Отношения России с Германией в XX веке
Материал из Documentation.
Содержание |
[править] Периоды
[править] 1920-е годы
Из шифровки В. И. Ленина И. В. Сталину, 7 марта 1920 года: «Только что прочел телеграмму главкома, которая была послана Вам вчера ночью тотчас же по получении Ваших соображений и в ответ на эти соображения. Нахожу, что главком вполне прав, что операцию на Крым нельзя затягивать и что польская 52 [дивизия] необходима на Запфронте. Только что пришло известие из Германии, что в Берлине идет бой и спартаковцы завладели частью города. Кто победит, неизвестно, но для нас необходимо максимально ускорить овладение Крымом, чтоб иметь вполне свободные руки, ибо гражданская война в Германии может заставить нас двинуться на Запад на помощь коммунистам.»[1]
Военные и торговые контакты между РСФСР и Германией были установлены в апреле 1921 года. Советское государство рассчитывало с помощью германских капиталов и технологий провести реконструкцию своего народного хозяйства. Представители немецких кругов надеялись разместить в России свои военно-учебные центры, запрещенные в Германии Версальским договором. Такую возможность рейхсвер получил после подписания Раппальского договора, который наряду с этим предоставил Германии возможность производить оружие в СССР при участии своих специалистов.[2]
Временное соглашение между Российской Социалистической Федеративной Советской Республикой и Германией было заключено в Берлине 6 мая 1921 года. В нём было определено правовое положение государственных служащих в Москве и Берлине, получивших статус дипломатических представительств. Причём советское представительство было признано германским правительством единственным законным представительством России в Германии, что в целом означало его признание де-факто. Соглашением от 6 мая 1921 года Германскому представительству был разрешён беспошлинный и безналоговый ввоз материалов, необходимых для ведения дел и содержания своих помещений, а также «необходимые для немецкого персонала жизненные припасы и предметы потребления в количестве до 40 кило на каждого человека в месяц» (ст. IV). Руководители представительств, будучи аккредитованы при центральном ведомстве иностранных дел страны пребывания, получали право сношения с ним, а по торговым делам — «и с другими центральными ведомствами непосредственно» (ст. V).[3]
18 января 1923 года было принято решение Политбюро, в котором говорилось: «Поручить „Правде“ и „Известиям“ напечатать статьи (с предварительным просмотром их т. Троцким) об известных польских авантюристах, намеревающихся бросить польские войска на Германию, что может в корне нарушить всю ситуацию в Восточной Европе (неопределённо, но очень угрожающе)».[4]
Визит германской военной делегации в Москву проходил 22-28 февраля 1923 года.[5]
Во время Локарнских переговоров Советский Союз предложил Германии заключить договор о дружбе и нейтралитете. Германское правительство уклонилось от заключения такого договора.[6]
24 апреля 1926 года в Берлине состоялось подписание советско-германского договора о ненападении и нейтралитете. Договор предусматривал, что отношения между Германией и Советским Союзом должны основываться на заключенном в 1922 г. Рапалльском договоре, и обязывал договаривающиеся стороны соблюдать нейтралитет в случае, если одна из них вопреки своему мирному поведению будет вовлечена в войну с третьей державой или группой держав; вместе с тем, если между третьими державами будет создана коалиция «с целью подвергнуть экономическому или финансовому бойкоту одну из договаривающихся сторон, другая договаривающаяся сторона к такой коалиции примыкать не будет». Одновременно с подписанием договора германское правительство дало Советскому Союзу заверение в том, что в случае вступления в Лигу наций Германия не будет считать себя обязанной принимать участие в санкциях Лиги, направленных против СССР.[7] В последующие годы быстро развивались советско-германские экономические отношения.[8]
