Разрешение ходатайств по делу Худякова и Аракчеева

Материал из Documentation.

В ходе третьего судебного процесса по делу Худякова и Аракчеева стороной защиты заявлены следующие ходатайства о признании доказательств недопустимыми, разрешение которых потребовало от суда оценки содержания данных доказательств, либо их оценки в совокупности с другими доказательствами по делу. Рассмотрев данные ходатайства, суд приходит к следующим выводам.

Содержание 1 Ходатайство 1 2 Ходатайство 2 3 Ходатайство 3 4 Ходатайство 4 5 Ходатайство 5 6 Ходатайство 6 7 Ходатайство 7 8 Ходатайство 8 9 Ходатайство 9 10 Ходатайство 10 11 Ходатайство 11 12 Ходатайство 12

[править] Ходатайство 1

Ходатайство от 30 мая 2007 года защитника Аграновского о признании всех содержащихся в материалах дела доказательств недопустимыми, в связи с имеющимися в обвинительном заключении ошибками в ссылках на листы дела и подчистками при их нумерации карандашом, дающими основание полагать, что дело перешивалось и в него после выполнения требований ст. 217 УПК РФ добавлялись и изымались доказательства, чем нарушено право подсудимых на защиту, не подлежит удовлетворению, как основанное на предположениях. Все перечисленные в обвинительном заключении доказательства имеются в материалах дела, а данные, свидетельствующие о добавлении либо изъятии после выполнения требований ст. 217 УПК РФ из материалов дела каких-либо доказательств, отсутствуют и автором ходатайства не приведены. Что же касается доводов, связанных с механизмом нумерации листов уголовного дела, то они сами по себе не свидетельствуют о получении имеющихся в деле доказательств с нарушением требований УПК РФ и не могут являться основанием для признания в соответствии со ст. 75 УПК РФ имеющихся в деле доказательств недопустимыми.

[править] Ходатайство 2

Ходатайство от 22 октября 2007 года подсудимого Аракчеева и его защитников о признании недопустимым доказательством заключения экспертов-криминалистов от 12 сентября 2007 года в связи с нарушением требований п.п. 7, 9, 10 ч. 1 ст. 204 УПК РФ, ст.ст. 8, 12, 13 Федерального закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации», а также п. 1 ч. 1 ст. 73, п. 4 ч. 2 ст. 171, ч. 3 ст. 195, п.п. 2, 3 ч. 1 ст. 198, ч. 2 ст. 199, п. 3 ч. 1 ст. 220 и ч. 1 ст. 252 УПК РФ, не подлежит удовлетворению.

Вопреки утверждению авторов ходатайства, суд при назначении баллистической судебной экспертизы выслушал мнение стороны защиты, возражавшей против производства экспертных исследований. Этот довод наряду с подозрениями относительно возможной зависимости эксперта от стороны обвинения и ходатайством о производстве экспертизы в другом экспертном учреждении, подробно проанализированы и отвергнуты в письменном постановлении суда от 7 сентября 2007 года.

Подсудимым судом не только разъяснялись права, предусмотренные ч. 1 ст. 198 УПК РФ, но и предоставлена реальная возможность пользоваться данными правами. Об этом свидетельствует как участие подсудимых в формулировании вопросов эксперту и личное присутствие Аракчеева при производстве данной экспертизы, так и приобщенные к материалам дела и разрешенные судом ходатайства стороны защиты об отводе эксперту, о назначении комиссионной баллистической экспертизы оружия в Южном РЦСЭ МЮ РФ с участием эксперта Немчина, о допросе эксперта с участием специалиста и другие.

Доводы относительно должностного и процессуального положения эксперта Ермакова, его компетентности, размере оклада, а также отсутствии ряда документов, получили оценку суда 27 сентября 2007 года при разрешении заявления об отводе данного эксперта и признаны неубедительными. В тот же день судом в соответствии с ч. 2 ст. 282 УПК РФ отказано в допросе эксперта специалистом. Утверждение о том, что руководитель экспертного учреждения не поручал эксперту Ермакову производство экспертных исследований, является голословным и не подтверждается исследованными судом доказательствами. Изложенные в экспертном заключении выводы являются обоснованными, согласуются как с мнениями специалистов, принимавших участие в осмотре оружия в судебном заседании, так и с обстоятельствами, дополнительно уточненными экспертом Ермаковым при его допросе в суде. При этом эксперт дал подробные пояснения относительно методик и использованного оборудования.

Ссылки на различия в обозначении модели автомата Калашникова, закрепленного за Аракчеевым, а также техническая ошибка, допущенная на предварительном следствии при указании номера данного автомата, с учетом безусловно установленной при осмотре в суде принадлежности приобщенного к материалам дела оружия, не влияют на допустимость доказательств, объем предъявленного Аракчееву обвинения и выводы экспертов. При этом суд учитывает, что целью экспертизы определение модели автомата не являлось, а на поставленные вопросы относительно технического состояния и следообразующих признаков данного оружия экспертами даны исчерпывающие ответы.

[править] Ходатайство 3

Ходатайство от 7 августа 2007 года о признании недопустимыми доказательствами протоколов проверки показаний на месте от 18 апреля 2003 года с участием свидетелей Милова (т. 2 л.д. 142—147), Головина (т. 2 л.д. 137—140) и обвиняемого Аракчеева (т. 7 л.д. 120—125), в связи с участием в качестве специалиста при производстве данных следственных действий подполковника юстиции Алимардонова, входившего в состав следственной группы, не подлежит удовлетворению.

Как усматривается из указанных протоколов, 18 апреля 2003 года Алимардонов в качестве специалиста фиксировал на видеокамеру ход и результаты проверок показаний на месте названных лиц. При этом ссылка защитника на нарушение требований ст.ст. 61, 10 и 71 УПК РФ, как на основание признания недопустимыми данных доказательств, является несостоятельной. Как до, так и после производства указанных проверок показаний на месте, Алимардонов настоящее уголовное дело к своему производству не принимал, после принятия дела к производству военной прокуратуры ОГВ(с) в следственных действиях не участвовал, а его роль 18 апреля 2003 года сводилась к оказанию технического содействия следователю Хорошуну в их проведении.

Кроме того, участие Алимардонова в качестве лица, производившего видеозапись, никоим образом не отразилось на содержании протоколов проверки показаний на месте от 18 апреля 2003 года с участием свидетелей Милова, Головина и обвиняемого Аракчеева, в связи с чем данные протоколы не могут быть признаны полученными с нарушениями требований закона.

[править] Ходатайство 4

Ходатайства от 9 августа 2007 года защитника Кузнецовой об исключении из числа доказательств протоколов эксгумации трупов Янгулбаева С. С. (т. 6 л.д. 169—176), Хасанова Н. У. (т. 6 л.д. 160—164) и Джамбекова А. А. (т. 6 л.д. 150—155) в связи с тем, что выполненные на памятных столбах надписи не соответствуют русскоязычному написанию имен и отчеств погибших, отсутствуют свидетельства о смерти и доказательства, подтверждающие личность покойных. Также следователем нарушены требования приложения № 44 к ст. 476 УПК РФ, поскольку в протоколе эксгумации отсутствует ссылка на лицо, указавшее место захоронения. Поэтому, по мнению защитника, имеются основания полагать, что эксгумированные трупы не имеют отношения к данному делу.

Рассмотрев данное ходатайство, суд приходит к следующим выводам. Доводы о нарушении требований приложения № 44 к ст. 476 УПК РФ, введенной в действие Федеральным законом от 4 июля 2003 года № 92-ФЗ, являются несостоятельными, поскольку на момент составления следователем протоколов эксгумации трупов от 13 мая 2003 года данный закон еще не был издан, а потому не действовал.

