Отношения СССР с Польшей в 1938 году

Материал из Documentation.

(Перенаправлено с Советско-польские отношения в 1938 году)

24 марта правительству СССР была представлена «Записка начальника Генштаба Красной Армии Наркому обороны СССР, маршалу Советского Союза К. Е. Ворошилову о наиболее вероятных противниках СССР», составленная начальником Генерального штаба Б. М. Шапошниковым. Этот документ был составлен в единственном экземпляре и написан от руки. 19 ноября 1938 года он был утверждён Сталиным, Молотовым, Ворошиловым и Кагановичем. Оговорившись, что «документальными данными об оперативных планах [возможных противников] как по Западу, так и по Востоку, Генеральный штаб РККА не располагает», Шапошников писал: «Складывающаяся политическая обстановка в Европе и на Дальнем Востоке как наиболее вероятных противников выдвигает фашистский блок — Германию, Италию, поддержанных Японией и Польшей». Высказывая предположение, что в случае войны Литва будет изолирована Германией, Шапошников отмечал: «Что же касается Латвии, Финляндии и Эстонии, то при их выступлении или же нарушении Германией их нейтралитета, нужно считаться с появлением германских войск на их территории». Практический вывод состоял в следующем: «Советскому Союзу нужно быть готовым к борьбе на два фронта: на Западе против Германии и Польши и частично против Италии с возможным присоединением к ним лимитрофов и на Востоке против Японии». Генеральный штаб особо подчеркивал: «Главные противники и главный театр военных действий на Западе, поэтому здесь должны быть сосредоточены и главные силы».^[1]

2 сентября французское Министерство иностранных дел запросило СССР: «…на какую помощь может рассчитывать Чехословакия, учитывая затруднения, имеющиеся со стороны Польши и Румынии?» Литвинов ответил: «При условии оказания помощи Францией мы исполнены решимости выполнить все наши обязательства по советско-чехословацкому пакту, используя все доступные нам для этого пути». Для определения конкретной помощи Чехословакии Литвинов предложил «созвать совещание представителей советской, французской и чехословацкой армий». Касаясь вопроса о пропуске советских войск через Польшу или Румынию, Литвинов сказал, что было бы целесообразно поставить вопрос об угрозе Чехословакии в Лиге Наций. «Если Польша и Румыния чинят теперь затруднения, то их поведение, в особенности Румынии, может быть иным, если Лига наций вынесет решение об агрессии». Может быть, не удастся добиться единогласного осуждения агрессора, но «даже решение большинства будет иметь огромное моральное значение, в особенности, если с большинством стала бы согласна и сама Румыния». Кроме того, Литвинов считал весьма желательным созвать «совещание представителей государств, заинтересованных в сохранении мира» с участием Англии, Франции и СССР, которое (возможно, при поддержке США) могло бы принять декларацию, осуждающую агрессию.^[2]

По утверждению французского посла в СССР Р. Кулондра, заместитель наркома иностранных дел СССР В. П. Потёмкин сказал ему после заключения мюнхенского соглашения: «Мой бедный друг, что вы наделали? Что касается нас, то я не вижу другого выхода кроме четвёртого раздела Польши».^[3]^[4]

8 октября польскому послу в Москве было заявлено, что советская сторона не отказывается «от мирного сотрудничества с любым государством».^[5]

20-22 октября Польша начала зондаж СССР с целью нормализации отношений, обострившихся в период чехословацкого кризиса.^[6]

4 ноября Москва предложила Варшаве принять коммюнике о нормализации отношений, которое в итоге было подписано 27 ноября. 28 ноября Варшава уведомила Берлин, что декларация распространяется лишь на двусторонние советско-польские отношения и не направлена на привлечение СССР к решению европейских проблем.^[7]

В конце года советское и польское правительства заявили, что основой мирных отношений между странами является договор о ненападении от 1932 года.^[8]