Русы в I тысячелетии

Материал из Documentation.

Перейти к: навигация, поиск



В течение IX и большей части X века на территории Восточной Европы успешно действовали различные сообщества скандинавских купцов-воинов, известных из современных источников как русы.[1]

Киевской группе русов удалось со временем развить военную и политическую организацию, а во второй половине X века подчинить или ликвидировать другие локальные сообщества русов с их автономной дальней торговлей.[2]

Содержание

[править] События

Под 839 годом Бертинские анналы сообщают о необычных людях, посетивших в июне того года двор франкского императора Людовика Благочестивого в Ингельгейме. Они прибыли из Константинополя вместе с посольством византийского императора Феофила и заявили, что они — русы, но на самом деле оказались шведами (свеонами). Когда их спросили, кто их правитель, они ответили, что его зовут Chacanus. Всё, что анналист смог сообщить о русах, есть пересказ информации, содержавшейся в письме Феофила, которую при франкском дворе сочли недостаточной или недостоверной. Мы узнаём, что русы были в посольстве в Византию и предлагали тамошнему императору дружбу. Мы также узнаём, что они не могли вернуться из Константинополя тем же путём, которым прибыли, так как не решались повторно пройти через территории каких-то «жестоких» и «варварских» народов. Но русов не спросили, или они не смогли объяснить, где лежала их страна. Назначив следствие о подозрительных свеонах-русах, Людовик не дождался его окончания и отправился в Вормс, а вместе с ним переместился и рассказ Пруденция (которого считают автором записей за 835—861 годы). В письме императора мы можем расслышать, хотя и приглушенные двойным переводом, формулы, знакомые нам по будущим договорам руси с греками: свеоны утверждали (в латинском переводе анналов), что они gente Rhos, что точно соответствует формуле договоров «от рода рускаго»; в Константинополь они прибыли, чтобы предложить «дружбу» (amicitiae causa) императору, в чём угадывается формула договоров об «установлении любви» с греками. Таким образом, русы были не случайными людьми и не лазутчиками, за каковых их приняли в Ингельгейме. Они действительно принадлежали к какому-то сообществу, которое именовало себя русь, и находились в составе посольства, посланного их правителем (гех), которого звали (или который именовался) Chacanus. Именно эта деталь рассказа представляется наиболее странной и даже загадочной.[3]

Сообщение Бертинских анналов под 839 годом о русах впервые выводит этот народ на свет письменной истории. С этого времени сообщения о них у византийских, латинских и арабских авторов становятся если и не очень частыми, то, во всяком случае, регулярными.[4]

В 860 году росы появились у берегов Пропонтиды. События этого ставшего знаменитым нападения довольно хорошо отражены в источниках. Нападение оказалось для византийцев совершенно неожиданным. То ли потому, что от росов не ждали такой дерзкой атаки, то ли (как уверял константинопольский патриарх Фотий) потому, что вообще не ведали о существовании такого народа. Хронология событий также определяется весьма уверенно. Флот росов из 200 кораблей появился близ Константинополя 18 июня, они высадились на берег и больше месяца, до конца июля или начала августа, опустошали окрестности города и острова в Мраморном море.[5]

Источники, правда, донесли две версии событий 860 года. Первая восстанавливается на основании двух гомилий патриарха Фотия «на нашествие росов». Корабли росов картинно проплыли мимо Константинополя, и из города видно было, как грозили росы мечами. Флот пристал к берегу, видимо, южнее Константинополя, и росы неуправляемой толпой бросились грабить пригороды столицы. Жители города считали себя осаждёнными и со страхом ожидали приступа, но Фотия можно понять так, что нападавшие и не стремились к штурму, удовлетворяясь богатой добычей в окрестностях столицы. Город спасло, разумеется, чудо: как только вокруг стен обнесли ризу Богородицы, варвары тотчас сняли осаду, ликвидировали свой лагерь и удалились так же стремительно, как и прибыли. Иначе представляют дело более поздние произведения. От штурма и разграбления город спасли вовремя подоспевший в столицу византийский император Михаил III и чудесное заступничество Богородицы: буря разметала суда росов и погубила их силы, а византийская армия докончила дело. Арбитром между двумя византийскими версиями выступают сообщения синхронных латинских источников. Венецианская хроника Иоанна Диакона утверждает, что, разорив окрестности Константинополя, «норманны» триумфально вернулись восвояси. В своём письме византийскому императору Михаилу (865 год) папа Николай I также утверждает, что нападавшие недавно на столицу язычники ушли, не понеся наказания.[6]