Доводы о том, что эксгумации и осмотру подверглись не тела Янгулбаева С.С, Джамбекова А. А. и Хасанова Н. У., а иные, захороненные на кладбище с. Лаха Варанды Грозненского района Чеченской Республике лица, опровергаются следующими доказательствами.

Согласно протоколу эксгумации трупа Янгулбаева С. С. от 13 мая 2003 года (т. 6 л.д. 169—176), дополнительному осмотру с участием судебно-медицинских экспертов подвергался труп, находившийся на кладбище с. Лаха-Варанда в могиле, расположенной под могильным холмиком с памятным столбом с надписью на чеченском языке в переводе на русский: «Янгудбаев Сайдемин Султанович, дата рождения — 10 июня 1960 года, дата смерти — 15 января 2003 года». При этом труп Янгулбаева С. С. был опознан участвовавшим в эксгумации братом погибшего — Янгулбаевым Сайцелимом Султановичем. Из протокола эксгумации трупа Джамбекова А. А. от 13 мая 2003 года (т. 6 л.д. 150—155), видно" что дополнительному осмотру с участием судебно-медицинских экспертов подвергался труп, находившийся на кладбище с. Лаха-Варанда в могиле, расположенной под могильным холмиком с памятным столбом с надписью на чеченском языке в переводе на русский: «Джамбеков Абдула Алихаджиевич, дата рождения — 24 февраля 1963 года, дата смерти — 15 января 2003 года». При этом труп Джамбекова А. А. был опознан участвовавшим в эксгумации братом погибшего — Джамбековым Овхазом Алихаджиевичем. Согласно протоколу эксгумации трупа Хасанова Н. У. от 13 мая 2003 года (т. 6 л.д. 160—164), дополнительному осмотру с участием судебно-медицинских экспертов подвергался труп, находившийся на кладбище с. Лаха-Варанда в могиле, расположенной под могильным холмиком с памятным столбом с надписью на чеченском языке в переводе на русский: «Хасанов Нажмудин Усамович, дата рождения — 20 июня 1960 года, дата смерти — 15 января 2003 года». При этом труп Хасанова Н. У. был опознан участвовавшим в эксгумации братом погибшего — Хасановым Хамзатом Усамовичем.

Как видно из содержания протоколов, в производстве эксгумации помимо следователя, понятых и экспертов участвовали: представитель кладбища Бачаев, глава администрации с. Лаха-Варанда Туркаев, а также близкие родственники покойных, которые также опознали в эксгумированных телах Янгулбаева С.С, Джамбекова А. А. и Хасанова Н. У. Об обстоятельствах опознания тел погибших потерпевшие Янгулбаев, Хасанов, Джамбеков и Дидаев, а также свидетели Магомадов и Хамбиев дали в суде исчерпывающие показания.

Также судом исследованы представленные стороной обвинения свидетельства о смерти Янгулбаева С. С., Джамбекова А. А. и Хасанова Н. У., которые, в совокупности с перечисленными доказательствами, а также изложенной в суде экспертом Зарубиным процедурой эксгумации трупов, проводившейся при большом скоплении жителей села, в котором проживали покойные, свидетельствуют о необоснованности доводов защитника.

Что же касается заявления о том, что выполненные на памятных столбах надписи не соответствуют русскоязычному написанию имен и отчеств погибших, оно опровергается записью в каждом из анализируемых протоколов, согласно которой данные надписи выполнены на чеченском языке. При этом в переводе на русский язык фамилии, имена и отчества погребенных, а таюке их даты рождения и смерти, соответствуют записям, имеющимся в свидетельствах о смерти Янгулбаева С.С, Джамбекова А. А. и Хасанова Н. У.

[править] Ходатайство 5

Ходатайство от 9 августа 2007 года защитника Кузнецовой об исключении из числа доказательств по делу протокола допроса подозреваемого Чурина от 15 марта 2003 года (т. 4 л.д. 63-69) на том основании, что в нарушение требований ч. 6 ст. 49 УПК РФ адвокат Борщева принимала участие в качестве защитника при допросе в качестве подозреваемых как Чурина, так и Худякова (т. 4 л.д.5-9), интересы которых противоречили друг другу.

Рассматривая данное ходатайство защитника, суд учитывает, что в соответствии с ч. 6 ст. 49 УПК РФ одно и то же лицо не может быть защитником двух подозреваемых, если интересы одного из них противоречат интересам другого. Исходя из смысла названной нормы закона, оба лица должны являться подозреваемыми в совершении одного и того же преступления и допрашиваться относительно одних и тех же обстоятельств.

Между тем, согласно протоколу допроса подозреваемого Худякова от 12 марта 2003 года (т. 4 л.д. 6). органами предварительного следствия он подозревался в убийстве граждан Янгулбаева, Джамбекова и Хасанова, то есть в совершении преступления, предусмотренного п. «а» ч. 2 ст. 105 УК РФ, тогда как Чурин (т. 4 л.д. 64) 15 марта 2003 года допрошен по подозрению в соучастии в похищении человека и умышленном причинении тяжкого вреда здоровью, то есть по подозрению в совершении преступлений, предусмотренных ч. I ст. 33 п.п. «а в г» ч. 2 ст. 126 и п. «а» ч. 3 ст. 111 УК РФ. При этом в связи с непричастностью к совершению указанных преступлений 24 марта 2003 года мера пресечения в отношении Чурина — подписка о невыезде и надлежащем поведении следователем отменена и в дальнейшем он допрашивался по данному уголовному делу в качестве свидетеля.

Таким образом, суд считает, что требования ч. 6 ст. 49 УПК РФ не нарушены, в связи с чем не имеется оснований для признания протокола допроса подозреваемого Чурина от 15 марта 2003 года (т. 4 л.д. 63-69) недопустимым доказательством.

[править] Ходатайство 6

Ходатайство от 7 августа 2007 года защитника Кузнецовой о признании недопустимым доказательством показаний Юнусова Ш. К. в судебном заседании от 15 января 2007 года, поскольку он признан потерпевшим от преступления, предусмотренного п. «г» ч. 2 ст. 162 УК РФ, которое подсудимым не вменено. Следовательно, по мнению защитника, Юнусов Ш. К. в силу ч. 1 ст. 252 УПК РФ не является потерпевшим по данному уголовному делу, и не мог быть допрошен в качестве такового в судебном заседании. Из постановления о возбуждении уголовного дела от 16 января 2003 года (т. 1 л.д. 171) усматривается, что 15 января 2003 года примерно в 16 часов неустановленные лица в масках, вооруженные автоматическим оружием, с целью разбойного нападения остановили автомашину ГАЗ-3110 под управлением Юнусова и, применив оружие, завладели его имуществом. При этом сам Юнусов с огнестрельными ранениями был доставлен в больницу г. Грозного.

7 марта 2003 года Юнусов признан потерпевшим по данному делу (т. 1 л.д. 203) и в тот же день допрошен в качестве такового. Как следует из обвинительного заключения, органами предварительного следствия Худяков и Аракчеев обвиняются в том, что, действуя группой лиц по предварительному сговору между собой, они с применением насилия и оружия совершили действия, явно выходящие за пределы полномочий, предусмотренных ст.ст. 24-28 Закона РФ «О внутренних войсках Министерства внутренних дел Российской Федерации» и повлекшие существенное нарушение прав и законных интересов граждан. При этом подсудимые обвиняются в незаконном задержании Юнусова и лишении его свободы сроком на 7 часов, а Худяков, кроме того, в присвоении принадлежащих Юнусову перстня стоимостью 2003 рубля 40 копеек и денег в сумме 7000 рублей, причинении огнестрельных ранений бедра и нанесении удара прикладом по лицу с причинением ушибленной раны губы.

8 соответствии с ч. 1 ст. 42 УПК РФ потерпевшим по делу является физическое лицо, которому преступлением причинен физический, имущественный, а также моральный вред.

