Адольф Гитлер в октябре 1939 года
Материал из Documentation.
4 октября немецкая подводная лодка U-47 под командованием обер-лейтенанта Понтера Прина проникла, казалось бы, в недоступную английскую военно-морскую базу Скапа-Флоу и торпедировала стоявший на якоре линкор "Ройал Оук"; при этом погибло 786 офицеров и матросов. Это был бесспорный успех, в полной мере использованный Геббельсом в пропагандистских целях и поднявший авторитет флота в глазах Гитлера.[1]
5 октября Гитлер вылетел в Варшаву принять парад 8-й армии. На аэродроме его встречали Браухич, Бласковиц и Рейхенау. Целых два часа проходили воинские части перед своим Верховным главнокомандующим. Это был единственный парад, который фюрер принимал в столице завоеванной страны. Во второй половине дня он посетил дворец Бельведер — бывшую резиденцию маршала Пилсудского, а затем вылетел в Берлин.[2]
6 октября — Гитлер по дипломатическим каналам зондирует возможность заключения мира.[3]
В рейхстаге 6 октября Гитлер сказал: «У Германии нет дальнейших претензий к Франции, и никогда такие претензии не будут выдвигаться... Не меньше усилий я затратил на установление англо-германской дружбы. Зачем нужно вести эту войну на Западе? Ради воссоздания Польши? Польша, созданная по Версальскому договору, никогда не возникнет вновь. Это гарантируется двумя самыми большими государствами в мире... Проблема восстановления польского государства является проблемой, которая не может быть решена в ходе войны на Западе, ее решат Россия и Германия... Если цель — смена режима в Германии, тогда миллионы жизней заведомо будут пожертвованы впустую... Нет, война на Западе не может решить никаких проблем... Если эти проблемы должны быть рано или поздно решены, то было бы разумнее заняться их решением прежде, чем посылать миллионы людей на ненужную смерть... Продолжение настоящего положения дел на Западе немыслимо. Каждый день вскоре будет обходиться увеличивающимися жертвами. Однажды снова возникнет граница между Германией и Францией, но вместо цветущих городов там будут руины и бесконечные кладбища... Если, однако, возобладают мнения господ Черчилля и его последователей, то это мое последнее заявление. Тогда мы будем сражаться, и второго ноября 1918 года в германской истории не будет.»[4]
7 октября Даладье ответил Гитлеру. Он заявил, что Франция не сложит оружия до тех пор, пока не будут получены гарантии "подлинного мира и общей безопасности".[5]
7 октября главнокомандующий сухопутными войсками и начальник генерального штаба представили Гитлеру официальный доклад о причинах, не позволяющих начать немедленное наступление на Западе.[6]
7 октября генерал Браухич по указанию Гитлера предложил своим командующим группами армий осуществить все приготовления для немедленного вторжения на территорию Голландии и Бельгии, если этого потребует политическая обстановка.[7]
7 октября Гитлер назначил Гиммлера руководителем новой организации — имперского комиссариата по укреплению германской нации.[8]
9 октября Гитлер написал обширную памятную записку, полностью продукт его собственного творчества, где попытался оправдать свои планы и указания о начале наступательных действий на западе, против которых, как он знал, сильно возражала армия. Йодль заявил в Нюрнберге: «Она была продиктована самим фюрером слово в слово и написана за две ночи». На этом этапе работа штаба оперативного руководства ОКВ состояла в том, чтобы облечь планы и пожелания Гитлера в форму директивы, которая появилась в тот же день под № 6. В ней было восемь коротких параграфов, последний из которых гласил: «Я требую, чтобы главнокомандующие в кратчайший срок представили мне [Гитлеру] свои подробные планы, основывающиеся на данной директиве, и постоянно информировали меня о ходе дел через ОКВ».[9]
9 октября Гитлер дал вермахту директиву № 6 о ведении войны, в которой потребовал подготовить наступательную операцию на северном крыле Западного фронта через голландско-бельгийско-люксембургскую границу.[10]
9 октября в Директиве № 6 Гитлер приказывал: "...Подготовить наступательные операции через люксембургско-бельгийско-голландскую территорию. Это наступление должно быть проведено как можно более крупными силами и как можно скорее... Целью этих наступательных операций является разгром по возможности большей части французской действующей армии и сражающихся на ее стороне союзников и одновременно захват возможно большей голландской, бельгийской и северофранцузской территории..."[11]
10 октября в 11 часов Гитлер собрал своих генералов.[12]
