Незаконное вооружённое формирование
Материал из Documentation.
Деятельность незаконных вооруженных формирований на современном этапе выступает одним из долгосрочных факторов дестабилизации социально-политической обстановки в ряде регионов России (особенно на Северном Кавказе). Функционирование данных организованных, устойчивых структур, действующих зачастую под религиозными и политическими лозунгами, является основным проявлением преступного экстремизма.
Состав организации незаконного вооруженного формирования или участия в нём в «чистом виде» встречается на практике довольно редко. В большинстве уголовных дел, возбужденных по признакам ст. 208 УК РФ, фигурирует также обвинение по другим статьям УК, предусматривающим ответственность за конкретные преступные посягательства (чаще всего — терроризм, убийство, посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа, похищение человека и др.).
Анализируя состояние и тенденции организации незаконного вооружённого формирования или участия в нём в общей структуре преступлений, нельзя констатировать какое-либо постоянство и стабильность данного вида преступности. Вместе с тем исторический опыт Российского государства, а также опыт борьбы с повстанческими движениями зарубежных стран подтверждает, что увеличение числа вооруженных формирований и соответственно активизация их деятельности напрямую зависят от экономического благополучия и политической стабильности государственной власти. Характерной особенностью групповой вооруженной преступности является тенденция увеличиваться в количественном составе в периоды наиболее сложные и тяжелые для государства.
Причины создания незаконных вооруженных формирований связаны в первую очередь с обострением межнациональных отношений и иных конфликтов, религиозной нетерпимостью и другими негативными социальными явлениями. Возникновение таких формирований обусловлено теми же причинами, что и межнациональные конфликты, то есть серьезными социально-политическими, экономическими, религиозными, расовыми столкновениями.
На конфликты в сфере национально-государственных (межнациональных, этнических, религиозных) отношений, а также в социально-политической сфере как основные причины организации и деятельности незаконных вооруженных формирований указывает и Т. М.-С. Магомедов. В качестве условий, способствующих их организации и деятельности, он называет политическую нестабильность в стране, социальную напряженность, необустроенность многих граждан, низкий уровень культуры и правосознания значительной части населения. Заметным инициирующим фактором, по его мнению, служит расширение возможностей доступа граждан к огнестрельному оружию, имеющее место в последние десять лет.
Есть еще одно условие, способствующее организации и функционированию незаконных вооруженных формирований. Это недостаточная эффективность (а в большинстве случаев — просто безразличие, аморфность) деятельности государственных, в первую очередь правоохранительных, органов и общественных организаций по защите прав граждан и, как следствие, снижение авторитета власти и закона.
Общественная опасность незаконных вооруженных формирований предопределяется самим фактом их функционирования в качестве альтернативы вооруженным силам и другим воинским формированиям государства. Это способно привести к самым негативным последствиям, в частности:
- использованию незаконных формирований в противоправных (в том числе экстремистских, террористических) целях;
- неконституционному, насильственному разрешению социальных, политических и иных проблем;
- нарушению равновесия между различными ветвями и уровнями власти;
- вооружённому противостоянию с законно действующими силовыми структурами;
- причинению вреда правам и законным интересам личности, в том числе и к многочисленным человеческим жертвам.
В методическом пособии, подготовленном на основе добытых оригиналов документов, связанных с подготовкой диверсионно-террористических групп на территории Чечни, а также на основе опыта ведения боевых действий в Республике в августе—октябре 1999 г.,[3] отмечается, что вооруженное формирование — это крупное военизированное соединение, руководимое авторитетным политическим или военным лидером, созданное для силовой защиты интересов определенной финансово-экономической и политической (религиозной) структуры.