Таким образом, с учетом анализа доказательств, исследованных в ходе судебного заседания, суд считает, что изменение юридической квалификации содеянного Худяковым и Аракчеевым не влияет на процессуальное положение потерпевшего Юнусова Ш. К. и не может являться основанием для признания справедливыми доводов защитника.

Что же касается ссылки защитника на ч. 1 ст. 252 УПК РФ о проведении судебного разбирательства только в отношении подсудимого и лишь по предъявленному ему обвинению, в ней не содержится требований, связанных с вынесением нового постановления о признании гражданина потерпевшим всякий раз, когда изменяется юридическая квалификация содеянного подсудимым.

[править] Ходатайство 7

Ходатайство от 3 августа 2007 года защитника Аграновского о признании заключения криминалистической экспертизы от 28 августа 2003 года (т. 9 л.д. 154—157) недопустимым доказательством по следующим основаниям:

• при ознакомлении с постановлением о назначении экспертизы интересы обвиняемого Аракчеева защищал адвокат Абрамов, ордер которого не соответствует требованиям ч. 2 ст. 6 и ч. 4 ст. 15 Федерального Закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», в связи с чем Аракчеев, по мнению автора ходатайства, не был обеспечен защитником;
• защитник считает, что эксперт Иваненко не обладает необходимой профессиональной подготовкой и специальными познаниями" в связи с чем ставит под сомнение его компетентность;
• содержащиеся в экспертном заключении выводы являются научно необоснованными, а выводы о механизме образования повреждений на водительском удостоверении на имя Янгулбаева и документах на транспортное средство, выходят за рамки поставленных перед экспертом вопросов и относятся к компетенции баллистической экспертизы, которая в данном случае не назначалась.

Рассмотрев данное ходатайство, суд приходит к следующим выводам. Доводы относительно участия адвоката Абрамова на предварительном следствии в качестве защитника Аракчеева, а также о компетентности эксперта Иваненко, признаны судом несостоятельными и отвергнуты в ходе судебного заседания, а также в письменных постановлениях от 1 и 27 августа 2007 года, в связи с чем не нуждаются в повторном анализе.

Что же касается содержания заключения эксперта-криминалиста от 28 августа 2003 года, то, как видно из исследовательской части данного заключения, при осмотре водительского удостоверения на имя Янгулбаева, по всей поверхности обнаружены участки, покрытые веществом буровато-красного цвета, похожим на кровь. В сложенном виде у наружного края водительского удостоверения имеется сквозное повреждение овальной формы размером 17 х 8 мм с округлым дефектом материала диаметром 6 мм. При исследовании материала водительского удостоверения в области повреждения методом цветных отпечатков на листе отфиксированной фотобумаги, контактируемой с водительским удостоверением под прессом, установлено, что на листе фотобумаги, снятого с наружной поверхности водительского удостоверения, выявился участок темно-зеленого окрашивания, что характерно для наличия частиц меди, входящих в состав продуктов, сопутствующих выстрелу.

Также на талоне о прохождении техосмотра в полиэтиленовой обложке, помимо участков, покрытых веществом похожим на кровь, экспертом обнаружено сквозное повреждение овальной формы размером 15 х 6 мм с оплавленными краями. Характер данного повреждения наряду с наличием дополнительных факторов выстрела (следов меди), обнаруженных на водительском удостоверении, подтверждают выводы эксперта об огнестрельном характере повреждений. Доводы о возможном причинении повреждений на документах пулей калибра 7,62 мм конической формы, исходя из визуальных восприятия и замеров, проведенных стороной защиты, являются несостоятельными. Замеры выявленных повреждений проводились экспертом в ходе исследований и указаны в его заключении. При этом сквозные повреждения на первом документе (водительском удостоверении) размерами 17 х 8 мм имеют дефект материала округлой формы размером 6 мм. Это подтверждает выводы эксперта о том, что диаметр пули, причинившей данное повреждение, не более 6 мм. Повреждения на других документах имеют размеры 15x6 мм и 15x7 мм, что также явно меньше 7,62 мм.

Таким образом, эксперт пришел к научно обоснованному выводу об огнестрельном характере данных повреждений и, исходя из их характера и особенностей (формы, размера, характера краев, дефекта материала и т. д.), установленных в процессе исследования, не исключил образование данных повреждений в результате выстрела из ручного огнестрельного оружия, каковым мог являться автомат АКС-74.

Согласно ч. 2 ст. 204 УПК РФ в случае, если при производстве экспертизы эксперт установит обстоятельства, имеющие значение для дела, по поводу которых ему не постановлены вопросы, он вправе указать на них в своем заключении. Таким образом, указание экспертом Иваненко в своем заключении вида огнестрельного оружия, из которого произведены выстрелы, причинившие повреждения на документах, не может расцениваться как нарушение уголовно-процессуального закона. Выводы о виде оружия и механизме образования повреждений на водительском удостоверении на имя Янгулбаева и документах на транспортное средство, полностью охватываются рамками проведенной экспертизы и не выходят за ее пределы. При этом у эксперта Иваненко имелись необходимые профессиональная подготовка и познания для проведения криминалистических исследований, что подтверждается исследованным в судебном заседании и приобщенным к материалам дела свидетельством об окончании им в 1998 году факультета переподготовки и повышения квалификации Военно-медицинской академии по циклу «Криминалистические методы исследования».

О том. что эксперт Иваненко обладает специальными познаниями для проведения криминалистической экспертизы, свидетельствует и указание в заключении эксперта о наличии у него «специальной подготовки по криминалистическим методам исследования вещественных доказательств». Это соответствует требованиям п. 8 «Руководства по судебно- медицинской экспертизе в Вооруженных Силах Российской Федерации на мирное время», введенного в действие приказом начальника Главного военно-медицинского управления МО РФ от 19 апреля 2001 года № 190, согласно которым производство криминалистических экспертиз (к числу которых относится и баллистическая экспертиза) возлагается на врачей, имеющих специальную подготовку по судебно-медицинскому и криминалистическому исследованию вещественных доказательств.

Рассматривая сделанные экспертом Иваненко выводы в совокупности с другими доказательствами по делу: протоколом осмотра трупа Янгулбаева от 16 января 2003 года, заключением судебно-медицинского эксперта № 44 от 25 августа 2003 года, заключениями судебно-медицинских экспертов от 18 января 2003 года № 50 и от 20 мая 2003 года № 05/5/03, а также протоколом осмотра книги приема и выдачи вооружения и боеприпасов инженерно-саперной роты, суд признает эти выводы не только научно обоснованными, но и достоверными. Данные выводы эксперта Иваненко согласуются с установленными судом обстоятельствами гибели Янгулбаева и подтверждаются исследованными показаниями на предварительном следствии подсудимого Аракчеева, свидетелей Головина, Милова, Андреева, а также в судебном заседании свидетелей Цупика, Кулакова.

Также суд принимает во внимание и предпринятые Худяковым 3 апреля 2007 года при осмотре в судебном заседании указанных вещественных доказательств действия, направленные на искажение размеров имеющихся на них следов повреждений, с целью их увеличения, для обоснования заявления об их образовании пулей калибра 7,62 мм, для чего умышленно расковырял их авторучкой.

[править] Ходатайство 8

Ходатайство от 1 августа 2007 года защитника Кузнецовой о признании недопустимыми доказательствами рапорта майора милиции Супрядкина (т. 1 л.д. 31), постановления о производстве выемки (т. 1 л.д. 65-66), протокола выемки (т. 1 л.д. 67-69), протокола осмотра предметов (т. 1 л.д. 70-71), постановления о приобщении к делу в качестве вещественных доказательств госномера к автомобилю «Камаз», покрышки от колеса БТР, элементов растяжки (т. 1 л.д. 72-73), а также названных вещественных доказательств. По мнению защитника, изъятие 15 января 2003 года Супрядкиным, не входившим в состав следственной группы, данных предметов с места происшествия произведено без понятых и поручения следователя Абдулхаджиева, возбудившего уголовное дело и принявшего его к своему производству лишь 16 января 2003 года, то есть на следующий день. Кроме того, после изъятия данные предметы не были упакованы, а адресованный начальнику Грозненского РОВД Сулумову рапорт Супрядкина не соответствует требованиям ст. 143 УПК РФ и приложению № 1 к ст. 476 УПК РФ. Следовательно, «как утверждает автор ходатайства, вышеперечисленные доказательства получены с нарушением требований закона и имеются сомнения относительно их происхождения.

