Русские в Эстонии

Материал из Documentation.

Положение русских жителей стран Прибалтики, их дискриминация со стороны титульной нации, бесправие, политическая пассивность — эти темы достаточно часто поднимались как отечественными, так и зарубежными исследователями в период после развала СССР и создания новых суверенных государств, чьи основополагающие принципы национальной идентификации зачастую были связаны с утверждением своего превосходства над инородцами. Однако в последние годы проблема положения русскоязычного меньшинства бывших республик, в том числе и Эстонии, отошла на второй план.

В 2007 году события «бронзовой ночи» вновь остро поставили перед русской частью жителей Эстонии наболевшие и не решенные вопросы об их национальной идентификации и праве на участие в принятии решений государственного уровня. Данная статья имеет своей целью рассмотреть сложившуюся ситуацию и попытаться выявить тенденции ее развития (можем ли мы назвать русское сообщество диаспорой, исходя из общепринятых критериев диаспоральности, и, самое главное, нужна ли сильная, развитая русская диаспора Эстонии и самим «эстонским» русским?). Традиционно под диаспорой понимают часть народа (этнической общности), проживающую вне страны его происхождения, имеющую общие этнические корни и духовные ценности. Для диаспоры характерно осознание себя частью народа, проживающего в ином государстве, наличие собственной стратегии взаимоотношений с государством проживания и исторической родиной. Р. Брубейкер выделяет особую подгруппу диаспор — «диаспоры катаклизма», сложившиеся в связи с дезинтеграцией и распадом крупных государственных образований и с изменением политических границ. Диаспоры катаклизма возникают мгновенно, в результате резкого изменения политического устройства, вопреки желанию людей. Именно на это хотелось бы обратить внимание . говоря о русской диаспоре в Эстонии.

В Эстонской Республике, как и в других постсоветских государствах, диаспоральные группы возникли не путем пересечения людьми границ и ухода со своей исторической родины, а путем изменения самих границ: государства проживания изменили свой административный статус — были союзными республиками в составе единого государства, а стали независимыми единицами, самостоятельными игроками на международной арене. Результатом процесса «отступления» государства проживания и стала новая русская диаспора, которую невозможно определить в традиционных категориях в качестве диаспоры. Согласно Брубейкеру, несмотря на восстановление государственности в 1991 г., постсоветские элиты титульной нации новых независимых республик (в контексте нашего исследования это, в первую очередь, ЭР) до сих пор считают необходимым защищать доминирующее место своей нации на политическом, экономическом и культурном пространстве страны1 . Основным моментом, раскалывающим общество новых независимых государств (в особенности Эстонской Республики), является история, а именно — Вторая мировая война и ее последствия. Представляется очевидным, что для формирования цельного народа, способного быть субъектом национальной государственности, важнейшее значение имеет достижение общественного консенсуса по восприятию основных событий прошлого, по формированию общепринятой структуры исторического мифа2 . Итак, можем ли мы считать русских Эстонии диаспорой, и нужна ли сильная, способная отстаивать свои права русская диаспора Эстонской Республике?

Социологическое исследование, проведённое Эстонской академией наук в 1990-е гг., показало, что живущие в Эстонии русские, когда им было предложено на выбор несколько вариантов самоидентификации, отдавали предпочтение составным формулам, причем наиболее часто выбирался такой вариант, как «русский житель Балтии». На вопрос: «Кем Вы себя ощущаете?» — 65,8 % русскоязычного населения ответили: жителем Балтии, 54,2 % — жителем своего города, 50,2 % — гражданином Эстонии, 40,6 — гражданином России. На вопрос: «Гражданство какой страны Вы хотели бы получить?» — 49,1 % ответило: предпочитаю гражданство Эстонии, 12,1 % — предпочитаю гражданство России, 26,3 % — предпочитаю гражданство России с разрешением на работу в Эстонии.

На сегодняшний момент русскоязычное население Эстонии разделено на три группы:

1. получившие эстонское гражданство — 141 907 чел. (37 %);
2. лица без гражданства — 170 349 чел. (44 %);
3. граждане России — 73 379 чел. (19 %).