Вооруженное формирование, как правило, включает представителей одного или нескольких родственных тейпов (джамаатов). Организационно оно состоит из командира, штаба и двух группировок (на период боевых действий до 500 чел. каждая). Группировки, в свою очередь, подразделяются на боевую, предназначенную для непосредственного проведения операции в указанном районе, и резервную — для наращивания усилий и плановой (как правило, еженедельной) замены воюющих боевиков. Группировка делится на пять—шесть отрядов (по 100 чел. и более), которыми руководят амиры (полевые командиры).
Отряд обычно состоит из трех групп. Первая — центральная группа (до 100 чел.) — находится в боевом состоянии вместе с амиром и не имеет постоянного места дислокации.
Вторая (численность зависит от размера территории и может составлять до 20 чел.) располагается в населенном пункте. Эта группа подчиняется, контролируется амиром и имеет связь только с ним. Ее члены проходят обучение в специальных учебных центрах, специализируясь на минировании, снайперской стрельбе и диверсионно-разведывательной деятельности. Боевики второй группы глубоко законспирированы и занимаются легальной общественной деятельностью.
Третья группа — «помощники». Это единомышленники и сторонники амира, проживающие у себя дома. С целью экономии финансовых средств эта группа не находится постоянно с отрядом. По приказу амира они являются к нему и выполняют задание, затем возвращаются домой и занимаются обычным делом или действуют самостоятельно, с согласия амира.
Центральная группа является основным формированием отряда и состоит из трех взводов по три отделения в каждом. На вооружении группы имеется только легкое в переноске оружие, так как она постоянно находится в движении, совершает нападение и уходит. Время, место и цель нападения назначаются амиром.
В большинстве случаев деятельность незаконных вооруженных формирований финансируется за счет «внутренних» источников (имеются в виду криминальные способы самофинансирования). В частности, денежные средства и материально-техническая помощь поступает от этнических преступных группировок, осуществляющих свою деятельность на территории России. Чеченский криминалитет, по словам Бориса Грызлова, буквально «оседлал» нефтепромышленный комплекс Южного федерального округа и уводит огромные суммы в террористический «общак». Таким образом, криминальная деятельность выступает основным источником самофинансирования незаконных вооруженных формирований. Основным, но не единственным. Следует отметить, что в последнее время происходит их серьезная финансовая подпитка из легальных источников. Диапазон таких источников довольно широк: доходы законно действующих коммерческих предприятий, принадлежащих как непосредственно участникам криминальных структур, так и симпатизирующим им деловым людям; пожертвования населения, общественных и религиозных организаций (центров) и т. д.
«Внешний» канал финансирования деятельности незаконных вооруженных формирований связан с поступлением средств от различных иностранных коммерческих и общественных организаций, представителей национальных диаспор, находящихся за рубежом. Финансирование из-за рубежа осуществляется под видом гуманитарной и благотворительной помощи через созданные и активно функционирующие на юге России мусульманские религиозные организации, а также через представительства многочисленных европейских, американских и ближневосточных организаций и международных фондов.[5]
В качестве иллюстрации к сказанному приведем следующий пример. Летом 2002 г. в горах Чечни спецподразделение Министерства обороны разгромило хорошо вооруженное и экипированное бандформирование. В ходе боевой операции были захвачены документы штаба «Президента Ичкерии» Аслана Масхадова. Они красноречиво подтверждают тесную связь ныне покойного Масхадова с международными террористами и помогающими им финансовыми структурами. В бухгалтерской книге было отмечено, сколько денег давали на поддержку экстремистов различные поддерживающие их организации. Так, в разделе «приход» значились: «Общество Катар» — 815 518 долл., «Кавказский чеченский комитет в Анкаре» — 902 000 долл., «Чеченский комитет в Иордании» — 116 000 долл., «от граждан Турции» — 780 000 долл. Были зафиксированы взносы и от отдельных иностранных граждан. Например, некий турецкий преподаватель пожертвовал 10 000 долл., а находившийся в международном розыске (ныне покойный) Зелимхан Яндарбиев выделил на террористическую деятельность 50 000 долл. В графе «расход» были указаны лица, которые получали эти деньги на конкретные террористические акции.[6]