Рассмотрев данное ходатайство, суд приходит к следующим выводам. Как показал в судебном заседании от 25 января 2007 года свидетель Супрядкин, 15 января 2003 года он в составе оперативной группы выехал для задержания лиц, совершивших нападение на гражданскую автомашину с людьми. При этом трупы водителя и пассажиров 15 января 2003 года не были найдены, а возле догоравшего автомобиля „Камаз“ он, помимо следов предположительно от БТРа, обнаружил сухую покрышку, по внешнему виду которой было ясно, что на месте происшествия она находится недавно. Также на месте происшествия были обнаружены элементы растяжки. Поскольку в темное время суток существовала реальная возможность обстрела, было принято решение забрать обнаруженные предметы для сохранности. С места происшествия он забрал покрышку, элементы растяжки и передний номерной знак автомобиля „Камаз“. Указанные предметы он доставил в РОВД, о чём доложил рапортом, имеющимся в т. 1 на л.д. 31, начальнику РОВД дальнейшем перечисленные предметы были у него изъяты следователем прокуратуры Абдулхаджнеаым.

Данные обстоятельства подтвердили в судебном заседании свидетели Сулумов, Абдулхаджиев, Скиба и Карпюк.

Как усматривается из постановления о возбуждении уголовного дела и принятия его к производству (т. 1 л.д. 1-2), оно возбуждено 16 января 2003 года по факту обнаружения трех мужских трупов с огнестрельными ранениями в километре от автодороги Толстой Юрт — Грозный и в тот же день принято к производству следователем прокуратуры Грозненского района ЧР Абдулхаджиевым.

Согласно указанному рапорту Супрядкина (т. 1 л.д. 31), он датирован 15 января 2003 года.

Из постановления о производстве выемки (т. 1 л.д. 65-66) и протокола выемки (т. 1 л.д. 67-69) видно, что 17 января 2003 года следователь Абдулхаджиев изъял у Супрядкина госномер к автомобилю „Камаз“, покрышку от колеса БТР и элементов растяжки, которые после осмотра (т. 1 л.д. 70-71) приобщил к делу в качестве вещественных доказательств (т. 1 л.д. 72). Таким образом, суд считает, что указанные предметы соответствуют требованиям п. 3 ч. 1 ст. 81 УПК РФ, законно изъяты у Супрядкина и приобщены к материалам дела в качестве вещественных доказательств, в связи с чем не находит оснований для признания их, а также указанных защитником документов, недопустимыми доказательствами. При этом доводы о несоответствии рапорта Супрядкина требованиям ст. 143 УПК РФ и приложению № 1 к ст. 476 УПК РФ не могут быть признаны состоятельными, поскольку данный рапорт не является сообщением о преступлении и выполнен до издания Федерального закона от 4 июля 2003 года № 92-ФЗ. Доводы об отсутствии упаковки госномера и элементов растяжки не соответствуют обстоятельствам, установленным в судебном заседании в ходе осмотра участниками процесса названных вещественных доказательств. Что же касается упаковки колеса от БТРа, то в силу п.п. „а“ п. 1 ч. 2 ст. 82 УПК РФ, ввиду громоздкости данного предмета, суд не усматривает каких-либо нарушений закона при его хранении.

[править] Ходатайство 9

Ходатайство от 26 июля 2007 года защитника Аграновского о признании недопустимым доказательством комплексной судебной автотехнико-товароведческой экспертизы от 22 мая 2003 года (т. 8 л.д. 224—227) в связи с нарушением требований ч. 4 ст. 49, п. 5 ч. 1 ст. 51, ч. 3 ст. 195, ч. 1 ст. 198, п. 7 ч. 1 ст. 204, ч. 1 ст. 206 УПК РФ, а также ч. 2 ст. 6 и ч. 4 ст. 15 Федерального Закона „Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации“ не подлежит удовлетворению. 24 мая 2003 года Аракчееву в присутствии его защитника предоставлялась возможность знакомиться с постановлением о назначении судебной автотехнико- товароведческой экспертизы от 15 мая 2003 года (т. 8 лл. 212) и с вышеназванным заключением эксперта от 22 мая 2003 года (т. 8 л.д. 229). При этом с постановлением о назначении экспертизы Аракчеев и Худяков действительно ознакомлены после ее проведения, что является нарушением требований закона. Между тем, как видно из данных протоколов, они лично прочитаны Аракчеевым и каких-либо ходатайств, либо замечаний по поводу содержания документов, а также иных обстоятельств производства следственных действий, от их участников не поступило. Как- видно из протокола от 24 мая 2003 года (т. 8 л.л. 212)» после разъяснения прав, предусмотренных ст. 198 УПК РФ, Аракчеев отказался знакомиться с постановлением о назначении судебной экспертизы в связи с тем, что какого-либо отношения к эпизоду с убийством он не имеет. В дальнейшем, будучи ознакомленными со всеми материалами уголовного дела, Аракчеев и Худяков в ходе всего производства по делу также не заявляли каких-либо ходатайств, связанных с указанной экспертизой и не ставили под сомнение изложенные в ней выводы. Поэтому утверждение защитника о необратимом нарушении прав Аракчеева и Худякова в данном конкретном случае нельзя признать обоснованным, ввиду отсутствия самой необходимости «восполнения» нарушенных прав на следующих стадиях уголовного производства. Об ограничении прав Аракчеева не может также свидетельствовать и запись о его отказе знакомиться с постановлением, выполненная следователем в протоколе при помощи компьютера (т. 8 л.д. 212).

Что же касается доводов защитника относительно необоснованно, по его мнению, длительного времени, прошедшего с момента изготовления экспертного заключения до момента ознакомления с ним Аракчеева (с 22 мая по 20 августа 2003 года), то суд не усматривает в этом каких-либо нарушений норм УПК РФ. Кроме того, как видно из материалов дела, Аракчеев с июня по август 2003 года находился на стационарной психиатрической экспертизе в Государственном научном центре социальной и судебной психиатрии им. В. П. Сербского Министерства здравоохранения Российской Федерации, где и был ознакомлен с данным заключением эксперта. Содержащиеся в ходатайстве доводы о недопустимости участия адвоката Абрамова в качестве защитника Аракчеева на предварительном следствии проанализированы и отвергнуты судом в письменном постановлении от 1 августа 2007 года, в связи с чем в дополнительном анализе не нуждаются.

Сомнения защитника в относимости исследованного экспертом автомобиля «Камаз» к материалам дела, поскольку данный автомобиль не был идентифицирован экспертом по номерам агрегатов, суд считает необоснованными, поскольку они опровергаются как показаниями в суде потерпевших Хасанова и Дидаева, так и протоколами осмотров данной автомашины с приложенными к ним фототаблицами. Кроме того, в судебном заседании следователь Хорошун и эксперт Болтукаев подтвердили факт производства экспертизы именно «Камаза», приобщенного к материалам дела в качестве вещественного доказательства. При этом суд не усматривает в действиях эксперта каких-либо существенных нарушений, поскольку вопросы о номерах агрегатов автомобиля перед ним не ставились, а согласно ст. 19 Федерального закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» за принадлежность объекта экспертных исследовании к уголовному делу отвечает орган или лицо, назначившие судебную экспертизу, поскольку именно они представляют объекты исследований и материалы дела, необходимые для проведения исследований и дачи заключения эксперта.