Таким образом, нападение росов 860 года не только было совершенно неожиданным, но и осталось безнаказанным. Оба обстоятельства усиливали травматическое впечатление от пережитого. Под его влиянием византийские авторы впервые предпринимают разыскания о росах, их происхождении и стране, их обычаях и образе жизни. Эти сведения находятся главным образом в гомилиях Фотия. Какие-то наблюдения патриарх, вероятно, мог сделать, глядя через городскую стену. Он видел варварский народ (и, понятно, определял его происхождение как «скифское»), дикий, жестокий и языческий. Он говорил о вооружённом «рабским образом» войске, не управляемом единым начальником, что должно было подчёркивать почти стихийную природу постигшего город бедствия. Но другие подробности нельзя было узнать просто наблюдая за бесчинствами росов. Сам Фотий, вероятно, ничего не знал о них до этого момента (чем объяснялись бы его настойчивые уверения, что они — народ незнаемый). Но он навёл справки. И выяснил, что росы есть народ «скифский» и «гиперборейский» и происходят «оттуда, откуда [мы] отделены столькими землями и племенными владениями, судоходными реками и морями без пристаней»; что они — «народ, поселившийся где-то далеко от нас, варварский, кочующий». О росах в Константинополе, вероятно, что-то знали (намёки на это можно усмотреть в утверждении Фотия, будто росам «некогда казался невыносимым один лишь слух о ромеях» и что прежде их почитали за «народ, не бравшийся в расчёт»). Но патриарху для его проповеднических целей было довольно и самых общих сведений: росы живут где-то далеко на севере. Примечательная деталь: Фотий называет росов народом «кочующим». Это можно толковать и как ошибку, и как уничижительную характеристику, и, наконец, как указание на какой-то особый, странствующий, образ жизни.[7]

Нет причин думать, будто нападение руси на Константинополь в 860 году чем-либо существенно отличалось от известных вторжений викингов или преследовало какие-то иные цели. Это был обычный пиратский набег. В самом деле, из его описаний становится ясно, что никаких других соображений, кроме грабежа окрестностей Константинополя, у росов, собственно, и не было. Они не предпринимали попыток вступить в контакт с византийцами, не предъявляли никаких требований, а, удовлетворившись добычей, просто удалились.[8]

Алексей Толочко отмечает: «Нужно согласиться с теми исследователями, которые полагают, что — как и всякий набег викингов — поход 860 года на Константинополь был совершён пришедшими из Скандинавии пиратами, ватаги которых в большом количестве проникли накануне событий в Восточную Европу.»[9]

Достоверно можно утверждать то, что нападавшие в 860 году на Константинополь росы (или часть их) приняли крещение.[10]

К моменту написания через семь лет Окружного послания (867 год) Фотий, несомненно, знал уже гораздо больше о росах, но по-прежнему был крайне скуп на подробности. Он признаёт, что росы теперь стали знамениты, и отмечает, что ещё до нападения они покорили окрестные народы. Вероятно, за прошедшие годы византийцам удалось наладить контакты с росами и даже, как утверждает Фотий, крестить их. Это событие, кроме Фотия, подтверждает и хроника Продолжателя Феофана. Два рассказа, как водится, представляют событие по-разному: Фотий утверждает, что росы крестились вскоре после нападения (значит, при нём и византийском императоре Михаиле III), Константин Багрянородный, автор Жития Василия в хронике Продолжателя Феофана, — что при константинопольском патриархе Игнатии и византийском императоре Василии Македонянине.[11]

