Оперативно-стратегическое планирование СССР накануне Великой Отечественной войны

Материал из Documentation.

В подготовке Советского государства и армии по отражению агрессии важное место занимали вопросы оперативно-стратегического планирования. Опыт предшествующих войн давал урок, что научно обоснованные и своевременно, качественно отработанные планы по использованию Вооруженных Сил являлись важным условием для организованного вступления в войну и достижения победы над противником.

Разработка планов в предвоенные годы представляла собой сложный л непрерывный процесс, связанный с решением политических, дипломатических идеологических, военных и других вопросов. Планирование стратегического использования Вооруженных Сил являлось главным звеном в функциях Наркомата обороны и Генерального штаба. Общее руководство этим сложным процессом осуществляло Советское правительство.

В основу планирования были положены прежде всего идеи советской военной оборонительной доктрины, сущность которой состояла в том, что Советскому Союзу были чужды захватнические войны, он не собирался ни на кого нападать. Вместе с тем было признано, что завоевания Великого Октября будут защищаться со всей решительностью. Все стратегические планы строились на основании взглядов на характер будущих военных столкновений. Считалось, что будущая война будет правой. В ней Советскому Союзу будут противостоять не отдельные враждебные страны, а целая коалиция капиталистических государств.

Возрастание непосредственной угрозы войны поставило перед советским военно-политическим руководством ряд проблем, связанных с начальным периодом войны.

Нельзя было допустить внезапного нападения противника на нашу страну. Опыт начавшейся второй мировой войны показал, что агрессор, используя внезапность, в короткие сроки достигал больших военных преимуществ, захватывал стратегическую инициативу в начальном периоде войны и тем самым предопределил результаты последующих этапов войны.

Красная Армия, как армия государства диктатуры пролетариата, исповедовала активные формы ведения войны, что соответствовало природе революционного по своей сути общественного строя. В то же время в силу миролюбивого характера социалистического общества она не могла взять на себя инициативу нанесения первого удара, то есть формального развязывания войны.

В этих условиях перед Вооруженными Силами СССР была поставлена двуединая задача: готовиться к ответному удару и одновременно к решительному разгрому агрессора с перенесением военных действий на его территорию. Считалось, что части Красной Армии должны быть всегда готовы ответить молниеносным ударом на всякую внезапность со стороны врага{79}.

Данное доктринальное положение имело принципиальное значение для понимания характера начального периода возможной войны. Во-первых, из него следовало, что для Красной Армии содержанием первых чаше и дней войны должны стать сдерживающие боевые действия, и, во-вторых, внезапность нападения противника должна быть нейтрализована высокой боевой готовностью армии.

Существенное влияние на разработку планов оказывали как общая обстановка в Генеральном штабе, так и личностные качества и уровень подготовки его начальника.

Основные документы оперативного планирования разрабатывались и перерабатывались под руководством начальника Генерального штаба Маршала Советского Союза Бориса Шапошникова (до августа 1940 года), затем — генерала армии К. А. Мерецкова (до февраля 1941 года), а в последующем — генерала армии Георгия Жукова при непосредственном участии генерал-майора А. М. Василевского, генерал-лейтенанта Николая Ватутина и других генералов.

Высокий уровень штабной подготовки, богатая практика и интеллект позволяли Б. М. Шапошникову построить работу на основе уважения и доверия к подчиненным. Учитывая важность планирования, он лично проводил большинство оперативных расчетов и готовил свои соображения по стратегическому развертыванию Вооруженных Сил.

Следует в то же время учесть, что составители планов не могли не чувствовать на себе влияния той морально-психологической атмосферы, которая сложилась в Генеральном штабе в результате необоснованных репрессий.

В связи с тем, что на смену репрессированным офицерам приходили малоопытные командиры с ограниченным оперативным кругозором, функционирование Генерального штаба усложнилось. Таким образом, в Генштабе, как и в других оперативных и войсковых штабах, шел болезненный процесс перемен, который не мог не сказаться отрицательно на качестве разрабатываемых планов.

Следует также иметь в виду, что разработка планов в предвоенные годы в значительной степени определялась сложными и противоречивыми условиями военно-политической обстановки. Особенно напряженно проходил процесс планирования в Генеральном штабе в последний перед войной год. Резко возросшая опасность нападения на Советский Союз требовала от Генерального штаба большой оперативности, с тем чтобы своевременно вносить необходимые изменения в оперативные и мобилизационные планы. Так, только с лета 1940 г. и до начала войны не менее пяти раз (июль, сентябрь, октябрь 1940 г., март, май 1941 г.) перерабатывались «Соображения об основах стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза на Западе и Востоке на 1940—1941 гг.», составлявшие главное звено в оперативных планах войны.

Основы стратегического развертывания Вооруженных Сил. Для непосредственного вступления Вооруженных Сил в войну предусматривалось их стратегическое развертывание. Стратегическое развертывание Вооруженных Сил осуществлялось в соответствии с замыслом войны и заключалось в переводе их с мирного на военное положение (приведение в полную боевую готовность с проведением отмобилизования), оперативном развертывании группировок войск на ТВД, стратегических перегруппировках войск из глубины страны и между ТВД и развертывании стратегических резервов.

Одним из условий своевременного и планового развертывания Вооруженных Сил являлось их надежное оперативное прикрытие. Планирование всех этих мероприятий составляло основу разработки оперативного плана. Положение, однако, осложнялось тем, что в предвоенные годы среди руководства Наркомата обороны и Генерального штаба единого подхода к пониманию оперативного плана и плана стратегического развертывания не было. Часто эти понятия отождествлялись или заменялись одно другим. Такое положение размывало целенаправленность планирования и, естественно, снижало его качество.

Анализ большого количества архивных документов позволяет констатировать, что оперативный план, как главный документ плана войны, представлял собой совокупность документов, обеспечивающих при их выполнении организованное развертывание и вступление в боевые действия армии и флота в соответствии с целями и задачами первых [52] стратегических операции. Он включал: директиву правительства об основах стратегического развертывания Вооруженных Сил; записку, разработанную начальником Генерального штаба и утвержденную наркомом обороны СССР, о порядке стратегического развертывания Вооруженных Сил (задачах фронтов и флотов) с приложением карты и сводной таблицы распределения войсковых соединений, авиации и частей РККА по фронтам и армиям; план стратегических перевозок для сосредоточения Вооруженных Сил на театрах военных действии; планы прикрытия стратегического развертывания; план устройства тыла и материального обеспечения действующей армии; планы по связи, военным сообщениям, ПВО и др. В отличие от оперативного плана в плане стратегического развертывания не определялись замысел первых операции и задачи фронтам.

События второй половины 1939 — начала 1940 г. коренным образом изменили стратегическую обстановку в Европе. Произошло перемещение советских войск, изменились государственная граница, боевой состав военных округов. Были внесены существенные изменения в планы развития Вооруженных Сил.

В связи с этим оперативный план, утвержденный правительством в ноябре 1938 г., оказался нереальным. В Генеральном штабе под руководством его начальника Маршала Советского Союза Б. М. Шапошникова после окончания советско-финляндской войны разрабатывался основной документ — «Соображения об основах стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза на Западе и Востоке на 1940—1941 гг.». Первый вариант плана был разработан к середине 1940 г. Однако ввод советских войск на территорию Прибалтийских республик, в Северную Буковину и Бессарабию, а также формирование новых соединений потребовали существенной доработки этого документа.

Во исполнение решения Главного военного совета от 16 августа 1940 г. 18 сентября Советскому правительству был представлен доклад «Об основах стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза на Западе и Востоке на 1940—1941 гг.». При разработке этого документа прежде всего тщательно изучались наиболее вероятные противники на главных и второстепенных театрах военных действий. Оценивались предполагаемые ими замыслы, количество противостоящих сил и средств на каждом стратегическом направлении.

К 22 нюня 1940 г. неожиданно быстро была разгромлена Франция. Многомиллионная немецкая армия, полностью отмобилизованная и хорошо подготовленная к войне, оказалась, по существу, один на один с Советскими Вооруженными Силами.

В этих условиях Генеральный штаб правильно считал, что в сложившейся военно-политической обстановке создались реальные угрозы вооруженного нападения на наши границы. Наиболее вероятными противниками в этих условиях были признаны: на Западе — Германия, на Востоке — Япония. В «Соображениях», разработанных генерал-майором А. М. Василевским под руководством генерала армии К. А. Мерецкова, указывалось, что для Советского Союза вероятность ведения войны на два фронта является реальностью, а именно: «на Западе — против Германии, поддержанной Италией, Венгрией, Румынией и Финляндией, и на Востоке — против Японии как открытого противника или противника, занимающего позицию вооруженного нейтралитета, всегда могущего перейти в открытое столкновение».

Наиболее сильным противником на Западе считалась Германия. Всего же на границах Советского Союза, по оценке Генерального [53] штаба, вероятные противники могли сосредоточить 280—290 дивизий, 11750 танков, 30 тыс. орудий и 18 тыс. самолетов. При этом Германия с сателлитами (Финляндия, Румыния, Венгрия) будет способна выставить 233 дивизии, 10550 танков, 15100 самолетов, а на Востоке Япония — до 50 дивизий, 1200 танков и 3 тыс. самолетов.

Не исключалось, что в сложившейся обстановке нападение Германии на СССР возможно еще до окончания войны с Англией.

Главным вопросом в оценке оперативно-стратегических замыслов противника являлось определение его главного удара. Анализ данного доклада и предшествующих планов показывает, что Генеральный штаб достаточно обоснованно определил развертывание главных сил Германии к северу от устья р. Сан в целях нанесения и последующего развития главного удара в направлении на Ригу, Каунас и далее на Двинск, Полоцк или на Каунас, Вильнюс и далее на Минск. Удар на Ригу мог быть поддержан высадкой морских десантов в районе Либавы и захватом островов Даго и Эзель в целях последующего развития наступления на Ленинград. Вспомогательные удары вероятны из районов Ломжи и Бреста на Барановичи, Минск. Считалось, что одновременно с главным ударом следует ожидать удара из Восточной Пруссии в целях выхода в тыл львовской группировке советских войск и овладения Западной Украиной.

Не исключалась возможность, что противник с целью захвата Украины, может нанести главный удар в общем направлении на Киев. В этих условиях наступление из Восточной Пруссии рассматривалось как вспомогательное. Однако в докладе подчеркивалось, что «наиболее политически выгодным для Германии, а следовательно, и наиболее вероятным является первый вариант ее действий, то есть с развертыванием главных сил немецкой армии к северу от устья р. Сан». При этом учитывались удары со стороны Финляндии на Ленинград и наступление из районов Северной Румынии на Жмеринку.

