Проведение военных операций Адольфом Гитлером
Материал из Documentation.
Содержание |
[править] Массирование сил
Оценка Манштейна: «Он [Гитлер] никогда по-настоящему не понимал того правила, что на решающем направлении ни в коем случае не следует жалеть сил, что в случае надобности следует жертвовать второстепенными фронтами или идти на известный риск путём их решительного ослабления. Так, во время летнего наступления 1942 и 1943 годов он не мог решиться поставить на карту всё, чтобы добиться успеха.»[1]
[править] Боязнь риска
Из воспоминаний Манштейна: «У Гитлера имелся какой-то инстинкт при решении [военных] оперативных вопросов. Однако ему не хватало опыта военачальника, который позволяет идти даже на большой риск во время операции, потому что он знает, на что он идёт. Так и на этот раз [при проведении операции против Франции в 1940 году] Гитлер предпочёл худший, защитный вариант прикрытия южного фланга войск, участвовавших в первой фазе наступления, более смелому решению, предложенному группой армий. Ему посчастливилось, поскольку командование противника не решилось на контрнаступление крупными силами. Оно вполне могло бы своевременно сосредоточить около 50 дивизий для контрнаступления на широком фронте по обе стороны Мааса, а при благоприятных условиях — на восток до Мозеля, в случае необходимости временно пожертвовав территорией Голландии и Бельгии, за исключением крепостей.»[2]
Оценка Манштейна: «В военной области [Гитлер] боялся всякого риска. <…> При проведении наступления на западе <…> проявилась боязнь Гитлера пойти на военный риск. <…> Во время кампании против России боязнь риска [у Гитлера] проявилась в двух формах. Во-первых, <…> в отклонении всякого манёвра при проведении операций, который в условиях войны, начиная с 1943 г.,[3] мог быть обеспечен только добровольным, хотя и временным оставлением захваченных районов. Во-вторых, в боязни оголить второстепенные участки фронта или театры военных действий в интересах участка, который приобретал решающее значение, даже если на этом участке складывалась явно угрожающая обстановка. Это стремление избежать риска в военных вопросах было обусловлено, по-видимому, следующими тремя причинами: во-первых, подсознательным чувством Гитлера, что он не обладает талантом полководца для того, чтобы в случае необходимости преодолеть кризис, связанный с подобным риском; то, в чём он не мог полагаться на самого себя, он в ещё меньшей мере мог доверить своим генералам; во-вторых, свойственным каждому диктатору беспокойством по поводу того, как бы обнаружившиеся ошибки не подорвали его престиж (естественно, в конечном итоге в результате неизбежно допускаемых в таком случае военных ошибок обычно происходит ещё большая потеря престижа); в-третьих, коренившимся в его властолюбии нежеланием отказаться от того, чем он однажды овладел.»[4]
[править] Тактика обороны
Оценка Манштейна:[5]
- Упорная оборона каждой пяди земли постепенно стала единственным принципом его [Гитлера] руководства. Таким образом, после блестящих успехов, достигнутых немецкими вооружёнными силами в первые годы [Второй мировой] войны благодаря проведению маневренных операций, Гитлер, когда наступил первый кризис под Москвой, перенял <…> рецепт упорного удержания любой позиции. <…> Когда зимой 1941 г. советское контрнаступление было, наконец, остановлено благодаря сопротивлению наших войск, Гитлер был убеждён, что только его приказ — не допускать отхода без разрешения — спас немецкую армию от судьбы, постигшей армию Наполеона в 1812 г. Правда, это убеждение было укреплено в нём людьми из его окружения, а также некоторыми фронтовыми командующими. Когда затем осенью 1942 г. прекратилось немецкое наступление под Сталинградом и на Кавказе и вновь создалась критическая обстановка, Гитлеру казалось, что в упорном сопротивлении любой ценой он нашёл залог успеха. И в дальнейшем его, в общем, не удалось переубедить и заставить отказаться от этого взгляда.
- Общепризнано, что позиционная оборона представляет собой самую сильную форму боя. Но это справедливо, если она может быть организована настолько эффективно, что противник истекает кровью в ходе атаки позиций обороняющегося. Но об этом не могло быть и речи на востоке. Количества наличных немецких дивизий никогда не хватало, чтобы организовать подобной силы позиционную оборону. Во много раз превосходивший нас противник всегда имел возможность путём массированного использования своих сил добиться в любом пункте прорыва наших слишком растянутых фронтов. В результате этого значительные немецкие силы оказывались не в состоянии избежать окружения. Только ведением маневренных боевых действий можно было бы реализовать превосходство немецкого командования и немецких войск и тем самым, возможно, добиться, в конце концов, ослабления сил Советского Союза. <…>
- То, что Гитлер всё упорнее настаивал на этом принципе [удерживать территорию любой ценой], было очень тесно связано с его характером. Он был человеком, которому была известна только жестокая борьба до последнего предела. Его образу мыслей более соответствовала картина истекающего кровью перед нашими линиями противника, чем картина элегантного фехтовальщика, который умеет также и отступить, чтобы тем увереннее нанести затем решающий удар. Понятию военного искусства он противопоставил, в конце концов, понятие грубой власти, власти, наибольшая сила воздействия которой гарантируется, по мысли Гитлера, силой воли, на которую опирается эта власть.