Весной 922 года к царю волжских булгар прибыло посольство от багдадского халифа ал-Муктадира. В составе посольства находился (в качестве то ли секретаря, то ли одного из посланников) Ахмад ибн ал-Аббас Ибн Фадлан. В дороге он вёл дневник, на основании которого составил впоследствии записку о деяниях посольства. Во время пребывания посланника в ставке булгарского правителя туда же прибыл торговый караван русов. Группа русов прибыла по торговым делам в Булгар и расположилась лагерем на берегу Волги. Эти люди показались Ибн Фадлану настолько занимательными, что он посвятил им значительную часть своей записки. Во время стоянки русов на берегу Волги произошло необычное, пугающее для постороннего, но весьма красочное событие: смерть и пышные похороны знатного руса, сопровождаемые жертвоприношениями, даже человеческими. Вероятно, именно это, кульминационное в рассказе Ибн Фадлана, событие и обострило его интерес к русам, понудив предпринять разыскание об их нравах и обычаях, занятиях и верованиях.[12]

«Записка» Ибн Фадлана оказалась отчётом очевидца. При этом, в отличие от других арабских авторов, Ибн Фадлан не был чрезмерно склонен удивлять своего читателя экзотическими сведениями, столь любимыми на востоке. Он действительно пытался достоверно передать то, что видел, и то, что слышал о русах. Это поразительно отстранённый, почти этнографический отчёт внимательного и заинтересованного наблюдателя.[13]

Согласно Ибн Фадлану, русы — это люди, несомненно, принадлежащие к воинскому сословию, и свой статус они даже нарочито демонстрируют постоянным, как утверждает Ибн Фадлан, ношением топора, ножа и франкского меча. Об общей численности виденной им группы русов Ибн Фадлан ничего не говорит, но упоминание (во множественном числе) кораблей русов и домов, которые русы строят на берегу, должно свидетельствовать о том, что караван имел значительные размеры. Все корабли, притом, прибывают одновременно, значит их владельцы действуют не поодиночке, а, по крайней мере, сезонно объединяются в большие экспедиции. Ибн Фадлан говорит во множественном числе о «главарях» или «вожаках» (ра’исах), одним из которых был умерший. Можно думать, что никакого единого «командования» вовсе не существовало, и под «вожаками» следует, вероятно, понимать не просто упоминаемых «богатых» русов, а предводителей кораблей. Судя по ремаркам Ибн Фадлана, на берегу караван воспроизводит ту же структуру, что и в пути: люди каждого корабля строят по «большому дому из дерева», где обитает до двадцати русов вместе с челядью. Судя по описанию быта в «большом доме», команда корабля состоит не из вождя и его дружины, но из, в общем, равноправных партнёров, каждый из которых торгует своим собственным «товаром». При несомненном общем скандинавском облике (наиболее яркими чертами которого выступают погребальный обряд, вооружение и руническая письменность), из описания Ибн Фадлана вырисовывается картина общества, находящегося в процессе культурной и этнической адаптации.[14]

[править] Политика

Ибн Фадлан пытался что-то разузнать о, говоря современным языком, политических структурах русов, и оказалось, что кроме расплывчатого представления о том, что они действуют в сфере, где верховным властителем является хазарский каган, русы ничего определённого не могли сообщить путешественнику. Отчёт Ибн Фадлана не оставляет сомнений в том, что на вопрос, каков их «царь», русы описали арабскому путешественнику хазарского кагана: заточённого в своём дворце сакрального правителя, вместо которого действует его «заместитель». Ясно притом, что русы тоже имели довольно смутное представление о действительном кагане и церемониях его двора и рассказывали любопытному путешественнику те байки, которые ходили в их среде о далеком и могущественном правителе.[15]

