Иосиф Сталин в 1940-х годах
Материал из Documentation.
Содержание |
[править] Великая Отечественная война
Л. М. Каганович вспоминал: «Как член Политбюро ЦК и ГКО я был не раз свидетелем того, как всесторонне, со знанием дела Сталин обсуждал вместе со своими помощниками, членами Ставки, представителями Генштаба, командующими фронтами планы предстоящих кампаний или операций. Согласованные со всеми военачальниками, которые участвовали на заседаниях, эти планы ими обязательно визировались. За редкими исключениями (на войне все бывает) Сталин выбирал наиболее удачный замысел.»[1]
[править] Экономика
13 июня 1984 года Вячеслав Молотов заявил: «Отмечу <…> его [Сталина] огромную роль в руководстве народным хозяйством [во время Великой Отечественной войны]. Все основные вопросы военной перестройки и функционирования нашей экономики, даже в деталях, он держал в памяти и умело осуществлял все рычаги управления по заданному курсу.»[2]
[править] Промышленность
В 1940 году Сталин энергично перевёл промышленность СССР на военные рельсы.[3]
[править] Строительство
13 января 1947 года Сталин подписал постановление «О строительстве в Москве многоэтажных зданий».[4]
[править] Внешняя политика
[править] Азия
Примерно к декабрю 1945 года Сталин принял решение, что во главе Северной Кореи станет Ким Ир Сен — бывший маньчжурский партизан-кореец, в 1942—1945 годах служивший в тыловой части Красной Армии в звании капитана.[5]
[править] Китай
В письме Сталину 2 февраля 1941 года Чан Кайши писал: «Я лично уверен, что наша страна, в течение 3,5 лет ведущая войну против Японии, до настоящего времени сохранила свою силу… В этом деле помощь, оказанная СССР, действительно является огромной».
Чан Кайши 19 апреля 1941 года в беседе с послом СССР А. С. Панюшкиным отметил, что «несмотря ни на что, вера нашего народа в Сталина остаётся непоколебимой… Мне хотелось бы только надеяться на то, что если СССР будет предпринимать какие-либо действия в отношении Японии, то это не будет тайной для нас.»
Чан Кайши выразил поддержку СССР в связи с агрессией Германии в телеграмме Сталину от 21 июля 1941 года, в которой от имени армии и народа Китая передавал ему горячий привет и пожелание полной победы в войне с Германией.
Предполагалось, что для реализации ялтинского соглашения по Внешней Монголии, портам и железным дорогам в Маньчжурии потребуется согласие Чан Кайши. По просьбе Сталина президент США обязался принять меры к получению такого согласия.
28 мая 1945 года Сталин сообщил Г. Гопкинсу, что решил принять в Москве министра иностранных дел Китая Сун Цзывэня не позднее 1 июля 1945 года для обсуждения условий Ялтинского соглашения. Эту информацию Сун Цзывэнь получил в Сан-Франциско, где он участвовал в международной конференции.
По предложению Сталина, только в середине июня 1945 года Чан Кайши следовало официально ознакомить с Ялтинскими договоренностями по комплексу дальневосточных проблем.
Переговоры о заключении советско-китайского договора, предусмотренного Ялтинской конференцией, продолжались полтора месяца (30 июня — 14 августа 1945 года). Китайскую делегацию на переговорах в Москве возглавлял Сун Цзывэнь. Основные параметры договора были предварительно согласованы с американской администрацией. Советскую делегацию на переговорах возглавлял Сталин, что подчёркивало значимость переговоров и советско-китайских отношений в целом.
Реакция Мао Цзэдуна на неоднократные приглашения Чан Кайши (14, 20 и 23 августа 1945 года), а также на аналогичные предложения от американского генерала А.Ведемейера прибыть в Чунцин для переговоров была явно замедленной. Лишь давление со стороны .Сталина ускорило принятие Мао Цзэдуном решения о возобновлении переговорного процесса. 22 августа 1945 года ЦК КПК получил телеграмму от Сталина, в которой говорилось о недопустимости развязывания в Китае гражданской войны, а также содержалась рекомендация Мао Цзэдуну выехать в Чунцин для переговоров с Чан Кайши.
