1994 год

Материал из Documentation.

Содержание 1 История России 1.1 Состояние общества и динамика общественных настроений 1.2 Состояние политической власти 1.3 Вакуум власти 1.4 Попытки прогноза на осень 1994 года 1.5 Генеральные тенденции политического развития 1.6 Результаты президентско-правительственного курса 1.7 Россия в новой геополитической ситуации 1.8 Политический смысл «дискуссии» вокруг империи 1.9 Кризис элит 1.10 Две модели будущего политического развития России 2 Экономика России 2.1 Транспорт 2.2 Уровень жизни 3 Казахстан 4 Примечания 5 Ссылки

[править] История России

[править] Состояние общества и динамика общественных настроений

В первом полугодии 1994 года шло дальнейшее углубление экономического и социального кризиса. Падение промышленного производства составило 26 % по сравнению с аналогичным периодом 1993 года. Это был самый высокий показатель за весь период «реформ». Сокращение промышленного производства за 1991—1994 годы составило свыше 50 % всего его объема. Это более чем в два раза превосходит показатели сокращения промышленного производства в годы Великой Отечественной войны.

По мнению аналитиков, правительство не владело хозяйственной ситуацией и являлось заложником стихийно развивавшейся экономической конъюнктуры. По оценке ряда ведущих экономистов, Россия в 1994 году подошла к тому порогу, за которым — лавинообразное разрушение всей хозяйственной системы страны.

Правительство Виктора Черномырдина не выработало собственной концепции хозяйственной политики. Несмотря на резкую критику Егора Гайдара Черномырдиным, правительство инерционно продолжало «монетаристскую» политику. Кабинет оказался в своего рода «западне». Продолжение «монетаристского» курса при видимом насыщении потребительского рынка в условиях инфляции в конечном счёте вело к хозяйственному краху. Отказ от этой политики и возврат к «жёсткому» государственному руководству — к разрушению потребительского рынка и карточной системе. Этим противоречием и обусловливалась безынициативная «спонтанная» политика кабинета министров.

В составе правительства России не было достаточных интеллектуальных сил, не было необходимой политической воли для избрания «третьего», «китайского», пути, сочетающего трудовую частную инициативу («микроэкономика») с гибким государственным регулированием. Для перехода на этот путь была необходима изоляция теневых структур криминальной экономики, которые в тот период по существу и определяли хозяйственную политику. Политической же воли для коренного изменения хозяйственного курса и устранения реально властвующих криминальных сил не хватало ни Черномырдину, ни Ельцину.

Проводимая экономическая политика подошла к исчерпанию своих социальных ресурсов. «Монетаристская» политика, осуществляемая ранее Гайдаром, а сегодня — Черномырдиным, имела два социально-опасных результата. Во-первых, в условиях инфляции «видимое» насыщение потребительского рынка предполагает постоянное сокращение реального потребления (оно уже сократилось в 1992—1994 гг. на 20-40 % по ведущим потребительским товарам). Это вело к абсолютному обнищанию целых слоёв населения. Свыше 96 млн человек (62 % от общей численности населения) относилось к категории «бедных» и «нищих» с месячным доходом соответственно ниже 60 и 30 тыс. руб. на душу населения.

Во-вторых, «свободные цены» привели к подчинению потребительского рынка в крупных городах мафиозным структурам. Проводя достаточно сложные валютно-экспортные операции, эти структуры были спекулятивно заинтересованы в экспорте сырья (основа правительственной коррупции) и импорте бросовых недоброкачественных продуктов питания. В результате разрушалась отечественная промышленность, Россия попадала в продовольственную зависимость от Запада (к 1994 году рынок продуктов питания в Москве и Санкт-Петербурге в решающей степени зависел от импорта), из страны шла откачка сырья, и мафиозно-криминальные кланы, контролирующие экономику, продолжали обогащаться (их доходы, оседавшие в западных банках, оценивались от 10-15 млрд долларов США ежегодно).

Социальный результат всего этого — маргинализация общества, грозившая в недалекой перспективе социальным взрывом. Доходы 10 % наиболее обеспеченных только официально в 11 раз превышали доходы такой же доли наименее обеспеченных (по экспертным оценкам, такой разрыв составил 1:26), в то время как в конце 1992 г. это соотношение составило 7,5-8 раз, а в 1991 г. — 4,5 раза. По мнению ученых, когда такое соотношение превышает 1:10, то общество вступает в стадию, чреватую острыми социальными конфликтами. Увеличение минимальной заработной платы с 14,6 тыс. руб. до 19 тыс. руб. только «статистически» могло улучшить картину, ибо количество работников, получающих минимальную зарплату, остается неизменным — 25 млн чел.

Вследствие такой правительственной политики произошло усиление социальной конфликтности. Забастовки и акции протеста провели горняки, нефтяники, работники атомной промышленности и науки. Новым в этих социальных конфликтах явились требования об отставке правительства и досрочном переизбрании президента. Принятые правительством меры по погашению задолженности по зарплате носят отлагательный, паллиативный характер. Однако и бастующие трудовые коллективы были бессильны кардинально изменить ситуацию, ибо правительство при массовом сокращении промышленного производства оказалось малочувствительным к забастовочному движению. Такая линия кабинета была крайне опасна, ибо всё более увеличивалась вероятность коллапсовидного соединения двух процессов — обвального краха промышленного производства и массовых народных выступлений, протестов трудовых коллективов, масс трудящихся, доведенных до грани простого физического выживания. Предсказать политические следствия такого развития событий было невозможно.

Повсеместно проявлялась и другая тенденция — массовое отчуждение населения от власти. Свидетельство тому — выборы в региональные органы власти и органы самоуправления. Эта тенденция особенно была сильна в крупных городах, где выборы просто провалились. Впервые за все годы «реформ» восстановилась та глубокая пропасть между «демократической» властью и народом, которая была характерна для коммунистического режима.

Общий вывод: в стране продолжали углубляться деструктивные процессы в экономике, социальной сфере, политике. Они носили стихийный характер, ибо существующие ветви власти утратили способность влиять на них.

[править] Состояние политической власти

Несмотря на нарастание процессов социальной деструкции, все ветви власти заняли выжидательную, пассивную позицию. Пассивность маскировалась внешней активностью Федерального собрания, правительства, президента. Однако все ветви власти обходили ключевой вопрос: сущность кризиса в России и пути спасения страны.

В ходе острой политической борьбы конца 1993 года формально победил президент. Ключевые структуры власти (министерство обороны, МВД, ФСК, СВР, Федеральная пограничная служба, ФАПСИ, ГУО и Служба безопасности президента, МИД, Управление информационных ресурсов и ряд других) были непосредственно замкнуты на президенте и подотчётны только ему. Администрация президента имела в своём составе (вместе со службами, подчинёнными лично президенту) свыше 60 самостоятельных управленческих структур. Подобная концентрация власти в одних руках имела место только в годы Великой Отечественной войны. Но фактически власть Б.Ельцина стремительно ослаблялась. Во-первых, она носит «верхушечный» характер, опиралась на «аппараты» и была лишена мощной социальной опоры и поддержки, которой обладал президент в 1991 году. Во-вторых, постоянно снижалась действенность президентской власти, ибо «указное» управление в рамках неадекватной политики только увеличивала общую неуправляемость. В-третьих, характер президентских решений становился всё более иррационален. Отсутствовал чётко продуманный механизм выработки и принятия президентских решений по ключевым политическим проблемам.

В президентском послании Федеральному собранию Б.Ельцин особый упор сделал на проблемы государственности. Послание было достаточно эклектично, соединяло различные мировоззренческие и политические позиции.

Президентская инициатива о «гражданском согласии» имела две цели. Во-первых, консолидировать вокруг президента максимально широкий круг политиков и политических движений. Во-вторых, изолировать и вытеснить с «легальной» политической сцены своих противников.

При огромной концентрации власти в руках Б.Ельцина её реальная эффективность неуклонно сокращалась. Причина этого — отсутствие адекватной российским условиям президентско-правительственной политики и дилетантский, «любительский» уровень её осуществления президентским окружением и аппаратом.

Правительство испытывало давление, с одной стороны, лидеров радикал-демократов (Е.Гайдар и Б.Федоров), которые, уйдя в отставку, прямо или косвенно критиковали В.Черномырдина за мниморыночную коррекцию реформ. С другой стороны, постоянно ухудшавшаяся экономическая ситуация требовала ужесточения государственного регулирования экономики, чему противился сам президент; его «экономические» указы подтверждали это. В этих условиях правительство избрало тактику маневрирования, пытаясь решать сиюминутные проблемы и не идя на кардинальное изменение хозяйственного курса.