[править] Торговля

Согласно Ибн Фдлану, русы заняты дальней торговлей (прибывают из «дальней страны»). Торгуют, главным образом, пушниной, но на Ибн Фадлана наибольшее впечатление произвели как работорговцы, притом на широкую ногу. Пушнину и рабов русы выменивают на серебряную монету, и объёмы транзакций оказываются таковы, что у наиболее удачливых скапливаются суммы во многие десятки тысяч дирхемов. Ибн Фадлан даёт понять, что — в отличие от него самого — для местных жителей приезд каравана русов не был неожиданностью. Русы были завсегдатаями в этих местах, а их торговля — явлением, повторяющимся с регулярной периодичностью. Разумеется, Ибн Фадлан не мог знать, как давно установилась эта торговля, но из его сообщения следует, что то было дело обыденное, издавна существующее: булгарский царь традиционно взимает десятину с цены привезённых русами рабов.[16]

[править] Религии

Крещение росов после 860 года было сродни известным из франкских источников крещениям предводителей викингов. Никакого длительного влияния на Восточную Европу оно не оказало, оставшись эпизодом византийской хронографии. Как только распалась «армия 860 года», исчезло и христианство. Через пятьдесят лет, заключая в 911 году новый договор с русью, византийцы уже не помнили о крещении и видели перед собой только варваров-язычников.[17]

[править] Обычаи

Ибн Фадлан описывает похороны знатного руса в ладье, что безошибочно опознаётся как специфически скандинавский обычай, известный по археологическим и письменным свидетельствам.[18]

[править] Внешние связи

Как сообщает арабский путешественник и географ Абу-л-Касим Ибн Хаукаль, в 358 году хиджры (ноябрь 968 — ноябрь 969) русы обрушились войной на Булгарию и Хазарию. Они взяли штурмом и разрушили Булгар. Затем спустились по Волге и взяли штурмом столицу Хазарии Итиль, после чего вышли в Каспийское море и на дагестанском побережье разорили древнюю столицу хазар город Семендер. Этот набег, положивший, как полагают, конец политическому существованию Хазарского каганата, приписывают киевскому князю Святославу, предпочитая совершенно фиктивный рассказ летописи, а также её вымышленную хронологию достоверным сведениям Ибн Хаукаля, современника событий, а кроме того — человека, получившего информацию из первых рук путём расспрашивания о произошедшем хазарских беженцев.[19]

[править] Арабы

Только начиная с середины X века в поле зрения арабских географов попадают (вероятно, благодаря византийскому посредничеству) Киев и русы на Днепре.[20]

[править] Балканы

В 968 году, по сообщению византийских источников, Святослав напал на Болгарию и, разорив многие города и сёла, захватил огромную добычу. В следующем году Святослав вновь появился в Болгарии, захватил столицу государства Преслав и взял в плен Бориса и Романа, сыновей царя Петра. Святослав оставался на Балканах до лета 971 года, когда под давлением византийцев его флот вынужден был уйти с Дуная.[21]

[править] Византия

В IX веке чаще всего росы попадают в поле зрения византийских источников. Но преимущественно в одном образе: жестоких пиратов, разоряющих прибрежные области Византии. Если в соответствующих ведомствах Константинополя и накопили какое-то «досье» на росов, оно никак не отразилось в доступных источниках и, скорее всего, осталось невостребованным: в середине X века Константину Багрянородному придётся собирать материалы заново.[22]

Первые со­общения о появлении росов в Византии датируются первой половиной IX века: нападение на Амастриду и прибытие послов к императору Феофилу от некоего «кагана».[23]

К середине IX века путь к Чёрному морю был достаточно хорошо известен (судя по походу 860 года), что сказалось на возрастании роли Киева.[24]

С 860 года росы больше не беспокоили Византию, а после 867 года и вовсе надолго исчезают со страниц источников.[25]

О торговле русов в Руме (Византии) сообщает уже ибн Хордадбех.[26]