При разработке документов Наркомат обороны и Генеральный штаб в отличие от германского командования руководствовались тем, что будущая война примет продолжительный характер. Это потребует наличия технически хорошо вооруженных массовых армий и огромного напряжения всех материальных и духовных сил народа. При этом признавалось, что война может начаться внезапно. На это указывали как практика осуществления Германией своей военной доктрины, так и состояние армий государств фашистского блока. Утверждалось, что начальный период войны охватит промежуток времени от начала военных действий до вступления в сражение основной массы развертываемых вооруженных сил{80}.

Предполагалось, что в этот период наступательные операции противника будут вестись с решительными целями, носить маневренный характер с высадкой крупных воздушных и морских десантов, созданием активного фронта в тылу советских войск. Считалось, что военно-морские силы противников развернут крупномасштабные крейсерские операции в Северном, Балтийском и Черном морях. Следует подчеркнуть, что несмотря на в общем-то правильную оценку возможного характера войны и действий противника, в Генеральном штабе накануне войны не было выработано цельной и последовательной концепции на начальный период войны в том виде, который вытекал из опыта военных действий на Западе. Более того, высказываемые мнения [54] дезориентировали военные кадры в отношении возможных действии войск в начале войны. В «Соображенных» указывалось, что противнику для стратегического развертывания главных сил при нападении на СССР потребуется до 15 сут. Делалось предположение, что боевые действия с обеих сторон могут начаться лишь частью сил. Как отмечал Г. К. Жуков, «Нарком обороны и Генштаб считали, что война… должна начаться по ранее существовавшей схеме: главные силы вступают в сражение через несколько дней после приграничных сражений»{81}. Таким образом, в оперативном, плане была заложена стратегическая ошибка в оценке сил и способов ведения боевых действий противником в начальном периоде войны. И это случилось, несмотря на выводы советских военных теоретиков, что главной отличительной особенностью военных действии на Западе явилось их внезапное начало полностью развернутыми еще до начала вторжения силами. Растянутость этого процесса по времени делала его незаметным для противника. Следовательно, упреждение противника в повышении степени боевой готовности войск приобрело решающее значение для успешного проведения первых стратегических операций и всего начального периода войны.

При выработке основ стратегического развертывания Генеральный штаб приходил к выводу, что при ведении военных действий на два фронта «необходимо считать основным театром Западный, здесь и должны быть сосредоточены наши главные силы». Понятно, что основные силы Красной Армии — 176 дивизий, 15 танковых бригад, 159 полков авиации — сосредоточивались на Западе. На северных, южных и восточных границах СССР оставались 51 дивизия, 16 бригад различного назначения и 69 полков авиации.

Общий замысел применения основных сил состоял в том, чтобы на первом этапе активной обороной прочно прикрыть наши границы в период сосредоточения советских войск и не допустить вторжения противника в пределы СССР; на втором этапе мощными ударами главных группировок войск фронтов нанести решительное поражение противнику и выйти на р. Висла, в дальнейшем развивать наступление на Краков, Бреслау и выйти к верхнему течению р. Одер.

В соответствии с оценкой противника и общим замыслом отражения его нападения намечалось два варианта стратегического развертывания главной группировки войск на Западе. В одном случае она могла быть развернута к югу от Брест-Литовска, а в другом — к северу от него. Все зависело от политической обстановки, которая могла сложиться непосредственно к началу войны.

В первом варианте («южный») с развертыванием главных сил к югу от Брест-Литовска (приложение 15), была выражена идея создания наступательно-оборонительной группировки.

Основная задача Юго-Западного фронта (6 общевойсковых и конно-механизированная армии, 90 дивизий, 5 танковых бригад и 81 полк авиации) состояла в том, чтобы во взаимодействии с 4-й армией Западного фронта нанести решительное поражение люблин-сандомирской группировке противника и выйти в дальнейшем на р. Пилица и верхнее течение р. Одер.

Таким образом, главную группировку войск Генеральный штаб планировал развернуть к югу от Брест-Литовска, то есть против неосновных сил противника, с тем чтобы мощным ударом на люблин-бреславском направлении на первом же этапе войны отрезать Германию от Балканских стран, вывести их из войны, лишив тем самым фашистский рейх важнейших экономических баз. В основе своей этот замысел следует признать целесообразным. Он позволял в короткие сроки изолировать главного противника от его союзников, что имело важное политическое значение. Наступление на этом направлении проходило бы по слабо подготовленной в оборонительном отношении территории бывшей Польши. Однако замысел, основанный на идее нанесения мощного контрудара, а не отражения агрессии путем ведения обороны, требовал точного учета сил и планов противника. Как признавал Г. К. Жуков, в плане не учитывался возможный объем и «характер самого удара» агрессора.

Предполагалось, что на минском направлении 63 дивизии приграничных округов, ведя активную оборону, могут противостоять удару главных сил противника. Данное предположение не учитывало реально складывавшейся обстановки, когда немецкие войска упреждали Красную Армию в стратегическом и оперативном развертывании.

Это особенно заметно, когда сравниваются перегруппировки и сосредоточение войск. Уступая противнику в пропускной способности железных и шоссейных дорог, советские войска на 5-й день мобилизации могли сосредоточить в планируемых районах только 17 стрелковых дивизий, на 10-е сутки — 24, на 20-е сутки — 46 и лишь на 35-е сутки — 75 дивизий. Таким образом, переход в общее наступление главных сил был возможен только на 35-е сутки. Даже при одновременном начале перегруппировок противник имел все возможности упредить советские войска в выдвижении и создании группировок сил и средств. Это позволяло ему захватить инициативу и создать предпосылки для успешных боевых действий в начальном периоде войны. В реально создавшейся обстановке вермахт завершил развертывание полностью, а советские войска его лишь начали.

Во втором варианте («северный») с развертыванием главных сил к северу от Брест-Литовска (приложение 16), замысел сводился к тому, чтобы в течение 20 сут, перегруппировывая и сосредоточивая войска, опираясь на укрепленные районы, активной обороной прочно прикрыть минское и псковское направления и не допустить глубокого вторжения немцев на советскую территорию.

В последующем (на 25-е сутки мобилизации) войсками Западного и Северо-Западного фронтов (около 105 стрелковых дивизий, 5500 танков и 5500 самолетов) перейти в наступление и нанести решительное поражение главным силам противника (около 140 дивизий, из них 10 танковых) и овладеть Восточной Пруссией. Одновременно войсками Юго-Западного фронта, прикрывая частью сил Западную Украину и Бессарабию, нанести поражение ивангородско-люблинской группировке противника и выйти на среднее течение Вислы.

Овладение Восточной Пруссией имело важное экономическое и политическое значение, так как резко снижало возможности Германии в ведении войны. Однако целесообразность нанесения главного удара на этом направлении вызывала большие сомнения Генерального штаба, который вполне резонно считал, что бои в Восточной Пруссии могли принять затяжной характер, а это могло ускорить вступление Балканских стран в войну против Советского Союза. Тем не менее этот вариант сохранялся, хотя при более тщательной оценке природных условий, высокой подготовленности театра военных действий, соотношения сил и средств сторон (учитывая и качественные параметры соединений) от него можно было отказаться, заменив оборонительным вариантом. [56]

На Дальнем Востоке особое внимание уделялось оперативному прикрытию стратегического развертывания. При любых обстоятельствах предусматривалось любым путем не допустить вторжения противника в Приморье и обеспечить побережье Тихого океана от возможных попыток высадки десанта японских войск. Используя превосходства в снах и средствах (34 дивизии, 8 танковых бригад, 5741 танк, 3347 самолетов против 20 японских дивизии, 1200 танков и 3000 самолетов), Генеральный штаб предполагал упредить противника в развертывании, в короткие сроки перейти в общее наступление, разгромить его по частям и в дальнейшем овладеть Северной Маньчжурией{82}.

При всех вариантах развертывания Военно-воздушные силы должны были вести активную борьбу с авиацией противника, наносить удары по его сухопутным группировкам, по крупным административным в политическим центрам, обеспечивать прикрытие и поддержку наступающих войск.

Важное место отводилось Военно-Морскому Флоту. Каждому из флотов, исходя из их оперативного предназначения предписывались определенные задачи.

5 октября 1940 г. доклад «Об основах стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза на Западе и Востоке в 1940—1941 гг.» обсуждался руководителями партии и правительства. В ходе обсуждения Генеральному штабу было поручено доработать план с учетом развертывания еще более сильной главной группировки в составе Юго-Западного фронта.

14 сентября 1940 г. доработанный вариант плана («южный») был представлен правительству на утверждение. В нем главной группировке в составе Юго-Западного фронта ставилась задача по нанесению более мощного удара в направлении Люблин, Краков и далее на Бреслау{83}. Боевой состав фронта с учетом резерва планировалось довести до 103 дивизий, 20 танковых бригад и 140 авиационных полков. Одновременно в тылу фронта должен был развернуться резерв Главного Командования в составе до 23 дивизий. Задачи Западного и Северо-Западного фронтов в основном оставались прежними.

Планом предусматривалось к 1 октября 1941 г. развернуть два фронтовых и два армейских управления, довести численность авиации до 20 тыс. самолетов, сформировав 100 авиационных полков.

Одновременно было решено разработать и другой вариант («северный»). По нему основная группировка войск развертывалась в полосе Западного и Северо-Западного фронтов.

Разработку «южного» и «северного» вариантов плана на местах планировалось закончить к 1 мая 1941 г.{84}

Одновременно предлагались на утверждение частные планы боевых действий против Финляндии, Румынии и Турции, что, по мнению разработчиков, придавало общему оперативному плану определенную гибкость и давало возможность развернуть группировки войск на театрах военных действий в зависимости от конкретно складывающейся военно-политической обстановки.

Заложенные в оперативных планах концепции проверялись на учениях, в частности, на двух оперативно-стратегических играх, проведенных со 2 по 10 января 1941 г. Следует отметить, что игры, особенно первая, обнажили слабость нашего западного направления. В ходе [57] игры были выявлены драматические моменты для «восточной» стороны, хотя учебная обстановка в целом не представляла особой сложности.

С октября 1940 г. по февраль 1941 г. Генеральный штаб вносил отдельные, непринципиальные изменения в оперативные планы использования Вооруженных Сил. С поступлением сведений о непосредственной подготовке агрессии Германией против СССР и в связи с проводимыми в Красной Армии крупными организационными мероприятиями пришлось резко ускорить процесс доработки «Соображений об основах стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза на Западе и Востоке на 1940—1941 гг.».

