Редактирование Особые экономические зоны в России (секция)
Материал из Documentation.
Перейти к:
навигация
,
поиск
== История == {{main|История особых экономических зон в России}} Выделением территорий с более благоприятными условиями для ведения бизнеса, чем в стране в целом, [[Россия|российская]] власть занималась с начала 1990-х годов. По мировой традиции эти территории назывались свободными, или специальными, зонами, иногда — зонами свободного предпринимательства. В России такие зоны учреждались самых разных размеров — от маленьких локальных площадок на небольших участках территории до суперкрупных структур в границах муниципальных образований и даже субъектов федерации. В этом вопросе власть пыталась следовать сложившейся мировой практике, прежде всего практике тогдашних лидеров роста — стран [[Юго-Восточная Азия|Юго-Восточной Азии]] и восходящего [[Китай|Китая]]. В практике 1990-х годов отдельные территории со специальным статусом и индивидуальными льготами ([[Калмыкия]], [[Алтай]], [[Эвенкийский автономный округ]], [[Ингушетия]] и др.) быстро превращались в классические центры прибыли, где инвесторы только регистрировались ради ухода от налогов. В 2000-е годы столь пёстрое многообразие зональных структур было признано неэффективным, и принятые в 1990-е годы решения официально отменили. В [[2005 год]]у государство начало второй этап строительства особых экономических зон — практически с нуля: все ранее созданные в стране зональные режимы, за двумя исключениями, были ликвидированы. Исключениями же стали две суперзоны в границах проблемных областей — [[Калининградская область|Калининградской]] и [[Магаданская область|Магаданской]], получившие статус ОЭЗ индивидуально, по отдельным федеральным законам (первая — в [[1996 год]]у, с продлением статуса до [[2026 год]]а на основании нового закона [[2006 год]]а, вторая — в [[1999 год]]у, с прекращением срока действия льгот в [[2007 год]]у). Хотя обе территории не относятся к институтам развития в их строгом понимании, обе зоны с точки зрения задачи развития данных регионов изначально работали вхолостую. Более того, вместо модернизации экономики оба субъекта федерации оказались в растущей зависимости от новых пакетов федеральной помощи, а вместо экспортного рывка подсели на массовые теневые сделки и импортное посредничество. По настоянию Минфина и Минэкономразвития Магаданская область не получила дальнейшего продления особого статуса, а Калининградская область продолжает работать в нагрузку для федерального центра, но пока сохраняет преференции. Новый, а по сути, первый сводный закон «Об особых экономических зонах» федерального уровня был принят весной 2005 года. Принципиальное отличие новых зон — их исключительно локальные размеры (до нескольких десятков квадратных километров), запрет на проживание здесь населения и обязательное таможенное обустройство границы. Все резиденты зон должны быть зарегистрированы на территории соответствующего муниципального образования как российские юридические лица. Для них введены существенные налоговые льготы: часть определяется федеральными решениями, другая — устанавливается на уровне регионов. Исключительно федеральными являются таможенные льготы: беспошлинный импорт товаров, необходимых для производства, а также беспошлинный экспорт товаров собственного производства. А регионы вправе частично или полностью освобождать резидентов зон от своих налогов. В частности, резидентов первых шести зон, учреждённых в январе [[2006 год]]а, на пять лет освободили от всех местных налогов. Не менее важными считаются два других направления поддержки. Во-первых, государство на собственные деньги, на паях с частным бизнесом, готово строить в зонах инфраструктуру. Во-вторых, оно обещает заметно упростить на территории зон бюрократические проволочки и процедуры, то есть позволить предпринимателям вести дела с госорганами по известному принципу «одного окна». Первоначально законом предусматривались три типа особых зон: промышленно-производственные, технико-внедренческие и туристско-рекреационные. Позднее на