Источники сохранили для нас известия о трёх посольствах киевских росов в Византию. Для двух из них — посещавших Константинополь в 911 и 944 годах — мы располагаем даже «списочным составом», так как имена были занесены в тексты договоров. Третье посольство — княгини Ольги в 957 году — известно только с количественной стороны: Константин Багрянородный в трактате «О церемониях» скрупулёзно отметил денежные выплаты росам, указав попутно разряды людей в её свите и численность каждого из них.[27]

Константин Багрянородный сообщает, что 700 росам, участвовавшим в морской экспедиции против Крита в 911 году, был выплачен 1 кентинарий (100 литр или 7200 номисм).[28]

Есть все основания полагать, что договор 911 года был первым из когда-либо заключённых русью с Византией. Это, собственно, следует из его текста.[29]

В момент заключения договора 911 года византийцы ещё не видят среди росов центрального для раннегосударственных образований института — княжеской династии. Но этого, похоже, не видят и сами росы.[30]

Росы находились в составе византийского флота: в действиях против лангобардов в 935 г. при императоре Романе Лакапине (семь кораблей с 415 воинами) и в неудачном критском походе 949 г. при Константи­не VII Багрянородном (девять кораблей с 629 воинами).[31]

В 941 году русы потерпели катастрофическое поражение во время набега на Константинополь.[32]

Договор 944 года ограничивал число русских купцов, имеющих право находиться в городе, пятьюдесятью.[33]

Договор 944 года устанавливал, что все русы, пришедшие в Константинополь ради торговли, должны компактно проживать в квартале монастыря св. Маманта.[34]

Как отмечает Константин Багрянородный, в 946 году отряд «крещёных росов» нёс караул во дворце во время приёма императором посольства из Тарса.[35]

Из трактата Константина Багрянородного «О церемониях» мы знаем, что в середине X века к князю руси византийские императоры писали рутинно, и даже знаем, какая к письмам привешивалась печать: золотая, весом в два солида.[36]

По свидетельству Константина Багрянородного, в середине Х века для торговых плаваний в Византию росы использовали суда на однодревной основе с нашивными бортами.[37]

В 957 году во главе большого посольства княгиня Ольга отправляется в Константинополь, где принимает крещение.[38]

Во время посольства русов 957 года княгиня Ольга удостоилась двух приёмов в Большом дворце: 9 сентября и 18 октября. Оба раза её сопровождала многочисленная свита, состав которой несколько менялся от приёма к приёму, но общее количество людей оставалось неизменным — 107 человек. Оба визита во дворец завершались банкетом: первый был дан для «послов архонтов росов, приближённых и родственников архонтиссы, а также купцов» (в тот раз княгиня, сопровождаемая восемью родственницами и шестнадцатью прислужницами, удостоилась отдельного «десерта» в кругу императорской семьи). На этом обеде присутствовали восемь мужчин — родственников Ольги, а также упомянутый особо её племянник. Кроме того, здесь были 20 послов и 43 купца. Второй банкет, 18 октября, состоялся с участием Ольги. На нём присутствовали, среди прочих, всё тот же племянник княгини, 16 её родственниц, 22 посла и 44 купца. Состав посольства свидетельствует о достаточно многочисленном княжеском роде в середине X века. В посольстве 957 года примечательно соотношение группы послов, представлявших архонтов росов (22 человека), и группы купцов — 44. Едва ли цифры подобрались случайно. Можно предполагать, что каждый из князей отправил в посольство по одному послу и по два купца.[39]

Церемониальные денежные раздачи свите княгини Ольги во время её визита производил император Византии. Константин Багрянородный аккуратно записал суммы в трактате «О церемониях». На первом приёме послы и купцы росов получили по 12 милиарисиев, что равнялось одной номисме; племянник Ольги получил 30 милиарисиев (две с половиной номисмы); её родственники — по 20 милиарисиев (немногим более полторы номисмы); остальные члены посольства — гораздо меньше. На втором приёме послы получили по 12 милиарисиев (по одной номисме), а купцы — вдвое меньше. Эти раздачи были призваны произвести впечатление и продемонстрировать щедрость и величие императора Византии. Дар самой княгине, разумеется, был исключительным на общем фоне: она получила 500 и затем ещё 200 милиарисиев. Все же выплаты русам за все время посольства составили 2841 милиарисий.[40]