Февраль 1941 г. явился переломным моментом в строительстве Советских Вооруженных Сил и в оперативно-стратегическом планировании их применения. В Генеральном штабе разрабатывалась крупнейшая программа по разработке новых оперативно-мобилизационных планов. В частности, в докладах начальников управлений Генерального штаба его начальнику генералу армии Г. К. Жукову излагались планы решения вопросов стратегического планирования. На основе указаний начальника Генерального штаба генерал-лейтенант Н. Ф. Ватутин составил «План разработки оперативных планов», в соответствии с которым в феврале был разработан ряд важнейших оперативных документов. В марте — мае 1941 г. Н. Ф. Ватутин совместно с генерал-майором А. М. Василевским на основе указании начальника Генерального штаба и новых разведывательных данных вносили существенные уточнения в план стратегического развертывания Вооруженных Сил.

По оценке Генерального штаба, на наших западных границах в марте 1941 г. противник сосредоточил до 76 дивизий (в том числе 6 танковых и 7 моторизованных), в мае — до 120 дивизий (в том числе 13 танковых и 12 моторизованных). Данные сведения позволили руководству Генерального штаба прийти к выводу о том, что против Советского Союза противник на данном театре сможет иметь до 284 дивизий.

15 мая руководство Генерального штаба отмечало, что главный противник — Германия содержит свою армию полностью отмобилизованной, имея развернутые тылы. Был сделан вывод, что «в этих условиях она имеет возможность упредить советские войска в развертывании и нанесении внезапного удара»{86}. Данный вывод Генерального штаба следует признать не совсем правильным. Обстановка указывала, что развертывание немецкой армии для нападения на Советский Союз в основном уже завершалось и противник упредил Советские Вооруженные Силы в развертывании своих войск. Таким образом, наступил критический момент в определении характера действий советских войск.

Руководство Генерального штаба считало, что ни в коем случае нельзя отдавать инициативу действий германскому командованию. В рабочих вариантах «Соображений» предлагалось «упредить противника в развертывании и атаковать германскую армию в тот момент, когда она будет находиться в стадии развертывания и не успеет еще организовать фронт и взаимодействие родов войск»{87}. Однако в тот момент для осуществления такого замысла время было упущено. Следовало предпринимать кардинальные меры по отражению готовящегося [58] удара противника и обеспечению в этих условиях стратегического развертывания Красной Армии. Однако этого сделано не было. В расчетах по-прежнему определялись решительные цели и глубокие задачи войскам. Прорабатывались действия войск по нанесению двух ударов: одного, главного — на Краков, Катовице и другого — на Варшаву, Дембшин с выходом к 30-му дню операции на рубеж Лодзь, Оппельн.

Для решения этих задач намечался вариант развертывания на Западе 258 дивизии (в тон числе 58 танковых, 30 моторизованных, 7 кавалерийских), 53 артиллерийских полков РГК, 165 авиационных полков. Главные силы в составе 122 дивизий и 91 авиационного полка выделялись Юго-Западному фронту, а Западный фронт получал 45 дивизий, 21 авиационный полк.

Что касается противника, то для достижения ближайших целей войны он намечал в соответствии с планом «Барбаросса» развернуть свои главные силы (190 дивизий) в целях уничтожения основных сил «русских сухопутных войск, находящихся в Западной России».

Таким образом, каждая сторона, исходя из содержания своих оперативных планов, стремилась в короткие сроки достичь ближайших стратегических целей войны наступлением развернутых к определенному сроку ударных группировок. Это и должно было явиться основным содержанием начального периода войны.

Чтобы обеспечить Вооруженные Силы от возможного внезапного удара противника, руководство Генерального штаба предлагало заблаговременно провести ряд мероприятий по скрытному отмобилизованию войск, особенно армий резерва Главного Командования. Подтверждением служат рабочие материалы, разработанные 15 мая 1941 г. по оперативному использованию Вооруженных Сил. В них кроме всего прочего предлагалось нанести по противнику упреждающий удар.

Однако рекомендации по нанесению упреждающего удара, даже в условиях непосредственной подготовки противника к агрессии, противоречили характеру советской военной доктрины и той политике, которую проводил Советский Союз непосредственно накануне войны. Кроме того, Советские Вооруженные Силы не были готовы к столь решительным действиям. Чтобы повысить готовность к войне, учитывая возрастание угрозы фашистской агрессии и увеличение состава Вооруженных Сил, Генеральный штаб постоянно вносил уточнения в документы по стратегическому развертыванию{88}. К середине июня 1941 г. в записке по стратегическому развертыванию Вооруженных Сил предусматривалось первый стратегический эшелон развернуть уже на основе существующих военных округов в составе 4 фронтов (189 дивизий и 2 бригады с учетом войск, расположенных в Крыму), что составляло более 60 % всех соединений Красной Армии.

Наиболее сильная группировка предусматривалась в полосе Юго-Западного фронта (100 дивизий, в том числе 20 танковых и 10 моторизованных), который должен был формироваться на базе Киевского особого и Одесского военных округов (приложение 17).

Второй стратегический эшелон — резерв Главного Командования — предполагалось создать из 5 армий (16, 19, 22, 24, 28-я) в составе 51 дивизии. Из них на Юго-Западном фронте сосредоточивались 23 дивизии, на Западном фронте — 9. В районе Москвы предусматривалось развернуть 2 армии — 24-ю и 28-ю в составе 19 дивизий. [59]

Всего на Запад вместе с резервом Главного Командования предназначалось 240 дивизий (с учетом войск, расположенных в Крыму), 159 авиационных полков, 5 воздушно-десантных корпусов, 10 противотанковых бригад.

Для обороны границ на Дальнем Востоке выделялись 31 дивизия и две бригады, в Закавказье и Средней Азии — 31 дивизия и для прикрытия Беломорского побережья — 1 дивизия.

Из общего количества авиационных дивизий фронтовой и дальнебомбардировочной авиации для западных округов выделялось 60 %, для Дальнего Востока и Забайкалья — 16 % и во внутренние военные округа (в том числе в Закавказье и Среднюю Азию) — 24 %.

Основные силы ВМФ СССР также сосредоточивались на Западе в составе Северного, Балтийского и Черноморского флотов.

«Соображения» должны были составить основу оперативного плана по использованию Вооруженных Сил, но разработать детальный план Генеральный, штаб так и не успел, так как началась война.

В планировании стратегического развертывания важное место занимала организация прикрытия государственной границы.

Концепция прикрытия государственной границы вырабатывалась под влиянием внутренней и внешней политической обстановки, которая, как известно, имела большую динамику развития. До второй мировой войны Советское государство граничило с Финляндией, Эстонией, Латвией, Литвой, Польшей, Румынией, Турцией и другими государствами, которые, не располагали группировками войск для нанесения внезапного удара. Анализ планов прикрытия того периода показывает, что оно обеспечивалось небольшой частью сил военных округов в целях прикрытия стратегического развертывания от тактических действий отрядов вторжения и органов разведки противника.

Резкое изменение обстановки в 1939—1940 гг., вызванное появлением у границ Советского Союза войск Германии, потребовало переосмыслить всю систему обороны государственной границы.

Содержание прикрытия менялось также под влиянием совершенствования и наращивания средств вооруженной борьбы и развития способов развязывания и ведения войны.

Весь комплекс мероприятий по прикрытию государственной границы осуществлялся на основе разработанного в мирное время «Плана обороны государственной границы», который являлся составной частью плана стратегического развертывания Вооруженных Сил. Разработка планов прикрытия в округах проводилась на основании директивы наркома обороны СССР. В ходе нарастания угрозы войны с фашистской Германией, особенно в период с февраля 1941 г., в Генеральном штабе шел сложный процесс корректировки планов прикрытия{89}. Обстановка складывалась так, что округа не успевали качественно разрабатывать документы и даже их проекты устаревали до утверждения.

Наиболее существенным изменениям подверглись планы прикрытия в Западном и Киевском особых военных округах. Последние директивы на разработку окружных планов прикрытия были подписаны наркомом обороны в начале мая 1941 г.{90} Срок представления их планов на утверждение в Генеральный штаб был определен 25 мая 1941 г. [60]

Как показали последующие события, эти сроки оказались нереальными.

Проведенный анализ также показывает, что разработанные на основе директив наркома обороны планы прикрытия в приграничных военных округах не соответствовали рассмотренным ранее рабочим документам по стратегическому развертыванию Вооруженных Сил. В связи с этим оказались нереальными как оперативный план войны, так и планы прикрытия госграницы.

Исследования окружных планов прикрытия показывают, что действия войск по ним значительно усложнились. Во-первых, требовалось своевременно выявить сосредоточение войск на сопредельной территории создаваемых группировок противника; во-вторых, не допустить внезапного вторжения вражеских войск на территорию СССР. Кроме этого, упорной обороной предусматривалось надежно прикрыть отмобилизование, обеспечить бесперебойную работу железных дорог, сосредоточение и развертывание войск, активными действиями авиации завоевать господство в воздухе, мощными ударами по коммуникациям и группировкам войск противника нарушить их сосредоточение и развертывание. не допустить высадки в тыл воздушных десантов и диверсионных групп противника. Таким образом, задачи в окружных планах имели однозначно оборонительный характер. Округам, взаимодействующим с флотами, кроме того, ставилась задача не допустить высадки морских и воздушных десантов в прибрежных зонах и советских портах, для чего разрабатывались планы противодесантной обороны{91}.

В соответствии с требованиями директив основу обороны по прикрытию государственной границы должны были составить укрепленные районы и полевые укрепления, построенные по линии государственной границы с использованием всех имеющихся сил и возможностей. При этом оборона войск должна была носить активный характер, с тем чтобы «всякие попытки противника к прорыву обороны немедленно ликвидировать контратаками корпусных и армейских резервов»{92}. Особое внимание обращалось на организацию противотанковой обороны. В случае прорыва фронта соединениями противника для его уничтожения предусматривалось массированное применение механизированных корпусов во взаимодействии с авиацией и артиллерийскими противотанковыми бригадами. В благоприятных условиях обороняющимся войскам к резервам армий и округов предписывалось быть готовыми к нанесению мощных контрударов по прорвавшемуся противнику и перенесению боевых действий на его территорию.

Прикрытие стратегического развертывания планировалось двумя основными способами боевых действий войск: путем активной обороны с последующим переходом в наступление (западные округа) и ведением активной обороны на широком фронте (на севере и юге).