[править] Ходатайство 10

Ходатайства от 27 июня 2007 года защитника Кузнецовой о признании недопустимыми доказательствами:

• 2-х протоколов предъявления для опознания трупов от 16 января 2003 года (т. 1 л.д. 51-54 и 55-58) на том основании, что опознающие Магомадов и Хамбиев перед данными следственными действиями не допрошены и не предупреждены об ответственности по ст.ст. 307, 308 УК РФ, чем, по мнению защитника, нарушены требования ст. 56, ч. 5 ст. 164, ч. 2 ст. 193 и приложения № 67 к ст. 476 УПК РФ;
• заключения государственного судебно-медицинского эксперта Алхазурова (т. 8 л.д. 82-84), поскольку в нем отсутствует печать медицинского учреждения, а также подпись эксперта, свидетельствующая о разъяснении ему прав и обязанностей, предусмотренных ст. 57 УПК РФ и предупреждении об ответственности по ст. 307 УПК РФ;
• протоколов допросов свидетелей Чурина от 13 и 24 марта 2003 года (т. 4 л.д. 30-38, т. 3 л.д. 146—149) и Ермолаева от 19 марта 2003 года (т. 3 л.д. 89-92) на том основании, что в нарушение требований ч. 3 ст. 164 УПК РФ допросы проведены в ночное время, без указания причин, по которым производство названных следственных действий не терпело отлагательств;
• протоколов следственных экспериментов от 29 апреля 2003 года с участием свидетелей Ермакова (т. 6 л.д. 125—127) и Андреева (т. 6 л.д. 134—139), как основанных на предположениях, поскольку названные свидетели указали место происшествия лишь предположительно. При этом свидетель Ермаков пояснил, что 15 января 2003 года он постоянно находился внутри БТРа. в связи с чем, по утверждению защитника, не мог собирать гильзы, как об этом указано в протоколе. Кроме того, защитник считает, что необходимость в проведении следственного эксперимента с участием Ермакова отсутствовала, а указанного в протоколе времени — 10 минут, явно недостаточно для совершения его участниками изложенных в том же протоколе действий.

Учитывая необходимость разграничения между фактами нарушения закона при получении доказательств и отдельными упущениями, связанными с составлением в ходе предварительного следствия процессуальных документов, суд приходит к следующим выводам. Имеющиеся на л.д. 51-54, 55-58 в т. 1 протоколы опознания Магомадовым и Хамбиевым трупов Янгулбаева" Хасанова и Джамбекова не могут быть признаны недопустимыми доказательствами ввиду отсутствия оснований, свидетельствующих об их получении с нарушением требований УПК РФ. При этом утверждение о том, что опознающие Магомедов и Хамбиев перед проведением опознания не допрошены и не предупреждены об ответственности по ст.ст. 307, 308 УК РФ, противоречит материалам дела, поскольку в т. 1 на л.д. 45-47 и 48-50 имеются протоколы их допросов, проведенных непосредственно перед опознанием, с отметкой о предупреждении об ответственности по названным статьям УК РФ. В ходе данных допросов Магомадов и Хамбиев дали подробные показания об обстоятельствах, указанных в ч. 2 ст. 193 УПК РФ, которые полностью подтвердили в ходе проведенного в течение получаса после их допросов опознания.

Что же касается довода об отсутствии подписи Хамбиева на л.д. 52 в т. 1, он является несостоятельным, поскольку подпись опознающего имеется, однако поставлена в строке, предназначенной для указания фамилии.

Кроме того, будучи допрошенным в судебном заседании в качестве свидетеля, Магомадов дал подробные показания по поводу обстоятельств опознания трупов Янгулбаева, Хасанова и Джамбекова, подтвердил результаты данного следственного действия и пояснил, что вырос вместе с погибшими в одном селе, работал совместно с ними в ООО «Кавказ», а потому с уверенностью опознал их трупы. Каких-либо данных, ставящих под сомнение результаты проведенных опознаний, в материалах дела не содержится и сторонами суду не представлено.

Учитывая обстоятельства обнаружения трупов Янгулбаева, Хасанова и Джамбекова, изъятие в ходе их осмотра документов на имя Янгулбаева, технического паспорта на автомашину «Камаз», а также показания свидетеля Тагирова, эксперта Шатровского, и других потерпевших и свидетелей, допрошенных по обстоятельствам захоронения и последующей эксгумации трупов, суд не разделяет сомнений защитника относительно результатов проведенных опознаний, признает данные доказательства достоверными и допустимыми. При этом доводы о несоответствии названных протоколов от 16 января 2003 года приложению № 1 к ст. 476 УПК РФ не могут быть признаны состоятельными, поскольку они выполнены до издания Федерального закона от 4 июля 2003 года № 92-ФЗ.

Доводы о том, что в заключении судебно-медицинского эксперта Алхазурова (т. 8 л.д. 82-84), определившего характер и степень тяжести имевшихся у потерпевшего Юнусова телесных повреждений, отсутствует печать медицинского учреждения, а также подпись эксперта, подтверждающая факт разъяснения ему прав и обязанностей, предусмотренных ст. 57 УПК РФ, а также предупреждение об ответственности по ст. 307 УПК РФ, соответствуют действительности. Печать государственного учреждения — Республиканского Бюро судебно-медицинской экспертизы Министерства здравоохранения Чеченской Республики — на последнем листе заключения имеется, однако заверенная печатью подпись эксперта во вводной части заключения отсутствует.

Между тем, согласно данному заключению эксперт Алхазуров является государственным судебно-медицинским экспертом высшей категории, со стажем работы по специальности 25 лет и в соответствии со ст. 14 Федерального закона от 31 мая 2001 года № 73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» разъяснять ему обязанности и права должен руководитель государственного судебно- экспертного учреждения по получении постановления о назначении судебной экспертизы, и поручения ее производства конкретному эксперту, обладающему специальными знаниями в объеме, требуемом для ответов на поставленные вопросы. В последующем руководитель экспертного учреждения также обязан обеспечить контроль за соблюдением сроков производства экспертизы, полнотой и качеством проведенных исследований, и по окончании исследований направить заключение эксперта в орган или лицу, которые назначили судебную экспертизу. При этом эксперт не вправе принимать поручения о производстве судебной экспертизы непосредственно от каких-либо органов или лиц, за исключением руководителя государственного судебно-экспертного учреждения.

Каких-либо данных, помимо отсутствия во вводной части заключения подписи эксперта, свидетельствующих о нарушении экспертом и руководителем экспертного учреждения указанных требований закона, в материалах дела не содержится и сторонами суду не представлено. Таким образом, учитывая, что руководитель экспертного учреждения поручил производство экспертизы именно эксперту Алхазурову, проконтролировал качество и сроки производства экспертных исследований, о чем свидетельствует заверенная печатью государственного экспертного учреждения содержательная часть заключения, отсутствие подписи во вводной его части суд связывает с невнимательностью в оформлении данного документа. При этом в содержательной части экспертного заключения имеется подпись эксперта и печать экспертного учреждения, стороны не высказали каких-либо сомнений по поводу достоверности изложенных в нем выводов, компетентность самого эксперта не оспаривали и ходатайств о его вызове для допроса в судебном заседании не заявили.

Также суд учитывает, что выводы, изложенные в заключении эксперта Алхазурова, не противоречат другим доказательствам по делу и помимо показаний потерпевшего Юнусова полностью подтверждаются заключением судебно-медицинского эксперта Фокина № 467/03 от 28 июля 2003 года (т. 9 л.д. 102—104), которое сторонами не оспаривается, в связи с чем каких-либо оснований сомневаться в достоверности анализируемого заключения не имеется. Поэтому указанный защитником недостаток носит формальный характер и не является нарушением закона, свидетельствующим в силу ст. 75 УПК РФ о недопустимости данного доказательства, либо порождающим неустранимые сомнения в истинности содержания доказательственной информации данного заключения, в связи с чем не может повлечь исключение указанного доказательства из процесса доказывания.

