Фридрих Ольбрихт

Материал из Documentation.

Перейти к: навигация, поиск



Фридрих Ольбрихт (1888—1944) — германский военачальник, генерал пехоты. Начальник Общего управления Верховного командования сухопутных войск (ОКХ) Германии, заместитель командующего армией резерва, занимался снабжением войск и армии резерва. Обладал большой властью в армии резерва, расквартированной в Германии.[1] Участник «заговора 20 июля».

Содержание

[править] Биография

[править] 1942 год

В ноябре 1942 года Тресков побывал в Берлине, где встретился с Герделером и генералом Фридрихом Ольбрихтом — главой снабжения армии резерва и одним из основных заговорщиков, работавших вместе с Беком и Остером. На этой встрече снова обсуждали убийство Гитлера, и Ольбрихт попросил восемь недель на то, чтобы согласовать план одновременных действий в Берлине, Вене, Кёльне и Мюнхене, которые должны последовать одновременно со смертью фюрера.[2]

[править] 1943 год

В конце апреля 1943 года Штауффенберг написал Ольбрихту, что через три месяца будет готов приступить к выполнению своих обязанностей. Тресков и Ольбрихт, которые как раз подыскивали кандидатуру для замены Остера, поняли, что Штауффенберг, несмотря на раны, подходит больше, чем кто-либо другой.[3]

В сентябре 1943 года Клюге посетил Ольбрихта в его частном доме и долго беседовал с ним, Герделером и Беком.[4]

В октябре 1943 года Штауффенберг стал начальником штаба генерала Ольбрихта — заместителя командующего армией резерва и начальника общевойскового управления Верховного командования сухопутных войск.[5]

Было решено, что Штауффенберг будет представлять Ольбрихта на совещании в Растенбурге, назначенном на 26 декабря 1943 года. Предполагалось, что израненного офицера никто не заподозрит в возможности пронести к Гитлеру оружие. Штауффенберг сумел прилететь в Растенбург и добраться до вестибюля, расположенного перед входом в комнату для совещаний, с бомбой. Но в самый последний момент Гитлер отменил встречу.[6]

[править] 11 июля 1944 года

11 июля 1944 года Штауффенберга вызвали в Оберзальцберг для доклада Гитлеру о положении дел в армии резерва. Он вылетел специальным самолетом, захватив с собой портфель, в котором лежала одна из бомб замедленного действия. Опасаясь гестапо, он решил, что Гиммлера необходимо убить вместе с Гитлером, а если получится, то и Геринга вместе с ними. Это вполне понятное и заманчивое желание устранить одновременно как можно больше нацистских лидеров на деле оказалось блажью, которую Сопротивление не должно было себе позволять. Штауффенберга сопровождал адъютант, капитан Клаузинг, который должен был обеспечить, чтобы машина для возвращения в аэропорт после убийства была готова немедленно выехать. Штауффенберг собирался сделать доклад Гитлеру, запустить механизм взрывателя и выйти из комнаты, оставив в ней свой смертоносный портфель. Но, войдя в комнату для совещаний, Штауффенберг обнаружил, что ни Гиммлера, ни Геринга среди присутствующих нет. Извинившись, он покинул помещение и позвонил в Берлин Ольбрихту. Было решено отказаться от покушения.[7]

[править] 15 июля 1944 года

15 июля 1944 года Ольбрихт, согласно договорённости, в одиннадцать часов дал первую команду о передвижении войск к центру Берлина. После этого он стал ждать в своем кабинете уведомления Штауффенберга об успехе покушения, чтобы запустить план «Валькирия» в действие.[8]

Совещание в Растенбурге началось в двенадцать часов. Гиммлер и Геринг снова отсутствовали на совещании. Штауффенберг позвонил в Берлин и получил указание действовать. Но, вернувшись в комнату для совещаний, он увидел, что Гитлер поспешно ушёл. Пришлось звонить Ольбрихту ещё раз и информировать об очередной неудаче. План «Валькирия» с трудом был остановлен, людям сообщили, что это были учения. Фромм очень разозлился и сделал выговор Ольбрихту.[9]

[править] 16 июля 1944 года

16 июля 1944 года Бек, Штауффенберг и Ольбрихт снова встретились в Берлине.[10]