[править] Прикаспий

Первый из целой серии пиратских набегов русов на южное побережье Каспийского моря состоялся между 864 и 884 годами (упомянут в Истории Табаристана персидского историка Ибн Исфандийара (1216—1217)). Следующие набеги отмечены в 909/910 и 913/914 годах. Об этих двух узнаём и некоторые детали. Первый, вероятно, был разведочным или просто оппортунистическим рейдом, по крайней мере, так можно было бы заключить на основании небольшого числа кораблей русов — 16, принимавших участие в набеге. Тем не менее, даже такими скромными силами русам, как утверждает Ибн Исфандийар, удалось захватить и сжечь Абаскун. Второй набег, наиболее детально описанный ал-Масуди (первая половина X века), был уже впечатляющим: русы вышли в Каспийское море на 500 кораблях и, разделившись на несколько отрядов, стали нападать на города и земли южного и юго-западного побережья. Совладать с ними было невозможно, и они оставались на юге Каспия «много месяцев», а потом ушли беспрепятственно, «когда им наскучило». Поход, по сведениям ал-Масуди, закончился все же плачевно для русов: на обратном пути их перебили хазары.[41]

[править] Источники информации

[править] Арабо-персидские источники

Нет причин сомневаться, что в арабо-персидской литературе X века бытовало предание о правителе русов как кагане.[42]

[править] Византийские источники

Император Лев VI Мудрый (ум. в 912 г.) в разделе «Наумахика» своего тракта­ та «Тактика» (904—912) указывал, что росы прибывали в Византию по рекам Восточной Европы.[43]

[править] Восточные источники

Новейший систематический обзор восточных источников о руси позволяет утверждать, что до середины X века они локализуют русов преимущественно к северу от Каспийского моря и вдоль Волги. Это связано, очевидно, как с особенностями географической оптики, так и с тем обстоятельством, что русы становились «видимы» для арабских авторов именно в районе Каспия и нижней Волги.[44]