[править] Время принятия неприятных решений
Оценка Манштейна: «Гитлер любил, как можно дольше оттягивать всякое решение, которое ему было неприятно, но без которого он все же не мог обойтись. Это случалось всякий раз, когда нужно было, своевременно бросив в бой свои силы, воспрепятствовать намечающемуся в связи с обстановкой боевому успеху противника или не дать противнику возможности использовать имеющийся успех. Начальник Генерального Штаба вынужден был целыми днями вести борьбу с Гитлером, когда речь шла о том, чтобы высвободить силы с менее угрожаемых в данный момент участков фронта для тех районов, где создалась критическая обстановка. Обычно он давал слишком мало сил и слишком поздно, так что в последующем ему приходилось давать их в несколько раз больше, чем это потребовалось бы для восстановления положения в том случае, если бы он немедленно предоставил затребованное вначале количество сил. Но нужны были недели борьбы для того, чтобы добиться от него решения об оставлении позиции, которую практически невозможно было удержать <…>. То же самое случалось, если речь шла о том, чтобы с целью высвобождения сил очистить не имеющие никакого оперативного значения выдающиеся вперед участки на фронте, которому в данный момент никто не угрожал. Видимо, Гитлер всё время верил, что события будут развиваться всё-таки по его желанию и что он может избежать принятия решений, которые были неприятны ему, ибо означали признание того факта, что ему пришлось считаться с волей противника. Одновременно он боялся рисковать, снимая силы с тех участков фронта, которые могли быть ослаблены.»[6]
[править] Распоряжения нижестоящим инстанциям
Оценка Манштейна:[7]
- Переоценка силы своей воли и своего умения имела <…> своим следствием то, что Гитлер всё чаще пытался вмешиваться в руководство нижестоящими командными инстанциями путём отдачи отдельных распоряжений.
- Сильной стороной немецкого военного командования с давних пор было то, что оно опиралось на чувство ответственности, на самостоятельность, инициативу командиров всех степеней и по возможности развивало эти качества. Поэтому «указания» в рамках высших военных инстанций и приказы в среднем и низшем звеньях содержали для подчинённых соединений, частей и подразделений в основном «задачу». Конкретное же выполнение этих задач было делом командиров подразделений. Этому характеру управления немецкая сухопутная армия обязана значительной частью успехов, которых она добилась над своими противниками, в армиях которых приказы обычно определяют действия командиров подразделений до отдельных частностей. У нас же такого рода вмешательства в функции подчинённой командной инстанции имели место только в том случае, когда в интересах дела без этого нельзя было обойтись.
- Напротив, Гитлер полагал, что ему из-за его письменного стола все видно значительно лучше, чем командирам на фронте, хотя было само собой понятно, что многое на его оперативной карте уже устарело (между прочим, на его карте отмечались, к сожалению, все подробности). При этом не стоит уже и говорить о том, что он не мог определить издалека, какое мероприятие на месте является правильным и необходимым.
- В его привычку всё более входило стремление вмешиваться в управление группами армий, армиями и т. д. путём отдачи отдельных распоряжений, что вовсе не входило в его обязанности. Хотя я сам до тех пор и не встречался с подобными случаями вмешательства в наши функции, я всё же получил об этом представление из рассказов фельдмаршала фон Клюге, с которым я встретился на одной станции на пути из Витебска в Ростов. Он сообщил, что в районе действий группы армий «Центр» он обязан запрашивать Гитлера относительно любых действий подразделений и частей силой в батальон и выше. Если мне позже и не пришлось наблюдать подобные случаи недопустимого вмешательства Гитлера в управление нашей группой армий, то всё же у нас достаточно было поводов для конфликтов с Главным командованием вследствие вмешательства Гитлера.
- Стремлению отдавать отдельные распоряжения, как правило, только мешавшие и наносившие вред управлению, не соответствовала его пассивность, когда речь шла о перспективных указаниях оперативного характера. Чем более он рассматривал принцип «держаться любой ценой» в качестве альфы и омеги своего полководческого искусства, тем менее он был склонен давать указания на длительное время, которые учитывали бы предполагаемое развитие оперативной обстановки. Он не хотел признавать, что при таком методе командования ему будет, в конце концов, навязана воля противника. Его подозрительность помешала ему, дав указания с расчётом на длительное время, предоставить тем самым своим подчинённым командирам свободу действий, которой они, возможно, воспользовались бы иначе, чем это рисовалось его воображению. Тем самым он, так или иначе, лишал искусство вождения войск его реальной основы. Под конец даже штаб группы армий не мог обойтись без указаний Главного командования, по крайней мере, в тех случаях, когда группа армий действовала как часть целого фронта, то есть также и во взаимодействии со своими соседями. Мы часто с тоской вспоминали то время, когда мы в Крыму могли воевать на своего рода собственном театре военных действий.
[править] Оценки
Франц Гальдер написал брошюру «Гитлер как полководец» (1949 год).[8]
Эрих фон Манштейн изложил оценку военных решений Гитлера в главе «Гитлер — Верховный Главнокомандующий» своих мемуаров.[9]
