Тамерлан Хасаев
Материал из Documentation.
Тамерлан Хасаев (р. 1970) — чеченский боевик. Соучастник убийства шестерых российских военных в Дагестане 5 сентября 1999 года. В 2002 году приговорён к пожизненному заключению.
Содержание |
[править] Биография
По национальности чеченец.
[править] Похищение жительницы Грозного
В 1996 году Хасаев участвовал в похищении жительницы Грозного Хаджиевой. Не сумев похитить её сына, который считался зажиточным бизнесменом, Хасаев со своими сообщниками захватили Хаджиеву прямо во дворе её дома на улице Жуковского в Грозном. В качестве выкупа бандиты потребовали $2 млн. Женщину держали в лесу и регулярно записывали её мучения на видео, а затем подбрасывали кассеты к дому Хаджиевых. Кончилось всё тем, что похитителям пришлось обменять заложницу на двух боевиков, которых, в свою очередь, захватили родственники Хаджиевой.
Летом 1999 года Хасаев вступил в отряд боевиков «Джамаат», которым командовал Абдул-Малик Межидов, бывший в своё время «заместителем министра шариатской госбезопасности Ичкерии». Ещё до вторжения в Дагестан у него испортились отношения с Асланом Масхадовым, и Межидов ушёл с поста «министра». Отряд Межидова состоял из нескольких групп по 40-50 боевиков. Командиром одной из таких групп был Умар Карпинский из Центороя. В этот же отряд входила и группа головореза Бараева. Все «амиры», которых подбирал в банду Межидов, были ярыми сторонниками ваххабизма. Других в банде не держали. Именно отряд под командованием Умара, в котором находился Хасаев, в сентябре 1999 года напал на блокпост «Тухчар» Новолакского района Дагестана.
[править] Убийство шестерых российских военных
В начале сентября 1999 года Хасаев вступил в одно из бандформирований под предводительством полевого командира Умара. В боевой поход его потянуло за трофеями, в расчёте на то, что потом можно будет выгодно продать захваченное оружие.
Утром 5 сентября 1999 года боевики заняли несколько сёл Новолакского района Дагестана. Шестеро военнослужащих внутренних войск, прикрывавших милицейский блокпост у селения Тухчар и дорогу на Чечню, оказались в плену у боевиков. Израсходовав почти все боеприпасы, они укрылись в домах местных жителей, но спустя некоторое время вынуждены были сдаться. Кто-то выдал их укрытие боевикам.
Ближе к полудню их собрали на поляну, расположенную у блокпоста, и устроили публичную казнь, записав всё на видеокамеру. Одним из палачей, которым Умар приказал резать русских, был Хасаев. Правда, он не до конца справился с поставленной «задачей». Рядовой Алексей Липатов вырвался из рук палачей и попытался бежать, но его добили автоматной очередью. В наказание за плохо сделанную работу Умар отправил Хасаева домой без обещанного гранатомёта.
[править] Задержание
В поле зрения правоохранительных органов Хасаев попал в январе 2001 года, когда пытался похитить двух российских военнослужащих. Их выручили сослуживцы, а сам Хасаев оказался под арестом. В ходе следствия всплыла и история 1996 года, когда Хасаев участвовал в похищении Хаджиевой. Пятигорский городской суд приговорил Хасаева к 8,5 годам заключения.
Но Хасаев сразу же оказался под новым следствием. Сотрудники правоохранительных органов уже работали с видеозаписью 1999 года, обнаруженной во время обыска в Шали, пытаясь вычислить участников убийства шестерых российских военнослужащих в сентябре 1999 года. После нескольких месяцев напряжённой работы следователи установили не только место и дату казни, но и выяснили, что один из палачей, Хасаев, уже отбывал срок в Кировской области. Его этапировали в Махачкалу и показали кассету с записью казни. Хасаев не стал отрицать очевидное и стал давать подробные показания.
Заместитель начальника 3-го отдела УБОП Арип Курбаналиев заявил: «Мы связались с сотрудниками одного из временных УВД в Чечне. Стало известно, что Хасаев отбывает наказание в Кировской области. От чеченских коллег мы узнали, что после взятия Грозного в 2000 году Тамерлан Хасаев был задержан как один из участников похищения чеченки. Он и его напарники требовали за женщину выкуп. Хасаева арестовали в Чечне, инкриминировав ему похищение людей. Пятигорский суд определил наказание в виде семи лет лишения свободы, которые он и должен был отбывать в Кировской области. Дело в том, что на момент задержания боевика чеченские милиционеры ничего не знали о его „тухчарском следе“. Не было у них и видеозаписи. Пришлось провести целую законодательную процедуру для того, чтобы привезти боевика в нашу республику. Когда Хасаева переправили в Махачкалу, мы думали, что с ним придется повозиться. Вначале так и оказалось: Хасаев делал вид, что не знает, почему он оказался в Махачкале, отказывался признаваться в том, что участвовал в походе на Дагестан в 99-м. Перелом на допросах произошел, когда мы показали ему кассету. Хасаев тут же сломался и стал давать показания».
