Монополизм в России

Материал из Documentation.

Содержание

1 1990-е годы
- 1.1 Завышение цен на продукцию монополистов
- 1.2 Картельные соглашения
2 2000-е годы
3 Примечания

[править] 1990-е годы

Основная статья: Монополизм в России в 1990-х годах

Производственно-технологическая структура российской экономики 1990-х годов сохранила все основные черты, присущие экономике советского периода.^[1] Главными особенностями этой структуры были: высокая концентрация производства, доминирующая роль крупных и сверхкрупных предприятий, жёстко детерминированные технологические связи и ограниченные возможности по выбору партнеров, зависимость от крупномасштабных транспортных и энергетических поставок, резкое падение экономической эффективности при снижении объемов производства.^[1] Такая структура отличалась минимальной гибкостью и огромной инерционностью, вследствие чего представляла собой совершенно неподходящую среду для быстрого внедрения экономических отношений либерального типа.^[1] Поэтому одним из наиболее неблагоприятных следствий шоковой либерализации 1992 года стало то, что в российской экономике возникло множество отраслевых и региональных рынков, где правила игры определялись предприятиями-монополистами.^[1]

Извлекая выгоды из своего положения, такие предприятия стремились решать собственные финансовые проблемы за счёт своих партнёров.^[1]

Довольно многие предприятия и даже целые отрасли смогли использовать свое монопольное положение на рынке для адаптации к новой экономической ситуации.^[1] Вместе с тем хотя в этих условиях собственные финансово-экономические проблемы предприятий-монополистов в определенной степени и решались, в целом такая деятельность наносила серьёзный ущерб народному хозяйству, серьёзно осложняя жизнь большинству прочих предприятий, искажая рыночные сигналы и усиливая макроэкономические диспропорции.^[1]

[править] Завышение цен на продукцию монополистов

Пользуясь тем, что потребители продукции монополистов во многих случаях не имели возможности сменить поставщиков, монополисты максимально поднимали цены на свою продукцию и обеспечивали себе дополнительный доход.^[1]

Хотя государственные органы и пытались регулировать цены на монополизированных рынках, в 1990-е годы эти действия не приносили ощутимых успехов.^[1] В условиях нечеткого законодательства и слабых государственных институтов предприятия-монополисты обладали массой возможностей для того, чтобы обходить вводимые ограничения и поддерживать ценовую динамику на нужном для себя уровне.^[1] Например, испытывая трудности с увеличением собственных цен, монополисты могли оказывать давление на поставщиков, вынуждая последних продавать свою продукцию по заведомо заниженной цене.^[1] Кроме того, для предприятий-монополистов не составляло трудностей задержать на произвольный срок платежи за полученные товары и услуги и, наоборот, получив предоплату, умышленно затягивать собственные поставки.^[1] И, наконец, немалая часть реальных монополистов периодически добивалась того, что их исключали из списка предприятий, цены на продукцию которых должна регулироваться.^[1]

Особенно трудноразрешимое положение с монополистами сложилось в энергетическом секторе и на транспорте.^[1] Весьма характерным является положение дел с закупками попутного газа с нефтяных месторождений, которое сложилось еще середине 1990-х годов и без особых изменений сохраняется до сих пор.^[1] В частности, в 1995 году «Газпром» закупал попутный газ у нефтяных компаний по цене, которая нефтяников совершенно не устраивала, поскольку не окупала даже прямых затрат на утилизацию газа [100].^[1] При этом закупочная цена на попутный газ была значительно ниже цены, по которой сам «Газпром» перепродавал этот же газ газопереработчикам.^[1] Следовательно, в принципе вполне возможно было установить цену, при которой никто бы в цепочке не нес убытков.^[1] Однако при таком решении проблемы прибыль «Газпрома» уменьшалась.^[1] Судя по всему, «Газпром» вариант со снижением собственных доходов совершенно не устраивал, и он в течение многих лет продолжал сдерживать закупочную цену на попутный газ.^[1] Но поскольку «Газпром» почти полностью контролировал газоперерабатывающую отрасль, выбор у нефтяников был невелик — либо сжигать попутный газ, либо продавать его по ценам, навязываемым «Газпромом».^[1]

