Заур Акавов
Материал из Documentation.
Заур Акавов — северокавказский боевик.
Содержание |
[править] Биография
В 1999 году Заур Акавов по совету имама мечети, некоего Махача (позднее уехавшего в Саудовскую Аравию), поехал в Чечню, чтобы изучать там «чистый ислам». Он поступил в исламский университет «Кавказ», располагавшийся в бывшем пионерлагере в районе Сержень-Юрта. В течение двух месяцев он вместе со 150 другими студентами изучал Коран, арабский язык, исламское право и «ведение джихада». По словам Акавова, ни в одном другом университете такого предмета нет.
«На основании Корана и Сунны пророка мне достоверно доказали, что убить неверного — это такой же париз, как ежедневный пятикратный намаз,— заявил Акавов на суде.— Я не скажу, что меня использовали, заставляли. Я делал то, во что верил. Хотя в принципе была тонкая игра на моей вере, на моих чувствах».
После окончания исламского университета «Кавказ» Акавов попал в военную учёбку, где изучал стрелковое оружие, тактику, топографию, минно-взрывное дело. Преподавали здесь в основном арабы. Однажды вечером в августе 1999 года в лагере в Сержень-Юрте был объявлен сбор. Все сели на «КамАЗы», ехали всю ночь, утром прибыли в какую-то незнакомую местность. На поляне был объявлен второй сбор. Там Хаттаб лично стал назначать командиров групп и указывать направления. По словам Акавова, только тогда он понял, что это Новолакский район Дагестана. Группа, в которой он находился, остановилась в 4 км от блокпоста. «Там было два БМП и „Шилка“, зенитная установка,— рассказывал Акавов.— Нам нечего было противопоставить такому мощному дальнобойному оружию, поэтому мы даже не стали подходить близко к блокпосту. На другой день они уехали, и мы спокойно прошли дальше, никаких столкновений не было». По словам Акавова, он даже не был вооружён, лишь позднее, когда на них вышли раненые из другой группы, кто-то дал ему «Муху», поскольку из-за потерь у боевиков было лишнее оружие.
По словам Акавова, если бы не эта война, он бы спокойно жил, как и прежде, обучая детей игре в футбол в своем селе. Но «после Цумады и Ботлиха всех, кто был в Чечне, стали забирать», а Акавов, по его словам, никогда не скрывал, что ездил туда. Поэтому ему пришлось скрываться.
Рассказывая о своей деятельности в Махачкале, Акавов несколько раз заявил, что «никакой группы не было, был просто круг общения», что никто из сидящих в клетке не является ваххабитом и что у них никогда не было цели кого-либо убивать. На вопрос судьи, зачем же они подкладывали взрывчатку, Акавов ответил, что все они по разным причинам были «злые на милицию» и хотели показать, что они «что-то могут». В доказательство своих слов он рассказал, что заряды, которые он закладывал, не превышали 40 грамм пластита и не могли причинить вреда человеку, если только они не взорвутся на его теле.
Слова Акавова заинтересовали адвоката Алахверди Мисриханова, и он стал уточнять: «Значит, если бы вы прикрепили такое взрывное устройство вот здесь, возле решетки, прокурор бы от взрыва не пострадал?»
Весь зал, не исключая прокурора, встретил вопрос смехом, Акавов, тоже улыбаясь, подтвердил вывод адвоката.
Рассказывая о терактах, Акавов несколько раз повторил: «Пока Иса был живой, всё, что было, сделал он» (Джамбулат Эмакуев, он же Иса, бывший лидер группы, в сентябре 2001 года подорвался на собственной бомбе, когда вёз её на машине в Махачкалу). Что касается взрыва 18 января 2002 года, когда в Махачкале погибли семеро военнослужащих внутренних войск, возвращавшихся в часть из бани, то, по словам Акавова, этот теракт в одиночку осуществил Ахмед Магомедов (тот самый, что сбежал из здания прокуратуры Дагестана за два дня до передачи дела в суд). Акавов рассказал, что «история с баней» началась давно, они обдумывали этот теракт, произвели разведку, но осуществить его было трудно. «У нас у всех — и у Артура, и у Сани, и у меня — что-нибудь получилось — так объяснил Акавов активность Ахмеда Магомедова.— Только у Ахмы пока ничего не было. Его совесть мучила, он несколько раз туда ходил…»
[править] Судебный процесс
15 ноября 2002 года открылся процесс над семью участниками диверсионной группы Акавова. Он проходил в здании Верховного суда Дагестана. 29 ноября 2002 года процесс был перенесён на территорию махачкалинского СИЗО № 1. В МВД Дагестана эту меру объяснили соображениями безопасности.
Слухи о возможном переносе слушаний в стены СИЗО ходили с первых же дней процесса. Уже перед началом второго рабочего дня охрана здания Верховного суда Дагестана была значительно усилена. Вновь, как и на процессе по делу Салмана Радуева, проходившем здесь же ровно за год этого, на крышах соседних зданий появились снайперы, а вокруг Верховного суда Дагестана заняли позиции автоматчики. Начальник милиции общественной безопасности МВД Дагестана Магомед Омаров потратил немало усилий, чтобы убедить руководство Верховного суда Дагестана и минюст Дагестана перенести процесс из центра города в более безопасное место. Такое решение принималось не в первый раз. За колючей проволокой прошёл практически весь радуевский процесс (это был единственный случай, когда на территорию СИЗО пустили журналистов). Там же прошла и часть заседаний по делу о взрыве жилого дома в Буйнакске. Как пояснил М.Омаров, перенести на территорию СИЗО процесс над участниками диверсионной группы Акавова было тем более целесообразно, что там помимо семерых подсудимых содержатся и многочисленные свидетели, которых в противном случае пришлось бы под охраной везти в центр города. Это при том, что Махачкала далеко не самый спокойный город в России.
В закрытом режиме суд завершил допрос одного из главарей банды — Акавова. Подытоживая многодневный допрос, судья Ата Атаев спросил у подсудимого, признаёт ли он себя виновным в инкриминируемых ему преступлениях, и стал перечислять многочисленные эпизоды, зафиксированные в обвинительном заключении. Почти по всем пунктам Акавов ответил утвердительно, не признав лишь своё участие в подготовке взрыва 18 января 2002 года, покушении на жизнь работников милиции (имелся в виду эпизод с его задержанием в Махачкале в начале мая 2002 года, когда он стрелял в группу захвата) и участие в вооружённом мятеже.