Как и многие арестованные боевики, Хасаев скромничал на допросах, строя из себя перед оперативниками и следователями жертву обстоятельств, «крестьянина», попавшего в банду боевиков по принуждению, не умеющего воевать и неспособного на убийство. Как утверждал Хасаев, военных навыков у него не было, так как в Первой чеченской войне он участия не принимал, а в банду Умара его привёл близкий друг Ислам.
Хасаев говорил: «Ислам поговорил с Умаром, и тот после небольшой беседы принял меня в отряд. Казалось, для них не было разницы, кто я и что собой представляю, за меня поручился Ислам. А так, мне кажется, им важнее было набрать как можно больше людей. Мне дали гранатомет, объяснили, как им надо пользоваться. И сразу обговорили условие, что после того, как операция закончится, гранатомет останется у меня».
В ночь с 4 на 5 сентября 1999 года через того же Ислама Хасаев вместе с другими боевиками получил приказ о сборе на базе. Выстроившись в колонну, они двинулись в сторону Дагестана и 7 сентября были в Новолаке.
На допросах Хасаев клялся, что не он, а кто-то из подельников выстрелом из гранатомёта подбил БМП: «После того, как кто-то подбил БМП, солдаты забежали в село и старались спрятаться. Умар приказал проверить все строения. Мы рассредоточились и по два человека стали обходить дома. Я был обычный солдат и выполнял приказы, тем более новый среди них человек, мне не все доверяли. А как я понял, операция была заранее подготовлена и четко организована. Я по рации узнал о том, что в сарае нашли солдат. Нам по рации передали приказ собраться у милицейского поста за селом Тухчар. Когда все собрались, там уже были эти 6 солдат».
Когда банда Умара собралась на окраине села, стали появляться незнакомые Хасаеву люди. Они приходили, смотрели и тут же уходили. «Амир» с кем-то разговаривал и суетился. По его поведению было видно, что главари уже решили участь пленных. Местные жители просили не убивать солдат, но их отогнали под страхом смерти. Вокруг несчастных пленных собралось 50 боевиков. Началась казнь.
Хасаев утверждал, что Умар приказал ему казнить одного из солдат: «Кроме меня там было много его подчиненных, но он, видимо, хотел меня испытать или повязать кровью. Я не смог зарезать солдата. Он еще просил: „Не надо меня убивать. Я жить хочу“. У меня начало часто биться сердце и стало немного плохо. Дело в том, что, когда я ножом сделал надрез на его шее, у него появилась кровь, и мне стало не по себе. Я не смог резать дальше и оставил его. Тогда подошел другой боевик, я его часто видел рядом с Умаром. Он хотел закончить то, что я не смог довести до конца, но неожиданно солдат вскочил и побежал. Он пытался спасти свою жизнь. Тот боевик побежал за ним, стал стрелять в него из пистолета. А через некоторое время я услышал автоматную очередь. Солдата догнали и убили. Мы в тот момент начали ссориться с Умаром. Наши отношения испортились. Я и еще несколько человек подбежали посмотреть. Солдат лежал в ста метрах от места казни, на него страшно было смотреть».
Потом Хасаев вернулся с отрядом в Чечню, у него отобрали гранатомёт, сказав, что он не выполнил приказ. «Амир» был недоволен новичком, посчитал, что тот проявил слабость, и Хасаеву пришлось покинуть отряд. По его словам, больше он ни в одну группировку не входил и никого из своих знакомых по той операции не видел.
[править] Судебный процесс по делу об убийстве российских военных
16 октября 2002 года открылся процесс в Верховном суде Дагестана, проходивший в Махачкале. На процесс прибыл начальник главного управления Генеральной прокуратуры на Северном Кавказе Владимир Кравченко. Как выяснилось в самый последний момент, именно он был назначен гособвинителем. Это был второй случай, когда поддерживать обвинение в Верховном суде Дагестана взялся чиновник столь высокого ранга. Прецедент был создан Генеральным прокурором России Владимиром Устиновым на процессе по делу террориста Салмана Радуева.
После рутинных для начала любого процесса процедур В.Кравченко зачитал текст обвинительного заключения. Хасаеву вменялось в вину девять эпизодов. Среди них помимо посягательства на жизнь сотрудников правоохранительных органов (ст. 317 УК РФ) и участия в незаконном вооружённом формировании — и вооружённый мятеж, и насильственный захват власти, и незаконное хранение оружия, и похищение человека, всего восемь статей УК. Но для пожизненного заключения Хасаеву хватило бы и одной 317-й статьи.
Когда В.Кравченко зачитал обвинительное заключение, Хасаев заявил, что признаёт себя виновным только частично. «Я не резал солдата, а только подошёл к нему с ножом»,— сказал он суду и тут же потребовал для себя переводчика, ссылаясь на плохое знание русского языка. Это ходатайство суд решил удовлетворить, назначив на 16 октября 2002 года допрос потерпевших. В Махачкалу приехали дагестанские милиционеры и родители двух казненных солдат — Алексея Липатова и Алексея Полагаева.
25 октября 2002 года Верховный суд Дагестана приговорил Хасаева к пожизненному заключению. Председатель Верховного суда Дагестана Ата Атаев заявил, что пожизненное заключение Хасаеву было вынесено как альтернатива смертной казни.
[править] См. также
[править] Ссылки
- «Я его не резал» // Коммерсантъ, 17 октября 2002
- Polit.Ru
- [1]
[править] Примечания