[править] 19 июля 1944 года

19 июля 1944 года в первой половине дня Гудериан инспектировал в Алленштайне противотанковые части. Его неожиданно вызвали к телефону. Начальник гудериановского штаба генерал Томале просил Гудериана приостановить на три дня приказ о переводе из Берлина в Восточную Пруссию бронетанковых учебных частей. Ему мол звонил генерал Ольбрихт, начальник управления общих дел сухопутных войск в Берлине, и просил это сделать, так как завтра, то есть 20 июля 1944 года, в пригородах Берлина состоятся манёвры резервных и учебных частей под кодовым названием «Валькирия»; эти манёвры могут сорваться, если в них не примут участия бронетанковые учебные части. Парольное слово «Валькирия» служило для маскировки манёвров по отражению нападения воздушных десантов противника и по локализации волнений внутри страны; Гудериану, по крайней мере, было известно только такое значение этого слова. Когда Томале успокоил Гудериана последними сообщениями с восточно-прусской границы и заверил, что можно повременить с отправкой 2-3 дня, Гудериан дал, хотя и с большой неохотой, согласие на участие учебных частей в этих манёврах.[11]

[править] 20 июля 1944 года

20 июля 1944 года Ольбрихт находился в здании военного министерства на Бендлерштрассе.[12]

Ольбрихт все утро провёл в своём кабинете.[13]

Генерал Гепнер, теневой командующий армией резерва, приехал около половины первого. Он был в гражданской одежде, но предусмотрительно принес с собой военную форму, которую оставил у Ольбрихта. Оставалось достаточно времени, чтобы пойти перекусить. Акция Штауффенберга произойдет не раньше чем в час дня, а значит, информация от Фельгибеля поступит еще позже. За обедом они взяли по бокалу вина и произнесли тост за успех предприятия. Потом они вернулись в кабинет Ольбрихта ждать новостей.[14]

В Берлине Ольбрихт пребывал в крайнем раздражении из-за потери ценного времени. Он не мог привести в действие план «Валькирия», пока не получил информацию из Растенбурга.[15]

Примерно в 15:30 связист Ольбрихта генерал Фриц Тиле наконец сумел установить связь с Растенбургом. Он первым нарушил молчание, установленное после часа дня. Слышимость была очень плохая, и ему удалось узнать только то, что было покушение на жизнь Гитлера. Причем не было ясности, жив Гитлер или мёртв. В этих обстоятельствах Ольбрихт решил, что был прав, задержав выполнение плана «Валькирия», но теперь ему следует дать ход. И первые сигналы об этом появились около 15:30.[16]

Полковник Бодо фон дер Гейде, убеждённый нацист, и ещё один офицер — полковник Франц Гербер — потребовали объяснений у Ольбрихта, который, зная об их настроениях, отказался с ними разговаривать.[17]

Ольбрихт отправился выполнять трудную задачу — убедить своего командира — генерала Фромма — присоединиться к заговорщикам.[18]

Фромм слушал сообщение об обстановке на фронтах, когда доложили о приходе Ольбрихта, и прервал докладчика, чтобы узнать, зачем пожаловал начальник общего управления ОКХ. Не теряя времени, Ольбрихт сообщил, что Гитлер убит. Фромм сразу поинтересовался источником информации. Тогда Ольбрихт сослался на звонок Фельгибеля из Растенбурга. «Я предлагаю в создавшейся ситуации, — сказал Ольбрихт, — отправить всем командирам армии резерва кодовое слово „Валькирия“, установленное для непредвиденных обстоятельств внутри страны, и тем самым передать всю исполнительную власть вооруженным силам.»[19]

Фромм не был готов принимать участие в решительных действиях такого рода, во всяком случае, до тех пор пока полностью не прояснит для себя ситуацию. Он сказал, что должен лично переговорить с Кейтелем. Ольбрихт, вполне уверенный в себе и желавший во что бы то ни стало перетянуть своего командира на сторону заговорщиков, сам снял трубку телефона на столе Фромма и попросил срочно соединить его с Растенбургом. Проблем со связью не было, и очень скоро к телефону подошел Кейтель:[20]

  •  — Что случилось в ставке? — спросил Фромм. — В Берлине ходят самые ужасные слухи!
  •  — Какие еще слухи! — возмутился Кейтель. — Здесь все нормально.
  •  — Говорят даже, что фюрера убили!
  •  — Ерунда! — объявил Кейтель. — Покушение было, это правда, но, к счастью, неудачное. Фюрер жив, отделался мелкими царапинами. Но где, скажите на милость, сейчас находится ваш начальник штаба граф фон Штауффенберг?
  •  — Он еще не вернулся.