основании поправок 2007 года к ним добавился четвёртый тип — портовые зоны. Предполагается, что промышленно-производственные зоны (ППЗ) должны стать очагами промышленного роста, технико-внедренческие (ТВЗ) — интеллектуальными лабораториями, а туристско-рекреационные зоны (ТРЗ) выведут Россию на мировой туристический рынок. Портовые же зоны призваны «стимулировать развитие портового хозяйства и развитие портовых услуг, конкурентоспособных по отношению к зарубежным аналогам». Срок жизни зон всех типов — 20 лет, кроме технико-внедренческих, для них — 15 лет. В качестве общего органа управления зональной практикой летом 2005 года был создан [[РосОЭЗ]] (федеральное агентство по управлению особыми экономическими зонами), подчиненный Минэкономразвития. Сначала агентством руководил генерал-лейтенант МВД [[Юрий Жданов]], через год его сменил глава Роснедвижимости [[Юрий Мишустин]], в марте [[2008 год]]а ушедший в частный бизнес. После чего во главе РосОЭЗ оказался его бывший заместитель [[Андрей Алпатов]]. Кроме того, в каждой зоне для обустройства и обеспечения её деятельности создается свой орган управления — администрация ОЭЗ. Данные о планируемых затратах на обустройство особых зон существенно расходятся. Ю.Мишустин в апреле 2007 года сообщал, что государство вложит до [[2010 год]]а в инфраструктуру всех зон, без учёта портовых, 148 млрд рублей, а еще 200 млрд будет привлечено от частных инвесторов. Однако тогдашний руководитель Минэкономразвития [[Герман Греф]] указывал, что на создание инфраструктуры только семи туристско-рекреационных зон потребуется 325 млрд рублей (в ценах 2007 года), из них 44,5 млрд выделит федеральный бюджет. Обещания А.Алпатова значительно скромнее: он говорит о государственных инвестициях в 43 млрд рублей и о частных в 50 млрд до 2011 года на все ОЭЗ. В конце 2005 года [[МЭРТ РФ]] подвело итоги конкурса по отбору заявок на создание особых экономических зон (ОЭЗ). На создание ОЭЗ было подано 73 заявки из 43 регионов. Отобрано шесть регионов. * Технико-внедренческие зоны. В Санкт-Петербурге предполагается проводить научные исследования и производить продукцию в сфере информационных технологий и аналитического приборостроения, в Дубне будут развиваться ядерно-физические технологии, в Зеленограде — микроэлектроника, в Томске — новые материалы. * Промышленно-производственные зоны. Комиссия выбрала только два проекта. Первый — [[особая экономическая зона «Липецк»]] в Липецкой области, где уже начат совместный проект с Италией и предполагается производство бытовых приборов, бытовой электротехники и мебели (в этой зоне будет работать компания Merloni). Второй — в Елабуге (Татария), где намечается производство автокомпонентов, а также высокотехнологичной продукции нефтехимии. Там будут работать компании [[General Motors]], [[Toyota]], [[Caterpillar]], [[KFZ]], [[George Fisher]], [[RBL]], [[Mando]] и [[Nicolson]]. К настоящему времени в России на основании закона 2005 года и его последующих дополнений создано уже 13 ОЭЗ. Из них две ППЗ — в [[Липецкая область|Липецкой области]] и [[Татарстан]]е, четыре ТВЗ — в [[Санкт-Петербург]]е (одна ОЭЗ на двух участках — Ново-Орловский и «[[Нойдорф]]»), [[Зеленоград]]е, [[Дубна|Дубне]] и [[Томск]]е, а также семь ТРЗ — в [[Калининград]]е, [[Краснодарский край|Краснодарском]] и [[Ставропольский край|Ставропольском]] краях, на [[Алтай|Алтае]] (две ОЭЗ — «[[Бирюзовая Катунь]]» и «[[Алтайская долина]]»), в [[Бурятия|Бурятии]] и [[Иркутская область|Иркутской области]]. В ближайшее время появятся ещё две портовые, точнее аэропортовые, зоны — в [[Красноярск]]е и [[Ульяновск]]е, а также одна морская портовая зона — на территории порта [[Советская Гавань]] в [[Хабаровский край|Хабаровском крае]]. По словам нынешнего руководителя РосОЭЗ, к сентябрю 2008 года в ОЭЗ было зарегистрировано 112 резидентов, в том числе 88 — в ТВЗ, 16 — в ППЗ и 8 — в ТРЗ. Эти резиденты вложили в свой «зональный» бизнес свыше 13,5 млрд рублей и создали более 5 тыс. рабочих мест. О каких-либо результатах деятельности особых зон говорить рано: ни в одной из