Бартер в России в 1990-х годах
Материал из Documentation.
В России в начале 1992 года сложились необычно благоприятные условия для распространения бартера. Банковская система была в зачаточном состоянии, запаздывание при безналичных расчётах внутри Москвы составляло около 2 недель, межрегионалвные трансакции нередко требовали месяца и более. Подчас выгоднее было доставлять наличные на самолёте в мешках, чем переводить со счёта на счёт. Вскоре ряд предприятий обнаружили, что трансакционные издержки (ТИ) бартера ниже ТИ денежного обмена. С другой стороны, и трансформационные издержки перехода на бартер оказались сравнителвно низкими, поскольку ещё сохранялись старые «прямые связи» между поставщиками и потребителями, которые всячески поощрялись в плановой системе. Современные средства связи упрощали поиск контрагентов и переговоры. Чем большее число предприятий предпочитали бартер, тем менвше оказывались ТИ бартера, ибо при этом было легче находить партнёров, чтобы строить бартерные цепочки (эффект координации). В силу этого по мере роста бартерной экономики к облегчалось присоединение к ней новых предприятий. Таким образом, предпосылки для бартера были созданы благодаря изменению фундаментальных факторов — темпа инфляции и риска неплатежа — повлекшему резкое изменение соотношения между ТИ денежного обмена и бартера. Эффект координации ускорил формирование этой нормы. С течением времени ТИ бартера продолжали уменьшаться в результате эффекта обучения: предприятия научились выстраивать длинные цепочки обменов. Возникшая норма породила новый институт бартерных посредников и оказалась удобным инструментом ухода от налогов (эффект сопряжения).[1]
Бартер лучше всего отвечал потребностям экономических агентов в условиях той неблагоприятной ситуации с институциональной средой, что сложилась в 1991—1992 годы в России. Бартерные сделки закрепляли связи хозяйствующих субъектов внутри локальных групп, «поддерживали на плаву» неплатежеспособные и неэффективные предприятия, а также позволяли скрывать результаты деятельности от «посторонних» (включая государство), поскольку товарные потоки по своей природе гораздо труднее поддаются учету, чем денежные. Институт бартера был выгоден большому числу категорий хозяйствующих субъектов, вовлечённых в неофициальную, фиктивную и криминальную экономику.[2]
Поскольку развитие российского хозяйства в 1990-е годы шло по пути расширения объёмов деятельности, связанной с неофициальной, фиктивной и криминальной экономикой, его бартеризация абсолютно закономерна. Она отвечала «институциональным потребностям» многих групп хозяйствующих субъектов российской экономики — криминальных структур, финансово несостоятельных предприятий и/или их руководителей, торгово-промышленных посредников, организовывавших многоступенчатые бартерные сделки, государственных чиновников, получавших большие доходы за счёт «помощи в нахождении ренты», и т. д. Вот почему уже ко второй половине 1990-х годов в России бартер из явления превратился в устойчивый общественный институт, а «дебартеризация» экономики перешла из числа функциональных в разряд институциональных проблем.[3]
К 1997 г. инфляция в России существенно снизилась и технология безналичных расчетов значительно усовершенствовалась. Однако практика бартерных обменов продолжала расширяться. Наблюдался эффект гистерезиса. Бартер поддерживался механизмами координации, обучения, сопряжения и инерции. Агент, решившийся выйти из бартерной системы, должен был бы нести серьезные издержки, связанные с разрывом долгосрочных связей, поиском новых партнеров, и взаимоотношениями с налоговой инспекцией. Бартерные посредники, не желая расставаться с источником доходов, стремились сохранить и усовершенствовать систему обмена, ставшую уже невыгодной для общества. В 1998 году более половины всех сделок в промышленности осуществлялось по бартеру.[4]
К началу третьего тысячелетия в российской переходной экономике сложилась парадоксальная ситуация. С одной стороны, в российском хозяйстве существовала денежная система, центральный банк, система коммерческих банков, официальная статистика денежных агрегатов и другие атрибуты денежной экономики. С другой стороны, значительная доля от общего объёма промышленной продукции обменивалось через бартер. Феномен бартера как основной формы осуществления внутренних трансакций в промышленности резко выделял Россию из числа стран с переходной экономикой. За последние годы десятилетия бартер в российской экономике наглядно продемонстрировал свою устойчивость, жизнеспособность и размах. Таким образом, о российской переходной экономике на рубеже третьего тысячелетия можно вполне было говорить как о бартерной.[5]