[править] 1930-е годы
14 августа 1939 года начальник Генштаба сухопутных войск Германии Франц Гальдер записал в своём дневнике: «Взаимоотношения с Россией: Слабый контакт, начаты торговые переговоры. Будет выяснено, пошлем ли мы в Москву своего представителя. В стадии выяснения вопрос, кого послать — авторитетную личность или нет. [Россия] не думает о своих обязательствах по отношению к Западу. Русские допускают разгром Польши, но интересуются, как будет обстоять дело с [Западной] Украиной. Обещание соблюдать русские интересы. <…> Русские хотят углубить переговоры. Недоверие. Никакой общей границы. Фюрер склоняется к тому, чтобы пойти навстречу русским.»[9]
22 августа 1939 года Гальдер записал в своём дневнике: «Высказывания Гитлера в первой половине дня: <…> Русские сообщили, что они готовы заключить пакт. „Таким образом, я выбил из рук западных господ [Англии и Франции] их оружие. Польшу мы завели в положение, наиболее удобное нам для достижения военного успеха“. Предвидеть последствия пока еще нельзя. Видимо, какой-то новый курс! Сталин пишет, что этот курс сулит большие выгоды обеим сторонам. Гигантский поворот всей европейской политики.»[10]
В октябре 1939 года Наркомат обороны составил предварительный список образцов немецкой военной техники, которые предполагалось купить для изучения. В авиационном разделе списка фигурировали истребители Ме 109 (Bf 109) и Не 112, бомбардировщики Dо 215 и Не 118, учебно-тренировочные самолеты различных типов, вертолеты фирмы «Фокке-Вульф», двигатели Jumo 211, DB 601, авиадизели фирмы «Юнкерс», разнообразное приборное оборудование и вооружение, причем планировалось приобрести по несколько экземпляров каждого образца. Общая сумма, выделенная для покупки военной техники в Германии, составляла 1 млрд немецких марок.[11]
А. С. Яковлев писал в своих мемуарах: «Когда в октябре 1939 года нам была предоставлена возможность не только ознакомиться, но и закупить немецкую авиатехнику, то горе-тактики категорически отвергли покупку Ю-87. „Зачем зря тратить деньги? Устаревший, тихоходный“ — вот были их аргументы. А в первые же дни войны эти „устаревшие, тихоходные“ машины принесли нам неисчислимые бедствия.»[12]
Тогда же, в октябре 1939 года, для изучения технических и военных достижений немецкой авиапромышленности и отбора образцов для покупки в Германию выехала многочисленная комиссия во главе с членом ЦК ВКП(б) И. Ф. Тевосяном. В её состав входили руководители различных отраслей промышленности, конструкторы, сотрудники научно-исследовательских институтов, военные специалисты.[13]
Авиационную группу возглавлял генерал А. И. Гусев. В неё были включены Н. Н. Поликарпов, А. С. Яковлев, В. П. Кузнецов, А. Д. Швецов, И. Ф. Петров, П. В. Дементьев, С. П. Супрун и др. По договоренности с Москвой германское Министерство авиации показало советским экспертам большинство предприятий авиастроительного профиля. За месяц с небольшим члены делегации объездили всю страну, посетили самолетостроительные заводы «Юнкерс» (Дессау), «Мессершмитт» (Регенсбург, Аугсбург), «Хеншель» (Берлин), «Фокке-Вульф» (Бремен), «Хейнкель» (Росток), «Арадо» (Бранденбург), «Блом