Позицию невмешательства во внутренние дела Китая СССР продемонстрировал в ходе визита в СССР личного представителя Чан Кайши, его сына Цзян Цзинго. В беседах с Цзян Цзинго (30 декабря 1945 года и 3 января 1946 года) Сталин выразил готовность развивать тесные отношения с Китаем, однако подтвердил позицию невмешательства во внутреннюю политику Китайской Республики и в этой связи отказался от посредничества СССР между Национальным правительством и китайскими коммунистами, на котором настаивал Цзян Цзинго. Согласно американской записи беседы, Сталин выразил мнение, что Чан Кайши не спешит с введением демократических институтов в KP, с одной стороны, и не доверяет коммунистам — с другой. Эти факторы, по его словам, мешали достижению договоренностей между Гоминьданом и Компартией. Сталин обратил также внимание на тот факт, что Чан Кайши и Гоминьдан не принимают во внимание отсутствие у КПК намерения советизировать Китай, о чем также свидетельствовал и яньаньский опыт политической жизни.
5 января 1946 года Сталин направил письмо Чан Кайши, в котором подтвердил позицию СССР относительно внутриполитической борьбы в Китае, выраженную в советско-китайском договоре 1945 года и в документах Московского совещания «большой тройки».
Позицию Москвы в случае углубления военного противостояния Гоминьдана и КПК, становившегося все более вероятным, пытался прозондировать и Мао Цзэдун, о чем свидетельствовало его письмо Сталину от 7 января 1946 года. Подтверждая курс КПК на мирное решение спорных вопросов между Гоминьданом и КПК, он напоминал об усилиях, приложенных в этом направлении делегацией КПК на переговорах в Чунцине. Мао Цзэдун при этом выражал надежду на достижение договоренностей между партиями, исходя из анализа внутренней обстановки и внешнеполитических факторов. Он констатировал поддержку линии КПК на мирное демократическое развитие со стороны «широких народных масс», констатировал улучшение международной обстановки в связи с решениями Московского совещания «большой тройки». Одновременно Мао Цзэдун выражал озабоченность тем, что «Америка протянула свои руки к практическим вопросам, возникшим между двумя партиями», имея в виду политику Вашингтона, направленную на перевооружение и обучение НРА и оказание Национальному правительству различных мер поддержки в борьбе с коммунистическими войсками.
В марте 1947 года войска Национального правительства без труда захватили Яньань. Ситуация была настолько опасной для КПК, что 19 апреля 1947 года Сталин направил Мао Цзэдуну телеграмму, в которой от имени ЦК ВКП(б) сообщил о готовности принять Мао Цзэдуна в СССР.
В письме Сталину от 30 ноября 1947 года Мао Цзэдун сообщал, что после победы КПК он намерен ликвидировать в Китае все политические партии и оставить только Коммунистическую партию. В ответной телеграмме от 20 апреля 1948 г. И. В. Сталин писал: «Мы с этим не согласны. Мы думаем, что различные оппозиционные партии в Китае, представляющие средние слои китайского населения, стоящие против гоминьдановской клики, будут еще долго жить и киткомпартия вынуждена будет привлечь их к сотрудничеству против китайской реакции и империалистических держав… Надо иметь в виду, что китайское правительство после победы народно-освободительных армий Китая, по крайней мере, в период после победы… будет национальным революционно-демократическим правительством, а не коммунистическим». В той же телеграмме Сталин дал ответ и на письмо Мао Цзэдуна от 15 марта 1947 г. Сталин поддержал соображения Мао Цзэдуна относительно его планов создания Центрального правительства Китая и привлечения в его состав представителей либеральной буржуазии.
«Мирное наступление» Нанкина в январе 1949 года, в значительной степени рассчитанное на посредничество СССР между Гоминьданом и КПК, не получило поддержки Сталина, как и руководства других великих держав.
Попытка интернационализации китайского внутреннего конфликта, сопровождавшая «мирное наступление» Гоминьдана и чреватая военным вмешательством США в ход гражданской войны в Китае, вызвала необходимость консультаций Сталина и Мао Цзэдуна (переписка между Сталиным и Мао Цзэдуном продолжалась с 10 января по 15 января 1949 года), в ходе которых был разработан согласованный и оптимальный вариант реакции КПК на «мирное наступление» Гоминьдана.
В течение пребывания А. И. Микояна в Сибайпо 31 января — 7 февраля 1949 года состоялись его встречи с Мао Цзэдуном и другими руководителями КПК (поездка Микояна в Китай состоялась по согласованию Сталина с Мао Цзэдуном, вместо планировавшейся в 1947—1948 годах поездки Мао Цзэдуна в Москву).