Анализ задач и общего замысла на прикрытие показывает, что расчеты военного руководства построить устойчивую оборону на базе укрепрайонов не подкреплялись реальными возможностями. Огромное по своему объему строительство укрепрайонов находилось в начальной стадии, велось крайне медленно и в 1941 г., по докладу Б. М. Шапошникова, не могло быть завершено.

Способность армий прикрытия обеспечить войска от возможного внезапного удара противника в оперативно-стратегическом масштабе являлась сомнительной, так как решению этой задачи должны были [61] предшествовать мероприятия по оперативному развертыванию армий прикрытия и инженерному оборудованию оборонительных рубежей. Кроме того, следовало предоставить инициативу командному составу в приведении войск в боевую готовность и в организации оперативной разведки противника. К сожалению, ни одно из перечисленных мероприятий в полной мере проведено не было. Кроме того, это усугубилось просчетами в определении времени возможного вторжения противника, его сил и характера действий.

Планируемые контрудары армейскими и фронтовыми резервами не были обеспечены реальными силами для их нанесения. Механизированные корпуса, которые должны были составлять основу контрударных группировок, не были полностью укомплектованы и потому являлись лишь частично боеспособными. Артиллерийские противотанковые бригады, имея в основном штатную численность, были слабо подготовлены, чтобы вести эффективную борьбу с танками.

Такой подход к организации прикрытия в условиях нарастающей угрозы внезапного нападения сильного противника не мог обеспечить выполнение задачи, так как не учитывал всех факторов, определявших способность армий первого эшелона к отражению удара крупных сил противника.

В основу организации планирования обороны государственной границы была положена жесткая и, видимо, чрезмерная централизация. Вышестоящие штабы определяли задачи войскам на две-три ступени ниже, что объясняется стремлением сохранить в глубокой тайне все планируемые мероприятия. К нижестоящим инстанциям испытывалось недоверие. Привлечение к разработке документов строго ограниченного круга лиц приводило к определенному шаблону в принятии решений.

Разработка планов прикрытия штабами военных округов закончилась в последние перед войной дни, и поэтому они не были в достаточной степени освоены исполнителями. Генеральный штаб эти планы получил 10- — 20 нюня. Рассмотреть и утвердить их времени уже не было. Однако это не означает, что войска вступили в войну, не имея конкретных боевых задач. Армейские планы прикрытия были в основном утверждены, задачи соединениям определены. В войсках поддерживалась постоянная готовность к их выполнению.

Планы прикрытия государственной границы в округах представляли собой совокупность текстуальных и графических документов, в которых определялись задачи, особо ответственные направления для прикрытия, выделяемые силы и средства, количество и состав районов прикрытия, а также способы действия войск. Основой плана являлось Решение-записка командующего войсками с картой (приложение 18). К этому документу прилагались планы ПВО, использования ВВС, инженерного обеспечения, организации связи, устройства тыла, железнодорожных перевозок и т. д.

Кроме этого, имелись документы по подъему частей прикрытия по тревоге и выходу соединений на назначенные рубежи и в районы{93}.

Аналогичную структуру имели планы прикрытия армий и отдельных корпусов. Армейские районы прикрытия делились на участки, нарезаемые для корпусов, и подучастки — для дивизий в соответствии с конкретными условиями{94}. [62]

В Ленинградском военном округе оборона границы планировалась на фронте 1670 км по принципу прикрытия наиболее важных направлений. Оборона первого участка границы, от Баренцева моря до Ладожского озера, шириной около 1000 км возлагалась на 14-ю и 7-ю армии, второй участок, между Ладожским озером и Финским заливом, обороняла 23-я армия{95} (табл. 6).

Войска округа организовывали 5 районов прикрытия (РП). РП № 1 обороняла 14-я армия во взаимодействии с 5 погранотрядами, силами Северного флота и его береговой обороной, прочно прикрывая направление на Мурманск. РП № 2 занимала 7-я армия, прикрывая ухтинское, ребольское, петрозаводское и оловецкое направления, 23-я армия, обороняя РП № 3, выполняла основную задачу войск округа, надежно прикрывая Ленинград. РП № 4 и 5, обороняемые 65-м усиленным стрелковым корпусом и 8-й отдельной стрелковой бригадой, совместно с силами Балтийского флота прикрывали северное побережье Эстонской ССР, полуостров Ханко и вход в Финский залив.

Все 5 районов прикрытия были разделены на 15 участков. Количество участков, их состав и задачи определялись размерами фронта обороны и важностью прикрываемого направления.

В непосредственном распоряжении командующего округом оставался 1-й механизированный корпус (без танковой дивизии), 70, 177 и 191-я стрелковые дивизии, а также 5 авиационных дивизий.

Всего для прикрытия границы в округе планировалось использовать: армий — 3, стрелковых корпусов — 4, механизированных корпусов — 2, дивизий — 23 (в том числе: стрелковых — 17, танковых — 4, механизированных — 2), авиационных дивизий — 8, артиллерийских пазков РГК — 8, укрепленных районов — 7.

При благоприятных условиях обороняющимся войскам и резервам армий и округа предписывалось быть в готовности к переходу в наступление.

Прибалтийский особый военный округ на фронте около 720 км планировал создать 3 армейских района прикрытия силами 8, 11, 27-й армии. Все районы включали 8 участков прикрытия и участок наблюдения{96} (приложение 18).

Особое внимание уделялось обороне 300-километровой границы с Восточной Пруссией, и прежде всего направлений на Ригу, Даугавпилс и Вильнюс. Надежное прикрытие этих направлений резко повышало устойчивость обороны. Охрана морского побережья от Хажалу до Паланги возлагалась на 67-ю стрелковую дивизию, 12-й пограничный отряд и Либавскую военно-морскую базу Балтийского флота, а для обороны островов Эзель и Даго выделялась 3-я отдельная стрелковая бригада.

Решениями командующих 8-й и 11-й армиями предусматривалось нанесение контрударов 12-м и 3-м механизированными корпусами во взаимодействии соответственно с 7-й и 8-й авиадивизиями и 2 артбригадами. Контрудары планировались по нескольким вариантам во взаимодействии с различными родами войск.

В распоряжении командования округа планировалось создать незначительный резерв — 180-я стрелковая дивизия, 5-й воздушно-десантный корпус, 57-я и 6-я смешанные авиационные дивизии. На случай вынужденного отхода планами предусматривались подготовка тыловых оборонительных рубежей, создание системы противотанковых заграждений, [63] [64] минирование мостов и железнодорожных узлов на всю глубину обороны.

Западный особый военный округ планировал осуществить прикрытие границы силами 3, 10, 13 и 4-й армий (приложение 18). Для этого предусматривалось создать 4 армейских района прикрытия на фронте 470 км. Были подробно разработаны варианты действий войск с учетом предполагаемых пяти направлений наступления противника. Создавалась сильная наступательная группировка войск в белостокском выступе.

В плане прикрытия были тщательно разработаны пять вариантов действий войск на случай прорыва противника через армейские районы обороны. Прежде всего согласовывались усилия механизированных корпусов с пехотой, артиллерией, с противотанковыми бригадами и авиацией по направлениям и рубежам (районам). В плане, в частности, отмечалось, что возможностей авиации по одновременному выполнению поставленных задач недостаточно.

Армиям прикрытия для выполнения задач выделялось 5 стрелковых корпусов, 4 механизированных корпуса (8 танковых и 4 моторизованные дивизии), кавалерийский корпус (2 кавдивизии), 14 стрелковых дивизии. 4 смешанных авиационных дивизии, 6 артиллерийских полков РГК, противотанковая бригада, 4 укрепрайона и 4 пограничных отряда. В непосредственное подчинение командования округа предназначались 21-й и 47-й стрелковые корпуса (5 дивизий), 17-й и 20-й механизированные корпуса, 4 танковые, 2 механизированные и 11 авиационных дивизий и 2 противотанковые бригады.

В Киевском особом военном округе оборона государственной границы возлагалась на 4 района прикрытия на общем фронте 860 км (приложение 18). Районы обороняли: усиленные 5, 6, 26 и 12-я армии (17 стрелковых и кавалерийская дивизии), 4 механизированных корпуса (8 танковых и 4 моторизованные дивизии), 7 укрепрайонов, 5 авиационных дивизий к погранчасти. Кроме того, в резерве округа планировалось иметь 5 стрелковых корпусов (включая 15 дивизий с мобилизационной готовностью от 4 до 15 сут), 4 механизированных и кавалерийский корпуса, 12 авиационных дивизий, 8 из которых прибывали в первые 3 сут мобилизации{98}. На территории округа базировались 2 авиационных корпуса (6 дивизий) резерва Главного Командования.

Группировка войск создавалась с таким расчетом, чтобы надежно обеспечить прикрытие десяти ответственных направлений и главного — Киевского. Большая роль в повышении устойчивости и активности обороны отводилась артиллерийским бригадам и механизированным корпусам. Оперативное построение войск строилось из расчета перехода при благоприятных условиях в контрнаступление, нанесения стремительных ударов в целях разгрома противостоящих группировок противника и последующего перенесения боевых действий на его территорию.

Одесский военный округ на фронте 790 км вдоль границы с Румынией организовывал два района прикрытия силами 35-го и 14-го стрелковых корпусов и 9-й кавалерийской дивизии (всего 6 дивизий), пограничных частей НКВД и Дунайской военной флотилии, 18-й механизированный корпус, 2-й кавалерийский корпус (кавалерийская дивизия) и 150-я стрелковая дивизия планировались для нанесения контрударов. [65]

В полосе прикрытия намечалось подготовить оборонительные рубежи, из них последний (четвертый) намечался по р. Днепр. Войска округа также нацеливались на переход в контрнаступление и перенос боевых действий на территорию противника{99}.

В резерве командования округа оставались управление 48-го стрелкового корпуса и 74-я стрелковая дивизия, 2-й механизированный корпус находился на территории округа в распоряжении Главного Командования.

Оборона побережья от Одессы до Керченского пролива обеспечивалась во взаимодействии с силами Черноморского флота организацией двух районов прикрытия в составе 9-го стрелкового корпуса, 2 стрелковых и кавалерийской дивизий, Одесской и Севастопольской военно-морских баз, Очаковского и Керченского секторов береговой обороны. Всего в составе войск прикрытия насчитывалось 19 дивизий, из них 4 танковые и 2 моторизованные. Военно-воздушные силы располагали шестью дивизиями{100}.