и Фосс» (Гамбург), «Дорнье» (Фридрихсгафен), «Бюккер» (Рансдорф); познакомились с моторостроительным производством фирм «BMW» (Мюнхен), «Юнкерс» (Дессау), «Хирт», «Аргус» и «Брамо» (все три — в Берлине); побывали на предприятиях, выпускающих пропеллеры («VDM», завод Шварца), радиаторы для моторов водяного охлаждения (завод Бер), коленчатые валы (завод Круппа в Эссене), поршневые кольца (завод Гетце в Кельне), подшипники (завод «Адмос»), приборное оборудование (фирмы «Аскания», «Бош», «Сименс», «Лоренс» и др.), авиационное вооружение («Хеншель», «Сименс», «ИГ Фарбен Индустри»), резиновые и плексигласовые изделия для самолетов (завод «Континенталь», плексигласовый завод в Дармштадте); осмотрели Научно-исследовательский авиационный институт в Геттингене, Научно-испытательный центр ВВС в Рехлине.[14]
Казалось, что Германия проявляет полную открытость. Ведущие советские авиационные специалисты смогли осмотреть множество типов боевых машин, в том числе и самолеты, недавно поступившие на вооружение. Членам делегации продемонстрировали истребители Не 100, FW 187, Ar 197, Bf 109Е (с мотором DB 601), Ме 110, бомбардировщики Ju 87, Ju 88, He 111, Do 215, Do 217, разведчики Bv 138, Bv 141, Не 115, Hs 126, FW 189, поплавковые разведчики Ar 196, Ar 198, пассажирские He 70, He 116, четырехмоторный FW 200, спортивные и учебно-тренировочные самолеты Ar 79, Ar 96, Ar 199, FW 44, FW 58, Bü 131, Bü 133.[15]
Большинство из этих машин показали не только на земле, но и в полете. На некоторых разрешили полетать и советским летчикам. Так, 8 ноября 1939 года, во время посещения фирмы Фокке-Вульф, Гусев и Петров совершили полет на учебно-тренировочных FW 44 и FW 58, а летчик В.Шевченко поднялся в воздух на знаменитой «раме» — FW 189. Во время визита на фирму Э.Хейнкеля известный летчик-испытатель С. П. Супрун попросил разрешить ему испытать истребитель Не 100 — самолет, на котором незадолго до этого был установлен мировой рекорд скорости. После некоторых колебаний (из-за большой нагрузки на крыло самолет отличался высокой посадочной скоростью) разрешение было дано. Супрун блестяще провел полет.[16]
Представителям советских ВВС показали бомбардировочную авиагруппу самолетов Не 111 в Гиссене, эскадрилью пикирующих бомбардировщиков Ju 87 в Кельне, авиаотряд дальних разведчиков Do 17 в Кобленце и даже разрешили посетить подземный командный центр Геринга. 14 ноября 1939 г. члены советской делегации посетили базу истребительной эскадры JG2 «Рихтгофен», беседовали с летчиками, в том числе с командиром одной из групп капитаном Г.Виком — впоследствии одним из наиболее результативных асов первого периода войны. Немцы поделились информацией о структуре эскадры, уровне летной подготовки, принципах восполнения потерь. Они сообщили, что среди летчиков числится 36 офицеров, проходивших службу в частях «Легиона Кондор» в Испании. Немецкие пилоты рассказали о своих истребителях Bf 109E, о применяемой на них радиостанции FuG 7.[17]
Во время первого визита в Германию советской авиационной делегации был оказан прием на самом высоком уровне. В некоторых поездках делегацию сопровождал сам рейхсминистр авиации Геринг, в других случаях его заменяли руководитель Технического отдела «Люфтваффе» генерал Удет или заместитель Удета генерал Люхт. Э.Удет, являясь превосходным летчиком, нередко сам демонстрировал новинки германской авиационной техники.[18]
[править] 1940-е годы
22 июня 1941 года Германия напала на СССР, началась Великая Отечественная война. 9 мая 1945 года Германия подписала безоговорочную капитуляцию.