Достаточно двусмысленными оставались и отношения Б.Ельцина и В.Черномырдина, несмотря на официальные демонстрации их единства. Так, президент подписал указы о возведении А.Шохина и С.Шахрая в ранг вице-премьеров, что укрепляло собственные позиции В.Черномырдина (ПРЕС — реально поддерживающая и «преданная» ему парламентская фракция). Одновременно Б.Ельцин демонстративно политически опёрся на Е.Гайдара и «Выбор России». «Я, — заявил президент, — намерен в своей деятельности опираться на „Выбор России“. Просто потому, что он мне идейно ближе всех остальных…» Это, безусловно, вызывало настороженность В.Черномырдина, учитывая его откровенно неприязненные отношения с Е.Гайдаром. С достаточно уничижительными характеристиками был «уволен» от должности министра С.Шахрай — человек «команды Черномырдина». Весьма настораживающе и двусмысленно прозвучало заявление В.Костикова после установления нового политического «согласия» Ельцина и Гайдара. Президентский пресс-секретарь утверждал, что скоро все увидят смену тактики президента и вообще изменение политического климата в стране.

За время своей работы парламент не принял сколько-нибудь значимых законопроектов. В целом в обеих палатах Федерального собрания сложилось достаточно устойчивое антипрезидентское большинство. Парламент не шёл на открытое фронтальное столкновение с президентской властью, ибо ясно осознавал своё подчиненное положение по отношению к последней. Дело ограничивалось отдельными, но достаточно острыми демонстрационными политическими акциями.

Реальные рычаги «силовой» политики полностью находились в руках президента.

Общий вывод: в условиях углубляющегося социального кризиса, приобретающего стихийные неуправляемые формы, политическая власть в стране не смогла обеспечить себе должной стабильности. Это проявлялось в шатком «равновесии» отдельных ветвей власти и всех верхушечных политических сил. Такое «равновесие» не могло длиться долго и полностью зависело от относительно «спокойного» социального фона. Возможные массовые социальные подвижки (лавинообразное проявление недовольства, обвал промышленного производства и массовая безработица и т. п.) с неизбежностью вызвали бы изменения и в самой структуре власти.

[править] Вакуум власти

В 1994 году, по сравнению с 1990 годом, производство хлеба и хлебобулочных изделий в России снизилось на 13 %, круп — на 40 %, цельномолочной продукции — на 62 %, мяса — на 46 %. В 1993 году импорт мяса и сухого молока сократился по сравнению с 1992 г. более чем в 3 раза, мяса птицы — почти в три раза, пшеницы — в 3 раза. Видимое в 1994 году рыночное «изобилие» — результат отсечения основной массы населения от рационального потребления. Обеспеченность населения товарами, необходимыми в повседневной жизни, упала до уровня в 2 раза меньшего рациональных норм.

В итоге и социальная база поддержки «реформ» за 1989—1994 гг. сократилась в 2 раза. О снижении своего жизненного уровня заявляли около 70 % граждан, большинство из которых считало, что приватизация проводится в интересах уголовного мира и номенклатуры. Характерно, что свыше 40 % москвичей считали, что реальная власть в стране принадлежит мафии и преступным группировкам.

По подсчетам Аналитического центра РАН, 55 % российского капитала и 80 % голосующих акций приватизированных предприятий находились в руках криминальных структур или являлись собственностью иностранных граждан и предприятий. Только в 1993 году в РФ было выявлено 150 крупных преступных сообществ, которые контролировали 35 тыс. хозяйственных объектов.

Продолжали меняться глубинные политические настроения. Шёл массовый отход от ценностей «демократии». Если в 1988 году в ходе общероссийского опроса 51 % респондентов считали для себя самым важным гласность, свободу слова, то при аналогичном опросе конца 1993 года этих ценностных установок придерживались уже 12 %. Характерно, что в Москве — оплоте «демократии» — в 1994 году около 68 % опрошенных считали Россию недемократической страной.

С негативными оценками происходящего в России выступили Александр Солженицын и другие общественные деятели — «классики» антикоммунизма. «Государственный строй, который у нас сегодня, — полагал А.Солженицын, — это лжедемократия, ибо народ не контролирует действия властей, не распоряжается своей судьбой и уже отчаялся направить её». Уже находясь в России, Солженицын заявил: «У реформ нет плана. Освобождение цен — это грабеж людей, приватизация — это прихватизация, её следует пропустить через прокуратуру и следствие… У нас олигархия, а не демократия». Солженицын скептически оценил договор об общественном согласии. После этого в электронных средствах массовой информации было наложено «эмбарго» на освещение позиции писателя. Другой крупный писатель, Виктор Астафьев, в день своего 70-летия выступил с открытой критикой линии правительства и демонстративно отказался войти в президентский совет. Некоторые в прошлом видные «антикоммунисты» (Александр Зиновьев) призвали к насильственному свержению существующего режима.

Правительство России начало осознавать, что в ходе «реформ» экономика России оказалась заложницей западных интересов. Об этом свидетельствовали «игры» вокруг бюджета на 1994 год. «Официальный» бюджет был свёрстан в рамках прокрустова ложа, скроенного МВФ (резко урезаны расходы на социальные и оборонные программы). Но правительство дало понять, что после получения кредитов от МВФ «реальный» бюджет будет другим (в том числе и в размерах трат на оборону). Характерно, что большинство парламентских фракций и правительство приняли условия этой лукавой игры.

Реальный контроль над экономической ситуацией начал уходить из рук правительства и президента и переходить в руки криминально-бюрократических структур и поддерживающих их западных финансовых центров.

«Демократы» уже не были в состоянии проводить массовые общественные акции (за ними бы просто не пошли). Но и оппозиция пока не имела достаточно широкой активной поддержки, ибо сохранялось состояние общей политической апатии. Однако нараставшая пассивная оппозиция власти в любой момент могла обрести активные формы (как это было при голосовании за Владимира Жириновского).

В целом в интеллектуальной элите произошёл коренной психологический перелом. После интеллектуального господства в перестроечные годы «демократы» оказались морально и политически разгромленными. Духовная инициатива практически полностью перешла в руки «государственников» и национально-патриотически мыслящей интеллигенции.

Происходил нарастающий разлом в обществе — между резко усиливающимися настроениями массового недовольства политикой и положением дел в России и неспособностью правящей власти адекватно откликнуться на эти настроения. Именно подобная общественно-психологическая картина вырисовывалась накануне краха «коммунистического» режима. И этим же обусловливалась потеря социальной опоры правящим режимом (опросы москвичей показывали, что лишь 14,5 % из них считают возможным победу Б.Ельцина на следующих президентских выборах).

Наиболее «гибкие» демократы отмежевались от официального курса. Показательной была позиция Гавриила Попова в этом вопросе. В своих последних публичных выступлениях он полностью заимствовал аргументацию у национал-патриотов, чего за год до этого нельзя было и предполагать. От радикал-либералов дистанцировались даже Геннадий Бурбулис, Макаров, Степан Сулакшин.

Общий вывод: кризис власти в стране носил системный характер. Б.Ельцин, внеконституционно упразднив прежний парламент и пойдя на насильственные меры в отношении мирного населения, предложил правящим элитам выбор: участвовать в политическом процессе на его условиях либо остаться за скобками «официальной власти». Все представленные в парламенте силы пошли на эту политическую сделку. Этим и обусловливалась двойственность политического противоборства. С одной стороны, парламентская оппозиция не приемлела политику президента, с другой — вынуждена была играть на его условиях, предопределяющих фактическое господство, единовластие президента и бессилие «конституционной» оппозиции.

Неизбежно падал авторитет всех властей. Вся пирамида власти оказывалась в вакууме, становилась безразличной населению, воспринималась им как «чужая власть». Сама власть становилась чисто аппаратной, «бюрократической», коей она была и при коммунистах. Это неизбежное свойство власти, построенной «сверху». Об этом писал и А.Солженицын: «Главный недостаток в России сегодня — отсутствие инициативной и непреклонной самодеятельности снизу — таким единственным путем, а не сверху, только и может быть установлена истинная власть народа».

[править] Попытки прогноза на осень 1994 года

Растущая экономическая и социальная неустойчивость общества, несмотря на подписанный договор об общественном согласии, не только не притушили борьбы в «верхах», но резко ее обострили. Кульминацией этой борьбы стала «схватка» А.Чубайса и Ю.Лужкова вокруг проблем приватизации. Фактическая поддержка Б.Ельциным позиции Лужкова — свидетельство явного ослабления позиций В.Черномырдина в противоборстве с намечающимся «союзом» Лужкова и Шумейко. В этой связи становится понятной и резкая критика В.Шумейко бюджетного проекта на 1994 год, подготовленного правительством. Об усилении позиций В.Шумейко свидетельствует и смещение с поста министра по делам национальностей и региональной политике С.Шахрая, близкого к В.Черномырдину, замена его Н.Егоровым — земляком В.Шумейко.