них ещё даже не достроена инфраструктура. Основные работы по её созданию в ППЗ и ТВЗ планируется завершить до [[2011 год]]а, в туристско-рекреационных — до [[2012 год]]а, а в портовых — до [[2014 год]]а. Тем не менее обе промышленно-производственные зоны уже что-то производят. Во-первых, в Татарстане, в ОЭЗ «[[Алабуга]]», собирают автомобили два СП, созданные компанией «[[Соллерс]]» (бывшая «[[Северсталь-авто]]»). Российско-японская «[[Соллерс-Исузу]]» до конца 2008 года предполагала выпустить 7 тыс. одноимённых грузовых автомобилей, а российско-итальянская «[[Соллерс-Елабуга]]» — 10 тыс. автомобилей [[Fiat Ducato]]. Во-вторых, в Липецке создано несколько российско-итальянских СП по производству стройматериалов и сложной бытовой техники. Предполагалось, что к концу 2008 года объём выпуска двух этих ОЭЗ составит 11 млрд рублей. Современные зональные структуры, образованные в странах [[Европа|Европы]], [[Азия|Азии]] и [[Латинская Америка|Латинской Америки]], заметно отличаются от наших ОЭЗ по методам организации и механизму функционирования. Во-первых, инициатор создания зоны — будь то частная компания или государственное агентство — не изобретает льготы, а выступает в роли девелопера, действующего на свой страх и риск. На собственные деньги и на собственном (или подконтрольном) участке территории он создаёт привлекательную инфраструктуру, а затем приглашает туда инвесторов-пользователей для размещения производственных мощностей. Функция организатора зоны ограничивается предоставлением услуг: он не вправе контролировать производственные планы инвесторов, а взаимодействует с ними на равноправных договорных началах. При этом все преференции и правила поведения для участников зон обычно прописаны в соответствующем законе заранее и напрямую, то есть не подлежат дальнейшим уточнениям с администрацией зоны или федеральными ведомствами. В российских же зонах органы их управления выступают в странной двоякой роли: вступая с резидентами ОЭЗ в договорные коммерческие отношения (через специально созданную компанию развития), они одновременно берут на себя ряд контролирующих функций. Во-вторых, в современной мировой практике отраслевая специализация резидентов особых зон, как правило, не регламентируется: приоритет отдаётся заявительному порядку осуществления инвестиций, особенно в частных зонах. Хотя это не означает, что зоны не имеют специализации: на стадии бизнес-плана, просчитывая потенциальный спрос на свои услуги, инициатор-девелопер, конечно же, представляет, на пользователей какого масштаба и профиля он ориентируется. То есть в мировой практике отбор инвесторов осуществляет сам рынок: в каждую зону приходят те, кому она больше всего подходит по особенностям инфраструктуры и условиям ведения бизнеса. А в России государство в лице РосОЭЗ и местных зональных администраций не только ведёт отбор будущих пользователей (то есть реализует разрешительный порядок инвестирования — наименее привлекательный для бизнеса), но и принуждает их брать на себя задачи девелоперов — финансировать исходные инфраструктурные затраты. Не удивительно, что наши предприниматели как-то вяло пока стремятся брать на себя несвойственную ношу и делить с государством слабо просчитанные риски. Вот если бы власти допустили возможность создания частных зон, как это делается сегодня повсюду, тогда в среде бизнеса нашлись бы, возможно, и свои застройщики, и свои пользователи. Пока же правительство уповает на механизм частно-государственного партнёрства, хотя при создании локальных ОЭЗ оно нигде за рубежом не применяется (в отличие, скажем, от крупных энергетических проектов национального масштаба). Популярный же аргумент о том, что государство вправе рассчитывать на «взаимность», так как даёт льготы и недобирает налоги, безоснователен: ОЭЗ создаются на территориях, где не было ни производств, ни налоговых сборов. Надо к тому же заметить, что классические промышленно-производственные зоны, где инвесторы-резиденты пользуются широкими таможенными и налоговыми льготами,— это прежде всего инструмент догоняющего