Бартерная ловушка, казавшаяся несокрушимой, была разрушена в результате финансового кризиса 1998 г. Причины резкого уменьшения доли бартерных обменов не до конца ясны и заслуживают дальнейшего изучения. Для того, чтобы сформулировать соответствующую гипотезу, необходимо обратить внимание на те параметры, которые резко изменились в результате кризиса.[6]
Прежде всего, произошло почти двукратное обесценение рубля в реальном выражении. Резко сократился импорт: в 1999 г. его объем составлял 56 % от уровня 1997 г. Экспорт уменьшился в гораздо меньшей пропорции вследствие роста цен на нефть. Значительно упала реальная заработная плата, однако падение реального потребления было не столь велико.[7]
В результате снижения реального валютного курса, уменьшения экспорта и сокращения реальных издержек на оплату труда, вырос спрос на отечественные товары и начался экономический рост. Кризис полностью разрушил рынок государственных краткосрочных облигаций, отвлекавший денежные средства от производственных целей. Увеличились остатки на счетах предприятий, они начали вкладывать деньги в производство. Все эти изменения привели к резкому снижению трансакционных издержек монетарного обмена. Доля бартерных обменов в объеме продаж промышленных предприятий стала стремительно падать с 51 % в 1998 г. до 40 % в 1999 году. В последующие годы она продолжала падать. Бартерная ловушка исчезла вместе с разветвленной системой бартерных посредников. Кризис сделал то, что было не под силу правительству.[8]
Содержание |
[править] Причины роста бартера
Резкий рост бартера в России в 1992—1997 годах был следствием шокового характера либерализации цен в условиях крайне неэффективной платёжной системы; культурный фактор — наличие «прямых связей» между предприятиями — сыграл вспомогательную роль.[9]
Бартерная ловушка явилась результатом некритического копирования макроэкономической политики развитых стран.[10]
[править] Роль Пенсионного фонда России
Чтобы увеличить поступления в Пенсионный фонд России, его сотрудники помогали предприятиям организовывать бартерные цепочки.[11]
[править] Показатели
По одним оценкам, в России в 1991—1994 годах около 40 % от общего объёма промышленной продукции обменивалось через бартер, в 1995—1996 годах — 75 %, в 1997—1999 годах — около 80 — 90 %.[12] По другим оценкам, в 1997 году от 50 до 80 % всех обменов между промышленными предприятиями осуществлялись по бартеру.[13]
По третьим оценкам, доля бартера в продажах промышленных предприятий России составляла:[14]
- 1992 год: 6 %
- 1993 год: 9 %
- 1994 год: 17 %
- 1995 год: 22 %
- 1996 год: 35 %
- 1997 год: 42 %
- 1998 год: 51 %
- 1999 год: 40 %
[править] Примечания
- ↑ Полтерович В. М. Институциональные ловушки и экономические реформы // Экономика и математические методы. 1999. Т. 35. № 2
- ↑ «Экономические субъекты постсоветской России (институциональный анализ)». Глава 10 — Под редакцией Р. М. Нуреева // Москва: Московский общественный научный фонд, 2001, cерия «Научные доклады»
- ↑ «Экономические субъекты постсоветской России (институциональный анализ)». Глава 10 — Под редакцией Р. М. Нуреева // Москва: Московский общественный научный фонд, 2001, cерия «Научные доклады»
- ↑ Полтерович В. М.Институциональные ловушки: есть ли выход? // Общественные науки и современность. 2004. № 3.
- ↑ «Экономические субъекты постсоветской России (институциональный анализ)». Глава 10 — Под редакцией Р. М. Нуреева // Москва: Московский общественный научный фонд, 2001, cерия «Научные доклады»
- ↑ Полтерович В. М.Институциональные ловушки: есть ли выход? // Общественные науки и современность. 2004. № 3.
- ↑ Полтерович В. М.Институциональные ловушки: есть ли выход? // Общественные науки и современность. 2004. № 3.
- ↑ Полтерович В. М.Институциональные ловушки: есть ли выход? // Общественные науки и современность. 2004. № 3.
- ↑ Полтерович В. М.Трансплантация экономических институтов. // Экономическая наука современной России. 2001. № 3
- ↑ Полтерович В. М. Современное состояние теории экономических реформ // Экономическая наука современной России, 2008, № 1(40)
- ↑ Полтерович В. М. Институциональные ловушки и экономические реформы // Экономика и математические методы. 1999. Т. 35. № 2
- ↑ «Экономические субъекты постсоветской России (институциональный анализ)». Глава 10 — Под редакцией Р. М. Нуреева // Москва: Московский общественный научный фонд, 2001, cерия «Научные доклады»
- ↑ Полтерович В. М. Институциональные ловушки и экономические реформы // Экономика и математические методы. 1999. Т. 35. № 2
- ↑ Полтерович В. М.Институциональные ловушки: есть ли выход? // Общественные науки и современность. 2004. № 3.