Об усилении позиций В.Шумейко говорит и его ключевое влияние на кадровую политику «Росвооружения», тесные связи с финансовой группой «Мост», получившей, по свидетельству прессы, часть из 1 трлн руб. на «хранение» из выданного «Росвооружению» беспроцентного кредита. Косвенно связан с группой «Мост» и Д.Якубовский, зарегистрировавший в Москве собственную юридическую фирму (по открытию финансовых счетов на Западе). Пресса сообщила об обострении закулисной борьбы между В.Илюшиным и С.Филатовым, о резком ослаблении позиций последнего. Однако все слухи о возможной отставке В.Черномырдина, С.Филатова, П.Грачева, А.Чубайса решительно отвергались пресс-секретарем президента.

Вместе с тем, на наш взгляд, летом-осенью в окружении президента могут произойти большие кадровые перестановки. Их смысл — возложить ответственность за все пагубные последствия кризиса на конкретных «исполнителей», деятельностью которых президент недоволен по тем или иным причинам, и прежде всего это может относится к В.Черномырдину.

Ряд ученых прогнозирует осенью обострение социальной напряженности в связи с дальнейшим падением доходов и массовой безработицей. Наиболее неблагополучными остаются районы Поволжья, Урала, Сибири, Дальнего Востока, республик Северного Кавказа. Весьма отрицательные социальные последствия могут дать и последние указы президента «О продаже государственных предприятий-должников» и «Об отмене квотирования и лицензирования поставок товаров и услуг на экспорт». Первый указ может спровоцировать рост безработицы, второй — острый энергетический кризис в связи с массовым спекулятивным вывозом за рубеж энергоносителей.

В этих условиях все заверения Б.Ельцина о том, что коммунистическая и национально-патриотическая оппозиция не имеют социальной опоры могут быть самообманом. Что же касается самого президента, то он стремится опираться исключительно на аппаратные рычаги власти. Так, только 10,5 % окружения президента составляют люди, пришедшие к Ельцину при самом Ельцине, 37 % приближенных к президенту поднимались в брежневскую эпоху, 39 % — в горбачевскую. Ученые считают, что в отличие от партийных структур, имевших строгую иерархию, нынешние элитные структуры строятся на основе клановости, групповщины, не исключаются и мафиозные принципы их организации.

В последнее время отмечается потеря Б.Ельциным массовой поддержки со стороны интеллигенции. Этому способствуют просочившиеся в печать сведения о лоббировании президентом негосударственным коммерческим структурам (потери казны от этих указов президента составили 2,4 трлн рублей). И сообщения о том, что американская разведка помогла Ельцину в августе 1991 г. и что она же следила за референдумом в России и «молчала» полгода о широкомасштабных подтасовках, имевших место в ходе его проведения. Характерно, что ряд ранее лояльных Ельцину публицистов выступил с крайне резкой критикой существующего режима «номенклатурной демократии».

В массовом сознании существующий режим воспринимается как «коммунистический». В ходе всероссийского опроса в апреле 1994 г. 53 % респондентов заявили, что власть коммунистов в России не закончилась. Думается, возвращение А.Солженицына в Россию и его неизбежная критика существующего порядка вещей внесут еще большую сумятицу в общественное сознание. Характерно и то, что «Демроссия» постепенно становится открыто оппозиционной по отношению к президенту организацией в отличие от пропрезидентской «гайдаровской» партии.

Таким образом, развитие страны остается в рамках сложного сценария. Возможны два варианта — негативный и конструктивный. В рамках негативного заключены три модели: а) нынешний полуавторитарный «дрейф» ситуации к ее логическому распаду;

б) установление открыто «авторитарного» режима с роспуском парламента и «закрытием» оппозиции. Вариант также бесперспективен — он ведет к стагнации и последующему политическому взрыву; в) «молниеносный» сдвиг ситуации с установлением откровенно националистической либо фашистской диктатуры. Террор и массовое насилие в этом случае приобретут самодовлеющий характер. Это также политический тупик.

Позитивный вариант связан с отказом от «президентской» либо «парламентской» республик и должен исходить из принципов интегрально-корпоративной демократии, разработанных Г.Федотовым и И.Ильиным (ныне их наследует А.Солженицын).

Острый социальный и политический кризис втянул в свою орбиту армию, поставил ее проблемы в центр общественных дискуссий. Cтремительно происходящий развал наукоемких производств резко обостряет военно-техническую и военно-стратегическую «уязвимость» российской армии.

В США развернулись острые дискуссии, ставящие своей целью «изоляцию» современной России и распространение американского влияния на постсоветские республики. Обозначилось коренное противоречие национально-государственных интересов России и США. Последние делают все, чтобы не допустить добровольной реинтеграции постсоветского геополитического пространства. Российское руководство в целом, включая и армейское руководство, оказалось неготовым к «плодам» демократизации и либерализации. Только теперь постепенно осознается вся катастрофичность «либерального» курса.

Однако в реальной жизни будет происходить сочетание элементов каждого отдельно взятого сценария. В итоге к началу осени мы получим: практически единовластную и никому неподконтрольную ветвь президентской власти; ослабленное и недееспособное правительство (не исключена замена В.Черномырдина на О.Сосковца, О.Лобова, либо другую фигуру); явно выраженное ослабление централизованной власти над экономической конъюнктурой, развитие которой может обрести «обвальный» характер; неизбежен массовый рост социального недовольства населения, могущий принять «взрывной» оборот; несомненна дальнейшая потеря влияния Центра над российскими регионами; будут постоянно сокращаться возможности для проведения независимого внешнеполитического курса; потребность в реинтеграции постсоюзного геополитического пространства будет выталкивать на поверхность новые политические силы; тяготение к «сильной» власти может привести к перегруппировке политических сил, образованию нового — «Третьего» — полюса силы (возможно, армейских и других силовых структур государства), переносящего центр власти из президентских структур в «собственные».

Все разговоры о переносе выборов парламента и президента носят зондирующий характер. Эту акцию реально можно провести только внеконституционным образом, «через указ» президента. Считаем, что Б.Ельцин пойдет на президентские выборы только на собственных условиях, гарантирующих ему «победу». По стилю своего правления и характеру Ельцин — «пожизненный президент». Пример Белоруссии, где Лукашенко (а это тип не Жириновского, а Руцкого) разгромил своих политических противников, только подтверждает наше предположение о том, что «свободные и справедливые» выборы президента в России весьма проблематичны.

[править] Генеральные тенденции политического развития

• Экономика вступила в фазу стагнации на низшей точке индустриального падения;
• Произошёл неконтролируемый рост безработицы, инфляции, социального расслоения;
• Углубился кризис банковской системы, что способствовало обострению социальной обстановки;
• Второй этап приватизации вёл к дальнейшей криминализации экономики, её регрессу, подчинению влиянию ведущих зарубежных центров силы;
• Находило всё большее подтверждение осуществляемая «демократами» линия на разрушение, удушение отечественного производства по плану зарубежных «советников»;
• Хищническое использование природных ресурсов и их спекулятивная реализация на Западе приводила к экономическим катастрофам и «вымерзанию» Севера (разрыв нефтепровода в Коми, «Норильск», «Архангельск», «Мурманск»);
• Продолжала падать реальная управляемость социальными процессами в связи с резким сужением социальной базы власти;
• Снижалась эффективность президентской власти, обострялась борьба в недрах центральных и региональных элит, многие политики стремились отмежеваться от президента;
• Проведённые президентом кадровые изменения не только не ослабили, но обострили борьбу различных групп влияния вокруг него и «за кулисами» власти;
• Различие интересов относительно самостоятельных групп влияния парализовали деятельность высших органов власти, в первую очередь — правительства (последнее превратилось в своего рода «пожарную команду»);
• Обострение политической борьбы привело к инвективным ее формам («скандалы» вокруг П.Грачева, М.Бурлакова, Ю.Лужкова, А.Чубайса, А.Шохина и других);
• Проблематичными становились выборы как парламента в 1995, так и президента в 1996;
• Парламентская и внепарламентская оппозиция не могли реально влиять на ситуацию в стране;
• Мыслящая часть отечественного истеблишмента постепенно «прозревала», осознавая, что курс правительства вёл в никуда;
• Резко обозначилась тенденция постепенного перевода ряда регионов в режим чрезвычайного правления (вчера — Осетия-Ингушетия, сегодня — Чечня, в перспективе — весь северо-кавказский регион);
• Страна двигалась в политический тупик, единая система власти распадалась на фрагменты, что достаточно быстро могло привести к безвластию (частично это уже происходило);
• Отчетливо проявлялась фрустрация общественного сознания, следствием чего являлись «тотальное» недоверие к власти и движение общественного маятника в сторону «патриотов», «коммунистов», «социал-демагогов»;
• В обществе в целом рос скрытый потенциал недовольства, готового выплеснуться в массовых акциях протеста;
• Президент терял опору как в общественном мнении (это же относится и к парламенту, и к правительству), так и в структурах власти, армии, регионах;
• Лидером, способным навести «порядок» в стране, в общественных ожиданиях становилась армия;
• В обществе стремительно формировались психологические стереотипы гражданской войны, что в случае распада власти могло привести к войне реальной («всех против всех»);
• Геополитические трансформации привели к тому, что стратегическая инициатива прочно перешла в руки соперников России (планы приближения НАТО к нашим границам, резкое усиление их влияния в бывших советских республиках и т. п.); кризис в России и странах СНГ постепенно приобретал глобальный характер.