[править] 1950-е годы
Дипломатические отношения между СССР и Федеративной республикой Германии были установлены 13 сентября 1955 года.[19]
[править] 1960-е годы
Ostpolitik («восточная политика») — внешнеполитическая доктрина, выработанная в 1969 году канцлером Западной Германии Вилли Брандтом. Основная идея этой доктрины изначально заключалась в том, что диалог и сотрудничество с Восточным блоком должны ослабить напряженность холодной войны и одновременно подорвать репрессивные коммунистические режимы в Восточной Германии и за ее пределами.[20]
В июле 1969 года арестованный в июле 1967 года в ЮАР полицией безопасности советский нелегал Юрий Логинов был выдан в СССР в обмен на 11 агентов западногерманской разведки.[21]
[править] 1970-е годы
В 1974 году западногерманская разведка завербовала находившегося в Австрии советского стажера Л. Кутергина, получившего псевдоним Виктор. Новые кураторы сделали все для его успешного продвижения по служебной лестнице в КГБ, и со временем он стал основным аналитиком одного из самых засекреченных подразделений Первого главного управления КГБ — отдела «П», получавшего информацию от крупных зарубежных бизнесменов и политиков. Эти данные в виде записок, написанных Кутергиным, напрямую направлялись в Политбюро ЦК КПСС. С помощью этого «крота» БНД и ЦРУ вычислили источники отдела «П».[22]
[править] 1980-е годы
Придя к власти в 1982 году, Коль начал вести курс на примирение с Востоком и этим, как считается, отчасти ускорил падение Берлинской стены.[23]
В мае 1982 года был произведён обмен советского разведчика Алексея Козлова на 10 разведчиков ФРГ, арестованных в ГДР и СССР, и одного генерала армии ЮАР, захваченного в плен в Анголе. Алексей Козлов был арестован в ЮАР в 1979 году.[24]
[править] 1990-е годы
Вывод ЗГВ начался в сентябре 1990 года и официально завершился 31 августа 1994 года. За это время Германию покинули 338 тыс. военных и 115 тыс. единиц боевой техники, в том числе 4 тыс. танков, 11,5 тыс. бронемашин, 4 тыс. орудий и 2,5 млн тонн материально-технических средств.[25]
Договор о добрососедстве, партнёрстве и сотрудничестве (9.11.1990; Бонн). Включал обязательство сторон уважать суверенное равенство, территориальную целостность и политич. независимость друг друга, а также территориальную целостность всех государств в Европе в их сложившихся к тому времени границах, воздерживаться от применения силы или угрозы силой против др. стороны, разрешать свои споры мирными средствами, никогда не использовать первыми свои вооруж. силы друг против друга или против третьих государств, приложить усилия к тому, чтобы были существенно сокращены вооруж. силы и вооружения. В случае если одна из сторон станет объектом нападения, др. сторона не будет оказывать нападающему к.-л. помощь и примет все меры к улаживанию конфликта.[26]
26 декабря 1991 года ФРГ первой из ведущих стран признала Российскую Федерацию в качестве государства-продолжателя бывшего СССР.[27]
Весной 1998 года Уральский электронный завод подписал контракт с германскими фирмами Leybold и Kamman на приобретение оборудования для производства дисков разных форматов — DVD, Audio-CD, CD-ROM, Video CD и CD-I.[28]
[править] 2000 год
Первый официальный визит в Германию российского президента Владимира Путина состоялся в июне 2000 года.[29]
В 2000 году в Германии был принят закон о компенсациях гражданам России, пострадавшим во время Второй мировой войны.[30]
[править] Дипломатические отношения
В 1955 году, в ходе переговоров в Москве Хрущёва с канцлером К. Аденауэром, была достигнута договорённость об установлении дипломатич. отношений между СССР и ФРГ.[31]
[править] Экономика
Осенью 1918 года из Советской России в Берлин по условиям Брест-Литовского мирного договора было отправлено 93,5 тонны золота.[32]