Аналогичная ситуация складывалась на многих предприятиях угольной промышленности.^[1] Например, шахта «Распадская» (город Междуреченск) испытывала схожие проблемы в отношениях с близлежащими транспортно-погрузочным узлом (ПГТУ) и центральной обогатительной фабрикой (ЦОФ) «Кузбасская».^[1] Три предприятия представляли собой единый технологический комплекс, так как 100 % угля, добываемого на шахте, отгружалось через ПГТУ, причем 75 % этого угля перерабатывалось на ЦОФ [73].^[1] Поскольку шахта является, в сущности, непрерывным производством, она вынуждена была продолжать поставки угля при практически любых обстоятельствах.^[1] Пользуясь этим обстоятельством, а также тем, что у шахты не было других вариантов по продажам, углеобогатители и транспортники в течение ряда лет устанавливали заведомо завышенные расценки на свои услуги.^[1]

Ещё более выгодной для ПГТУ и ЦОФ была возможность задерживать по своему усмотрению платежи в адрес шахты.^[1] Как следствие, в 1991—1994 годах ПГТУ и ЦОФ, в отличие от шахты, были прибыльными предприятиями.^[1] Однако, не вызывает сомнений, что в значительной степени эта прибыль обеспечивалась монопольным положением и возникала не вследствие собственной отличной работы, а в результате перераспределения дохода от шахты к углеобогатителям и транспортникам.^[1]

[править] Картельные соглашения

Подробнее см. также: Картельные соглашения в России

Ещё более изощренной формой монополизма на рынке стали картельные соглашения между группами предприятий в различных секторах экономики.^[1] Как правило, картели носили неформальный характер и были основаны на устных договоренностях топ-менеджеров и владельцев предприятий.^[1] Тем не менее, картельные соглашения соблюдались, как правило, достаточно строго.^[1] Анализ показывает, что в российской экономике 1990-х годов существовали 3 разновидности картелей: 1) картели продавцов; 2) картели покупателей; 3) смешанные картели.^[1]

Картельные соглашения первого типа исходили из «базарного» принципа, в рамках которого продавцы договаривались не опускать цены на свою продукцию ниже определенного уровня.^[1] Подобный картель обеспечивал продавцам получение дополнительной прибыли за счет покупателя.^[1] Договоренности между продавцами касались, как правило, какого-то определенного вида продукции и возникали в отраслях и на территориях, где действовало относительно небольшое число продавцов, что давало им возможность без особого труда договариваться между собой.^[1] Другим обстоятельством, позволявшим продавцам формировать картели, нацеленные на максимизацию сбытовых цен, являлось наличие большого числа мелких покупателей, не способных на согласованное противодействие.^[1] Поэтому картели продавцов чаще всего возникали в розничной и мелкооптовой торговле нефтепродуктами, стройматериалами, потребительскими товарами, и т. д.^[1]

Впрочем, известно немало примеров, когда к картельным соглашениям такого рода прибегали и крупные предприятия базовых отраслей, которые в целях улучшения своего финансового положения «договаривались и повышали цены».^[1]

Картельные соглашения второго типа возникали в обратных ситуациях и предусматривали совместные действия небольшого числа крупных покупателей против разрозненных мелких продавцов.^[1] Например, в конце 1993 года и начале 1994 года, по договорённости между углеобогатительными фабриками и металлургическими комбинатами, в России никто не покупал товарный уголь для коксования дороже, чем по цене 19 тыс. руб./т, а угольный концентрат — выше, чем по цене 32 тыс. руб./т.^[1] Это соглашение было достигнуто, прежде всего, для того, чтобы не дать поднять цену угледобывающим предприятиям и остановить рост себестоимости конечной продукции.^[1] Создание подобного картеля оказалось успешным, поскольку все потребители коксующегося угля сумели четко договориться между собой, в то время как гораздо более многочисленные шахты и разрезы, дезорганизованные вдобавок социальными волнениями, оказались неспособны на согласованные контрмеры.^[1]

