1953 год в биографии Иосифа Сталина

Материал из Documentation.

Содержание 1 2 января 2 6 января 3 9 января 4 10 января 5 12 января 6 22 января 7 26 января 8 7 февраля 9 10 февраля 10 14 февраля 11 16 февраля 12 17 февраля 13 18 февраля 14 27 февраля 15 28 февраля 16 1 марта 17 2 марта 18 3 марта 19 4 марта 20 5 марта 21 Здоровье 22 Охрана 23 Примечания

[править] 2 января

Сталин в течение часа беседовал в Кремле вначале с Маленковым — с 20.30 до 21.35. Затем Маленков ушёл, и с 22.00 до 22.55 у Сталина были Берия, Булганин и Хрущёв, в присутствии которых Сталин заслушивал доклады Сергея Гоглидзе и трёх молодых секретарей ЦК Аристова, Михайлова и Пегова.^[1]

[править] 6 января

Сталин проводит последнее совещание по руководству международным коммунистическим движением. В нём участвуют руководители китайской и индонезийской коммунистических партий.^[2]

[править] 9 января

На заседании политбюро 9 января Сталин зачитал извлеченное из архива письмо Лидии Тимашук.

[править] 10 января

Сталин внёс правку в представленный ему Шепиловым вариант статьи «Правды» «Шпионы и убийцы под маской врачей» (в сталинской редакции — «Подлые шпионы и убийцы под маской профессоров-врачей»).

[править] 12 января

12 января. Посещение театра. Вместе с Молотовым, Маленковым, Берией, Ворошиловым, Хрущевым и другими Сталин присутствуют в Большом театре на концерте мастеров искусств Польши.^[3]

[править] 22 января

В кремлёвском кабинете Сталина проходит последнее производственное совещание. Обсуждаются сверхсекретные военные проекты «Беркут» и «Комета». Присутствуют П. Н. Куксенко (главный конструктор Спецбюро № 1 Министерства вооружения), И. М. Клочков (зампредседателя Спецкомитета № 1 при Совете министров), А. Н. Щукин (радиотехник, специалист по распространению коротких волн), М. И. Гуревич (один из создателей истребителей серии МиГ), В. М. Рябиков (начальник 3-го главного управления при Совмине) и министр авиационной промышленности М. В. Хруничев.^[4]

[править] 26 января

Сталин собрал у себя руководителей партии.

[править] 7 февраля

Сталин принимал аргентинского посла Леопольда Браво.

[править] 10 февраля

10 февраля получено последнее письмо от дочери, адресованное Сталину. Пометы Сталина о сдаче в архив на письме Светланы нет.^[5]

[править] 14 февраля

14 февраля. Последняя телеграмма Сталина, была направлена лидеру КНР Мао Цзэдуну по случаю третьей годовщины договора о дружбе.^[6]

[править] 16 февраля

16 февраля министр госбезопасности Игнатьев просит санкции на арест преподавателя Высшей военной академии Советской армии им. К. В. Ворошилова С. Г. Сапожникова (правильно: Бориса Сергеевича). И Сталин эту санкцию даёт: «Арестовать». Это — последний приказ Сталина.^[7]

[править] 17 февраля

Основная статья: Иосиф Сталин 17 февраля 1953 года

В последний раз Сталин вёл приём в своём кремлёвском кабинете вечером 17 февраля. С 20 часов до 20 часов 30 минут у него получила аудиенцию делегация из Индии во главе с послом Индии в СССР К. Меноном. В 22 часа 15 минут к нему пришли Булганин, Берия и Маленков, но с очень коротким визитом, продолжавшимся лишь 15 минут.

[править] 18 февраля

Утром 18 февраля было опубликовано последнее сообщение о протокольных мероприятиях Сталина.^[8]

[править] 27 февраля

По словам П. Судоплатова, 27 февраля Сталин приезжал в Большой театр на балет «Лебединое озеро».^[9][10]

[править] 28 февраля

28 февраля, в субботу, Сталин приехал вечером в Кремль, но не для работы, а на просмотр кинофильма. В этот же вечер он пригласил на ужин в Кунцево своих наиболее частых посетителей: Хрущева, Булганина, Маленкова и Берию. Этот ужин начался около полуночи и закончился лишь к 4 часам утра в воскресенье 1 марта. По свидетельству Хрущева, Сталин во время ужина был в хорошем настроении и казался вполне здоровым.

