Банкротство в России в 1990-х годах

Материал из Documentation.

Впервые Закон о банкротстве был принят в ноябре 1992 года. В марте 1998 года была введена в действие его вторая редакция. Однако на протяжении практически всего реформенного периода более половины предприятий России име¬ли просроченную задолженность (в 1995 г. их было около 70 %, в 1998 г. — более 55 %). Доля убыточных предприятий выросла с 15 % в 1992 г. до 53 % в 1998 г. Многие из них были фактически должны друг другу, образовывая замкнутые цепочки задолженности. При этих условиях банкротство одного из предприятий могло бы вызвать волну банкротств и окончательно развалить и без того деградировавшее производство. Неудивительно, что первоначальная редакция закона существенно ограничивала возможность банкротства, а кредиторы не стремились возбуждать дела о банкротстве, поскольку и сами были должниками. Вторая версия закона была значительно более жёсткой. Законодатель стремился укрепить платежную дисциплину, создав дополнительное давление на менеджеров. В 1998 г. число дел о банкротстве возросло, оставаясь в целом незначительным. Анализ показал, однако, что процедура банкротства применялась далеко не к самым убыточным предприятиям и фактиче¬ски использовалась региональными правительствами для их захвата. При этом губернаторы оказывали давление на арбитражные суды, чтобы оставить других кредиторов (включая федеральное правительство) без адекватной компенсации. Менеджеры предприятий сотрудничали с региональными органами, а потому сохраняли свои позиции и после смены собственника. Таким образом, Закон о банкротстве из инструмента повышения эффективности превратился в инструмент присвоения собственности.^[1]

Впервые процедура банкротства и санации предприятий была введена президентским указом в июне 1992 г., в ноябре 1992 г. был принят закон о банкротстве, а в марте 1998 г. введена в действие его вторая редакция. Однако на протяжении практически всего реформенного периода более половины предприятий России имели просроченную задолженность (в 1995 г. их было около 70 %, в 1998 г. — более 55 %). При этих условиях банкротство одного из предприятий могло бы вызвать волну банкротств и окончательно развалить и без того деградировавшее производство. Не удивительно, что первоначальная редакция закона существенно ограничивала возможность банкротства, а кредиторы не стремились возбуждать дела о банкротстве, поскольку и сами были должниками. Вторая версия закона была значительно более жесткой: законодатель стремился укрепить платежную дисциплину, создав дополнительное давление на менеджеров. В 1998 г. число дел о банкротстве возросло, но в целом оставаясь незначительным. Анализ показал, однако, что процедура банкротства применялась далеко не к самым убыточным предприятиям и фактически использовалась региональными правительствами для их захвата. Закон о банкротстве из инструмента повышения эффективности превратился в инструмент присвоения собственности.^[2]