Военный совет округа, оценивая при разработке плана прикрытия силы противника, приходил к выводу, что для гарантированного выполнения задач необходимо дополнительно выделить до 7 дивизий на бельцкое и до 6 — 7 дивизий на кагульское направления. Военный совет предлагал в полосе прикрытия иметь 2 армейских управления{101}. Эти предложения не были претворены в жизнь, так как документы на утверждение были представлены лишь 20 июня 1941 г.

На Северный флот во взаимодействии с войсками Архангельского военного округа возлагались оборона побережья Баренцева моря, а также обеспечение северных коммуникаций.

Балтийский флот должен был нанести поражение германскому флоту, и уничтожить флот Финляндии. Во взаимодействии с Ленинградским и Прибалтийским военными округами не допустить корабли противника в Финский и Рижский заливы и высадку морских десантов.

Черноморский флот имел задачу во взаимодействии с войсками Одесского, Северо-Кавказского и Закавказского военных округов оборонять северную и восточную части побережья Черного моря от Одессы до Батуми, обеспечить господство на Черном море, закрыть Босфор и не допустить перехода в Черное море вражеских флотов{102}. Для прикрытия южных и северных участков государственной границы планировалось выделить минимальные силы — 18 дивизий и 20 полков авиации. Для обороны дальневосточных границ на фронте 800 км выделялось 34 дивизии.

В распоряжении Главного Командования оставалось 8 стрелковых дивизий, 2-й механизированный корпус, 4 авиационных корпуса и 18-я отдельная авиационная дивизия дальнебомбардировочной авиации.

С учетом задач войск, наличия сил и средств, а также условий местности предписывалось подготовить глубоко эшелонированную, многополосную, способную наращивать сопротивление в глубине оборону.

В отличие от обычных условий армиям первого эшелона, имевшим в своем составе 1-2 стрелковых корпуса (3-6 дивизий), механизированный корпус (кроме 14-й и 7-й армий ЛенВО), 1-2 УР, 1-2 смешанные авиационные дивизии, а с началом боевых действий — и пограничные отряды, назначались не полосы обороны, а районы прикрытия шириной 110—170 км и глубиной 60-100 км. Стрелковым корпусам [66] выделялись участки прикрытия, а дивизиям — подучастки шириной 30-50 км на главных и 120—150 км — на второстепенных направлениях или труднодоступных участках местности. В первом эшелоне армий прикрытия на фронте 4520 км планировалось развернуть 63 дивизии и 2 бригады. Им предстояло оборудовать с учетом укрепленных районов главную полосу обороны. Во второй эшелон армий прикрытия выделялась 51 дивизия. Фортификационным оборудованием назначенных им оборонительных полос они должны были заниматься с началом боевых действий. Остальные 45 дивизий составляли резервы или вторые эшелоны округов. На 15 — 20-е сутки мобилизации при помощи местного населения должно быть оборудовано на глубине 100—150 км от границы до 4 фронтовых рубежей. Рекогносцировка этих рубежей в ряде округов и составление плана работ к началу войны не были завершены.

В случае вынужденного отхода предусматривалось создание системы заграждений, разрушение дорог, мостов, железнодорожных систем, уничтожение промышленных и других важных объектов.

Планируемое построение обороны соединений и объединений имело ряд существенных недостатков. Первым недостатком являлось то, что передний край обороны большинства дивизии проходил по государственной границе и полоса обеспечения здесь отсутствовала. К тому же создаваемая оборона не была рассчитана на отражение главных сил противника. На расположение позиций и войск оказал влияние наступательный характер планируемых стратегических действий.

Второй недостаток состоял в том, что из-за недооценки боевых действии по прикрытию госграницы наиболее сильные группировки советских войск создавались в белостокском и львовском выступах, в то время как противник планировал свои главные удары под основания этих выступов. Здесь проходили стыки между военными округами и. районами прикрытия (армиями) и оборона была слабой.

Еще один недостаток заключался в том, что при определении состава группировок войск слабо учитывалась реальная дислокация входивших в эти группировки соединений.

Большинство дивизий Западного и Киевского особых военных округов, прежде чем занять оборону, должны были совершить перегруппировку на расстояние до 60 км, зачастую вдоль фронта в непосредственной близости от госграницы. Какого-либо альтернативного варианта занятия обороны, например, в глубине полосы или в районе дислокации не предусматривалось. Сложный порядок переподчинения ряда соединений, особенно в ЗапОВО, не обеспечивал устойчивого управления ими при внезапном нападении противника. В ряде случаев исходные районы частей и соединений для занятия обороны находились в зоне видимости противника и могли поражаться огнем его артиллерии. Таким образом, уже в самом планировании закладывались предпосылки для будущих неудач советских войск.

Сравнительный анализ последних предвоенных планов с планами лета 1940 г. доказывает, что значительно увеличился количественный состав войск и изменился характер их действия по прикрытию, отражению агрессии и нанесению ответного удара. Практически стиралась грань между боевыми действиями по прикрытию и первыми крупными операциями. Усиливались огневые возможности укрепленных районов, к взаимодействию с которыми все более привлекались первые эшелоны войск прикрытия. Однако замыслы командующих войсками округов были не всегда реальными. Значительное количество соединений, планируемых в состав войск прикрытия, находились в стадии формирования [67] и имели низкую боевую готовность. В то же время подсчет соотношений сил и средств проводился без учета реальной боеспособности войск.

Противовоздушную оборону планировалось осуществлять силами истребительной авиации во взаимодействия с зенитными частями и средствами ПВО общевойсковых соединений. Прикрываемая территория разделялась на районы и. участки прикрытия с учетом их важности из такого расчета, чтобы каждая общевойсковая армия прикрывалась одной авиационной дивизией. Слабым местом в планировании противовоздушной обороны являлось отсутствие единого управления силами и средствами ПВО, что резко снижало возможности борьбы с воздушным противником.

Группировка авиации создавалась таким образом, чтобы поддержать фронты при ведении ими наступательных операций, которые должны были начинаться после отражения вторжения. Этим обусловливалась ее дислокация вблизи государственной границы.

Материально-техническое обеспечение войск планировалось на срок действия плана, то есть на первые 15 сут войны. В частности, детально было разработано эшелонирование в войсках округов боеприпасов, горючего, смазочных материалов и продовольствия.

В планах прикрытия важное место отводилось последовательности сосредоточения войск. В общих чертах она выражалась в том, что войска, расположенные в непосредственной близости от государственной границы; с объявлением боевой тревоги должны были занять районы обороны, намеченные им по плану. Первыми, через 45 мин после объявления тревоги, занимали оборону специально выделенные от дивизий первого эшелона отряды в составе усиленного стрелкового батальона. Они имели задачу поддержать боевые действия подразделений пограничных войск и подразделений укрепленных районов. Далее, под прикрытием боевого охранения, должны были выдвигаться части дивизий первого эшелона армий прикрытия. Первый эшелон этих дивизий должен был занять оборону через 3—9 ч{103}. Все эти войска планировалось содержать в постоянной боевой готовности.

Под боевой готовностью в тактическом масштабе понималась способность войск своевременно вступить в бой с противником в различных условиях обстановки. Она складывалась из многих элементов, связанных с подготовкой войск для боя. Особо следует подчеркнуть, что уровень боевой готовности частей и соединений должен был поддерживаться в зависимости от роли, места и задач, возлагаемых на них с началом военных действий. Сроки готовности частей определялись временем, необходимым для сбора по тревоге и выхода в назначенные районы.

Доукомплектование автотранспортом и личным составом должно было осуществляться после начала боевых действий или в угрожаемый период из близлежащих районов. Часть войск второго оперативного эшелона планировалось перевозить железнодорожным транспортом.

В каждом соединении для борьбы против диверсионно-разведывательных групп выделялся специальный отряд, как правило, в составе роты, имеющей постоянную боевую готовность и усиленной танками и артиллерией.

План прикрытия предусматривалось вводить в действие при объявлении мобилизации автоматически, а в других случаях только распоряжением наркома обороны СССР шифрованной телеграммой: [68] «Приступить к выполнению плана прикрытия 1941 г.»{104} Ввод его в действие не был рассчитан на внезапные действия врага.

Принятая система многоступенчатой передачи шифрованной телеграммы таила в себе опасность, что процесс — зашифровка, передача и расшифровка — займет много времени и до войск не будут своевременно доведены важнейшие распоряжения. Не учитывалось также, что противник сможет вывести из строя целые звенья управления. К тому же система оповещения не обеспечивала поддержание связи на две-три ступени вниз. Скрытое управление войсками при их отмобилизованни и развертывании предусматривалось достичь с помощью кодов, кодированных карт и радиосигнальных таблиц. Открытые разговоры по телеграфу и особенно по телефону категорически запрещались.

В целях быстрого и планомерного вступления частей и соединений в боевые действия была разработана система приведения войск в полную боевую готовность (система оперативных готовностей флота). В планах прикрытия имелись «Указания по подъему частей по тревоге», на основании которых командиры частей и соединений разрабатывали план-инструкцию по подъему войск по тревоге. Приказ на подъем частей по боевой тревоге предусматривалось передавать письменно или устно установленным сигналом (приложение 19).

Боевая тревога могла быть объявлена в двух вариантах: без вывода материальной части и с выводом. Сроки полной боевой готовности устанавливались: для стрелковых, артиллерийских и кавалерийских частей и соединении: летом — 2 ч, зимой — 3 ч; для танковых (механизированных) частей: летом — 2 ч, зимой — 4 ч. При расположении техники в теплых гаражах сроки зимой сокращались на 1 ч. Готовность дежурных подразделений определялась в 45 мин.

В Военно-воздушных силах в зависимости от оперативного предназначения частей и состояния аэродромов на летний период для полков бомбардировочной авиации устанавливались сроки полной готовности до 1 ч 30 мин, истребительной — 25 — 30 мин, штурмовой — от 30 мин до 1 ч. Авиацию планировалось передислоцировать на полевые аэродромы не позже чем через 4 ч после объявления боевой тревоги. Сроки боевой готовности дежурных подразделений ПВО составляли 5 — 10 мин, части в целом — 2-4 ч.

Части по боевой тревоге должны были сосредоточиться в районах сбора, которые выбирались в наиболее укрытых от воздушного наблюдения и удобных для построения колонн местах в 3-5 км от пунктов постоянной дислокации. Части, предназначенные для занятия обороны на границе, имели в подразделениях соответствующий боекомплект боеприпасов для стрелкового оружия. Войсковой запас распределялся по подразделениям и повозкам. Строго регламентировалось эшелонирование боеприпасов в частях и соединениях и для других систем оружия.