12 октября 1925 года был подписан советско-германский экономический договор, переговоры о котором велись до этого больше года. Он урегулировал экономические отношения между двумя странами, вопросы мореплавания, железнодорожного сообщения и некоторые другие. Подписание этого договора было значительным достижением советской внешней политики.[33]
В начале 1938 года, по инициативе германского правительства, между СССР и Германией начались переговоры о торговом соглашении и новых кредитах. Тогда со стороны Германии СССР было сделано предложение о предоставлении нового кредита в 200 млн марок. Поскольку об условиях этого нового экономического соглашения стороны тогда не договорились, то вопрос был снят.[34]
В конце 1938 года германское правительство вновь поставило вопрос об экономических переговорах между Германией и СССР и о предоставлении кредита в 200 млн марок. При этом с германской стороны была выражена готовность пойти на ряд уступок. В начале 1939 года Наркомвнешторг был уведомлен о том, что для этих переговоров в Москву выезжает специальный германский представитель Шнурре. Затем вместо Шнурре эти переговоры были поручены германскому послу в Москве Шуленбургу, которые были прерваны ввиду разногласий.[35]
Западная Германия стала пионером среди капиталистических стран, которые в 1970-е годы рискнули развернуть широкомасштабное равноправное и взаимовыгодное экономическое сотрудничество с Советским Союзом. В первую очередь речь идет знаменитых компенсационных сделках, в рамках которых немецкий концерн Mannesmann поставлял трубы широкого диаметра для строительства газопровода из Западной Сибири в Европу в обмен на будущие поставки газа. Финансирование многомиллиардной сделки было организовано Deutsche Bank AG, который первым среди западных банков открыл представительство в Москве в 1973 г.[36]
Летом 2000 года была создана российско-германская Рабочая группа высокого уровня по стратегическим вопросам экономического и финансового сотрудничества.[37]
[править] Торговля
Советско-германское соглашение от 6 мая 1921 года привело к заметному оживлению торговых связей между Россией и Германией, для развития которых была создана правовая база.[38]
В 1925 году между СССР и Германией было заключено новое торговое соглашение.[39]
В 1927—1928 годах на Германию приходилось 30 % внешнеторгового оборота СССР.[40]
В начале Второй мировой войны Советский Союз включился в интенсивный экономический обмен с Германией, поставляя ей продовольствие и стратегические материалы — нефть, хлопок, хром, другие цветные металлы, платину и иное сырье, получая взамен антрацит, стальной прокат, машины, оборудование и готовые изделия.[41]
Всю осень и начало зимы 1939 года между Москвой Берлином велись непрерывные переговоры об увеличении объема торговли.[42]
В конце 1939 года Сталин сам принял участие в переговорах с немецкой торговой делегацией в Москве. Немецкие экономисты нашли его очень трудным партнером. В захваченных на Вильгельмштрассе документах были обнаружены длинные и обстоятельные меморандумы о трех примечательных встречах с внушающим страх советским диктатором, который обладал способностью вникать в такие детали, что поражал немцев. Как выяснилось, Сталина невозможно было обмануть, а иногда он становился настолько требовательным что, как докладывал в Берлин один из участников переговоров, доктор Шнурре, «приходил в крайнее возбуждение». Советский Союз, напоминал Сталин немцам, «оказал Германии исключительно большую услугу и приобрел себе врагов за оказание этой помощи». В ответ Советский Союз ожидает от Берлина понимания этого обстоятельства. На совещании в Кремле в преддверии нового, 1940 года Сталин заявил, что цена за самолеты непомерна и во много раз превышает их реальную стоимость. Если Германия не хочет поставлять их Советскому Союзу, то он предпочитает, чтобы об этом было сказано открыто.[43]