[править] 1 марта

В воскресенье 1 марта у Сталина произошло кровоизлияние в мозг.^[11]

Хрущёв ожидал нового приглашения от Сталина. Такие приглашения, именно в воскресенья, стали традицией. «Когда он просыпался, то сейчас же вызывал нас (четверку) по телефону, или приглашал в кино, или заводил какой-то разговор, который можно было решать в две минуты, а он его растягивал». Хрущев не стал даже есть дома днем: «…Целый день не обедал, думал, может быть, он позовет пораньше? Потом все же поел. Нет и нет звонка».

Сын Хрущёва, Сергей, в то время студент, живший с родителями, в своих воспоминаниях об отце подтверждает эту картину: «Отец не сомневался, что Сталин не выдержит одиночества выходного дня, затребует их к себе. Обедать отец не стал, пошел пройтись, наказав: если позвонят оттуда, его немедленно позвать… Звонка отец так и не дождался… Стало смеркаться. Он перекусил и засел за бумаги. Уже совсем вечером позвонил Маленков, сказал, что со Сталиным что-то случилось. Не мешкая, отец уехал».

В служебном помещении дачи, примыкавшем к комнатам, где жил Сталин, с 10 часов утра дежурили старший сотрудник для поручений при Сталине, подполковник МГБ Михаил Гаврилович Старостин, помощник коменданта дачи Петр Лозгачев и подавальщица-кастелянша Матрена Петровна Бутусова, о которой Хрущев пишет как о «преданной служанке Сталина, работавшей на даче много лет». Были здесь и другие сотрудники, повара, садовник, дежурный библиотекарь, все, к кому Сталин мог обратиться с той или иной просьбой.

Собственно охрана дачи, составлявшая особое подразделение МГБ, осуществляла охрану территории, подходы и подъезды к даче. Между двумя высокими глухими деревянными заборами высотой более трех метров вокруг всей территории дежурили патрули с собаками. Всю территорию окружали ров и колючая проволока. Возле ворот для въезда на территорию дачи была «дежурная» — помещение для старших офицеров охраны. Проверка приезжавших была очень тщательной. С Можайского шоссе недалеко от Поклонной горы был поворот к даче Сталина. Дорога здесь была перекрыта шлагбаумом, который дежурные офицеры охраны открывали только для правительственных машин. Вторая проверка была у ворот, третья — при входе на дачу. Здесь дежурил работник охраны в военной форме полковника государственной безопасности. К территории дачи примыкало двухэтажное здание, жилое помещение или казарма для рядовых охранников, рассчитанная примерно на сто солдат и офицеров.

Все комнаты дачи и ее дежурных помещений были связаны внутренней телефонной системой — домофоном. Аппараты домофона имелись во всех комнатах Сталина, даже в ванной и туалете. По домофону Сталин заказывал себе еду или чай, просил принести газеты, почту и т. д. Кроме домофона почти все комнаты, где мог находиться Сталин, имели телефоны правительственной связи и телефоны обычной московской коммутаторной сети.

Эдвард Радзинский записал рассказ Петра Лозгачева о последовательности событий этого дня. К 10 часам утра «прикрепленные» и обслуживающий персонал собрались на кухне, ожидая звонка от Сталина. Сталин обычно давал первые распоряжения между 10 и 11 часами утра. Завтрак в так называемую малую столовую Сталина относила Бутусова. 1 марта все было иначе. Рассказывает Лозгачев: «В 10 часов в его комнатах — нет движения. Но вот пробило 11 — нет, и в 12 тоже нет. Это уже было странно». Лозгачев продолжает свой рассказ: «Но уже час дня — и нет движения. И в два — нет движения в комнатах. Ну, начинаем волноваться. В три, в четыре — нет движения… Мы сидим со Старостиным, и Старостин говорит: „Что-то недоброе, что делать будем?“…Действительно, что делать — идти к нему? В восемь вечера — ничего нет. Мы не знаем, что делать, в девять нету движения, в десять — нету».