Разрешая вопрос о допустимости протоколов допросов свидетелей Чурина от 13 и 24 марта 2003 года (т. 4 л.д. 30-38, т. 3 л.д. 146—149) и Ермолаева от 19 марта 2003 года (т. 3 л.д. 89-92), суд исходит из следующего.

Важными правилами общего характера являются запреты, оберегающие граждан, участвующих в следственных действиях, от неоправданного стеснения их прав: производства следственных действий в ночное время, то есть в промежутке времени с 22 до 6 часов по местному времени, кроме случаев, не терпящих отлагательства, и действий, сопряженных с насилием, угрозами, иными незаконными мерами, а равно создающих опасность для жизни и здоровья участвующих в них лиц. Поэтому требования ч. 3 ст. 164 УПК РФ призваны оградить участников следственных действий от незаконных методов ведения следствия, при которых нарушение процессуальной формы собирания доказательств, влечет неустранимые сомнения в их содержательной характеристике. Несмотря на то, что по общему правилу время проведения допроса свидетеля ограничивается дневными часами, в исключительных случаях допрос может быть проведен в ночное время суток (с 22 до 6 часов), когда этого требуют обстоятельства расследования преступления. При этом, вопреки мнению защитника, указание в протоколе допроса обоснования такой необходимости действующим законодательством не предусмотрено и в обязанность следователю не вменяется.

Как усматривается из указанных протоколов допросов, данные следственные действия проведены следователем Командресовым после 22-х часов и окончены до 24-х часов тех же суток. Допрошенный в судебном заседании в качестве свидетеля Командресов показал, что это было продиктовано необходимостью оперативного раскрытия особо тяжкого преступления — вооруженного нападения и убийства трех человек, в котором в числе других лиц подозревался и Чурин, а также расследованием данного дела в 2003 году, в условиях проведения контртеррористической операции на территории Чеченской Республики и связанных с этим технических трудностях, в том числе и перебоями в подаче электроэнергии. При этом во время допроса Чурина 24 марта 2004 года присутствовала адвокат Борщева, о чем на л .д. 149 в т. 3 свидетельствует ее подпись, сам Чурин показания давал добровольно, без какого-либо принуждения и не возражал против допроси в указанное время, что объективно подтверждается имеющимися на л.д. 148 в т. 3 и 38 в т. 4 записями Чурина относительно отсутствия какого-либо давления на него со стороны органов предварительного следствия. Аналогичные обстоятельства следуют и из имеющейся на л.д. 92 а т. 3 записи в протоколе допроса свидетеля Ермолаева.

Об отсутствии давления на предварительном следствии показали свидетели Цупик, Кулаков, Малыхин, Сидорюк, Хорошун, Васильев, Гараев, а также так сам Чурин, который в судебном заседании отрицал применение к нему физического насилия при производстве следственных действий.

Кроме того, анализируемые действия следователя Командресова названные свидетели в порядке главы 16 УПК РФ в суд не обжаловали, в правоохранительные органы и к командованию части по данному поводу не обращались, в связи с чем нарушений прав Чурина и Ермолаева, способных повлиять на содержание их показаний в названных протоколах допросов, суд не усматривает. Также суд учитывает и правовое положение данных свидетелей, являвшихся на момент их допроса военнослужащими внутренних войск МВД РФ, круглосуточно выполнявшими специальные обязанности по обеспечению правопорядка и общественной безопасности на территории Чеченской Республики. Поэтому, с учетом требований ст.ст. 6 и 22 Устава внутренней службы Вооруженных Сил Российской Федерации, суд не считает, что данные действия следователя повлекли нарушение прав указанных военнослужащих.

Таким образом, оценивая названные доказательства с точки зрения допустимости в соответствии со ст. 88 УПК РФ, суд принимает во внимание вышеприведенные показания свидетелей, считает, что к исключительным случаям может быть отнесена сложившаяся конкретная следственная ситуация, а потому признает данные доказательства допустимыми.

Вопреки доводам защитника, протоколы следственных экспериментов от 29 апреля 2003 года с участием свидетелей Ермакова (т. 6 л.д. 125—127) и Андреева (т. 6 л.д. 134—139), основаны не на предположениях, поскольку в ходе их производства указанные лица сообщили о событиях 15 января 2003 года, свидетелями которых лично являлись. При этом Ермаков не находился в БТРе постоянно, как об этом утверждает защитник, а стрелял в воздух на ВОПе и по приказу Худякова искал гильзы на месте убийства потерпевших Янгулбаева, Хасанова и Джамбекова, о чем последовательно показывал как в ходе его допроса 24 марта 2003 года в качестве свидетеля (т. 3 л.д. 120—124), так и на следственном эксперименте.

Доводы защитника об отсутствии необходимости в проведении названного следственного действия с участием свидетеля Ермакова, как и ссылка на недостаточность времени для его проведения, являются несостоятельными и в соответствии с ч. 1 ст. 75 УПК РФ не могут служить основанием для признания протоколов следственных экспериментов недопустимыми доказательствами, а содержащихся в них сведений недостоверными.

[править] Ходатайство 11

Ходатайство защитника Аграновского от 25 июля 2007 года с дополнениями от 7 августа 2007 года о признании недопустимыми доказательствами заключений судебно- медицинских экспертиз от 18 января 2003 года трупов Джамбекова (т. 8 л.д. 27-29), Янгулбаева (т. 8 л.д. 11-14) и Хасанова (т. 8 л.д. 41-43), а также заключений повторных судебно-медицинских экспертиз трупа Джамбекова (т. 8 л.л. 175—182), трупа Янгулбаева (т. 8 л.д. 121—131) и трупа Хасанова (т. 8 л.д. 150—156) и его же ходатайство от 26 июля 2007 года о признании недопустимым доказательством заключения судебно-медицинского эксперта от 13 марта 2003 года в отношении Юнусова (т. 8 л.д. 82-84), в связи с нарушениями требований ч. 4 ст. 49, п. 5 ч. 1 ст. 51, ч. 3 ст. 195, ч. 1 ст. 198, п. 7 ч. 1 ст. 204, ч. 1 ст. 206 УПК РФ, а также ч. 2 ст. 6 и ч. 4 ст. 15 Федерального Закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», поскольку:

• с постановлениями о назначении судебно-медицинских экспертиз от 17 января 2003 года (л 8 л.д. 1-2, 17-11, 31-32) и от 21 февраля 2003 года (т. 8 л.д. 72) Аракчеев и Худякова ознакомлены после их проведении, в связи с чем нарушение прав подсудимых

является необратимым и не может быть восполнено на следующих стадиях производства по делу;

• отказ Аракчеева от ознакомления с заключениями экспертов не являлся для следователя обязательным, и при этом следователем было допущено нарушение требований ч. 1 ст. 167 и ч. 1 ст. 206 УПК РФ;
• интересы обвиняемого Аракчеева защищал адвокат Абрамов, который в соответствии с ч. 4 ст. 49 УПК РФ и ч. 4 ст. 15 Федерального Закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» не мог быть допущен следователем в качестве защитника, в связи с чем Аракчеев не был обеспечен защитником.