11 февраля 1940 года в Москве было наконец подписано советско-германское торговое соглашение, предусматривавшее обмен товарами в течение ближайших восемнадцати месяцев на общую сумму не менее 640 миллионов рейхсмарок. Это явилось дополнением к предыдущему торговому соглашению, подписанному в августе 1939 года и предусматривавшему товарный обмен на 150 млн в год.[44] Соглашение от 11 февраля 1940 года предусматривало поставки товаров в Германию на сумму 420—430 млн германских марок за 12 месяцев. В СССР в течение 15 месяцев должны были прибыть материалы военного назначения и промышленное оборудование на ту же сумму.[45]
В течение послевоенного периода оба немецких государства были основными торговыми партнерами СССР — ФРГ среди западных, а ГДР среди социалистических стран. Их общая доля составляла около одной пятой советского внешнеторгового оборота.[46]
В 1981 г. Ruhrgas AG и «Союзгазэкспорт» заключили договор о поставках 40 млрд кубометров газа в течение 25 лет как в Германию (10,5 млрд кубометров), так и еще в шесть европейских стран. Консорциум, состоящий из компаний семи западноевропейских стран во главе с концерном Mannesmann, согласно этому договору обеспечил не только поставки труб для строительства газопровода длиной пять с половиной тысяч километров, но и уникального оборудования для добычи газа и его транспортировки.[47]
После значительного снижения товарооборота РФ с объединенной Германией, особенно с новыми федеральными землями в начале послереформенного периода, в 1994—1997 гг. темпы его роста вновь стали увеличиваться.[48]
Финансовый кризис в России в августе 1998 г., приведший к существенному обесценению рубля, а также неблагоприятная динамика мировых цен на энергоносители обусловили значительное падение взаимного товарооборота в конце 1990-х годов.[49]
В 2000 г. взаимный товарооборот России с Германией благодаря увеличению российского экспорта вырос по сравнению с 1999 г. более чем на четверть.[50]
[править] Экспорт из России в Германию
26 октября 1939 года Советский Союз и Германия заключили договор на поставку зерна.[51]
5 апреля 1941 года Шнурре, который вел торговые переговоры с Москвой, докладывал руководству, что после задержки русских поставок в январе и феврале 1941 года ввиду «охлаждения политических отношений» они «стремительно увеличились в марте, особенно поставки зерна, нефти, марганцевой руды, цветных и драгоценных металлов».[52]
[править] Экспорт из Германии в Россию
1 ноября 1939 года рейхсмаршал Геринг, гросс-адмирал Редер и генерал-полковник Кейтель «независимо друг от друга», как отметил Вайцзекер, заявили протест министерству иностранных дел по поводу чрезмерных требований русских на поставки немецких военных материалов. Спустя месяц Кейтель вновь жаловался Вайцзекеру, что русские требования на поставки немецкой продукции, особенно станков по производству военного снаряжения, «становились все более непомерными».[53]
На ночном совещании в Кремле 8 февраля 1940 года Сталин попросил немцев не устанавливать слишком высокие цены, как это случалось раньше. В качестве примеров он упомянул сумму в 300 миллионов рейхсмарок за самолеты и 150 миллионов марок за крейсер «Лютцов». Он советовал не злоупотреблять благожелательностью Советского Союза.[54]
11 февраля 1940 года в Москве было подписано советско-германское торговое соглашение, согласно которому СССР должен был получить из Германии кроме крейсера «Лютцов» и проектной документации на «Бисмарк» тяжёлые морские орудия и другое оборудование, а также примерно 30 самолетов новейших марок, в том числе истребители «Мессершмитт-109» и «Мессершмитт-110» и пикирующие бомбардировщики «Юнкерс-88». Кроме того, СССР должен был получить машины и оборудование для нефтяной и электротехнической промышленности, локомотивы, турбины, генераторы, дизельные двигатели, корабли, станки и образцы немецкой артиллерии, танков, взрывчатых веществ, оснащение для ведения химической войны и т. д.[55]
В январе 1941 года Германия поставила СССР продукции на 29,6 млн марок.