Свидетельство Лозгачева подтверждается свидетельством Старостина, записанным в 1977 году бывшим охранником Сталина А. Т. Рыбиным. В 1953 году Рыбин уже не работал в охране Сталина, а был руководителем охраны Большого театра, это для МГБ также был объект правительственной охраны. Рыбин, находясь в отставке, по собственной инициативе также собирал свидетельства о смерти Сталина и о других событиях из жизни вождя. В 1995 году Рыбин опубликовал несколько брошюр, одна из которых посвящена событиям марта 1953 года. Свидетельствует Старостин: «В 22 часа я стал посылать Лозгачева к Сталину, так как нам было странно поведение Сталина. Лозгачев, наоборот, начал посылать меня к Сталину и сказал: „Ты самый старший здесь, тебе первому и надо заходить к Сталину“. Препирались меж собой долго, а время шло». Лозгачев, по более поздней записи Радзинского, повторяет эту картину: «Я говорю Старостину: „Иди ты, ты начальник охраны, ты должен забеспокоиться“. Он: „Я боюсь“. Я: „Ты боишься, а я герой, что ли, идти к нему?“ В это время почту привозят — пакет из ЦК. А почту передаем обычно мы. Точнее, я, почта — моя обязанность. Ну что ж… Да, надо мне идти.»

Примерно в 22.30 Лозгачев с пакетом из ЦК вошел в комнаты, где жил Сталин. То, что он увидел в так называемой малой столовой, было описано в разных вариантах много раз, так как Лозгачев немного менял свои свидетельства в разговорах с разными людьми. Неизменным остается главное — Сталин лежал на полу возле стола. Он был в пижамных брюках и в нижней рубашке. Несомненно было то, что он лежал так несколько часов и сильно озяб. На столе стояла бутылка с минеральной водой «боржоми» и стакан. Судя по всему, Сталин, встав с кровати, вошёл в столовую, чтобы выпить воды. В этот момент и случился инсульт. По этой картине очевидно, что все это произошло утром, во всяком случае, до 11 часов. По домофону Лозгачев вызвал помощь. Прибежали Старостин, Туков, Бутусова. Вчетвером они перенесли Сталина в другую комнату, так называемый большой зал, где положили на диван и укрыли пледом. Сталин был парализован и не отвечал на вопросы, хотя глаза его были открыты.

В отношении последующих событий существуют свидетельства и Старостина, и Лозгачева. Свидетельство Старостина было записано Рыбиным в 1977 году, свидетельство Лозгачева — Радзинским в 1995 году. В основном они совпадают. Подполковник МГБ М. Старостин был старшим в группе охраны, и на него легла обязанность вызова помощи. По свидетельству Светланы Аллилуевой, беседовавшей в последующие дни с другими работниками обслуживающего персонала дачи, «вся взволновавшаяся происходящим прислуга требовала вызвать врача…высшие чины охраны решили звонить „по субординации“, известить сначала своих начальников и спросить, что делать.»

Старостин: «В первую очередь я позвонил Председателю МГБ С. Игнатьеву и доложил о состоянии Сталина. Игнатьев адресовал меня к Берии. Звоню, звоню Берии — никто не отвечает. Звоню Г. Маленкову и информирую о состоянии Сталина. Маленков что-то промычал в трубку и положил ее на рычаг. Минут через 30 позвонил Маленков и сказал: „Ищите Берию сами, я его не нашел“. Вскоре звонит Берия и говорит: „О болезни товарища Сталина никому не говорите и не звоните“. Положил трубку.»

По свидетельству Лозгачева, эти разговоры происходили между 22 и 23 часами вечера. «…Сижу рядом со Сталиным и считаю минуты своего дежурства. Полагал, что прибудут по указанию Берии и Маленкова врачи. Но их не было. Часы пробили 23 часа 1 марта, но глухая тишина. Смотрю на часы — стрелка показывает час ночи, два, три… Слышу, в 3 часа ночи 2 марта около дачи зашуршала машина. Я оживился, полагая, что сейчас я передам больного Сталина медицине. Но я жестоко ошибся. Появились соратники Сталина Берия и Маленков… Стали соратники поодаль от Сталина. Постояли. Берия, поблескивая пенсне, подошел ко мне поближе и произнес: „Лозгачев, что ты панику наводишь? Видишь, товарищ Сталин крепко спит. Его не тревожь и нас не беспокой“. Постояв, соратники повернулись и покинули больного.»