16 февраля 1949 года Сталин дал указание информировать Мао Цзэдуна об особых условиях деятельности на текущем этапе консульств СССР в Бэйпине, Тяньцзине, Харбине, на станции Маньчжурия, а также советских журналистов в освобождённых районах Китая.
С 26 июня по 2 августа 1949 года в Москве находилась делегация ЦК КПК во главе с секретарем ЦК КПК, членом Политбюро ЦК КПК Лю Шаоци. В состав делегации входили член Политбюро ЦК КПК, председатель правительства Северо-Востока Гао Ган и член ЦК КПК Ван Цзясян. Делегация вела переговоры со Сталиным и другими советскими руководителями по важнейшим вопросам, связанным с завершением гражданской войны, закреплением победы коммунистов и переходом от периода непрерывных войн к восстановлению экономики и организации управления на освобожденных территориях.
В июле 1949 года секретарь ЦК и член Политбюро ЦК КПК Лю Шаоци во время своего пребывания в Москве сообщил Сталину, что объявление о создании государства Нового Китая намечено на 1 января 1950 года. В ответ Сталин сказал, что лучше всего было бы сделать это пораньше, не следует давать империалистам предлог для вмешательства в гражданскую войну в Китае. Лю Шаоци немедленно уведомил ЦК КПК об этом предложении Сталина.
Во время пребывания Гао Гана в Москве в составе делегации Лю Шаоци летом 1949 года, Гао Ган был принят Сталиным в его пригородной резиденции, и Сталин лично показал ему образцы сельскохозяйственных культур, которые выращивались на территории его дачи.
Сталин активно поддерживал действия КПК за пределами Дунбэя. Он не только не удерживал Мао Цзэдуна от продвижения войск КПК из Северного Китая на юг, за реку Янцзы, но, напротив, торопил Мао Цзэдуна с наступлением на Шанхай, Нанкин и другие крупные города, советовал как можно скорее создавать коалиционное правительство в Бэйпине, а ещё лучше — в Нанкине, чтобы опередить Гоминьдан и США, которые могли сформировать коалиционное правительство на своих условиях.
В декабре 1949 года в Москву на празднование 70-летия Сталина прибыла делегация во главе с Мао Цзэдуном.
[править] Япония
13 апреля 1941 года советско-японский пакт о нейтралитете подписали в Москве Сталин и Мацуока.
Принятое на Ялтинской конференции и зафиксированное в соглашении обязательство СССР объявить войну Японии три месяца спустя после капитуляции Германии, по настоянию Сталина, должно было храниться в строжайшей тайне.
[править] Америка
[править] США
В конце мая 1945 года президент США Трумэн направил для переговоров со Сталиным специального посла и государственного деятеля США Г. Гопкинса, пользовавшегося доверием Сталина.
[править] Европа
[править] Германия
А. И. Микоян заявлял: «Говорить с ним [Сталиным] весной и особенно в начале лета 1941 г. о том, что Германия в любой день может напасть на СССР, было делом абсолютно бесполезным. Сталин уверовал в то, что война с немцами может начаться где-то в конце 1942 г. или в середине его, то есть после того, как Гитлер поставит Англию на колени. Воевать же на два фронта, по его мнению, фюрер никогда не решится. „А к этому времени мы успешно выполним третью пятилетку, и пусть Гитлер попробует тогда сунуть нос“, — уверенно заключал Сталин. Но когда кто-то начинал убеждать вождя, что появились новые достоверные свидетельства о концентрации германских войск, о секретных заявлениях и решениях правителей рейха, словом, о возрастании опасности нападения, то он быстро выходил из себя и в резко угрожающем тоне пресекал дальнейшую информацию.»[6]
[править] Состояние здоровья
Милован Джилас, не видевший Сталина два года, был поражён в январе 1948 года его превращением в старого, даже сенильного человека.
[править] Отношения с людьми
[править] Лев Троцкий
Троцкого в 1940 году в Мексике убил агент советских спецслужб по указанию Сталина.[7]
[править] Факты
Л. М. Каганович вспоминал: «Сталин держал книжечку, у него все наиболее важное было там записано, в том числе резервы. Резервы, резервы, резервы, резервы… Он им придавал исключительное значение <…>. Если что-то и выдавал, то в первые месяцы [Великой Отечественной] войны — по крохе — одному, второму, третьему… Говорил: выжимай из себя, что можешь, и если потом увидишь, что уже все исчерпано, я тебе помогу.»[8]
[править] Показатели
В 1947 году секретари зафиксировали 1200 посещений кремлёвского кабинета Сталина.