Кроме того, автор ходатайства считает заключения экспертов по трупам Янгулбаева. Джамбекова и Хасанова неполными и необоснованными, обращая внимание на производство лишь наружного осмотра, без вскрытия тел и лабораторных исследований трупного материала, внутренних органов и ткани головного мозга, одежды покойных, а также отсутствие ссылок на методики и справочную литературу. В данной связи, по мнению защитника, экспертами нарушены требования п. 9 ч. 1 ст. 204 и ст. 10 УПК РФ. а также «Инструкции по организации и производству судебных экспертных исследований в бюро судебно-медицинских экспертиз», утвержденной приказом Минздрава РФ № 161 от 24 апреля 2003 года. При этом защитник Аграновский считает, что примененный экспертами метод зондирования раневых каналов не существует, а их вызолы относительно возможности причинения имеющихся на исследованных трупах повреждений в результате выстрелов из АС «Вал» калибра 9 мм и АКС-74 калибра 5,45 мм свидетельствуют о «подгонке» под обстоятельства, изложенные в постановлениях следователя. Как утверждает защитник, данные выводы выходят за пределы компетенции судебно-медицинских экспертов и должны решаться специалистами в области судебной баллистики. Также, с учетом гнилостных изменений, выводы экспертов о кровоподтечности краев ран являются несостоятельными, а наличие на трупе Янгулбаева слепого ранения предполагает возможность нахождения в его теле пули, выпущенной, по мнению защитника, не из оружия Худякова или Аракчеева.

Рассмотрев данное ходатайство, суд приходит к следующим выводам. Как следует из постановлений о возбуждении уголовных дел, 16 января 2003 года следователем прокуратуры Грозненского района ЧР Абдулхаджневым возбуждено уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного п. «а» ч. 2 ст. 105 УК РФ. в связи с обнаружением трех мужских трупов со следами многочисленных огнестрельных ранений (т. 1 л.д. 1-2). В тот же день следователь прокуратуры г. Грозного Ким возбудил уголовное дело по ч. 2 ст. 162 УК РФ в связи с сообщением о разбойном нападении неизвестных на гражданина Юнусова (т. 1 л д. 171). Таким образом, как на момент вынесения следователем Абдулхаджиевым постановлений о назначении судебно-медицинских экспертиз трупов Янгулбаева, Джамбекова и Хасанова от 17 января 2003 гола (т. 8 л.д. 1-2. 17-18. 31-32), так и на момент вынесения следователем Чакаевым 21 февраля 2003 года постановления о назначении судебно-медицинской экспертизы по Юнусову (т. 8 да 72). ни Худяков, ни Аракчеев подозреваемыми либо обвиняемыми по данному делу не являлись. Именно поэтому в соответствии с ч. 3 ст. 195 УПК РФ, они не могли быть ознакомлены с заключениями экспертов от 18 января 2003 года, а также с заключением эксперта от 13 марта 2003 года, до производства данных экспертиз, на чем настаивает защитник.

С приобретением статуса подозреваемого 22 апреля 2003 гола (т. 4 л а 156, МШ 163) и обвиняемого 30 апреля 2003 года (т. 4 ал. 165—167). Аракчееву в присутствии его защитника 24 мая 2003 года предоставлялась возможность ознакомиться с постановлениями о назначении экспертиз (т. 8 дл. 3, 20, 34, 74. 112* 141,166). При этом у Худякова право на ознакомление с заключениями экспертов по трупам Янгулбаева. Джамбекова и Хасанова появилось 12 марта 2003 года (т. 4 л.д. 5-9), а по Юнусову — после 17 марта 2003 года, когда уголовное дело по факту нападения на гражданина Юнусова было соединено с уголовным делом по факту убийства Янгулбаева, Джамбекова в Хасанова (т. 1 л.д. 214—215). С заключениями экспертов Аракчеев знакомиться отказался, сославшись на непричастность к убийствам, о чем в присутствии своего защитника Абрамова 24 мая 2003 года написал

Соответствующее заявление (т. 8 л.д. 16). Учитывал аналогичные заявления, содержащиеся в протоколах ознакомлении Аракчеева и его защитника с постановлениями о назначении судебно-медицинских экспертиз, суд считает данную позицию подсудимого последовательной и согласованной с адвокатом Абрамовым, осуществлявшим защиту Аракчеева на предварительном следствии. При этом доводы о недопустимости участия адвоката Абрамова в качестве защитника Аракчеева на предварительном следствии со ссылкой ив ч, 2 ст. 6 м ч, 4 от. 15 Федерального Закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуры в Российской Федерации»" отвергнуты судом в письменном постановлении от 1 августа 2007 года, в связи с чем в дополнительном анализе не нуждаются.

Как видно из указанных протоколов, они прочитаны Аракчеевым, права, предусмотренные ст. 198 УПК РФ, ему разъяснены, и каких-либо ходатайств, либо замечаний от участников данных следственных действий не поступало. В дальнейшем, будучи ознакомленными со всеми материалами уголовного дела, Аракчеев и Худяков также не заявляли каких-либо ходатайств, связанных с указанными экспертизами. Поэтому утверждение о необратимости нарушений прав Аракчеева и Худякова являются несостоятельными, ввиду отсутствия как самих нарушений, так и необходимости «восполнения» прав подсудимых на следующих стадиях уголовного производства. Об ограничении прав Аракчеева не могут также свидетельствовать и записи в протоколе о его отказе знакомиться с указанными постановлениями" выполненные следователем при помощи компьютера. Что же касается доводов защитника относительно якобы допущенных следователем нарушениях требований ч. 1 ст. 167 и ч. 1 ст. 206 УПК РФ, они являются несостоятельными, поскольку от подписания протоколов Аракчеев не отказывался, а о наличии у него права заявлять ходатайства был уведомлен еще 22 апреля 2003 года, при разъяснении ему следователем прав подозреваемого (т. 4 л.д. 161), обвиняемого (т. 4 л.д. 166)" а также при ознакомлении с материалами уголовного дела перед окончанием предварительного следствия.

Вопреки мнению автора ходатайства, требования п. 9 ч. 1 ст. 204 и ст. 10 УПК РФ, а также ст. 8 Федерального закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» и «Инструкции по организации и производству судебных экспертных исследований в бюро судебно-медицинских экспертиз», утвержденной приказом Минздрава РФ от 24 апреля 2003 года № 161, экспертами не нарушены.

Ссылка защитника на необходимость выполнения в полном объеме положений п. 2.2 указанной Инструкции не может быть признана состоятельной, поскольку отражает общий4 комплекс мероприятий, связанных с техникой выполнения экспертного исследования трупа. Между тем" как указано далее, изложенная общая схема последовательности действий врача — судебно-медицинского эксперта в каждом конкретном случае может изменяться, уточняться или дополняться. Также суд отвергает и доводы ходатайства о том, что выводы экспертов относительно возможности образования обнаруженных на исследованных трупах повреждений в результате выстрелов из АС «Вал» калибра 9 мм и АКС-74 калибра 5,45 мм выходят за пределы компетенции судебно-медицинских экспертов. Согласно п. 8.3 вышеназванной Инструкции, объектами судебно-медицинских баллистических исследований являются огнестрельные повреждения тела человека, а также огнестрельное оружие как предполагаемое средство причинения огнестрельной травмы и образцы боеприпасов. Поэтому данные исследования проводятся врачом — судебно-медицинским экспертом.