[править] Результаты президентско-правительственного курса

Несмотря на отчаянные попытки правительства стабилизировать социально-экономическую ситуацию, страна продолжала сползать к обвальной фазе кризиса. Причина — неадекватность условиям России навязанной ей вестернизированной модели реформ. По итогам 1994 года спад промышленного производства составил свыше 20 %. Это значительно больше, чем за любой другой год экономических «реформ».

Продолжалось запредельное сокращение доходов основных слоёв населения, происходившее в условиях стремительной маргинализации общества. В ходе сентябрьско-ноябрьского всероссийского опроса, проведенного Институтом социологии парламентаризма, 89 % респондентов оценивали нынешнюю ситуацию как «нетерпимую» либо «терпимую с трудом», в то время как богатыми считали себя ныне лишь 1 % россиян.

На этом фоне всё более проявлялась фрустрация общественного сознания — психологическая напряженность, полная апатия по отношению к власти, растущая агрессивность. Большая часть населения (67 %) считала власть действующей в интересах криминальных структур, мафии, чиновников, и только 5 % — в интересах народа. Ряд серьёзных исследователей приходили к выводу, что массовые невротические реакции, массовая истерия, бессознательные импульсы будут подталкивать общество к разрушению и саморазрушению как средству снятия психологического стресса.

Продолжала углубляться пропасть между массовыми настроениями и властью. 77 % опрошенных критически относились к действиям президента и правительства и лишь 5 % одобряли их решения. Около половины населения (47 %) были солидарны с тезисом оппозиции о том, что курс президента и правительства обанкротился и приветствовали идею досрочных выборов президента в 1995 году. Характерно, что в условиях криминализации общества 71 % респондентов упрекали государственную власть в отсутствии защиты их прав и свобод, и только 10 % придерживаются противоположного взгляда.

Всё больше политиков утверждалось во мнении, что продолжение президентско-правительсвенного курса может привести к краху и колонизации России. Так, Сергей Глазьев полагал, что в этом случае экономическое, а вслед за ним и политическое будущее России целиком бы зависело от иностранного капитала, что равносильно утрате суверенитета и обрекало страну на деградацию до уровня колонии. Поразительна в этом отношении была эволюция В.Шумейко. «Американцы, — писал он, — никак не хотели бы видеть Россию в качестве своего конкурента. И трудно не согласиться с мнением некоторых политиков, что нам уготована участь быть всего лишь региональной державой, и, наверное, есть здесь доля правды… У меня имеется карта бывшего СССР, датируемая 1984 годом, карта, где указаны все месторождения, которые уже тогда были поделены между компаниями, но не российскими».

Был опубликован ряд серьёзных (правда, анонимных) докладов, свидетельствоваших о том, что «приватизация» по Чубайсу есть форма тотального проникновения Запада в российскую экономику, когда 80 % акций приватизированных предприятий удерживается иностранными компаниями. Чубайс прямо обвинялся в том, что это реализовано под давлением и на основе советов многочисленных зарубежных эмиссаров, активно «работавших» во всех регионах России. С.Глазьев заявил, что Чубайс сознательно ведет политику, разрушающую страну. «Скоро сбудется заветная мечта Анатолия Борисовича — в „этой стране“ исчезнет крупная промышленность, которая, согласно его необольшевистскому мироощущению, является основой реставрации социализма и возрождения сильного государства».

Продолжались «схватки бульдогов под ковром». После того как президент сделал ряд крупномасштабных перестановок в правительстве и своей администрации, В.Квасов выступил с примечательным откровением: «Когда в правительство входили Гайдар, Федоров, Шумейко, была сделана попытка мощнейшего давления на меня. Цель была очевидна — разгромить аппарат». Непрекращавшиеся обвинения в адрес В.Черномырдина, П.Грачева, публикации в «Российской газете» против Ю.Лужкова и В.Гусинского (увенчавшиеся блокированием московской мэрии), более чем странные события в Чечне и вокруг неё вели к эффективной дезорганизации государственных институтов России.

На фоне общего кризиса продолжалось падение авторитета «радикал-либералов». На прошедших в конце 1994 года выборах в местные законодательные собрания «либералы» везде потерпели поражение, уступив первенство коммунистам, независимым кандидатам, жириновцам. В этих условиях часть радикал-либерального лагеря быстро фашизировалась. В таком направлении, в частности, стремительно эволюционировали «Демсоюз», некоторые лидеры «Выбора России».

Общий вывод. Социальный, экономический и политический кризис в стране углублялся. Власть делала вид, что ничего чрезвычайного не происходит (напротив, идёт-де стабилизация). В целом ситуация оставалась крайне неустойчивой: либо продолжение нынешнего президентско-правительственного курса, ведущего за собой крах всего постсоветского социума и государства, либо сознательный выбор иной политики, адекватной национальным интересам России.

[править] Россия в новой геополитической ситуации

«Потеря» Восточной Европы, ликвидация СССР, «образование» России в административных границах РСФСР, вооруженные конфликты в ряде постсоветских государств, стремление Запада перераспределить в свою пользу геополитическое пространство бывшего Союза — по-новому обозначали место России в геополитике. Эти проблемы практически не занимали умы правящей элиты. Российским руководством не была разработана концепция национальной безопасности России. Руководитель межведомственной комиссии Совета Безопасности В.Манилов, отвечая на вопрос, подготовлен ли данный документ хотя бы вчерне, заявил: «Нет. Пока удалось сформулировать лишь самые общие подходы… Россия сегодня находится на переломе. Прежняя идеология разрушена, но на её месте не возникло ничего, вакуум. Растерянность, непонимание того, что происходит, характерны не только для рядовых граждан, но и для многих политиков. В результате их действиям как внутри, так и вовне страны нередко присущи непоследовательность и импульсивность. И так будет до тех пор, пока мы не осознаем коренные национальные интересы России и четко их не сформулируем».

Напротив, с распадом СССР оперативно была разработана и утверждена «Стратегия национальной безопасности США». Этот документ определял национально-государственные интересы страны в различных регионах мира. В нём же в закамуфлированной форме излагались и задачи как по отношению к России, так и бывшим республикам СССР. В предисловии Б.Клинтона констатировалось, что «основной вызов безопасности страны, существовавший на протяжении последних 50 лет — угроза коммунистической экспансии — устранен… Наша военная мощь не имеет себе равных в мире…» И в самом документе: «Мы являемся главной мировой державой… Нам больше не угрожает ни мощная советская группировка на линии противостояния Восток-Запад, ни готовые к пуску и нацеленные на Соединенные Штаты советские ракеты…» В связи с чем ставилась задача через программу «Партнерство во имя мира» привязать «бывшие коммунистические государства к Западной Европе» (уже тогда шла речь о приёме ряда этих стран в НАТО и о противопоставлении их России). Преследовалась цель не допустить реинтеграции постсоветского пространства. Средства предполагалось использовать проверенные: «Наши усилия должны быть сконцентрированы на сохранении демократических процессов в наиболее важных странах, включая Россию, Украину и другие новые государства бывшего Советского Союза».

Стратегия перераспределения советского геополитического пространства и «изоляции» России наиболее последовательно была изложена идеологами американского истеблишмента Ричардом Никсоном, Збигневым Бжезинским, Майклом Макфоулом и некоторыми другими. «Внутренний» союзник в этом деле — «демократы». Как считал Майкл Макфоул (Стэнфордский университет), с целью сохранения нынешнего режима в России «Соединенные Штаты должны оказать давление на МВФ с тем, чтобы России было разрешено иметь больший (хотя и не неограниченный) бюджетный дефицит без включения механизма прекращения или отсрочки предоставления выделенных кредитов». Далее — «Соединенные Штаты должны выработать ясную и недвусмысленную стратегию „взращивания“ демократов… Финансируемый Соединенными Штатами Российский институт в поддержку демократии мог бы оказать помощь в создании такой новой профессиональной партии [гайдаровской]».

