больше, чем цена на необходимое оборудование, при подобных сделках шахта получала дополнительный финансовый выигрыш.[1] Таким образом, подобные операции позволяли отделу снабжения довольно эффективно компенсировать нехватку оборотных средств.[1]
Описанную выше деятельность шахта осуществляла вплоть до конца 1993 года, когда прекратился опережающий рост цен на металл.[1] В новых условиях закупки металла в объёмах, превышавших потребность, приводили только к иммобилизации части оборотных средств, и поэтому стали невыгодными для шахты.[1] В целом по России число подобных операций также заметно уменьшилось, прежде всего, из-за выравнивания динамики цен на различные товары.[1] Однако даже в 1996 году ещё встречались случаи спекулятивной продажи материальных ресурсов предприятиями.[1] В частности, имели место сообщения о перепродаже хлопка из госзакупок, полученной по бартеру (и потому относительно дешёвой) нефти и т. д.[1]
Получение доходов от валютных сбережений было особенно популярным в 1992 году и в первой половине 1993 года, когда круг возможных действий на финансовом рынке был ещё очень узким.[1] Многие предприятия реального сектора, получавшие доход от внешнеторговых операций, имели возможность оставить часть вырученной валюты в своем распоряжении.[1] Благодаря постоянному росту обменных курсов в этот период времени рублевая стоимость валютных активов предприятий увеличивалась на 10-20 % в месяц, даже если эта валюта хранилась в виде остатков на текущем счете или наличности в сейфе.[1] Если же валютные сбережения помещались на срочный депозит, доходы предприятия увеличивалась ещё и на величину довольно солидного банковского процента.[1] Однако большинству предприятий было гораздо удобнее хранить валюту именно на текущих счетах, поскольку нестабильная экономическая обстановка вынуждала их довольно часто прибегать к использованию своих «валютных резервов» для решения оперативных проблем. Например для срочной выплаты задолженности по зарплате.[1]
Поэтому создание накоплений в твёрдой валюте было весьма привлекательным для многих предприятий, особенно если учесть, что в первое время федеральные власти не облагали налогом возникающую из-за курсовой разницы номинальную прибыль.[1] Наличие валютных активов позволяло предприятиям, как минимум, защитить свои денежные накопления от обесценения.[1] Иначе говоря, «жизнь на курсовую разницу» на несколько лет стала весьма эффективным инструментом для борьбы с последствиями высокой инфляции.[1] Благодаря этому многие предприятия, как небольшие, так и очень крупные, периодически продавая накопленную валюту, были в состоянии пополнять оборотные средства и поддерживать производство в периоды наиболее неблагоприятной конъюнктуры.[1] При этом номинальная прибыль, которую приносили валютные сбережения, часто была сопоставимой по величине с прибылью от основной деятельности, а иногда и превышала её.[1] Например, у АО «Норси» из Нижнего Новгорода (крупнейший нефтеперерабатывающий завод, ныне принадлежащий ОАО «Лукойл», а в те годы бывший самостоятельным предприятием) доход от внереализационной деятельности, сформировавшийся большей частью именно за счет курсовой разницы, в 1993 году составил 49 % балансовой прибыли, а в I квартале 1994 года — 75 %.[1]
Свою компенсационную функцию валютные накопления перестали выполнять в середине 1995 года, когда в России был стабилизирован обменный курс рубля по отношению к твёрдым валютам.[1] В то же время, начиная примерно с 1994 года, значительно изменилась ситуация с рублёвыми банковскими вкладами.[1] Реальные (учитывавшие темп инфляции) ставки процента по рублёвым депозитам в эти годы приблизились к положительным значениям, а в некоторые периоды времени и достигали их.[1] Таким образом, юридические лица получили новую возможность предохранять свои сбережения от инфляции, чем некоторое число предприятий и постаралось воспользоваться.[1]
Однако рублёвые депозиты уже не могли играть столь же важную роль для адаптации предприятий, какую ранее сыграли валютные накопления.[1] Во-первых, большинство предприятий, испытывая постоянную нехватку оборотных средств, могло отдавать временно свободные деньги «в рост» не более чем на несколько недель.[1] Поэтому тогдашние стандартные сроки депозитных договоров с банками (3, 6 и 12 месяцев) их не устраивали.[1] Во-вторых, низкая надёжность российской банковской системы, которая была доказана масштабными кризисами в октябре 1993 года и августе 1995 года, отбивала у предприятий желание спасать свои накопления от инфляции при помощи банков.[1] В-третьих, и это главное, к 1994 году многим предприятиям уже просто нечего было помещать на банковские депозиты.[1]