Весь комплекс мероприятий, проводимый в войсках по боевой тревоге, был в целом продуман. Части и соединения тренировались в подъеме по тревоге и выходе в районы сбора. Отрабатывалась служба оповещения. Предусматривались плановые и внеплановые учебно-боевые тревоги.

Для того чтобы не дать противнику упредить флот в развертывании, захватить его врасплох, обеспечить нормальную жизнедеятельность и быт личного состава, планомерную боевую подготовку, на нем были предусмотрены три степени оперативной готовности — № 3, 2, 1. [69]

Эти степени отличались одна от другой как количеством мероприятий, так и временем, обеспечивающим перевод сил и средств в готовность к немедленному выполнению боевых задач (приложение 19).

При оценке разработанных планов необходимо отметить их раздвоенность. С одной стороны, признавалась возможность внезапного начала войны и ведения сторонами высокоманевренных боевых действий. В связи с этим необходимо было иметь сильный первый оперативный эшелон. С другой стороны, все расчеты исходили из того, что даже армиям прикрытия будет предоставлено в угрожаемый период время на отмобилизование. Игнорировалась реально сложившаяся обстановка, характеризовавшаяся полной готовностью немецких стратегических группировок к наступлению и незавершенным развертыванием советских войск. Проявлялась к тому же и недооценка агрессивной сущности германского фашизма и мощи его вооруженных сил. Все это привело к серьезнейшим просчетам в подготовке армии и страны к надвигающейся войне.

Планирование мобилизационного развертывания, как и его проведение, рассматривалось в качестве важнейшего элемента стратегического развертывания Вооруженных Сил. Накануне войны под мобилизацией армии понимался ее планомерный и своевременный переход с организации и штатов мирного времени на организацию и штаты военного времени в сроки, установленные схемой мобилизационного развертывания.

Мобилизационный план являлся составной частью оперативного плана и разрабатывался на несколько лет с ежегодной его корректировкой. Он представлял совокупность взаимосвязанных документов, в которых отражались конкретные мероприятия, обеспечивавшие планомерное отмобилизование Вооруженных Сил. Разработка мобилизационного плана Красной Армии и его доведение до исполнительных органов проходили в Генеральном штабе под руководством наркома обороны СССР. Непосредственно накануне войны в Генеральном штабе планированием мобилизационного развертывания занималось мобилизационное управление во взаимодействии с другими управлениями и отделами.

В органах Генерального штаба в предвоенные годы была выработана проверенная опытом последовательность разработки мобилизационного плана. Разработка начиналась с подготовки доклада на имя председателя Комитета обороны. В докладе отражались: боевой состав армии военного времени и развертываемых войск по вариантам и этапам мобилизации; количество и возраст населения, привлекаемого к мобилизации; процент изъятия автотранспорта из народного хозяйства; соображения по бронированию специалистов из отраслей народного хозяйства, по эвакуации и другие положения.

После утверждения правительством этих вопросов Генеральный штаб приступал к детальной разработке мобилизационного плана, начиная с директивы по его составлению. Плановость разработки всех документов достигалась составлением календарного плана и четкого выполнения утвержденных сроков.

Важнейшее требование к мобилизационному плану, которое неизменно и строжайше должно было соблюдаться, — его реальность{105}.

Основанием для всех расчетов являлась схема развертывания армий. В ней отражались прежде всего наименование, порядок, сроки и места отмобилизования частей и учреждений по видам и родам войск, по округам. При этом требовалось максимально учитывать [70] наличие материальных ресурсов страны, а также сил, которые могли выставить в случае войны вероятные противники.

План корректировался каждый раз при изменении международной обстановки. Он обеспечивал постепенное наращивание боевой и мобилизационной готовности и простоту в проведении мобилизации Вооруженных Сил. Особую важность накануне войны приобретала гибкость в проведении мобилизации, что также должно было отражаться в плане.

Между тем разработка мобилизационных планов накануне войны осуществлялась в исключительно сложных условиях. Прежде всего, громадную по объему работу приходилось выполнять в сжатые сроки. Так, с мая 1940 г. по июнь 1941 г. мобилизационные планы кардинально перерабатывались четыре раза. Практика же показала, что для разработки мобплана требовалось не менее 9 мес. В результате качество мобилизационных документов было невысоким из-за имевшихся ошибок, несогласованностей, неточных подсчетов и т. п. Другого трудно было ожидать, так как в армии проводились беспрерывные оргмероприятия, ее численность постоянно изменялась, организационно-штатная структура войск не была отработана. До половины из 3060 типов штатов и табелей являлись временными и требовали переработки{106}.

Дислокация войск менялась, проводились частые перегруппировки части и соединений.

В решении важных мобилизационных вопросов военно-политическое руководство государства порой проявляло медлительность, а иногда и бюрократическую волокиту. Так, мобилизационный план развертывания промышленности на военное время, представленный начальником Генерального штаба накануне войны председателю Комитета обороны К. Е. Ворошилову, пролежал у него в сейфе более месяца, и только после обращения Г. К. Жукова к И. В. Сталину план был рассмотрен, но так и не был утвержден, так как началась война{107}.

Каждый проект нового мобилизационного плана являлся в известной степени производным от старого. Поэтому для более глубокого уяснения причин просчетов и ошибок, допущенных в разработке последнего плана, вполне естественно было рассмотреть некоторые особенности предшествующих.

Мобилизационные возможности Вооруженных Сил к началу войны были определены общим планом их развития на третью пятилетку (1938—1942 гг.). Доклад начальника Генерального штаба о мобилизационном развертывании на 1938 год основывался главным образом на выводах из оценки международной обстановки, сложившейся перед второй мировой войной, и экономических возможностей Советского Союза. Результаты такой оценки потребовали от военного руководства резкою увеличения количества сил и средств армии и флота до такого объема, который бы давал перевес над вероятными противниками в решающих средствах борьбы (авиации, танках, артиллерии){108}.

Внутренние ресурсы, как показывали расчеты, позволяли повысить техническую оснащенность Вооруженных Сил и особенно «мобилизацию армейского тыла».

Исходя из подробного анализа сил вероятных противников по театрам войны удельный вес Сухопутных войск в Вооруженных Силах после отмобилизования был определен в размере 90 %, Военно-воздушных сил — 6 % и Военно-Морского Флота — 4 %. На Западном театре [71] удалось достигнуть превосходства над противником по личному составу, танкам, артиллерии, коннице, однако советские войска уступали ему в количестве дивизий, предусматривалось также достигнуть превосходства Красной Армии по самолетам. Сложным оставался вопрос по соотношению военно-морских сил, особенно на Дальнем Востоке.

Генеральный штаб в своих расчетах стремился учитывать не только количественную сторону, но и качественные показатели советской авиационной техники и танков. Однако здесь проявлялась определенная тенденциозность, переоценка боевых характеристик советской боевой техники и вооружения и недооценка противника.

В связи с началом второй мировой войны и проведением частичной мобилизации в семи округах, а также осуществлением крупных мероприятий по реорганизации и передислокации войск мобилизационный план № 22 к весне 1940 г. стал совершенно нереальным. Поэтому в начале апреля 1940. г. округа получили указания наркома обороны об уточнении к июню 1940 г. мобилизационных планов. В большинстве военных округов это уточнение мобпланов было проведено к установленному сроку (табл. 7).

Однако события по присоединению к Советскому Союзу Бессарабии и Прибалтийских республик снова нарушили мобилизационные планы округов в, европейской части СССР. В создавшихся условиях, как указывал начальник Генерального штаба, в случае агрессии империалистических государств мобилизация «могла быть проведена только распорядительным порядком».

Расширение масштабов войны и милитаризация стран — вероятных противников, бурное наращивание военной мощи и боеготовности их вооруженных сил потребовали резкого усиления мобилизационных возможностей Красной Армии и Флота, особенно на Западном театре. К тому же представленные округами мобилизационные планы требовали дальнейшей доработки, так как имели неточности и явные ошибки.

16 августа 1940 г. Главный военный совет принял решение на разработку нового мобилизационного плана МП-41, рассчитанного на ввод его в действие к 1 мая 1941 г. Нарком обороны 3 октября 1941 г. утвердил календарный план работ по созданию этого плана.

Были определены сроки разработки основных директивных документов (октябрь — начало ноября), организующих плановую работу в округах. Однако, как показали последующие события, схема мобилизационного развертывания с учетом вносимых поправок была вручена округам лишь в конце декабря 1940 г. В связи с задержкой решения вопроса о количестве призываемых возрастов директива по вопросам комплектования в округа не была отправлена. Поэтому намеченные сроки разработки плана МП-41 были сорваны. В этих условиях начальник Генерального штаба требовал проводить разработку нового плана МП-41 с одновременным уточнением существующей схемы развертывания, сохраняя постоянную мобилизационную готовность всех формирований до ввода нового плана в действие. В основу же новой схемы развертывания Красной Армии были положены: новая организационная структура стрелковых и танковых войск, артиллерии и Военно-воздушных сил; изменения в дислокации частей и соединений; сроки, реально зависящие от обстановки отмобилизования войск по очередям в каждом округе.

Общая численность Красной Армии после отмобилизования должна была составлять 8678 тыс. человек.

В Сухопутных войсках, как главном виде Вооруженных Сил, требовалось развернуть 206 дивизий (стрелковых — 170, горнострелковых [72] — 10, моторизованных — 8 и танковых — 18). Кроме того, предусматривалось иметь: управлений стрелковых корпусов — 65, управлений механизированных корпусов — 8, а также ряд других соединений{109}.

Мобилизацию планировалось провести по этапам. Сначала поэшелонно в течение месяца согласно оперативным планам отмобилизовывались объединения и соединения. Одновременно в течение первых трех месяцев планировалось сформировать еще 30 стрелковых дивизий и 8 управлений стрелковых корпусов. В течение первого года войны дополнительно планировалось сформировать 30 дивизий и 7 управлений стрелковых корпусов, 4 танковые и 2 моторизованные дивизии и ряд других соединений. [73]

К концу первого года войны предполагалось, что Красная Армия будет иметь: управлений стрелковых корпусов — 80, механизированных корпусов — 10, сухопутных дивизий различного назначения — 292.

Проведение мобилизации в соответствии с планом предусматривалось осуществить по двум вариантам: первый — общая мобилизация открытым порядком во всех Вооруженных Силах или в отдельных округах; второй — проведение мобилизации скрытым способом под видом так называемых «больших учебных сборов» в соответствии со специальным решением Совета Народных Комиссаров СССР.