Выводом российских войск из Германии был завершён важный этап принципиальных геополитических изменений. И дело не только в утрате Россией своих позиций, но и в возможной её изоляции в «обрубленном» постсоюзном пространстве. Как отмечали российские издания, «отношения России с бывшими партнерами СССР и даже его бывшими республиками находятся под самым жестким контролем извне… Конкретизируется перспектива возобновления холодной войны против основного наследника СССР… Наверное, она давно бы уже разразилась, если бы не российские долги, которые практичные заимодавцы не потеряли надежды вернуть… Похоже, что, вопреки иллюзиям многих российских политиков, для США Россия надолго останется потенциальным соперником, удержание которого в черном теле диктуется элементарным здравым смыслом». К аналогичному выводу приходил и бывший первый заместитель министра иностранных дел СССР Георгий Корниенко: «Такой подход на деле означает стремление строить отношения с ними [постсоветскими республиками] не как с равноправными членами мирового сообщества, а в зависимости от того, в какой мере они готовы перестраивать по западному образцу и подобию свою внутреннюю жизнь и следовать в кильватере США во внешних делах».

З.Бжезинский в одном из интервью был достаточно откровенен. «Россия сейчас не партнер. Это клиент… Россия — побежденная держава. После 70 лет коммунизма она проиграла титаническую борьбу… Не надо подпитывать иллюзию о великодержавности России. Нужно отбить охоту к такому образу мыслей… Россия сейчас — бедная, примитивная страна. За пределами нескольких городов Россия — как Индия». Как считал Бжезинский, чтобы окончательно сбросить «имперскую» оболочку России потребуется 10-20 лет. И, разумеется, никакой добровольной реинтеграции постсоюзных республик (это «неоимпериализм»).

В интервью «Московским новостям» Андрей Козырев заявил: "С завидным упорством они [западные круги] тянут песню: не надо интеграции бывших союзных республик, никакой помощи российским миротворческим миссиям в СНГ. Порой сомневаешься, чего за этим скрывается больше — недомыслия или безответственности. А может, за подозрительностью к «неоимперским планам» Москвы скрываются собственные амбиции того же рода. Случайно ли вместо последовательного отхода от блоковой политики, столь естественного, когда не стало Варшавского Договора, новое издание «НАТО-мании» и «НАТО-центризма…».

Общий вывод. Происходили тектонические геополитические изменения, на которые российское руководство не в состоянии было дать адекватный ответ.

[править] Политический смысл «дискуссии» вокруг империи

Для оправдания своей новой геополитической стратегии идеологи США откровенно спекулятивно эксплуатировали ярлык «империя зла» по отношению к СССР и России. По их мнению, крушение этой «империи» было несомненным благом для всех народов бывшего Союза и для мирового сообщества.

Новая геополитическая доктрина США была призвана закрепить статус-кво после распада СССР и нацелена на включение ряда его территорий в сферу влияния США. Об этом достаточно откровенно говорил сам Б.Клинтон. «Мы считаем, — подчёркивал он, — что три балтийских государства мыслят свое будущее вместе со странами Европы и Северной Америки, и в нашей политике мы старались помочь им в этом. Это гораздо легче осуществить, если русские войска покинут их землю». Американская пресса писала, что Б.Клинтону был представлен для утверждения проект специальной директивы, предусматривающей более активную роль США на постсоюзном пространстве. По ряду причин президент не стал её утверждать.

Однако практические шаги администрации США делались именно в этом направлении.

Россия столкнулась с детально продуманной и проработанной новой геополитической доктриной, целью которой было ослабить и изолировать Россию.

Именно поэтому большое внимание уделялось дискредитации понятия «империя» применительно к России. Главными идеологами здесь были З.Бжезинский и Р.Никсон. Оно занимало центральное место в статье Бжезинского «Преждевременное партнерство». В ней по существу отождествлялись любые попытки добровольной реинтеграции постсоюзного пространства с насильственными формами восстановления русского «имперского» владычества. Цель российской политики определялась как «постепенное лишение новых независимых государств экономической автономии», для того чтобы «внушить, что экономическое восстановление возможно только посредством более тесной интеграции СНГ». Автор излагал своё кредо — «экономическая и военная интеграция когда-то советских государств под политическим руководством Москвы ускорила бы возрождение России как могущественного наднационального государства и глобальной державы». А вот этого Америка и не должна была допустить любой ценой. В соответствии с таким подходом в статье критиковалась американская администрация за «пророссийскую» позицию. В противовес российским «неоимперским» устремлениям выдвигалась стратегия «геополитического плюрализма в пределах бывшего Советского Союза», в рамках которой следовало бы поощрять дезинтеграционные процессы на постсоюзном геополитическом пространстве, активно расширять американское присутствие в новых независимых государствах, но главное — противопоставить друг другу Россию и Украину.

Принципиальная ошибка всей конструкции З.Бжезинского заключалась в том, что реинтеграция постсоюзного геополитического пространства может быть проведена Россией на «имперско»-недобровольной, по его мнению, основе. Автор отрицал, что данный процесс может быть и добровольным. Он достаточно спекулятивно употреблял понятие «империя», сводя его исключительно к насильственным формам наднационального господства и приравнивая к типу колониальной империи. Это не так. И Бжезинский как человек, принадлежащий к американской интеллектуальной элите, должен был отдавать себе отчёт в некорректности употребления этого понятия в подобном контексте.

Империя представляет собой форму геополитической организации социального пространства, основанную на наднациональной, надгосударственной (полинациональной, полигосударственной) структуре власти и управления либо на наднациональном, надгосударственном механизме влияния (политического, экономического, военного, технологического, культурно-идеологического), сопряжённого с четко обозначенной сферой жизненно важных геополитических интересов «сверхдержавы». При таком понимании «империи» картина резко усложняется, ибо мы сразу сталкиваемся с множественностью типов «империй». История свидетельствует, что жизнь различных народов протекала в рамках «империй» достаточно длительные временные периоды. А «национальные» «независимые» государства являлись исключением из этой общей тенденции. Более того, «империи» были наиболее устойчивой формой государственной жизни. Современные США, Россия, Китай, Япония, Европейское сообщество представляют собой формы гибких «интегрированных империй» с разнопорядковыми, безусловно, внутренними и внешними связями с зонами своего «имперского» влияния. Выступая в декабре 1993 года в Алма-Ате, сам З.Бжезинский отмечал, что его страна тоже по сути дела является империей, но исключительно нового типа и «чертовски удачливой». Наднациональный механизм влияния (политического, экономического, военного, технологического и т. д.), сопряженный с четко обозначенной сферой жизненно важных интересов, и превращает США, Японию, Россию, ЕС в новый тип «империи».

Когда Б.Ельцин заявил, что новые независимые государства, образованные на постсоюзном геополитическом пространстве, — «зона жизненных интересов России», в западных политических кругах поднялся невероятный переполох. А это была всего лишь констатация реального положения дел. Но для всех бывших республик СССР зоной жизненных интересов является и сама Россия. И это обстоятельство лежит в основе новой добровольной реинтеграции постсоюзного пространства. Иначе трудно объяснить многие шаги высшего руководства Украины, Белоруссии, Казахстана, других стран.

29 марта 1994 года в сенате США была принята поправка к проекту закона о бюджете на 1995 год. Её суть — США должны препятствовать объединению Российской Федерации с бывшими союзными республиками в экономической, военной и прочих областях. Причина такой настойчивости в том, что США стремились сделать необратимой дезинтеграцию постсоюзного пространства, изолировать Россию, всячески препятствовать реализации жизненно важных интересов народов новых независимых государств.

В то же время для США существование собственных имперских интересов являлось нормальным. Об этом открыто писал Р.Никсон, который в своей книге определил жизненно важные, ключевые и второстепенные интересы США. По его мнению, «интерес является жизненно важным, если его потеря сама по себе непосредственно угрожает безопасности Соединенных Штатов. Выживание и независимость Западной Европы, Японии, Канады, Мексики и Персидского залива представляют особую важность для Соединенных Штатов. Потеря одного из этих регионов в пользу Советского Союза поставила бы под угрозу нашу собственную безопасность. Если Кремль попытается возобладать в этих регионах, у нас нет иного выбора, как ответить применением военной силы». Вот так достаточно широко были определены жизненно важные интересы США — нового типа «чертовски удачливой» империи. Отсюда полностью понятной становится и позиция США во время войны в Персидском заливе, правда, «угрозу» в этом случае представлял не СССР, а Ирак.

Но Р.Никсон в определении интересов США пошёл значительно дальше. «Помимо своих жизненно важных интересов в Персидском заливе, — писал он, — Соединенные Штаты имеют ключевые интересы в других странах „третьего мира“. Мы сделали крупную ставку на экономику и природные ресурсы этих стран. Некоторые из них, кроме того, занимают ключевые стратегические позиции, делающие их лакомым куском в американо-советском соперничестве. Самое важное состоит в том, что именно в „третьем мире“ мы можем ожидать наибольших приобретений и потерь в американо-советском соперничестве». Напомним, все это писалось в 1988 г., когда советское руководство «на всех парах» входило в «цивилизованный» мир.