Кроме того, некоторые предприятия пытались самостоятельно работать на рынках межбанковских кредитов и ГКО, тем более что на втором из этих рынков существовали ещё и значительные налоговые льготы. Кое-где эта деятельность была поставлена на широкую ногу.[1] Ряд предприятий сочетал операции на финансовых рынках с теневым обналичиванием денег и сложными схемами взаимозачетов, для чего обзаводился необходимой инфраструктурой в виде дочерних и дружественных фирм.[1] Таким образом, на этих предприятиях была создана целая надстройка, позволявшая им при помощи чисто финансовых операций более-менее успешно изыскивать дополнительные ресурсы для своего основного производства.[1]
Тем не менее, результаты непрофильной коммерческой деятельности предприятий были весьма неоднозначными.[1] С одной стороны, доходы, полученные от этой деятельности, довольно часто помогали предприятиям пополнять свои оборотные средства, защищать денежные накопления от обесценения и, следовательно, сохранять жизнеспособность в условиях экономического кризиса.[1] Менеджеры предприятий получали опыт работы в новых условиях, знакомились с новыми финансовыми технологиями, учились взаимодействовать с банками и приобретали в целом небесполезные знания о принципах функционирования фондового рынка и т. д.[1]
С другой стороны, такого рода деятельность влекла за собой немало отрицательных последствий.[1] Во-первых, она создавала дополнительные риски. Участие в непродуманных коммерческих проектах часто приводило к большим потерям.[1] Например, шахта «Распадская», включившись в подобные рискованные проекты (строительство международного аэропорта и т. п.) в 1992—1993 годах потеряла $7-8 млн, что составило примерно половину нетто-задолженности шахты на начало 1994 года.[1] Многочисленные банковские крахи и финансовые кризисы также нанесли значительный урон реальному сектору, приведя к безвозвратным потерям части денежных сбережений, накопленных предприятиями.[1]
Во-вторых, непрофильная коммерческая деятельность приводила и к потерям другого рода.[1] В частности, эта деятельность создавала дополнительный канал для широкомасштабной утечки квалифицированных работников в торговую и финансовую сферы.[1] Кроме того, «конфиденциальные» финансовые операции довольно часто были сопряжены с прямыми и косвенными хищениями, которые совершали люди, осуществлявшие сделки от имени предприятий.[1]
В-третьих, нередко предприятия сосредотачивали свои основные усилия именно на побочной коммерческой деятельности, ослабляя при этом внимание к развитию основного производства.[1] В частности, был случай, когда предприятие реального сектора приняло решение в течение трёх лет вдвое сократить основное производство, а высвободившиеся денежные ресурсы частично положить на срочные банковские депозиты, а частично использовать для операций с ценными бумагами.[1] Такой план был принят предприятием в 1995 году, хотя ещё в 1994 году оно активно искало способы модернизации и повышения эффективности основного производства.[1] Этот случай доказывает, что не только на макроэкономическом, но и на микроэкономическом уровне имела место заведомо порочная тенденция развития финансового сектора в ущерб реальному производству.[1]
[править] 2000-е годы
В 2000-е годы российские предприятия уменьшили непрофильную деятельность (перевод финансовых активов в твёрдые валюты; использование ликвидных материальных запасов для спекулятивной игры; торгово-посреднические операции, участие в сделках на финансовых рынках и пр.).[2] Стабилизация обменного курса рубля устранила возможность лёгких заработков за счет валютных накоплений.[2] Замедление динамики цен на внутреннем рынке сделало бессмысленной деятельность по аккумулированию и дальнейшей перепродаже ликвидных материальных ресурсов (металла, нефтепродуктов и т. п.).[2] Баснословные прибыли от торгово-посреднических операций и деятельности на финансовых рынках также ушли в прошлое.[2] В этих обстоятельствах отвлечение ресурсов на непрофильную деятельность становилось все менее выгодным, и потому предприятия все чаще отказывались от неё.[2] Вследствие такого развития событий доля предприятий, проводивших непрофильные торгово-посреднические и финансовые операции с целью получения дополнительной прибыли, сократилась с 7,56 % в 2002 году до 2,96 % в 2008 году.[2]
[править] Примечания
- ↑ 1,00 1,01 1,02 1,03 1,04 1,05 1,06 1,07 1,08 1,09 1,10 1,11 1,12 1,13 1,14 1,15 1,16 1,17 1,18 1,19 1,20 1,21 1,22 1,23 1,24 1,25 1,26 1,27 1,28 1,29 1,30 1,31 1,32 1,33 1,34 1,35 1,36 1,37 1,38 1,39 1,40 1,41 1,42 1,43 1,44 1,45 1,46 1,47 1,48 1,49 1,50 1,51 1,52 1,53 1,54 1,55 1,56 1,57 1,58 1,59 1,60 1,61 1,62 1,63 1,64 1,65 1,66 1,67 1,68 1,69 1,70 Д. Б. Кувалин «Экономическая политика и поведение предприятий: механизмы взаимного влияния» Глава «Способы адаптации российских предприятий к трансформационному экономическому кризису» // М.: МАКС Пресс, 2009
- ↑ 2,0 2,1 2,2 2,3 2,4 2,5 Д. Б. Кувалин «Экономическая политика и поведение предприятий: механизмы взаимного влияния» Глава «Особенности поведения российских предприятий в годы экономического подъёма» // М.: МАКС Пресс, 2009