развития. Поэтому своё наибольшее распространение они получили в развивающихся странах Юго-Восточной Азии и Латинской Америки на этапе их индустриализации. Что же касается [[США]] и развитых стран Европы, то там давно поняли, что для стимулирования технологической модернизации нужны не столько таможенные анклавы, сколько промышленные и научные парки, где преференции (налоговые и административные) предоставляются частным инициаторам-застройщикам, а отнюдь не резидентам-пользователям. Последние не имеют здесь каких-то особых льгот, но стремятся в парки по той причине, что эффекты компактного размещения и эксплуатации единой инфраструктуры обеспечивают приличную экономию затрат. Например, [[Южная Корея]], пройдя этап индустриализации и экспортного рывка, ликвидировала в своих локальных зонах специальные таможенные льготы, но сохранила модельную основу таких территорий — их парковый принцип организации. То же самое во многих случаях сделали и другие азиатские «тигры». Не исключено, что через какое-то время эти парковые структуры снова станут полноценными особыми зонами, но только уже с другим составом инвестиционных льгот, рассчитанных на задачи инновационного, постиндустриального роста. Российские же власти всё смешали в кучу, поскольку не сделали четкого стратегического выбора в своей политике развития. С одной стороны, в апреле 2008 года правительство вроде отказалось от идеи энергетической сверхдержавы и взяло курс на инновационный прорыв, о чем свидетельствует известная «[[Концепция-2020]]». С другой стороны, оглядываясь на Китай 1980—1990-х годов, мы культивируем в зонах селективную поддержку отраслей-лидеров и технологий-локомотивов, то есть используем методы господдержки из арсенала догоняющей реиндустриализации. Но в эпоху глобальной конкуренции невозможно заранее угадать, какой именно сектор или технология станут бесспорными лидерами лет через двадцать. Поэтому никакой гарантии того, что затея с особыми зонами окажется на этот раз успешной, у нас, увы, нет. И практика уже начинает подтверждать эти сомнения. Прежде всего при создании зон очень быстро проявилась непоследовательность. Даже базовый принцип локальности, положенный в основание закона 2005 года, строго говоря, реализован только для двух типов ОЭЗ, которые создавались первыми,— промышленно-производственных и технико-внедренческих. Но дальше стали появляться туристско-рекреационные зоны, охватывающие крупные и, главное, неопределённые по размерам территории. И именно этот, «негабаритный» тип зон сегодня численно доминирует в российской практике. Второй момент: закон об ОЭЗ не является актом прямого действия. Слишком многое при их организации отдано на усмотрение исполнительной ветви власти — и федеральной, и региональной. В результате все ключевые вопросы жизнедеятельности ОЭЗ требуют сложных бюрократических согласований в рамках триады РосОЭЗ—администрация региона—администрация конкретной ОЭЗ. Это ухудшает инвестиционный климат, создаёт широкие возможности для коррупции. Пикантный момент: администрации ОЭЗ по своему юридическому статусу являются некоммерческими организациями, то есть выпадают из регулярной системы как хозяйственного, так и административного права. После недавней проверки ОЭЗ прокуратура предъявила РосОЭЗ претензии по поводу нецелевого использования свободных средств (их прокрутки через банковские счета), а отдельным зонам — по поводу того, что реальную деятельность здесь ведёт абсолютное меньшинство зарегистрированных пользователей. 9 марта 2024 года было сообщено, что премьер-министр России Михаил Мишустин подписал постановления о создании трёх новых особых экономических зон (в Мордовии, Ростовской и Тверской областях) и расширении двух действующих ОЭЗ (в Калужской и Липецкой областях).<ref>[https://t.me/bbbreaking/176994]</ref>
Описание изменений:
Отменить
|
Справка по редактированию
(в новом окне)
Просмотры
Статья
Обсуждение
Править
История
Личные инструменты
Представиться системе
Навигация
Заглавная страница
Случайная статья
Инструменты
Ссылки сюда
Связанные правки
Загрузить файл
Спецстраницы