И, наконец, главное — установка на обеспечение долгосрочных интересов США в самом Советском Союзе. «Мы должны, — отмечал Р.Никсон, — поставить перед собой цель способствовать децентрализации власти в Советском Союзе. Это должно быть долгосрочной целью, но она вполне достижима».

Последний аккорд доктрины Никсона, его политическое завещание, звучал так: «Мы должны изыскать способы соперничества с Советами внутри их собственной орбиты и внутри самого Советского Союза».

Упоминавшаяся выше статья З.Бжезинского означала не более чем преемственность в геополитических установках значительной и влиятельной части американской правящей элиты. Огрубленно речь шла о перераспределении сфер влияния одной — «неудачливой» — империи в пользу другой — «удачливой». Сам Бжезинский в своей концептуальной работе — книге «Вне контроля. Глобальный беспорядок накануне XXI в.» (Нью-Йорк, 1993) — писал: «После поражения Советского Союза в холодной войне и последовавшего за этим распада США впервые имеют возможность распространить свое присутствие на новые постсоветские республики Евразии вплоть до границ с Китаем, а также господствовать в регионе Персидского залива, на южных окраинах Евразии».

[править] Кризис элит

Кризис элит — важнейший фактор развала «коммунистической» империи. К политической элите относятся господствующие и доминирующие слои, группы общества, реально определяющие и осуществляющие социальную, духовную, культурную и государственную политику. Само становление и развитие политических элит невозможно оторвать от: а) содержания насущных потребностей конкретной фазы исторического развития; б) динамики господствующих общественных настроений; в) форм и методов борьбы элит и контрэлит. Сама элита может быть разделена на верхушечно-кастовую и различные субэлиты (региональные, «отраслевые», национальные и др.). Именно в рамках последних возникают так называемые конкурирующие, стремящиеся занять доминирующее положение.

Можно выделить четыре фазы развития советской элиты: «классическая» («сталинская» элита), «мутационная» («хрущевская»), «прагматически-деидеологизированная» («брежневская»), «приватизаторская» («горбачевско-ельцинская»). Эволюция советской правящей элиты в целом шла по осевой линии — от корпоративного обладания властью как собственностью к реализации всех функций «частных» собственников накопленных «общественных» материальных благ.

«Сталинская» элита («ленинский» этап был периодом ее становления) характеризовалась корпоративным отношением к материальной собственности через корпоративное обладание властью как собственностью. Подобное положение существовало только в раннеклассических античных деспотических обществах.

При этом реальные функции собственника (на объект власти и материальные блага) во всех своих четырех элементах — владения, пользования, распоряжения и управления (последняя функция производная от функции распоряжения) — в полной мере принадлежали лишь высшей правящей касте и персонифицировались в личности «вождя-генсека». Далее шла пирамидальная структура властных субэлит (центрально-хозяйственных, партийно-обкомовских, управительски-местных), которым частично были делегированы только функции управления и «регламентированного» пользования властью и материальными благами как «корпоративно-общественными» объектами собственности.

В такой пирамиде субэлиты были полностью зависимы от реально правящей верховной касты. Это порождало рабскую покорность, в том числе и «верхов» по отношению к персонифицированному единодержцу власти. Но такая структура дала мощный рычаг для насильственной модернизации страны и обеспечила формирование военно-мобилизационной экономики, выстоявшей в ходе ожесточенной войны с Германией.

Вместе с тем, зависимое положение субэлит и верховной касты по отношению к «генсеку-фараону» делало всю элиту в целом объектом бесконтрольного манипулирования со стороны «вождя». Это позволяло Сталину «вырезать» элиту, Хрущеву — самодурно манипулировать ею, и, наконец, Горбачеву и Ельцину — «безболезненно» громить ее, безвольную, не способную противостоять и противодействовать властным импульсам «сверху», ибо вся пирамида власти была нацелена на подавление «низов» для поддержания корпоративного господства «верхов».

«Мутационная», «хрущевская» фаза эволюции коммунистической элиты была связана со «сбросом» внутриэлитного террора и ослаблением идеологических «оков сталинизма». Это привело к утрате концептуальной ясности и внутренней деидеологизации основных элитных групп. Именно «хрущевский стиль» способствовал становлению в их мышлении «прагматизма», что на фоне первоначальной высокой хозяйственной динамики и породило «популярность» нового лидера.

Однако происходили и более глубинные сдвиги. Известная децентрализация власти привела к резкому усилению элемента пользования властью и материальной собственностью региональными субэлитами через расширение компетенций управления, но при сохранении функций владения и распоряжения властью и вещественным богатством за центрально-бюрократической суперэлитой. Последняя возникла в результате эволюции сталинской кастово-верхушечной партийной элиты в более многочисленную смешанную хозяйственно-партийную. Пирамидальность (то есть зависимость всех от высшего партийного руководства и «генсека») при этом сохранялась. Сдвиг внутри суперэлиты мог произойти только через «заговор», что и было успешно осуществлено группировкой Брежнева (своего рода «центровой» контрэлитой).

Прагматически-деидеологизированная фаза («брежневская») — это время «расцвета» «коммунистической» элиты и время ее загнивания и упадка. Она полностью деидеологизирована и политически «цинична». Обнаруживается повсеместная коррумпированность, беспринципность и «продажность». Пользование властью и материальными благами становится главным мотивом поведения. Элита превращается в новый класс в чистом виде («эксплуататорский» — по Джиласу). Она готова следовать за любой политической силой, сохраняющей ее функции пользователя властью и вещественными благами (это объясняет и ту «легкость», с которой Горбачев и Ельцин оказались на верхушке пирамиды).

Формально элита по-прежнему централизованна. Однако сохраняющиеся на начальном этапе высокие темпы хозяйственного роста и необходимость дальнейшей децентрализации управления приводят к скрытой эволюции региональных, хозяйственно-управленческих, национальных (националистических) субэлит в контрэлиты (попытки Андропова навести здесь порядок окончились сокрушительным провалом). Усиление позиций контрэлит в условиях «застоя» и «маразма» вождистко-генсековского суперэлитного руководства ведет к рыхлости и фрагментарности всей пирамидальной структуры. Общее исчерпание экстенсивных факторов модернизации приводит к тотальному кризису общества, духовному упадку и разложению всей коммунистической элиты.

«Приватизаторская» фаза развития коммунистической элиты (горбачевско-ельцинская) связана с полным отказом от идеологических прикрытий и превращением ее в «частнособственнический» класс. Абсолютно некомпетентные и неосмысленные попытки Горбачева «модернизировать» элиту посредством внесения в общество (и компартию) принципов «либерализма», «гласности», «плюрализма» и т. д. с неизбежностью должны были привести и привели к краху прежней организации элитного господства и окончательному превращению прежней элиты («коммунистической») в новую («антикоммунистическую»), конвертирующую власть как собственность в материально-овеществленное частнособственническое господство. Историческая метаморфоза — частная собственность — «общественная» собственность — криминально-частная собственность — завершается у нас на глазах.

Уже при Горбачеве наблюдалось резкое ослабление вертикального внутриэлитного контроля. Функции управления, пользования и распоряжения властью и материальной собственностью стремительно концентрировались у субэлит (контрэлит). Резко обострилась борьба за последнюю функцию собственности — владение. На этой почве произошел раскол «единой» союзной элиты, усилился натиск республиканских и национальных контрэлит (пример — Беловежское соглашение Ельцина, Кравчука, Шушкевича с целью устранения Горбачева). Ельцин (и иже с ним) использовал «антикоммунизм» в качестве тарана против союзной элиты. Распад последней означал и крах союзного государства.

В итоге в руки национальных (республиканских) коммунистических субэлит (контрэлит) постепенно переходят все элементы (владение, пользование, распоряжение и управление) собственности (во властной и материальной форме). Перегруппировка элит с противоположным («антикоммунистическим») знаком осуществляется мгновенно. Место центрально-бюрократической элиты занимают «республиканские» элиты, место субэлит (контрэлит) — региональные, получастно-отраслевые, кланово-мафиозные.

Однако борьба за «владение» носит затяжной характер. Центральная бюрократия всеми силами стремится оставить эту функцию за собой. Но без нее региональные, отраслевые мафиозно-криминальные субэлиты не могут чувствовать себя уверенно (и уголовные дела Вайнберга, Мавроди это наглядно подтверждают). Возникает острейшее, раздирающее экономику противоречие, развитие которого ведет ее к распаду и криминализации, а страну — к ограблению и колонизации, ибо криминальные элиты не являются собственниками в полном смысле слова, так как «доставшиеся» им материальные блага есть не выросшая из «первичной клеточки» частная собственность, а случайно попавшая в руки «общенародная» собственность.