Эта новость ввергла Фромма в состояние паники, и он решил не приводить в действие секретный план под кодовым названием «Валькирия».[21] Ольбрихт не знал, что сказать. Он слышал весь разговор, и все, что ему оставалось делать, это вернуться в свой кабинет и все как следует обдумать. Поскольку первые приказы «Валькирии» уже ушли, он оказался в чрезвычайно затруднительном положении.[22]

Штауффенберг взбежал по лестнице в кабинет Ольбрихта и доложил обо всём, что видел собственными глазами. Он клялся, что Кейтель лжет. Гитлер не мог уцелеть. Если он и не погиб на месте, то определенно получил тяжелейшие ранения и теперь доживает свои последние минуты. Переворот должен продолжаться.[23]

Когда приехал Гелльдорф в сопровождении Бисмарка и Гизевиуса, им показалось, что на Бендлерштрассе странно пусто и спокойно. Никакой дополнительной охраны, равно как и признаков чрезвычайной ситуации, никто даже не проверяет пропуска. Они вошли в здание и поднялись в кабинет Ольбрихта. Только Гизевиус не мог справиться с волнением, оказавшись внутри «нервного центра переворота, который они все так долго ждали». Их встретили Ольбрихт и Бек. К своему удивлению, Гизевиус увидел и Штауффенберга, который стоял у стола Ольбрихта. Он лучился радостью и торжеством. Ольбрихт сообщил прибывшим то, что он считал официальной информацией о смерти Гитлера, сказал, что переворот — задача армии, а полиция должна предоставить себя в распоряжение армии. Он вещал с пафосом, по словам Гизевиуса, словно актер, произносящий хорошо заученную роль, пока его не перебил Бек:[24]

  •  — Минутку, — сказал Бек. — Я считаю, что мы должны сохранять полную объективность и проинформировать шефа полиции о том, что Гитлер, может быть, вовсе не умер. Сейчас мы должны решить, каким образом…
  •  — Кейтель лжет! Нагло лжет! — возмущенно воскликнул Ольбрихт, а Штауффенберг рассмеялся.
  •  — Нет, так нельзя, — запротестовал Бек, но Ольбрихт не желал затевать дискуссию, тем более с участием Гелльдорфа. Только было уже слишком поздно.

Гелльдорф и Гизевиус утратили иллюзии. — Не важно, лжет Кейтель или говорит правду, — упорствовал Бек. — Главное, что Гелльдорф должен знать: противная сторона утверждает, что покушение провалилось, и мы должны быть готовы, что такое же заявление будет сделано по радио. Что мы тогда скажем?[25]

Но только Ольбрихт не желал слушать никаких возражений. Он настаивал, что Кейтель лжец, и Штауффенберг его поддерживал.[26]

Тем временем пришёл генерал Гёпнер, желавший получить свой портфель. Он хотел переодеться в военную форму и сделал это в туалетной комнате Ольбрихта.[27]

Ольбрихт и Штауффенберг ушли к Фромму.[28]

В пять часов Ольбрихт пошёл к Фромму второй раз. На этот раз его сопровождал Штауффенберг — начальник штаба Фромма. Ольбрихт с ликованием сообщил командующему армией резерва, который еще не знал, что уже таковым не является, что Штауффенберг был личным свидетелем взрыва и совершенно точно знал, что Гитлер мертв.[29]

— Это невозможно, — сказал Фромм. — Кейтель сказал, что в ставке все в порядке.[30]
— Фельдмаршал Кейтель, как обычно, лжет, — невозмутимо сообщил Штауффенберг. — Я сам видел, как Гитлера вынесли мертвым.
— Поэтому, учитывая сложившуюся ситуацию, мы передали командирам подразделений кодовый сигнал, предусмотренный на случай внутренних беспорядков, — добавил Ольбрихт.

Услышав это, Фромм вскочил, стукнул кулаком по столу и заорал:[31]
— Это самоуправство! Вы нарушаете субординацию! И кто это «мы»? Кто конкретно отдал приказ?
— Мой начальник штаба полковник Мерц фон Квирнгейм.
— Немедленно пришлите его сюда!