Во втором варианте призыв военнообязанных запаса должен был производиться персональными повестками. Планировалось призвать военнообязанных 14 возрастов. Из народного хозяйства требовалось поставить 497 тыс. автомобилей различного назначения. Имелись и другие отличительные особенности. Следует отметить, что этот вариант плана был в своей основе реальным. Он обеспечивался основными мобилизационными, ресурсами. Несмотря на это, данный документ не был утвержден, поскольку военно-политическая обстановка вызывала настоятельную потребность увеличения боевого и численного состава Красной Армии. Большие противоречия в этом вопросе требовали постоянно вносить изменения и осуществлять переработку мобилизационного плана (табл. 7).

К январю 1941 г. проверка готовности мобпланов ряда округов показала, что уточнение и разработка их в основном были завершены. Были полностью проработаны вопросы укомплектования личным составом, лошадьми и мехтранспортом. При этом имелись частные недостатки в планах ряда округов{111}. Так, в Ленинградском военном округе мобилизационная потребность в младшем начальствующем и рядовом составе своими ресурсами не покрывалась и составляла 85764 человека. В Киевском особом военном округе некомплект начальствующего состава в соединениях и частях достигал 28 %. В Уральском военном округе мобилизационная потребность автотранспортом обеспечивалась только от 9 до 45 %. Вызывали затруднения поздние сроки прибытия пополнения личного состава и транспорта в Прибалтийский особый военный округ. На покрытие мобпотребности частей округа доставлялись из МВО и ОрлВО 124700 человек. Исключением были три стрелковых корпуса, создаваемые из народных армий Латвийской, Литовской и Эстонской ССР, которые укомплектовывались местными ресурсами.

Мобпотребность войск Дальневосточного фронта и Забайкальского военного округа местными ресурсами не покрывалась, хотя и предусматривалась доставка из УРВО и СибВО 330 тыс. военнообязанных и 45 тыс. лошадей.

Недоработанными оставались вопросы железнодорожных перевозок.

4 февраля 1941 г., в день, когда началось сосредоточение армии фашистской Германии у границ Советского Союза, генерал армии Г. К. Жуков принял должность начальника Генерального штаба.

Нарастающая угроза войны потребовала от руководства Генштаба заново переосмыслить мобилизационный план МП-41. В основу корректировки расчетов были положены уточненные выводы из складывающейся к этому времени военно-политической обстановки и экономических возможностей государства. Непосредственная угроза военного нападения на Западе и сложная обстановка на Востоке [74] требовали развертывания Вооруженных Сил до такого состава, который бы не уступал силам германо-японского блока, и главным образом по решающим средствам борьбы.

12 февраля 1941 г. Генеральный штаб представил правительству новый мобилизационный план — МП-41, который после тщательного его рассмотрения был утвержден. Разработку документов по мобилизационному плану предписывалось начать немедленно, с расчетом окончания всех работ как в центре, так и на местах к 1 июля 1941 г.{112} Календарный план работ был утвержден начальником Генерального штаба 19 февраля 1941 г., а указания о порядке разработки и обеспечения плана были отданы округам в начале марта.

По утвержденному мобилизационному плану МП-41, учитывая его доследующие исправления, Вооруженные Силы СССР намечалось развернуть в составе: 303 дивизии (из них: стрелковых — 198, танковых — 61, моторизованных — 31, кавалерийских — 13), 348 авиаполка, 5 управлений воздушно-десантных корпусов, 10 отдельных противотанковых артиллерийских бригад РГК, 94 корпусных артполка, 72 артиллерийских полка РГК (табл. 7). Кроме того, предусматривалось развертывание соответствующего количества частей боевого обеспечения и обслуживания войск армий и фронтов.

После мобилизационного развертывания численность, армии должна была составить 8,9 млн личного состава. В ее составе должно было насчитываться 32628 самолетов (из них 22171 боевых), свыше 106 тыс. орудий и минометов, около 37 тыс. танков, 10679 бронеавтомобилей, около 91 тыс. тракторов, 595 тыс. автомобилей{113}.

По новой схеме мобилизационного развертывания армии удельный вес Сухопутных войск снизился до 79 %, Военно-воздушных сил возрос до 12 %, Военно-Морского Флота — до 6 %, Войск ПВО страны — до 3 %.

Количество боевых частей составляло до 75 % от общего числа, других частей и учреждений — 11 %, запасных частей и военно-учебных заведений — 14 %. Общее число развертываемых соединений определялось в 344 расчетные дивизии. На стрелковые войска в боевых частях приходилось 47 %. В соответствии со взглядами на характер войны значительно возрос удельный вес в Сухопутных войсках автобронетанковых войск, который составил 16 %, войск ПВО — 6 %, артиллерии РГК — 7 %. На Военно-воздушные силы приходилось 15 %. При сравнении с предшествующими планами стрелковые соединения увеличились на 23 %, авиационные полки — в 3 раза, сформировано 20 новых механизированных корпусов, резко возросло количество зенитных частей, артиллерии, особенно артиллерии РГК. Численность войск по округам распределялась неравномерно: западные округа составляли 76 %, войска Дальнего Востока — 16 %, а на территории Закавказского и Среднеазиатского военных округов находилось 8 %.

Все дивизии и корпуса по новому плану имели облегченные условия отмобилизования, так как они содержались на сравнительно высоком штатном уровне и для их отмобилизования требовалось только перейти на штаты военного времени. Развертывание на их базе второочередных формирований планом не предусматривалось. Наиболее сложным оставалось мобилизационное развертывание частей боевого обеспечения, так как они находились по штатам в 3—4 раза меньшим, чем штаты военного времени. [75]

На основе полученного опыта в подготовку мобилизации армии были внесены некоторые изменения: отменялась нарезка районов комплектования для специальных и тыловых частей; дефицитных специалистов разрешалось брать из разных районов; устанавливалась приписка к строевым частям военнообязанных запаса.

В течение 1939—1941 гг. разрабатывались перечни бронируемых должностей, но к началу войны они не были изданы. Генеральный штаб при разработке мобилизационного плана принял решение не приписывать к войскам рабочих оборонных предприятий ряда наркоматов. Однако, как показали последующие события, это решение с началом войны пришлось отменить или частично изменить.

В целом реализация мобилизационного плана требовала призыва из запаса до 5 млн человек, в том числе до 600 тыс. офицеров и 885 тыс. младшего начальствующего состава. В качественном отношении состав запаса, как и в предыдущих планах, не в полной мере удовлетворял потребности армии. Большинство командного состава запаса нуждалось в переподготовке. Наличие серьезных недостатков в подготовке военнообязанных запаса в системе Осоавиахима привело к тому, что в сентябре 1940 г. эти функции с него были сняты и подготовка резервов возлагалась на войсковые части Красной Армии.

На 1941 год был намечен ряд кардинальных мероприятий по повышению качества подготовки военнообязанных запаса, но провести их, за исключением сборов 25 тыс. младших командиров, не удалось.

Учебные сборы военнообязанных запаса тыловых частей проводились крайне редко, а в армейском и фронтовом масштабе их вообще не было.

Большие трудности возникали с комплектованием личным составом соединений и частей в западных приграничных округах и частично на Дальнем Востоке. Ресурсы в Западной Белоруссии и на Украине не были еще достаточно изучены. Переучет военнообязанных в Прибалтийском военном округе намечалось провести в ноябре 1941 г. Укомплектование личным составом и техникой в этих округах предусматривалось осуществить за счет внутренних районов страны.

Межокружные перевозки военнообязанных составляли до 1 млн человек, что вызывало дополнительное напряжение транспорта. По плану МП-41 предусматривалось в Ленинградский, Прибалтийский, Западный, Киевский военные округа доставить из других районов страны до 27 % личного состава, 22 % автомобилей и 44 % тракторов от общей потребности этих округов. Такой порядок укомплектования усложнял процесс мобилизации и повышал сроки мобразвертывания. Решение этих вопросов во многом определялось качеством работы военкоматов, подготовкой областей (краев, автономных республик) к проведению мобилизации. Проверки, проведенные Генеральным штабом в 1940 — начале 1941 г., вскрыли существенные недостатки в работе военкоматов. Вместе с тем значительно облегчало работу то, что в предвоенные годы политико-моральное состояние призывников было высоким и характеризовалось большим политическим подъемом и желанием людей служить в рядах Красной Армии.

Наиболее сложным оставался вопрос мобилизационного обеспечения армии автомобилями и другим транспортом. Развертывание большого количества частей и соединений, особенно в бронетанковых войсках, приводило к тому, что мобилизационная потребность Вооруженных Сил в грузовых и специальных автомобилях даже при полном изъятии их из народного хозяйства могла быть обеспечена только на 81 %, а по гусеничным тракторам — лишь на 70 %. По плану предусматривалось [76] передать Вооруженным Силам из промышленности и народного хозяйства свыше 447 тыс. автомобилей, около 50 тыс. тракторов и 54 тыс. мотоциклов. Недостающий транспорт в количестве 87 тыс. автомобилей планировалось подать за счет выпуска их промышленностью в 1941 г. Обеспечение войск автомобильной техникой усложнялось еще и тем, что до 46 % автопарка народного хозяйства было технически непригодным. Тракторный парк также находился в неудовлетворительном состоянии. Из него лишь 57 % машин могло быть поставлено в армию по мобилизации. Поэтому фактическая обеспеченность автотранспортом округов к началу войны оказалась намного ниже, чем предусматривалось планом. Положение усугублялось и тем, что в некоторые дивизиях, имевших приписанный автотранспорт, не хватало обученных водителей машин.

К началу войны проявились весьма тревожные противоречия. С одной стороны, планируемый количественный рост армии требовал значительного повышения ее боевой мощи и обеспечения возможности по отражению вторжения фашистских агрессоров. При этом все стратегические расчеты велись из предположения, что средства и возможности дм такого роста есть. С другой стороны, высшее военное командование, планируя эти крупные мероприятия, в полной мере не учитывало особенности военно-политической обстановки кануна войны, детально и объективно не согласовывало потребности армии с государственными планами производства боевой техники и вооружения, а это повлекло за собой увеличение некомплекта в войсках, который не мог быть покрыт и в результате мобилизации. Появилось большое количество небоеготовых или ограниченно боеготовых соединений и частей, а те части, которые были обращены на формирование новых соединений, утеряли прежнюю боеспособность.