Заявления защитника о «подгонке» выводов экспертов под обстоятельства, изложенные в постановлениях следователя, а также о том, что примененный экспертами метод зондирования раневых каналов не существует, как и сомнения относительно факта установления наличия кровоизлияний в мягкие ткани в области повреждений, свидетельствующие о прижизненности их причинения, являются голословными. Допрошенный в судебном заседании главный судебно-медицинский эксперт Ракетных войск стратегического назначения России, начальник 310-й судебно-медицинской лаборатории РВСН. врач первой квалификационной категории, кандидат медицинских наук, эксперт Шатровский, участвовавший в эксгумации трупов и проводивший судебно-медицинские исследования тел покойных Янгулбева, Джамбекова и Хасанова, подтвердил выводы, изложенные в экспертных заключениях. При этом он пояснил, что в связи с религиозными традициями вскрыть трупы потерпевших не представилось возможным, однако проведенных исследований ему и эксперту Зарубину было вполне достаточно для дачи объективных ответов на поставленные следователем вопросы. В ходе производства экспертизы использовалась методика наружного исследования трупов, включая фотографирование, фиксацию повреждений, их размеров, свойств, морфологических особенностей, зондирование раневых каналов согласно действующему на тот момент Руководству по проведению судебно-медицинской экспертизы в Вооруженных Силах Российской Федерации в мирное время — 2000 года, подготовленному Главным судебно-медицинским экспертом. Несмотря на выраженные гнилостные изменения, на исследуемых телах четко просматривались трупные пятна и кровоподтеки. В ходе исследования трупов обнаружены пояски осаднения округлой формы по краям ран, диаметр которых позволил сделать вывод о калибре оружия, а также входные повреждения и выходные повреждения большего диаметра, при зондировании которых установлено направление раневых каналов. Данные обстоятельства свидетельствуют о причинении ранений именно огнестрельным оружием, а кровоподтечность краев всех ран подтверждают прижизненность их образования. Доводы ходатайства об отсутствии экспертных исследований одежды покойных не являются основанием для признания заключений экспертов недопустимыми доказательствами.

Что же касается версии о наличии в теле Янгулбаева пули, выпущенной не из оружия Худякова или Аракчеева, помимо заявления Аракчеева она какими-либо доказательствами не подтверждается, а потому является необоснованной. При этом суд учитывает показания эксперта Шатровского в судебном заседании о том, что, несмотря на несовпадение количества входных и выходных пулевых отверстий в трупе Янгулбаева, проведенные им и экспертом Зарубиным исследования не позволяют однозначно утверждать о наличии в теле покойного пули, которая после столкновения с препятствием могла незначительно изменить траекторию своего движения. При этом в результате соединения двух раневых каналов обе пули могли выйти из тела Янгулбаева через одно выходное отверстие. Таким образом, оценив данные заключения экспертов в совокупности с другими доказательствами по делу, суд не находит оснований для удовлетворения заявленного защитником ходатайства, признает их допустимыми и достоверными, а доводы об обратном — несостоятельными.

[править] Ходатайство 12

Ходатайство защитника Аграновского от 24 июля 2007 года о признании недопустимым доказательством заключения взрывотехнической экспертизы от 16 мая 2003 года (т. 8 л.д. 202—207) в связи с нарушениями требований ч.ч. 1-2 ст. 167, п.п. 7, 9, 10 ч. 1 ст. 204, ч. 1 ст. 206, ч. 3 ст. 195, ч. 1 ст. 198, ч. 4 ст. 49 УПК РФ, а также ч. 4 ст. 15 Федерального Закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», поскольку:

• с постановлениями о назначении взрывотехнической экспертизы от 14 мая 2003 года (т. 8 л.д. 187—189) Аракчеев и Худяков ознакомлены после ее проведения, в связи с чем нарушение их прав является необратимым и не может быть восполнено на следующих стадиях производства по делу;
• какие-либо данные об ознакомлении Аракчеева с результатами экспертизы в деле отсутствуют, а отказ его от ознакомления с заключением эксперта не являлся для следователя обязательным. При этом следователем допущено нарушение требований ч.ч. 1- 2 ст. 167 и ч. 1 ст. 206 УПК РФ;
• интересы обвиняемого Аракчеева защищал адвокат Абрамов, который в соответствии с ч. 4 ст. 49 УПК РФ и ч. 4 ст. 15 Федерального Закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» не мог быть допущен следователем в качестве защитника, в связи с чем Аракчеев не был обеспечен защитником.

Кроме того, автор ходатайства считает заключение эксперта-взрывотехника неполным и необоснованным, обращая внимание на некомпетентность эксперта Тасуханова, отсутствие у него высшего образования по профилю проводимой экспертизы, небольшой стаж работы, невозможность в 2003 году провести свыше 1000 экспертиз с должной тщательностью.

По мнению защитника, автомобиль «Камаз» и представленное на экспертизу кольцо не идентифицированы экспертом, что ставит под сомнение относимость данных объектов исследования к материалам дела, отсутствуют результаты замеров и расчеты в обоснование наложенных выводов, не указаны примененные методики исследования, что не позволяет проверить их научную достоверность, а также ставит под сомнение полноту и качество произведенных экспертом исследований. Также вызывает сомнение как методика расчета указанного экспертом количества взрывчатого вещества, так и сам механизм подрыва взрывного устройства.

В связи с изложенным, автор ходатайства полагает, что выводы эксперта обусловлены исключительно сведениями, приведенными следователем в постановлении о назначении экспертизы.

Между тем, суд считает данное ходатайство беспредметными, поскольку, несмотря на исследование данного документа в судебном заседании, он не обладает признаками, указанными в ч. 1 ст. 74 УПК РФ, применительно к предъявленному подсудимым обвинению. Поэтому суд не кладет это заключение в основу приговора и в соответствии с п. 2 ст. 307 УПК РФ считает невозможным анализировать его содержание.

Помимо изложенного, оценивая исследованные доказательства, суд учитывает, что в т. 5 на л.д. 57-61 имеется протокол допроса обвиняемого Аракчеева от 18 июня 2003 года, а в т. 7 на л.д. 126—129 — протокол осмотра места происшествия — бывшего помещения спортивного зала ТПУ в/ч 3186 — от того же числа. Как усматривается из указанных протоколов, данные следственные действия следователем Хорошуном проведены практически в одно и то же время, однако в разных местах.

Как показал следователь Хорошун, допрошенный в суде в качестве свидетеля, он действительно проводил указанные следственные действия, причем допрос Аракчеева проводился с участием адвоката Абрамова, а осмотр места происшествия — в присутствии понятых. Однако после возвращения с ТПУ в прокуратуру с черновыми записями, он поручил оформление протокола осмотра места происшествия следователю Тихому, который в протоколе указал не время производства осмотра, а время составления протокола. Сам же он в это время допрашивал обвиняемого Аракчеева, чем и объясняется данная несогласованность в протоколах по времени.

Оценивая указанные доказательства с точки зрения их допустимости, суд признает показания свидетеля Хорошуна по поводу нарушения п. 1 ч. 3 ст. 166 УПК РФ, допущенного при составлении протокола осмотра места происшествия, достоверными, однако считает данное нарушение недостаточным основанием для исключения названного протокола из числа доказательств по делу. Что же касается протокола допроса обвиняемого Аракчеева от 18 июня 2003 года (т. 5 л.д. 57-61), то каких-либо нарушений при проведении данного следственного действия не установлено и причин для признания данного доказательства недопустимым не имеется. Из протокола дополнительного осмотра вещественного доказательства — покрышки колеса от БТРа — следует, что на ней имеется маркировочное обозначение «1203 К 004458» (т. 1 л.д. 278—280).

В ходе осмотра данной покрышки в судебном заседании подсудимый Аракчеев выдвинул версию о попытке подделки имеющегося на ней номера на предварительном следствии, с целью добиться совпадения маркировочного обозначения на данной покрышке с обозначениями, указанными в техническом паспорте транспортного средства, поскольку часть номера плохо читается. При этом он представил фотографии колеса БТРа Я§ 1200 К 00448, которое в настоящее время стоит на одном из БТРов воинской части. Проверка данного заявления подсудимого судом поручена эксперту, согласно заключению которого от 20 июня 2007 года представленная покрышка используется на БТР- 80 и имеет порядковый заводской № 12_ЗК_04458. При этом нечитаемые цифры недопресованы в процессе изготовления изделия, что является производственным дефектом.

В данной связи утверждения Аракчеева о подделке данного номера, умышленном его искажении на предварительном следствии и недопустимости названного вещественного доказательства, суд признает несостоятельными, а показания следователя Хорошуна о технической ошибке в написании номера, допущенной им при составлении постановления о передаче данного вещественного доказательства на ответственное хранение в секретную часть военной прокуратуры ОГВ(с) — достоверными.