Прибывший Квирнгейм не отрицал, что передал кодовые слова, и Фромм поместил его под арест.[32]

«Генерал Фромм, — вмешался Ольбрихт, — надо действовать. Если мы не нанесем удар сейчас, наша страна будет уничтожена навеки.»[33]

Фромм внимательно посмотрел на говорившего:[34]
— Ольбрихт, значит ли это, что вы тоже участвуете в перевороте?
— Да, господин генерал, но я не вхожу в ту группу, которая возьмет на себя управление Германией.
— Тогда я официально объявляю, что с этого момента вы трое находитесь под арестом.
— Вы не можете арестовать нас! — воскликнул Ольбрихт. — Очевидно, вы так и не поняли, что происходит и кто находится у власти. Это мы можем вас арестовать.

Окончательно рассвирепев, Фромм выскочил из-за стола и бросился на Ольбрихта с кулаками. Присутствовавшие при этом Клейст и Хефтен синхронно выхватили револьверы и одновременно приставили их к животу Фромма. Тот отступил.[35]

«У вас есть пять минут, чтобы принять решение», — изрек Ольбрихт, и Фромм уступил. Он сник и без возражений под конвоем проследовал в комнату своего адъютанта, где телефонные линии были перерезаны.[36]

Ольбрихт, Штауффенберг и Мерц фон Квирнгейм отстранили колеблющегося командующего Резервной армией Фромма и назначили на эту должность генерал-полковника Хепнера.[37]

Войска, поддерживающие переворот, едва успели начать движение. На Бендлерштрассе находилась лишь дежурная охрана, никем не усиленная. Когда же Бек, как глава государства, спросил у Ольбрихта, на какую защиту они могут рассчитывать, ответ его полностью обескуражил.[38]

«Кому подчиняются охранники? — поинтересовался Бек в присутствии Гизевиуса. — Что они будут делать, если появится гестапо? Станут ли они вас защищать?»[39]

Ольбрихт, с головой погрузившийся в решение текущих вопросов, ответил, что, по его мнению, должны, но точно он не знает. Этот ответ весьма обеспокоил Бека.[40]

Позже произошёл неожиданный звонок от Кейтеля Ольбрихту, но разговор не состоялся, поскольку заговорщики слишком долго решали, кто должен подойти к телефону. Кейтель дал отбой раньше, чем они пришли к какому бы то ни было решению.[41]

Между тем возникли непредвиденные трудности с начальником берлинского гарнизона генералом фон Корцфлейшем. Он прибыл на Бендлерштрассе, чтобы лично выяснить, что происходит. Он слышал об убийстве Гитлера и о получении приказа двигаться на Берлин. Он был заинтригован, поскольку приказ был направлен не через него, а напрямую в подчиненные ему войска. Фон Корцфлейш потребовал встречи с Фроммом, когда же его привели к Гепнеру, которого представили как преемника Фромма, он отказался с ним говорить. Пришлось вмешаться Ольбрихту, а потом для прояснения обстановки был вызван и Бек. Фон Корцфлейш категорически отказался от сотрудничества с заговорщиками и открыто заявил о своей преданности Гитлеру.[42]

Предполагалось, что войска в Берлине поддержат танки, направленные полковником Вольфгангом Глеземером, руководителем танковой школы в Крампнице, но Глеземер прибыл на Бендлерштрассе и категорически отказался участвовать в военном путче. Он был временно задержан Ольбрихтом, но успел послать записку своему адъютанту с приказом не давать танки повстанцам. Позже он солгал Ольбрихту, что изменил свою точку зрения и готов возглавить танковые отряды от имени заговорщиков, на этом основании обрел свободу и вывел из города танки, которые из-за путаницы в приказах туда все-таки пришли.[43]

Было уже около семи часов, и Гизевиус срочно потребовался Ольбрихту и Беку. Ольбрихт расстроился, услышав официальное сообщение по радио. Только теперь он поверил, что Гитлер жив и здравствует, и это потрясло впечатлительного генерала. Он хотел поговорить с Гизевиусом и решить, что делать дальше.[44]

— Конечно, мы уже не можем все прекратить, — сокрушался Ольбрихт. — Ведь мы уже не сможем утверждать, что ничего не было, правда?[45]
— Конечно нет, — ответил Гизевиус и отправился к Беку, расположившемуся в кабинете Фромма.