[править] 2 марта

Продолжает свидетельствовать Лозгачев: «Снова я остался один возле Сталина. Пробило на стенных часах 4-5-6-7-8, никто не появляется возле Сталина… Это была ужасная ночь в моей жизни… В 8.30 приехал Хрущев и сказал: „Скоро к товарищу Сталину приедут врачи“. Действительно, около 9 часов утра прибыли врачи, среди которых был терапевт Лукомский. Приступили к осмотру больного.»

Приезд врачей был результатом повторных звонков Старостина Маленкову и Берии примерно в 7 часов утра. Им самим никто не звонил и не спрашивал о состоянии Сталина. Но они боялись ответственности и понимали, что если Сталин умрет, то вина за задержку с вызовом врачей будет возложена на них. Все другие служащие дачи уже давно требовали немедленного вызова врачей, главное здание Кремлевской больницы находилось поблизости от дачи. По свидетельству Светланы Аллилуевой, «обслуга и охрана, взбунтовавшись, требовали немедленного вызова врачей».

Первую группу врачей, прибывших к больному Сталину утром 2 марта 1953 года, возглавлял министр здравоохранения А. Ф. Третьяков. В эту группу входили профессор П. Е. Лукомский, главный терапевт Министерства здравоохранения, профессора-невропатологи Р. А. Ткачев и И. Н. Филимонов и терапевт В. И. Иванов-Незнамов. Диагноз был установлен быстро и без разногласий — массивное кровоизлияние в мозг, в левое полушарие, на почве гипертонии и атеросклероза мозговых артерий. Кровяное давление у больного в лежачем положении было 220/110, на опасном уровне.

В течение всего дня 2 марта прибывали все новые и новые медики из Академии медицинских наук, а к вечеру группа по реанимации. Но возможности медицины для больного в таком состоянии были ограничены. Главные мероприятия были направлены на то, чтобы снизить кровяное давление и стимулировать работу сердца.

[править] 3 марта

На утро 3 марта был назначен расширенный консилиум, который по требованию Маленкова должен был дать официальный прогноз состояния здоровья Сталина. Заключение консилиума было единодушным: смерть неизбежна, и речь идёт скорее о днях, чем о неделях.

[править] 4 марта

Опубликован первый бюллетень о состоянии здоровья Сталина.

[править] 5 марта

В этот день состояние здоровья Сталина было тяжёлым и ухудшалось.

В 21 час 50 минут Сталин скончался.^[12][13]

[править] Здоровье

В первой половине февраля Сталин встречался с несколькими работниками госбезопасности по вопросам реорганизации зарубежной разведки. Среди вызванных к Сталину был генерал Павел Судоплатов, в то время заместитель начальника Первого (разведывательного) управления МГБ. В воспоминаниях Судоплатов пишет: «Я был очень возбужден, когда вошел в кабинет, но стоило мне посмотреть на Сталина, как это ощущение исчезло… Я увидел уставшего старика. Сталин очень изменился. Его волосы сильно поредели, и хотя он всегда говорил медленно, теперь он явно произносил слова как бы через силу, а паузы между словами были длиннее.»^[14]

[править] Охрана

С. Игнатьев был в начале 1953 года начальником Управления по охране МГБ и начальником личной охраны Сталина.

[править] Примечания

1. ↑ [1]
2. ↑ Дата, покрытая мраком. 26 февраля 2016
3. ↑ Дата, покрытая мраком. 26 февраля 2016
4. ↑ Дата, покрытая мраком. 26 февраля 2016
5. ↑ Дата, покрытая мраком. 26 февраля 2016
6. ↑ Дата, покрытая мраком. 26 февраля 2016
7. ↑ Дата, покрытая мраком. 26 февраля 2016
8. ↑ Дата, покрытая мраком. 26 февраля 2016
9. ↑ Медведев Ж. А., Медведев Р. А. Неизвестный Сталин[2]
10. ↑ Дата, покрытая мраком. 26 февраля 2016
11. ↑ Поликарпов В. С., Лысак И. В. История России в XX веке Ростов-на-Дону — Таганрог: Изд-во СКНЦ ВШ, Изд-во ТРТУ. 2003. 196 с.
12. ↑ [3][4]
13. ↑ Поликарпов В. С., Лысак И. В. История России в XX веке Ростов-на-Дону — Таганрог: Изд-во СКНЦ ВШ, Изд-во ТРТУ. 2003. 196 с.
14. ↑ Медведев Ж. А., Медведев Р. А. Неизвестный Сталин[5]