Принятые эстонскими властями законы о языке, гражданстве и «иностранцах», а также разработанная и с треском провалившаяся Программа интеграции 2000—2007, направленные, в первую очередь, на абсолютную невозможность полноценной интеграции русского населения в эстонское сообщество, тем не менее, не способствовали созданию в Эстонии русской диаспоры. Кроме того, в обход всех общепринятых международных норм, русские, проживающие в Эстонии, не могут считаться национальным меньшинством и, соответственно, отстаивать свое право на получение образования на родном языке. Как известно, эстонские власти, опираясь на свое представление о нацменьшинствах, обошли международные требования. Принимая закон «О ратификации Рамочной конвенции Совета Европы о защите национальных меньшинств», они исключили неграждан республики из числа лиц, подпадающих под действие этой Конвенции4 . Анализируя события последних лет, можно отметить важную тенденцию — если до событий апреля 2007 г. («бронзовой ночи») большинство русских жителей Эстонии не были готовы к отстаиванию своих политических прав, то после сноса памятника «Бронзовому солдату» ситуация несколько изменилась. До весны 2007 г. можно было утверждать, что русская община Эстонии не обладала никакими институтами политического и социально-экономического лоббирования своих интересов перед государством, она не стремилась к сохранению своей культуры, языка, не ассоциировала себя с материнским этносом. Но, однако, после событий «бронзовой ночи» разобщенное и запуганное русское население страны постепенно сплачивается и все более начинает походить на классическую диаспору. Если раньше ежегодно «натурализовалось» 5-6 тыс. чел., то после событий «бронзовой ночи» их количество сократилось до 2 тыс.

Симптоматично резкое сокращение числа желающих получить эстонское гражданство среди «серопаспортников». В 2005 г. 74 % из них хотели бы получить гражданство ЭР, в 2008 — уже всего 51 %. В то же время привлекательность гражданства РФ повысилась для этой группы респондентов соответственно с 11 до 19 %.

С защитой «Бронзового солдата» связано и образование в 2006 г. первой русской общественной организации, имеющей влияние на большую часть русской общины Эстонии — «Ночного дозора». Именно события по переносу «Бронзового солдата» привели к консолидации русской общины Эстонии — появился Координационный совет соотечественников Эстонии, активизировались русскоязычные партии и общественные организации. Так, например, международная ассоциация «Русская культура» (Эстония) и «Целевой капитал поддержки русской культуры» (Эстония) 23 мая 2009 г. в рамках осуществления цивилизационного проекта «Русский Мiръ» провели научнопрактическую конференцию «Русский Мiръ: европейская общность и государственные реалии». Но вернемся к поставленному в начале работы вопросу: «Нужна ли Эстонии русская диаспора?» На основании всех вышеприведенных данных можно утверждать, что русской части эстонского общества она нужна. А вот нужна ли она Эстонии? Снос памятника на Тынисмяги и последовавший за ним «русский бунт» стали неким водоразделом между и так сложно уживавшимися между собой нациями. Если для русских апрель 2007 г. стал символом национальной гордости и борьбы за свое место в эстонском обществе, то для представителей титульной нации «бронзовая ночь» явилась едва ли не страшным предзнаменованием будущего укрепления и расширения русской общины. Так, правительством Андруса Ансипа (по инициативе которого и произошел перенос памятника) летом 2007 г. были недовольны в Таллинне 84,2 % неэстонских жителей, в то время как 73 % эстонцев — жителей столицы в той или иной степени поддержали действия правительства2 -В ответ на протестные ак . ции русского населения, последовавшие после переноса «Бронзового солдата», 15 мая 2007 г. вице-спикер Рийгикогу Кристийна Оюланд выступила с предложением запретить все российские каналы в Эстонии как сеющие пропаганду и смуту среди русских жителей страны3 18 мая . 2007 г. полиция безопасности Эстонии опубликовала отчет, в котором приравняла к врагам эстонской государственности Конституционную партию Эстонии (русскоязычная партия) и Информационный центр по правам человека (центр, традиционно защищающий права русскоязычного населения страны).

Сразу после происшедших событий лидеры «Ночного дозора» (Дмитрий Линтер, Димитрий Кленский, Максим Рева и Марк Сирык) оказались в тюрьме, потом под следствием по ст. 238 Пенитенциарного кодекса, предусматривающей наказание за организацию массовых беспорядков в виде пяти лет лишения свободы.

Лишь 5 января 2009 г. по решению харьюского уездного суда они были признаны невиновными. В октябре 2009 г. Рийгикогу 54 голосами принял так называемый пакет «бронзовой ночи», в который вошли законы, изменяющие статьи в Пенитенциарном кодексе, устанавливающие наказания за направленную против государства насильственную деятельность, государственную измену и совершенные иностранцами антигосударственные действия. Все перечисленные выше действия эстонской власти показывают, что эстонскому обществу не нужна сильная, развитая и политически активная русская община, равно как и не нужно закрепление на официальном уровне русского сообщества Эстонии как национального меньшинства, но, тем не менее, само это русское сообщество эстонцам необходимо, в первую очередь как фактор, способствующий консолидации и сплочению в единую нацию самих эстонцев.

[править] Ссылки

• Смердова Н. В. Нужна ли Эстонии русская диаспора? // Власть. 2010. № 2. С. 41-43.
• Русская диаспора в странах Прибалтики

[править] Примечания