По словам секретаря Делии Циглер, Ольбрихт и его начальник штаба Мерц фон Квирнгейм назначили совещание офицеров на восемь часов вечера. Это вновь подхлестнуло гнев Гербера и фон дер Гейде, которые вместе со своими приспешниками вышли из комнаты в таком состоянии, что секретарь была вынуждена призвать их к порядку: «Пожалуйста, господа, сохраняйте спокойствие. Что бы ни делал генерал Ольбрихт, он прав, и вы это знаете.»[46]

Около половины одиннадцатого, после тщетной попытки подвести дополнительные войска, чтобы защитить Бендлерштрассе, Ольбрихт собрал всех тех, кто, по его мнению, был верен заговору, и распорядился организовать оборону здания, поскольку его штурм является неизбежным. Но среди собравшихся было много офицеров, либо молчаливо не одобрявших все предприятие, либо решивших, что участвовать в нем в условиях явного провала слишком опасно. Когда предлагают занять оборону для последнего и решительного боя, об этом хорошо читать в какой-нибудь исторической книге, но участвовать в подобном лично — это уж слишком. Именно так думал подполковник Гербер — ярый нацист из штаба Ольбрихта. Он решительно вышел вперед к столу генерала и потребовал объяснений, от кого следует защищать здание и, главное, почему. Он считал, что задачей офицеров военного министерства является обеспечение отправки подкреплений на фронты. При чем здесь какая-то непонятная «Валькирия»?[47]

«Господа, — сказал Ольбрихт, — мы уже давно с возрастающим беспокойством следим за развитием событий. Вряд ли стоит сомневаться, что все шло к катастрофе. Необходимо принять экстренные меры, чтобы ее предотвратить. Именно это сейчас и делается. Я прошу вашей поддержки.»[48]

Гербер тоже внимательно следил за ситуацией и принял свои собственные меры предосторожности. На втором этаже у него и его сторонников имелся небольшой склад оружия, принесенного из близлежащего арсенала. Поэтому эти офицеры, больше не тратя время на лишние разговоры, покинули кабинет Ольбрихта и решительно отправились вниз.[49]

За те несколько минут, что у него остались, Ольбрихт успел порадоваться приезду полковника Мюллера — заместителя командира пехотного училища в Деберице. Тот просил, правда слишком поздно, разрешения использовать своих людей для захвата радиостанции и охраны военного министерства. Он вернулся в Дебериц только поздно вечером и выяснил, что необходимо помочь участникам переворота. В десять сорок пять Ольбрихт с радостью подписал приказ.[50]

Ровно в десять пятьдесят Гербер со своими союзниками при полном вооружении прошествовали мимо Делии Циглер и ее коллеги Анни Лерхе и вошли в кабинет Ольбрихта. Вместе с Ольбрихтом находились Петер Йорк, Ойген Герштенмайер и брат Штауффенберга Бертольд. Фон дер Гейде навел автомат на Ольбрихта и сказал:[51]

  •  — Мне кажется, здесь имеет место заговор, направленный против фюрера. Мои товарищи и я храним верность присяге. Мы требуем встречи с генералом Фроммом.
  •  — Вы вооружены, — ответил Ольбрихт, — а я нет. Сила на вашей стороне. Но прежде всего я бы хотел попросить вас пройти со мной к генералу Гепнеру.

А тем временем Делия Циглер выскочила из приемной, чтобы предупредить об опасности Бека и Гепнера, которые находились в кабинете Фромма, расположенном чуть дальше по коридору. По пути она встретила Штауффенберга и Хефтена. Они вдвоем вбежали в приемную Ольбрихта, но сразу же оказались снова в коридоре, поскольку их встретили выстрелы. Штауффенберг получил ранение в левую руку.[52]

В течение следующих десяти минут в коридорах и кабинетах звучали крики и выстрелы — противники заговора собирали своих сторонников. Бек, Гепнер, Ольбрихт, Штауффенберг и Хефтен были окружены, остальных заговорщиков поместили под стражу.[53]

Фромма освободили, и он, сжимая в руках пистолет и пылая гневом, вернулся к командованию.[54]

«Господа, — заявил Фромм, — теперь я собираюсь обойтись с вами так же, как вы обращались со мной. Вы арестованы. Сдайте оружие.»[55]

«А сейчас, господа, — сказал Фромм, — если хотите написать письма, у вас есть несколько минут.»[56]