Сколь серьезен был для Гитлера вопрос о быстром продолжении войны, стало ясно 10 октября из его памятной записки главнокомандующим трех составных частей вермахта. В ней Гитлер ясно заявил: «Цель Германии в войне... должна состоять в том, чтобы окончательно разделаться с Западом военным путем». Об СССР он высказался так: «Никаким договором и никаким соглашением нельзя с определенностью обеспечить длительный нейтралитет Советской России. В настоящее время есть все основания полагать, что она не откажется от нейтралитета. Через восемь месяцев, через год или даже через несколько лет это может измениться. Незначительная ценность соглашений, закрепленных договорами, именно в последние годы проявилась во всех отношениях. Самая большая гарантия от какого-либо русского вмешательства заключена в ясном показе немецкого превосходства, в быстрой демонстрации немецкой силы.» Тем самым Гитлер дал трем главнокомандующим понять свою коренную установку в отношении договора с Советским Союзом.[13][14]
10 октября в ходе затянувшегося доклада Гитлеру о военно-морских операциях Редер высказал мысль о важности приобретения военно-морских баз в Норвегии, если нужно, то и с помощью СССР.[15]
10 октября гросс-адмирал Редер в беседе с Гитлером попросил о даче ему дополнительных полномочий.[16]
10 октября в своей краткой речи, произнесенной в Шпортпаласте по случаю развертывания кампании "зимней помощи", Гитлер вновь подчеркнул свое "стремление к миру". У Германии, добавил он, "нет никаких причин воевать против западных держав".[17]
То, что осталось от Польши после того, как СССР захватил свою часть на востоке, а Германия официально аннексировала свои бывшие земли и некоторые территории на западе, декретом Гитлера от 12 октября получило наименование "генерал-губернаторства".[18]
12 октября Гитлер объявил о преобразовании Польши в «генерал-губернаторство».[19]
12 октября, обращаясь к членам палаты представителей, премьер-министр Чемберлен охарактеризовал мирные предложения Гитлера как "туманные и неопределенные" и отметил, что "они не содержат никаких предложений по устранению зла, причиненного Чехословакии и Польше". Нельзя полагаться на обещания "нынешнего правительства Германии". Если Германия хочет мира. нужны "дела, а не только слова". Он призвал Гитлера представить "убедительные доказательства", что он желает мира.[20][21]
14 октября Браухич и Гальдер встретились, чтобы обсудить создавшееся положение и выработать единую линию. Гальдер усматривал три возможности: наступление, ожидание или коренное изменение. Гальдер занес в свой дневник эти три возможности в тот же день, а после войны разъяснил, что под "коренным изменением" он подразумевал устранение Гитлера. Однако Браухич считал, что столь радикальная мера "по существу негативна" и имеет тенденцию сделать рейх уязвимым. Они не остановились ни на одной из этих взаимоисключающих "перспективных возможностей".[22]
17 октября Браухич встретился с Гитлером, но его доводы, как рассказывал он Гальдеру, не оказали никакого воздействия на Гитлера.[23]
17 октября Гитлер напомнил Кейтелю, что польская территория является важной с военной точки зрения — как передовой плацдарм и как место для стратегического сосредоточения войск.[24]
18 октября генерал-квартирмейстер Эдуард Вагнер совещался с Гитлером относительно будущего Польши. В тот же день Гальдер записал в своем дневнике основные пункты, обговоренные с Эдуардом Вагнером: "Мы не хотим оздоровления Польши. <...> Польша должна управляться самостоятельно. Ее не следует превращать в образцовое, по немецким понятиям, государство. <...> Низкий жизненный уровень должен быть сохранен. <...> Администрация в Польше должна объединять в своих руках все полномочия, кроме военных. Настоящая же власть только одна — генерал-губернатор. Добиться всеобщей дезорганизации в экономике. Никакой помощи от имперских инстанций!"[25][26]
21 октября Кейтель представил Гитлеру «Цели сухопутных сил в операции «Желтый план»" (наступление на западе). За два дня до этого они поступили в ОКВ через отдел «Л» из Генерального штаба сухопутных войск в виде проекта оперативного приказа. (В данном случае главнокомандующий сухопутными силами оставил за начальником штаба ОКВ право представить доклад по «сугубо армейским делам»; такого не случалось прежде и больше ни разу не повторилось.) Таким способом он выразил несогласие с основной директивой, уже разосланной Гитлером.[27]
21 октября Кейтель изложил Гитлеру критические замечания о плане «Гельб».[28]
Вечером 22 октября по радио выступил министр пропаганды Геббельс и обвинил Черчилля в потоплении собственного лайнера. На следующий день "Фёлькишер беобахтер" на первой полосе под огромным заголовком "Черчилль потопил "Атению" сообщила, что первый лорд адмиралтейства подложил бомбу замедленного действия в трюм лайнера. На суде в Нюрнберге было установлено, что Гитлер лично приказал выступить с таким заявлением по радио и дать материал в газету и что, несмотря на крайнее недовольство Редера, Дёница и Вайцзекера таким приказом, они не решились возражать.[29]
30 октября Гитлер, очевидно под влиянием идей Манштейна, высказался за использование одной танковой и одной моторизованной дивизий в полосе 12-й армии в направлении Арлон — Седан.[30]
Октябрь Гитлер использовал для того, чтобы добиться принятия своей концепции намеченной операции против западных стран.[31]