Величина немецкого импорта в РФ в 1999—2000 гг. составила менее половины объема 1997—1998 гг. В основном это было связано с резким снижением курса российского рубля и повышением импортных цен.[56]
[править] Воздушный транспорт
1 мая 1922 года открылись полёты по первой международной авиалинии Москва — Кенигсберг.[57]
1 июня 1960 года из аэропорта «Шереметьево» состоялся первый рейс Москва — Берлин.[58]
[править] Блага
[править] Машиностроительная продукция
[править] Линкоры
15 декабря 1939 года адмирал Редер предложил продать СССР планы и чертежи строившегося тогда крупнейшего в мире линкора «Бисмарк» водоизмещением 45 тысяч тонн, если русские заплатят «очень высокую цену».[59]
[править] Энергоносители
[править] Природный газ
1999 год — Начало поставок газа по трубопроводу Ямал — Европа через территорию Белоруссии и Польши в Германию.[60]
[править] Металлургическая продукция
[править] Золото
8 и 29 сентября 1918 года в Германию двумя партиями было отправлено 93,526 тонны золота.[61]
[править] Третьи страны
[править] Великобритания
Стаффорд Криппс, один из лидеров левого крыла лейбористской партии, которого премьер-министр срочно направил в Москву новым британским послом в надежде вызвать более глубокий отклик в сердцах большевиков, — безнадежное предприятие, как он позднее с горечью признавал, был принят Сталиным в начале июля 1940 года. Состоялась беседа, которую Черчилль охарактеризовал как «формальную и холодную». А 13 июля 1940 года Молотов по указанию Сталина вручил немецкому послу памятную записку о содержании этой конфиденциальной беседы. Шуленбург срочной шифрованной телеграммой тут же передал в Берлин содержание памятной записки. Риббентроп был настолько признателен за ее содержание, что просил передать Советскому правительству, как «высоко он ценит полученную информацию».[62]
[править] Норвегия
Когда 9 апреля 1940 года Германия вторглась в Норвегию и Данию, советский комиссар по иностранным делам заверил посла Шуленбурга, что «Советское правительство с пониманием относится к тем мерам, которые были навязаны Германии». «Мы желаем Германии, — уверял Молотов, — полного успеха в ее оборонительных мерах».[63]
[править] Прибалтика
Молотов информировал немецкого посла, как в «срочном порядке» телеграфировал в Берлин последний, о «советских акциях против Прибалтийских государств», добавив, «что стало необходимым положить конец всем интригам, посредством которых Англия и Франция пытаются сеять разлад и недоверие между Германией и Советским Союзом в Прибалтийских государствах». Чтобы покончить с таким «разладом». Советское правительство, добавил Молотов, направило «специальных эмиссаров» в эти три Прибалтийские страны: Деканозова — в Литву, Вышинского — в Латвию, Жданова — в Эстонию.[64]
[править] Румыния
23 мая 1940 года румынский генеральный штаб послал в ОКВ сигнал SOS, информируя немцев о том, что советские войска сосредоточиваются у румынской границы. На следующий день Йодль суммировал реакцию на это сообщение в штабе Гитлера: «Обстановка на Востоке становится угрожающей из-за сосредоточения русских сил у границ Бессарабии».[65]
23 июня 1940 года Молотов пригласил германского посла в Москве, чтобы сообщить ему, что «решение бессарабского вопроса не терпит более отлагательств. Советское правительство полно решимости использовать силу, если румынское правительство отклонит мирное соглашение». Советское правительство ожидает, добавил Молотов, что Германия не только не помешает, но и поддержит Советы в их действиях. Более того, «Советы претендуют также на Буковину».[66]
В ночь на 26 июня 1940 года СССР вручил Румынии ультиматум, требуя передать ему Бессарабию и Северную Буковину. Ответ необходимо было дать на следующий день. Охваченный паникой Риббентроп прямо из своего поезда направил срочные указания своему послу в Бухаресте: посоветовать румынскому правительству пойти на уступки, что то и сделало 27 июня 1940 года. А уже на следующий день советские войска заняли вновь обретённые территории.[67]
Когда Шуленбург 1 сентября 1940 года пришел к Молотову, чтобы вручить памятную записку от Риббентропа, в которой делалась попытка объяснить и оправдать то, что произошло в Вене, комиссар по иностранным делам, по словам посла, «был сдержан вопреки своей обычной манере». Однако он не слишком сдерживался, выражая резкий протест в устной форме. Он обвинил правительство Германии в том, что оно поставило Россию перед свершившимся фактом, а это противоречило статье III германо-советского пакта, согласно которой обе стороны обязаны были консультироваться по «вопросам, представляющим обоюдный интерес».[68]