Ольбрихт и Гепнер попросили по листку бумаги, чтобы написать записки женам. Фромм вышел из комнаты, чтобы распорядиться о подготовке расстрельной команды. Вернулся он в сопровождении офицеров батальона охраны. Он объявил, что военный трибунал, заседание которого он только что провёл, «от имени фюрера» приговорил четырёх арестованных офицеров к смерти. При этом он указал на Ольбрихта, Штауффенберга, Хефтена и Мерца фон Квирнгейма. Приговор, по его словам, должен быть приведён в исполнение немедленно. Он уже приказал батальону охраны создать расстрельную команду из десяти человек.[57]

Ольбрихт и Гепнер ещё писали. Фромм велел им поторопиться, «чтобы не усложнять положение других».[58]

[править] 21 июля 1944 года

Штауфенберг, Ольбрихт, Мертц фон Квирнгейм и фон Гефтен были расстреляны.[59]

[править] Оценки

Оценка Гудериана: «Генерал Ольбрихт был весьма способным офицером, хорошо знал свои служебные обязанности, но у него не было ни командных прав, ни войск, на которые он мог бы опереться при совершении государственного переворота.»[60]

Оценка Кейтеля: «Фридрих Ольбрихт, начальник главного управления общих дел сухопутных войск, стал еще одной жертвой начальника своего штаба Штауффенберга. Ольбрихт — образцовый строевой офицер, один из немногих дивизионных командиров, награжденных „Рыцарским крестом“ по итогам польской кампании. Граф Штауффенберг использовал в своих низменных целях недовольство Ольбрихта, получившего, на его взгляд, несправедливый выговор от фюрера. Он не относился к породе ниспровергателей, а был мягким и безвольным человеком, — типичным саксонцем.»[61]

Гизевиус хорошо знал Ольбрихта. Он утверждал, что это преданный человек, но скорее блестящий администратор, чем революционер.[62]

По словам Шлабрендорфа, Ольбрихт был глубоко религиозным человеком и, благодаря вере, убежденным противником нацизма.[63]

[править] События

Гиммлер сказал Канарису, чью разведывательную службу успешно «поглотил своей», что совершенно точно знает о подготовке государственного переворота, но гестапо в нужный момент вмешается. Причина временного отсутствия активности гестапо по отношению к людям, об участии в заговоре которых уже было известно, заключалась в том, что необходимы были веские улики против руководителей. После этого он назвал имена Бека и Герделера. Канарис поспешно передал эту информацию Ольбрихту, который, в свою очередь, сильно встревожившись, предупредил Штауффенберга и других.[64]

[править] Примечания

  1. ↑ [1]
  2. ↑ [2]
  3. ↑ [3]
  4. ↑ [4]
  5. ↑ [5]
  6. ↑ [6]
  7. ↑ [7]
  8. ↑ [8]
  9. ↑ [9]
  10. ↑ [10]
  11. ↑ [11]
  12. ↑ [12]
  13. ↑ [13]
  14. ↑ [14]
  15. ↑ [15]
  16. ↑ [16]
  17. ↑ [17]
  18. ↑ [18]
  19. ↑ [19]
  20. ↑ [20]
  21. ↑ [21]
  22. ↑ [22]
  23. ↑ [23]
  24. ↑ [24]
  25. ↑ [25]
  26. ↑ [26]
  27. ↑ [27]
  28. ↑ [28]
  29. ↑ [29]
  30. ↑ [30]
  31. ↑ [31]
  32. ↑ [32]
  33. ↑ [33]
  34. ↑ [34]
  35. ↑ [35]
  36. ↑ [36]
  37. ↑ [37]
  38. ↑ [38]
  39. ↑ [39]
  40. ↑ [40]
  41. ↑ [41]
  42. ↑ [42]
  43. ↑ [43]
  44. ↑ [44]
  45. ↑ [45]
  46. ↑ [46]
  47. ↑ [47]
  48. ↑ [48]
  49. ↑ [49]
  50. ↑ [50]
  51. ↑ [51]
  52. ↑ [52]
  53. ↑ [53]
  54. ↑ [54]
  55. ↑ [55]
  56. ↑ [56]
  57. ↑ [57]
  58. ↑ [58]
  59. ↑ [59]
  60. ↑ [60]
  61. ↑ [61]
  62. ↑ [62]
  63. ↑ [63]
  64. ↑ [64]
Источник — «http://newsruss.ru/doc/index.php/%D0%A4%D1%80%D0%B8%D0%B4%D1%80%D0%B8%D1%85_%D0%9E%D0%BB%D1%8C%D0%B1%D1%80%D0%B8%D1%85%D1%82»
Личные инструменты