Другим известным примером картелирования покупателей стало поведение молокоперерабатывающих заводов, которые вынуждали производителей первичного молока сдавать свою продукцию по очень низким ценам.^[1] Например, в 1992—1993 годах цена, по которой переработчики Московской области покупали молоко у совхозов, была в 5-6 раз ниже розничной цены.^[1] В результате львиная доля дохода от продажи молока конечным потребителям доставалась именно промежуточным звеньям (молокозаводам и торговле).^[1]

Смешанные картельные соглашения основывались на взаимных договоренностях между продавцами и покупателями.^[1] Подобные картели были хороши тем, что учитывали разнонаправленные экономические интересы.^[1] С их помощью осуществлялось цивилизованное согласование цен, которое, по сути дела, позволяло предприятиям в какой-то мере компенсировать дефицит регулирующих действий со стороны государства.^[1]

Смешанные картели не получили широкого распространения в России 1990-х годов, но отдельные примеры все-таки имели место.^[1] В частности, к смешанным картелям можно отнести договоренность осени 1994 года между угольщиками, нефтяниками, электроэнергетиками, металлургами и железнодорожниками о том, что цены на продукцию этих отраслей в рамках их сделок между собой на определенный срок замораживаются.^[1] Еще одной целью этого картеля было проведение широкомасштабных взаимозачетов, имеющих целью снижение общего уровня задолженности и нормализацию финансового положения участников соглашения.^[1] Нельзя сказать, что эту договоренность удалось реализовать полностью, но, тем не менее, попытка ее осуществления была весьма положительным фактом.^[1] Появление подобного смешанного картеля принесло пользу не только предприятиям договаривавшихся отраслей, но и всей российской экономике, так как оно поспособствовало замедлению ценовой динамики и воссозданию системы макроэкономического регулирования.^[1]

[править] 2000-е годы

Основная статья: Монополизм в России в 2000-х годах

Несмотря на многочисленные декларации властей по поводу усиления борьбы с монополизмом, сколько-нибудь серьёзных сдвигов в этой сфере за годы экономического подъёма так и не произошло.^[2] Практически все ранее существовавшие монополии федерального и локального уровня сохранили свои доминирующие позиции.^[2]

Даже в тех случаях, когда происходила формальная децентрализация отраслей (как, например, в электроэнергетике), это почти не меняло конкурентную ситуацию на рынках.^[2] В процессе этих достаточно формальных реорганизаций монопольные явления просто перемещались с общенационального уровня на региональный.^[2] Это нередко лишь ухудшало ситуацию, поскольку организовать эффективный государственный контроль за несколькими монополиями локального масштаба было сложнее, чем за одной доминирующей корпорацией федерального значения.^[2] Более того, в 2000-х годах были случаи, когда вполне конкурентные отрасли превращались в монополизированные.^[2] Такие события имели место, в частности, на внутреннем рынке цемента (2004—2007 годы) и каустической соды (2002—2004 годы).^[2]

Косвенным подтверждением того факта, что российские монополии в 2000-е годы сумели успешно защитить свои интересы, являлся опережающий рост цен на электроэнергию, природный газ, железнодорожные перевозки, цемент и т. д.^[2]

Целенаправленное воздействие предприятий-монополистов на рынок помогало им адаптироваться к экономическим трудностям и даже вполне успешно заниматься модернизацией производства.^[2] С этой точки зрения действия монополий были вполне логичны.^[2] Однако проблема заключалась в том, что эти корпоративные улучшения осуществлялись за счёт обескровливания остальной экономики.^[2] Российские власти так и не сумели справиться с негативным влиянием монополистов на экономику.^[2]

Как следствие, структурные диспропорции, порождённые чрезмерной ролью монополий в российской экономике, стали одной из ключевых причин кризиса, который начался осенью 2008 года.^[2]