Экономическому строю полусобственников политически отвечает режим единоличного либо диктаторского правления, вырождение самого «государства» в уголовно-мафиозный строй, на пороге которого мы и оказались. Фрагментированная «общественная» собственность уже не является реальным производственным фактором, не является капиталом. Поэтому неизбежно ее возвращение под патерналистское регулирование государства. В противном случае последнее будет и далее разлагаться, а собственность «аннигилируется», что не раз имело место при гибели классических империй.

Иначе говоря, в России в силу исторической гомогенности «имперской» формы государственности власть по-прежнему должна оставаться ключевым структурообразующим фактором формирования материальной собственности. Россия движется по своему замкнутому кругу и «выйти» из него не может. В противном случае она прекратит свое историческое существование.

[править] Две модели будущего политического развития России

Сегодня среди властных политических кругов России исключительно моден «центризм». Центризм, на наш взгляд, может рассматриваться как направление (форма, тип) политики, ставящей своей целью постепенность проведения реформ в условиях социальной стабильности и в интересах основных слоев общества. Ныне «официально» о своей приверженности центризму заявляет большинство действующих на политической арене сил. Это и «Демократический выбор России» (Е.Гайдар), «ДемРоссия» (Л.Пономарев, Г.Якунин), ПРЕС (С.Шахрай), «Яблоко» (Г.Явлинский), КП РФ (Г.Зюганов), АПР (М.Лапшин), «Женщины России» (А.Федулова), даже ЛДПР (В.Жириновский). Как апофеоз политики «центризма» следует рассматривать подписание, по инициативе президента, «Договора об общественном согласии».

Однако, на наш взгляд, победа политической линии центризма сегодня невозможна. Она еще могла иметь успех сразу после августа 1991 г., но никак не после октября 1993 г. Соответственно, и участь «Договора об общественном согласии» незавидна. Политика центризма в расколотом обществе, в условиях нарастающего тотального кризиса просто не будет востребована. Об этом свидетельствует поражение «Гражданского союза» и РДДР на декабрьских выборах 1993 г. Да и новые «центристы» — различные партии социал-демократической окраски — обречены на неудачу.

Прогрессирующая маргинализация общества, развал прежних социальных связей обеспечивают перспективы «радикализма», левого — «радикал-либерального» направления, либо правого — «радикал-государственного» свойства. Уже сегодня в реальной жизни радикал-либерализм включает в себя «Демократический выбор России», «ДемРоссию» и «Демсоюз». Сюда же примыкает думская фракция Б.Федорова. К радикал-государственному направлению тяготеют ЛДПР, КП РФ, АПР, «Женщины России», парламентские лидеры В.Исаков, С.Бабурин, П.Романов и другие. Не исключено, что в ближайшее время к образующемуся радикал-государственному спектру политики («Держава» А.Руцкого, «Согласие во имя России» В.Зорькина) примкнут РОС и РНЕ.

Все остальные политические движения, скорее всего, будут размыты. В ПРЕС уже сегодня явно просматривается эволюция в сторону «государственников-охранителей». «ЯБЛоко» эволюционирует в направлении радикал-либерализма. Другие политические силы — Республиканская партия (В.Лысенко), Демократическая партия (Н.Травкин), РДДР (Г.Попов), «Гражданский союз» (А.Вольский), новоявленные социал-демократы (от А.Яковлева до М.Горбачева) — будут вообще вытеснены из политической жизни. Что касается Б.Ельцина, то, стремясь сохранить личную власть, он встанет на ту или другую сторону «политической дуги» (скорее, после «колебаний», в ряды радикал-государственников).

И в том, и в другом лагерях будут усиливаться тенденции фашизации как стремления к террористическим методам в политике. Однако эта тема заслуживает самостоятельного рассмотрения. Проанализируем ключевые установки радикал-либерального и радикал-государственного спектров политической жизни.

Все многообразие прогнозов на будущее страны можно свести к двум мегаполитическим моделям — революционно-западнической (радикал-либеральной) и национально-эволюционной (радикал-государственной). Первая модель сегодня просматривается в деятельности и целевых установках президента и поддерживающих его радикал-демократических (радикал-либеральных) сил. Вторая — излагается многочисленными оппозиционными движениями. Попытаемся экстраполировать обе эти модели на ближайшее российское будущее.

Радикал-демократический вариант «революции» в России имел: а) свои заявленные (объявленные) цели; б) недекларировавшиеся ориентиры; в) неожиданные и непрогнозировавшиеся результаты. Политические цели были намечены диссидентским движением и перекликались с установками Р.Пайпса, З.Бжезинского, Г.Киссинджера, Р.Никсона и других. Выразителями этих взглядов в годы «перестройки» стали А.Сахаров и «ДемРоссия» в целом. Впоследствии к ним примкнул Б.Ельцин, который использовался «демократами» как «знамя», «таран» для сокрушения коммунизма. Экономические цели «революции» в России были сформулированы Д.Саксом и «чикагской школой» экономистов. В рамках «шоковой» терапии они полностью были заимствованы Е.Гайдаром и его «командой».

Конкретные политические задачи этого течения: а) идеологически дискредитировать и разгромить «коммунизм» (достигнуто достаточно быстро в период «горбачевской» гласности, объем антикоммунистической литературы вырос в 1987—1990 гг. примерно в сто раз); б) уничтожить консоли «тоталитарной» государственности — КПСС (задача решена в августе-ноябре 1991 г.) и систему Советов (задача решена в октябре 1993 — марте 1994 г.); в) выстроить «новую президентскую» вертикаль власти, переподчинив ей силовые структуры государства и используя ее в качестве независимого «от народа» рычага построения «цивилизованного общества» («капитализма») (задача решена в октябре-декабре 1993 г.); г) опираясь на вновь сформированные рычаги президентской власти, «задавить» национально-патриотическую оппозицию («коммуно-фашистов»), убрать ее с легальной политической сцены (в ходе декабрьских выборов 1993 г. задачу удалось решить лишь частично); д) опираясь на «помощь» Запада, проводить определяемый им «неоккупационный» курс (доктрина А.Янова).

Конкретные социальные и экономические задачи: а) в целях «реформ» освободиться от республик Союза ССР (задача решена в декабре 1991 г. путем развала СССР); б) через «освобождение» цен и поощрение торгово-посреднических спекуляций перераспределить «шоковым» образом денежную массу — обесценить вклады и трудовые доходы, создать криминально-торговый капитал (задача решена к концу 1992 г.); в) создать «третий» класс как основу «процветания» страны (задача не решена и при нынешней политике не может быть решена); г) передать «общественную» собственность в частные руки («ваучеризация») (задача решена частично, с 1995 г. планируется «новый» этап ее реализации); д) создать дифференцированную социальную структуру — «богатых» и «бедных», резко сократив социальные гарантии государства (задача находится в процессе решения).

Хотелось бы подчеркнуть, что радикал-демократами эти цели никогда не провозглашались систематизированно, хотя фрагментарно «проговаривались» в их публичных выступлениях. Напротив, внимание населения акцентировалось на других ценностных установках — «демократии», «свободе», «гражданских правах» и т. п.

«Сакральные», недекларировавшиеся ориентиры политики радикал-демократов: а) понимание, но замалчивание того, что копирование западной модели приведет к полной зависимости от ведущих держав; б) осознание того, что развал Союза ССР и Советской Армии повлечет за собой резкое возрастание военно-стратегический уязвимости страны (это и «хорошо», поскольку-де Россия и Запад теперь будут «дружить»); в) закрывались глаза на то, что с распадом СССР в экс-союзных республиках могут установиться националистические, россияфобские режимы; г) замалчивание того, что провозглашение права всех наций и народов на образование самостоятельных, отделенных от России государств (доктрина Сахарова) будет угрожать целостности не только Советского Союза, но и собственно России; д) безразличное отношение к «перераспределению» огромного геополитического пространства — «СССР» — в пользу «третьих» сил.

На наш взгляд, все это делалось без «злого» умысла в надежде на быстрые и щедрые плоды «демократии», чего нельзя сказать о вполне продуманной и последовательной политике ведущих западных держав.

Непрогнозировавшиеся результаты политики радикал-демократов: а) оказалось, что насаждение «рыночной» экономики западного типа в условиях современной России приводит к разрушению основного производственного потенциала страны, криминализации власти и экономики, варваризации и люмпенизации костяка рабочей силы; б) общество столкнулось с угрозой формирования фашистско-криминального режима вместо ожидаемой «демократии»; в) развал СССР и хозяйственных связей в рамках Союза, установление в бывших его республиках этнократических режимов ведут к затяжным межнациональным и гражданским войнам, что грозит геополитической катастрофой; г) явно обнаружился «эгоизм» западных держав, стремящихся превратить часть распадающегося единого в прошлом геополитического пространства в зону собственных интересов; д) «неожиданное» осознание того, что стихия распада СССР и возможных крупномасштабных конфликтов реально ставит под вопрос сохранение статус-кво в Европе и во всем мире.