[править] Ссылки

[править] Примечания

  1. ↑ Очерки начальной Руси / Алексей Толочко. — Киев; Санкт-Петербург: Лаурус, 2015
  2. ↑ Очерки начальной Руси / Алексей Толочко. — Киев; Санкт-Петербург: Лаурус, 2015
  3. ↑ Очерки начальной Руси / Алексей Толочко. — Киев; Санкт-Петербург: Лaуpуc, 2015
  4. ↑ Очерки начальной Руси / Алексей Толочко. — Киев; Санкт-Петербург: Лaуpуc, 2015
  5. ↑ Очерки начальной Руси / Алексей Толочко. — Киев; Санкт-Петербург: Лaуpуc, 2015
  6. ↑ Очерки начальной Руси / Алексей Толочко. — Киев; Санкт-Петербург: Лaуpуc, 2015
  7. ↑ Очерки начальной Руси / Алексей Толочко. — Киев; Санкт-Петербург: Лaуpуc, 2015
  8. ↑ Очерки начальной Руси / Алексей Толочко. — Киев; Санкт-Петербург: Лaуpуc, 2015
  9. ↑ Очерки начальной Руси / Алексей Толочко. — Киев; Санкт-Петербург: Лаурус, 2015
  10. ↑ Очерки начальной Руси / Алексей Толочко. — Киев; Санкт-Петербург: Лаурус, 2015
  11. ↑ Очерки начальной Руси / Алексей Толочко. — Киев; Санкт-Петербург: Лaуpуc, 2015
  12. ↑ Очерки начальной Руси / Алексей Толочко. — Киев; Санкт-Петербург: Лаурус, 2015
  13. ↑ Очерки начальной Руси / Алексей Толочко. — Киев; Санкт-Петербург: Лаурус, 2015
  14. ↑ Очерки начальной Руси / Алексей Толочко. — Киев; Санкт-Петербург: Лаурус, 2015
  15. ↑ Очерки начальной Руси / Алексей Толочко. — Киев; Санкт-Петербург: Лaуpуc, 2015
  16. ↑ Очерки начальной Руси / Алексей Толочко. — Киев; Санкт-Петербург: Лаурус, 2015
  17. ↑ Очерки начальной Руси / Алексей Толочко. — Киев; Санкт-Петербург: Лаурус, 2015
  18. ↑ Очерки начальной Руси / Алексей Толочко. — Киев; Санкт-Петербург: Лаурус, 2015
  19. ↑ Очерки начальной Руси / Алексей Толочко. — Киев; Санкт-Петербург: Лаурус, 2015
  20. ↑ Очерки начальной Руси / Алексей Толочко. — Киев; Санкт-Петербург: Лаурус, 2015
  21. ↑ Очерки начальной Руси / Алексей Толочко. — Киев; Санкт-Петербург: Лаурус, 2015
  22. ↑ Очерки начальной Руси / Алексей Толочко. — Киев; Санкт-Петербург: Лаурус, 2015
  23. ↑ [1]
  24. ↑ [2]
  25. ↑ Очерки начальной Руси / Алексей Толочко. — Киев; Санкт-Петербург: Лаурус, 2015
  26. ↑ [3]
  27. ↑ Очерки начальной Руси / Алексей Толочко. — Киев; Санкт-Петербург: Лаурус, 2015
  28. ↑ Очерки начальной Руси / Алексей Толочко. — Киев; Санкт-Петербург: Лаурус, 2015
  29. ↑ Очерки начальной Руси / Алексей Толочко. — Киев; Санкт-Петербург: Лаурус, 2015
  30. ↑ Очерки начальной Руси / Алексей Толочко. — Киев; Санкт-Петербург: Лаурус, 2015
  31. ↑ [4]
  32. ↑ Очерки начальной Руси / Алексей Толочко. — Киев; Санкт-Петербург: Лаурус, 2015
  33. ↑ Очерки начальной Руси / Алексей Толочко. — Киев; Санкт-Петербург: Лаурус, 2015
  34. ↑ Очерки начальной Руси / Алексей Толочко. — Киев; Санкт-Петербург: Лаурус, 2015
  35. ↑ Очерки начальной Руси / Алексей Толочко. — Киев; Санкт-Петербург: Лаурус, 2015
  36. ↑ Очерки начальной Руси / Алексей Толочко. — Киев; Санкт-Петербург: Лаурус, 2015
  37. ↑ [5]
  38. ↑ Очерки начальной Руси / Алексей Толочко. — Киев; Санкт-Петербург: Лаурус, 2015
  39. ↑ Очерки начальной Руси / Алексей Толочко. — Киев; Санкт-Петербург: Лаурус, 2015
  40. ↑ Очерки начальной Руси / Алексей Толочко. — Киев; Санкт-Петербург: Лаурус, 2015
  41. ↑ Очерки начальной Руси / Алексей Толочко. — Киев; Санкт-Петербург: Лаурус, 2015
  42. ↑ Очерки начальной Руси / Алексей Толочко. — Киев; Санкт-Петербург: Лаурус, 2015
  43. ↑ [6]
  44. ↑ Очерки начальной Руси / Алексей Толочко. — Киев; Санкт-Петербург: Лаурус, 2015
Источник — «http://newsruss.ru/doc/index.php/%D0%A0%D1%83%D1%81%D1%8B_%D0%B2_I_%D1%82%D1%8B%D1%81%D1%8F%D1%87%D0%B5%D0%BB%D0%B5%D1%82%D0%B8%D0%B8»
Личные инструменты