Следовательно, избранная система одновременной реорганизации большинства соединений основных видов Вооруженных Сил и родов войск в условиях надвигающейся войны была неправильной и привела к резкому снижению боеготовности всей Красной Армии.

Данный вывод подтверждается и тем, что обеспеченность армии оружием и боевой техникой, с учетом выпуска их промышленностью в 1941 г., могла составить: танками — 71 %, боевыми самолетами — 67 %. Поэтому к началу войны основные рода войск оказались слабоукомплектованными. Укомплектованность войск составила: тяжелыми танками — 13 %, средними танками — 74 %, зенитными орудиями — 65 %, средствами связи и военно-инженерным имуществом — 50-75 %, средствами заправки и транспортирования горючего и смазочных материалов — 20-35 %. Полное обеспечение Красной Армии вооружением и военной техникой по плану МП-41 могло быть удовлетворено только через 5 лет. Поэтому разработанный план для условий весны 1941 г. был нереальным и принятый способ развертывания армии в условиях, когда противник уже сосредоточивался на границе, являлся ошибочным.

Запасы вооружения и военной техники, необходимые для восстановления неспособности войск, обеспечения новых формирований в начальный период войны до развертывания промышленности по планам военного времени, отсутствовали. Мобилизационные потребности в боеприпасах определялись с учетом опыта первой мировой войны, а также разработанных в середине 30-х годов норм расхода на один день напряженного боя. Представленная Наркоматом обороны правительству в 1940 г. мобилизационная заявка не могла быть удовлетворена без дополнительного развертывания производственных мощностей. [77]

Так, в 1941 г. промышленность могла поставить только до 1/3 расчетных мобилизационных потребностей на артиллерийские боеприпасы. Мобилизационные запасы в приграничных округах планировалось создать в размере двухмесячной потребности, что составляло около 56 млн артиллерийских выстрелов. Фактически обеспеченность боеприпасами к началу войны в среднем составляла 85 % двухмесячной нормы, или от 7 до 10 боекомплектов.

Сложным оказался вопрос эшелонирования и размещения боеприпасов. Требовалось большое количество складов и хранилищ. Свыше 41 % всех баз и складов находилось в западных военных округах. Многие базы и склады не были приспособлены для хранения запасов материальных средств. В них отсутствовали средства механизации погрузочно-разгрузочных работ. Исходя из разработанного Генеральным штабом оперативного плана, мобилизационные запасы были приближены к границе, что, как показали последующие события, оказалось глубоко ошибочным.

К началу войны планируемые двухмесячные мобилизационные запасы по ГСМ составляли 99 % от расчетной потребности. Однако эшелонирование ГСМ из-за отсутствия необходимых емкостей не отвечало замыслу по обеспечению войск в первых операциях.

Особо необходимо остановиться на последовательности и сроках отмобилизования. В зависимости от общеполитической обстановки оповещение о мобилизации, как уже упоминалось ранее, предусматривалось проводить открытым или закрытым способом. Главными принципами оповещения являлись своевременность, быстрота и надежность. Исходя из этих принципов, в целях достижения гибкости при отмобилизовании армии и флота была отработана система оповещения, которая обеспечивала возможность отмобилизования каждого округа или каждой группы округов в отдельности{114}.

Чтобы упредить противника в повышении боевой готовности, отмобилизование планировалось провести поэшелонно в течение 1 мес. в соответствии с оперативным предназначением каждого объединения и последовательностью стратегического развертывания армии в целом (табл. 8).

Соединения, входящие в состав армий прикрытия, планировалось отмобилизовать в два эшелона. Сроки готовности первого эшелона к выступлению в поход определялись в пределах от 2 до 6 ч. Время отмобилизования второго эшелона — на 2-3-и сутки мобилизации. Отмобилизование первого эшелона являлось наиболее сложным. За несколько часов планировалось отмобилизовать прежде всего 114 дивизий армии прикрытия, укрепленные районы первой линии, 85 % Войск ПВО, воздушно-десантные войска, свыше 75 % Военно-воздушных сил, 34 артиллерийских полка РГК. Стрелковые, танковые (моторизованные) соединения армии прикрытия при переходе на штаты военного времени должны были получить до 25 — 30 % личного состава.

Сокращение сроков отмобилизования, и прежде всего войск армий прикрытия, достигалось призывом основной массы личного состава запаса по территориальному принципу. В то же время для некоторых соединений первого оперативного эшелона транспорт подавался из тыловых районов страны только на 2-4-е сутки мобилизации. Понятно, что при внезапном начале войны отмобилизование войск, расположенных у границ, может быть сорвано и они будут вынуждены вступить в бой; неукомплектованными и небоеготовыми. Естественно, было бы правильным, чтобы в условиях начала стратегического развертывания противника планировалось такое состояние войск армий прикрытия, которое обеспечивало бы им без дополнительных мобилизационных мероприятий готовность отразить внезапный удар противника. Однако такого варианта в мобплане не предусматривалось. Большая разница в сроках отмобилизования боевых соединений, частей боевого обеспечения и учреждений тыла еще более усугубляла этот крупный просчет в планах мобилизации.

В дивизиях приграничных округов некомплект личного состава тыловых частей и учреждений составлял в среднем около 50 %. Личный же состав тыловых частей и учреждений фронта в кадрах не состоял и был приписан из запаса со сроком прибытия на 15-е сутки мобилизации. Обеспеченность тыла транспортом не превышала 30 %, а в стрелковых дивизиях — 30-50 %. Таким образом, система мобилизационного развертывания и подготовка кадров тыловых частей и учреждений находились в противоречии с обстановкой, сложившейся к лету 1941 г. на наших западных границах.

Соединения и части внутренних округов, а также дивизии, находившиеся в глубине приграничных округов, содержались по сокращенному штату мирного времени (так называемый «6-тысячный состав»). Они должны были получить до 60 % личного состава, недостающую технику и развернуть ряд подразделений.

Таким образом, при оценке сроков боевой и мобилизационной готовности армян прикрытия и первого стратегического эшелона с точки зрения возможности отражения внезапного нападения противника следует сделать вывод о том, что они были спланированы нереально. Советское командование исходило из возможности обнаружить как начало отмобилизования противника, так и начало его сосредоточения. Ошибочность этих взглядов проявилась в том, что в планах не учитывалось главное, а именно то, что армия фашистской Германии была к этому времени уже отмобилизована полностью и имела постоянную боевую готовность.

Военно-воздушные силы находились в облегченных условиях отмобилизования, так как летный состав частей в основном содержался по штатам военного времени. С объявлением мобилизации требовалось призвать только определенное количество административно-технического и обслуживающего персонала. Поэтому сроки боевой готовности авиаполков были не более 2—4 ч. Батальоны аэродромного [79] обслуживания и авиационные базы отмобилизовывались двумя эшелонами. Первый эшелон имел сроки готовности, соответствующие срокам обслуживаемой части, а второй укомплектовывался на 3—4-е сутки мобилизации.

Отмобилизование войск ПВО планировалось также поэшелонно. Первый эшелон имел постоянную боевую готовность сроком до 2 ч. Второй эшелон имел сроки готовности на 1-2-е сутки мобилизации. Вновь формируемые части предусматривалось развернуть на 3-5-е сутки мобилизации.

Таким образом, из 303 дивизий, которые должны были отмобилизоваться по плану МП-41, 172 дивизии имели сроки полной готовности на 2-4-е сутки мобилизации, 60 дивизий — на 4—5-е сутки, а остальные — на 6—10-е сутки. Все оставшиеся боевые части, фронтовые тылы и военно-учебные заведения отмобилизовывалась на 8 — 15-е сутки. Полное отмобилизование Вооруженных Сил предусматривалось на 15 — 30-е сутки{115}.

Неблагоприятные условия и весьма сжатые сроки не позволили полностью закончить разработку окружных мобилизационных планов к началу войны.

В мобилизационные планы округов потребовалось вносить значительные поправки, особенно в части комплектования личным составом, механизированным транспортом и всеми видами материального обеспечения. В этих сложных условиях Генеральный штаб придавал большое значение оказанию помощи округам и контролю в разработке мобпланов.

Мобпроверка округов, проведенная в апреле — мае 1941 г., выявила существенные недостатки при разработке окружных планов. В ряде облвоенкоматов и войсковых частей ЗапОВО и ОдВО разработка планов не была спланирована, календарные планы работ отсутствовали. Мобготовность ряда военных комиссариатов Полесской, Витебской и Гомельской областей не соответствовала предъявляемым требованиям. Личный состав оставался не приписанным к сборным пунктам. В ряде военкоматов ранее составленные планы не корректировались, автотранспорт, подлежащий поставке, находился в неудовлетворительном состоянии. Во многих гражданских учреждениях и организациях мобпланы на военное время отсутствовали{116}.

В Минском, Смоленском, Белостокском областных и в трех районных военкоматах, а также в ряде частей и соединений сроки работ по составлению мобпланов не выдерживались. Заявки на внеокружные перевозки по приписке специалистов (в ЗапОВО), начальствующего состава запаса (в КОВО) составлялись без учета мобпотребности{117}. Лимиты на мехтранспорт и конский состав не согласовывались. При проверках оказалось, что некоторые соединения (197 и 199 сд КОВО) еще не приступали к разработке плана МП-41.

Проверка 12 июня 1941 г. показала, что приписка военнообязанных к частям ПрибОВО в военных комиссариатах г. Москвы и Московской области была проведена неудовлетворительно{118}. За 6 сут до начала войны штаб КОВО докладывал, что отработка мобпланов в райвоенкоматах завершена, а в областных военкоматах имелись недоработки по приписке, оповещению и явке военнообязанных. [80]

В целом, по оценке Генерального штаба, удалось отработать оповещение о мобилизации, порядок призыва военнообязанных и поставки автотранспорта, лошадей и обоза, распределение их по войсковым частям. Приписка мобресурсов как основное звено плана в округах и флотах к началу, войны была закончена. Планы в основе своей учитывали новые тенденции в развитии мобилизационного развертывания, были относительно гибкими и позволяли проводить общую и частные мобилизации. Метод скрытного отмобилизования был разработан в деталях. Однако в мобилизационном планировании были допущены большие просчеты. Главное требование в планировании — реальность — было грубо нарушено. Планы исходили из устаревших взглядов на начальный период войны, не учитывали производственные возможности государства в мирных условиях. Все это привело к резкому снижению боеспособности войск и в последующем к крупным поражениям Вооруженных Сил СССР в начале войны.

[править] Ссылки

• [1]

[править] Примечания