В соответствии инструкциями Риббентропа Типпельскирх 7 октября 1940 года как бы между прочим сообщил Молотову, что в Румынию направляется немецкая военная миссия. Молотов в ответ спросил: «Сколько войск вы направляете в Румынию?»[69]
[править] Финляндия
16 сентября 1940 года Риббентроп телеграфом дал указание Шуленбургу посетить Молотова и «случайно проинформировать его, что немецкие подкрепления в Северную Норвегию будут направлены через Финляндию».[70]
[править] Франция
Когда немецкий посол нанес визит Молотову, чтобы официально проинформировать его о наступлении вермахта на Западе в мае 1940 года, которое в соответствии с инструкцией Риббентропа «было вынужденной мерой, предпринятой Германией ввиду нависшей угрозы англо-французского наступления на Рур через Бельгию и Голландию», Молотов выразил ему свое удовлетворение. «Молотов отнесся к моему сообщению с пониманием», — телеграфировал Шуленбург в Берлин.[71]
17 июня 1940 года Молотов вызвал Шуленбурга, чтобы от имени Советского правительства принести поздравления «с блестящим успехом германского вермахта».[72]
[править] Япония
25 сентября 1940 года Риббентроп отправил телеграмму в посольство в Москве, на этот раз адресованную поверенному в делах, поскольку Шуленбург уехал в отпуск в Германию. Это была депеша, помеченная грифом «строго секретно, государственная тайна». Там говорилось, что содержащиеся в ней указания следует осуществить только в том случае, если завтра поверенный в делах получит из Берлина по телеграфу или по телефону условный сигнал. Он должен был сообщить Молотову, что в «ближайшие несколько дней» Япония, Италия и Германия собираются скрепить договором в Берлине военный альянс. Он не направлен против России — это оговаривалось в специальной статье. «Этот альянс, — пояснял Риббентроп, — направлен исключительно против американских поджигателей войны. Конечно, об этом, как принято, в договоре открыто не говорится, однако это можно безошибочно вывести из его условий… Его единственная цель — привести в чувство те элементы, которые оказывают давление на Америку, стремясь вовлечь ее в войну, убедительно показав им, что если они вступят в нынешнюю борьбу, то автоматически будут иметь в качестве противников три великие державы». Молотов воспринял новость, принесенную ему Вернером фон Типпельскирхом вечером 26 сентября 1940 года, крайне скептически. Он тут же заметил, что, согласно статье IV Московского пакта, Советское правительство имеет право ознакомиться с текстом этого тройственного военного альянса до того, как он будет подписан, в том числе и с «любыми секретными протоколами».[73]
28 июня 1941 года Риббентроп направил немецкому послу в Токио генералу Ойгену Отту телеграмму с просьбой сделать все возможное, чтобы вынудить японцев поскорее напасть на Советскую Россию с тыла.[74]
10 июля 1941 года Риббентроп направил из специального поезда на Восточном фронте своему послу в Токио телеграмму: «Поскольку Россия находится в состоянии, близком к развалу… просто недопустимо, чтобы Япония не попыталась решить проблему Владивостока и района Сибири, как только будут завершены военные приготовления. Я прошу вас использовать все имеющиеся средства, чтобы настоять на вступлении Японии в войну против России в самые ближайшие сроки… Чем скорее она вступит в войну, тем лучше. Наше естественное желание — встретиться с представителями Японии на Транссибирской магистрали еще до начала зимы.»[75]
В своих указаниях Осиме, переданных по телеграфу 30 ноября 1941 года, японский министр иностранных дел писал: «Если вас будут спрашивать о нашем отношении к Советам, скажите, что мы уже внесли ясность по этому вопросу в нашем заявлении, сделанном в июле. Скажите им, что нашими нынешними действиями в южном направлении мы не собираемся ослабить наше давление на Советы и что, если русские теснее сплотятся с Англией и Соединенными Штатами и будут проявлять по отношению к нам враждебность, мы готовы обрушить на Россию всю нашу мощь. Однако в данный момент сложилась благоприятная обстановка для нанесения удара в южном направлении и пока что мы предпочитаем воздерживаться от каких-либо прямых действий на севере.»[76]