И здесь весьма трудно «винить» радикал-демократов. Это в основном люди, случайно пришедшие в политику, не понимающие, что происходит в стране, и уже сегодня являющиеся по сути политическими банкротами. В перспективе их политика ведет к крупномасштабной гражданской войне в России, к ее оккупации, расчленению и колонизации.

Национально-эволюционная модель российского будущего. Эта модель пока не сформулирована концептуально и целостно. В основах своих политически она была осмыслена в работах русских эмигрантских мыслителей Г.Федотова и И.Ильина. Сегодня ряд ее элементов закреплен в программных документах национально-ориентированных партий и движений. Во всех вариантах этой модели присутствуют принципиальные положения: а) в критических условиях примат интересов государства над интересами личности; б) понимание того, что Россия может являться субъектом истории только в качестве добровольного союза исторически заселявших ее народов; в) форма государственного устройства России должна отличаться от западных демократий; г) единство геополитического пространства и историческая самобытность многих евразийских народов могут быть сохранены только в рамках гибкой и добровольной «империи»; д) объединяющим началом здесь должны выступить идеология и психология коллективизма (соборности) и гармония различных конфессиональных начал.

Опираясь на эти постулаты, попытаемся прорисовать контуры альтернативной государственной политики России в современных условиях, как она представляется различными лидерами «радикал-государственной» ориентации.

Экономическая политика должна включать в себя: восстановление жесткого государственного контроля над базовыми отраслями экономики наряду с наличием трудовой частной собственности (китайский вариант); жесткую политику государственного регулирования цен и доходов; ликвидацию криминального экономического сектора и изъятие собственности у его «отцов»; «закрытие» экономики в разумных пределах от западной экспансии (в противном случае иностранный капитал просто «задавит» отечественное производство); возвращение всех нынешних крупноиндустриальных «частных» предприятий их коллективным владельцам — трудовым коллективам (тезис последовательно развивается В.Белоцерковским); восстановление полного контроля над денежным обращением в стране; прекращение обвального спада производства и стабилизацию экономики.

Социальная политика включает: преодоление «взрывного» социального разрыва между маргинальными социальными группами посредством экспроприации криминальной собственности; полное восстановление социальных гарантий всем слоям общества (в сферах образования, культуры, социальной защиты); пресечение и ликвидацию организованной преступности на основе чрезвычайного уголовного законодательства; создание корпоративно-производственной системы профсоюзов, включающей в себя работников и предпринимателей; социальную поддержку «дотационных» производств и регионов; полную гарантию трудовой частной собственности, сбережений, всех форм личного (частного) имущества; участие профсоюзов в формировании центральных социальных фондов и распоряжении ими.

В области государственной политики предполагается: установление режима интегрально-корпоративной демократии (это и не «президентская», и не «парламентская» республики); реальное закрепление за регионами их прав в качестве субъектов федерации при «жестком» обеспечении единства действия общефедеральных законов; замена карманной многопартийности многообразием форм демократии (производственной, местной, корпоративно-интегральной); частичная смена верхушки центральных и региональных элит, замешанной в коррупции; построение новой вертикали власти, в которой широкие полномочия региональных властей сочетаются с возможностью их смены из центра в случаях нарушения Конституции и законов; принятие новой Конституции и формирование новой структуры власти на основе интегрально-корпоративной демократии.

В международной сфере: за счет пресечения утечки капиталов из России концентрация ресурсов на достижение полной или частичной реинтеграции постсоветского пространства; четкое формулирование собственных национально-государственных интересов России и жесткое их отстаивание в политическом диалоге с Западом; разрыв геополитической блокады России, вызванной распадом СССР и сознательной политикой западных держав; «балансирование» во внешней политике между «новыми» и «старыми» друзьями, при четком понимании того, что Россия и Запад останутся историческими антагонистами; постепенное и «неявное» освобождение от финансовой и экономической зависимости; воссоздание геополитического паритета с Западом за счет образования «мягкой» добровольной «империи» (США, Китай, Япония, ЕС и сегодня являются «мягкими империями»); полное восстановление обороноспособности страны как политический приоритет; заключение новых геополитических союзов (Россия — Китай, Россия — Япония, Россия — Германия) с тем, чтобы ослабить зависимость от США; разработка новой скоординированной военной и внешнеполитической доктрины.

Безусловно, существующие структуры власти не готовы взять на вооружение подобную доктрину. Но это не означает, что такие силы не имеются сегодня или не появятся завтра. Означенные контуры национально-эволюционной доктрины не знаменуют собой возвращение в «коммунистическое» прошлое. Напротив, это дорога в будущее, позволяющая сохранить Россию как историческое государство. Но для этого потребуется кардинальный пересмотр прошлого и настоящего страны, формулирование российской национальной идеи и доктрины ее реализации.

На наш взгляд, борьба названных двух подходов и будет определять будущее России. «Центризму» в этой раскладке политических сил, к сожалению, места нет.

России настоятельно необходим отказ от радикал-либерального курса, ибо в противном случае ее уже в ближайшее время ждет крах, прекращение существования в качестве независимого исторического государства. При явной неспособности нынешней власти к перемене политического курса не исключено, что реализацию программы национального спасения сможет взять на себя «третья сила», имеющая для этого необходимые ресурсы и готовая к проведению политики национального самосохранения.

[править] Экономика России

Основная статья: Экономика России в 1994 году

• Рост ВВП — −13 %.^[1]
• Рост объёма промышленной продукции — −20,9 %.^[2]
• Рост продукции сельского хозяйства — −12 %.^[3]
• Рост инвестиций в основной капитал — −24 %.^[4]
• Уровень безработицы — 7,8 %.^[5]
• Экспорт — 63,3 млрд долларов США.^[6]
• Импорт — 38,7 млрд долларов США.^[7]
• Добыча нефти — 310 млн т.^[8]
• Добыча угля — 272 млн т.^[9]
• Урожайность зерновых — 15,3 ц/га.^[10]

[править] Транспорт

• Изменение перевозок грузов железнодорожным транспортом — −22 %.^[11]
• Длина железнодорожных путей — 87 тыс. км.^[12]
• Пассажирооборот автобусного транспорта — 194 млрд пассажиро-км.^[13]
• Перевозки грузов по железным дорогам — 1058 млн т.^[14]
• Перевозки пассажиров по железным дорогам — 2062 млн чел.^[15]
• Протяжённость автодорог с твёрдым покрытиям — 743 тыс. км.^[16]

[править] Уровень жизни

• Изменение реальных денежных доходов населения — 12 %.^[17]
• Процент населения с денежными доходами ниже величины прожиточного минимума — 22,4 %.^[18]
• Обеспеченность населения автомобилями — 84,4 шт/1000 чел.^[19]

[править] Казахстан

Важным событием 1994 года стал визит в Казахстан председателя Государственного совета КНР Ли Пэна.

Важным событием 1994 года стало также открытие в Казахстане своей Банкнотной фабрики.

[править] Примечания

1. ↑ Важнейшие общие экономические показатели 1994-97 г.г.
2. ↑ Важнейшие общие экономические показатели 1994-97 г.г.
3. ↑ Важнейшие общие экономические показатели 1994-97 г.г.
4. ↑ Важнейшие общие экономические показатели 1994-97 г.г.
5. ↑ Важнейшие общие экономические показатели 1994-97 г.г.
6. ↑ Важнейшие общие экономические показатели 1994-97 г.г.
7. ↑ Важнейшие общие экономические показатели 1994-97 г.г.
8. ↑ Промышленность // ИАССЭП
9. ↑ Промышленность // ИАССЭП
10. ↑ Сельское хозяйство // ИАССЭП
11. ↑ Важнейшие общие экономические показатели 1994-97 г.г.
12. ↑ Транспорт // ИАССЭП
13. ↑ Транспорт // ИАССЭП
14. ↑ Транспорт // ИАССЭП
15. ↑ Транспорт // ИАССЭП
16. ↑ Транспорт // ИАССЭП
17. ↑ Важнейшие общие экономические показатели 1994-97 г.г.
18. ↑ Уровень жизни населения // ИАССЭП
19. ↑ Транспорт // ИАССЭП

[править] Ссылки

• Основные тенденции политического развития России в первой половине 1994 года // НИИ Социальных систем МГУ им. Ломоносова
• Основные тенденции политического развития России во второй половине 1994 года // НИИ Социальных систем МГУ им. Ломоносова