Одним из основных источников вооружения незаконных формирований является захват оружия у сил правопорядка, армейских частей и подразделений; реже — его изъятие у разного рода охранных структур и населения. Участники незаконных формирований стремятся вооружиться системами оружия, которые находятся у противостоящих им сил.[7]
В целом, давая криминологическую характеристику незаконных вооруженных формирований, функционирующих в Северо-Кавказском регионе, необходимо отметить:
- большую численность участников-боевиков (до нескольких сот человек);
- наличие в их структуре обладающих относительной самостоятельностью подразделений (отрядов, отделений, батальонов и т. п.) во главе с руководителями (полевыми командирами);
- относительную устойчивость, проявляющуюся в первую очередь в более или менее длительном сроке существования, и сплоченность их членов;
- специальную военную подготовку боевиков в учебных лагерях (центрах), организованных как на территории Чеченской Республики, так и за рубежом, под руководством опытных инструкторов (как правило, иностранцев);
- идеологическую подготовку, в основе которой — экстремистское религиозное течение «ваххабизм»;
- международные связи с экстремистскими, террористическими зарубежными организациями, оказание последними финансовой и иной помощи «чеченским борцам за свободу и независимость»;
- многонациональный состав, благодаря вербовке значительного числа наемников и добровольцев, прибывающих из-за границы, из других регионов России, а также местных жителей;
- организацию широкомасштабной террористической деятельности, включая захват заложников, нападения на населенные пункты, воинские гарнизоны, экономические и военные объекты, государственные учреждения, посягательства на сотрудников правоохранительных органов, военнослужащих и высокопоставленных должностных лиц и т. д.
Подавляющее большинство участников незаконных вооруженных формирований — мужчины. В основном это молодые люди (средний возраст — 27,5 лет) с низким образовательным уровнем (во многих случаях отсутствует даже полное среднее образование), как правило, нигде не работающие. Соответственно, их участие в преступных структурах детерминировано желанием заработать деньги для себя и своей семьи; многие члены незаконных формирований женаты, имеют на иждивении детей. Еще один элемент социально-демографической характеристики участников незаконных формирований — это национальность. Обратим внимание на тот факт, что в подавляющем большинстве случаев ими являются чеченцы.
Сегодня для всей российской преступности характерно преобладание корыстной мотивации. Не является исключением и рассматриваемый вид преступности. Практика показывает, что члены незаконных формирований, как правило, одновременно и участники преступлений террористического характера, каждое из которых хорошо оплачивается организаторами и руководителями. Это позволяет сделать вывод о преобладании корыстно-преступного типа личности преступника. В качестве примера можно привести уголовное дело в отношении Мантагова, который, являясь участником незаконного вооруженного формирования (шариатской гвардии), а затем банды, неоднократно за вознаграждение участвовал в совершении террористических актов в отношении главы администрации города Махачкалы С. Д. Амирова.[9]
Между тем позволим себе утверждать, что корыстные соображения лишь внешне выглядят единственным мотивом указанной категории преступников. Зачастую под ним, пусть и на бессознательном уровне, проявляются и другие, не менее сильные побуждения, что детерминирует осуществление тяжких и особо тяжких преступных посягательств.
Описывая личность преступника — участника незаконного вооруженного формирования, можно выделить и социально-деформированный тип. Он характеризуется резко отрицательным отношением к социально-политическому устройству современного российского общества и его институтам, стойкой убежденностью в своих идеях, иногда доходящей до фанатизма. Это про них Ю. М. Антонян написал следующие строки: «Жизненные банкроты… путем самого жестокого насилия намерены озлобить людей и поднять их на гражданскую войну, чтобы уничтожить всю „прогнившую цивилизацию“ или „прогнившее общество“ в данной стране, которые в первую очередь виноваты в том, что в них не нашлось им места». Среди данной категории преступников встречаются лица с устойчивыми антисоциальными установками, уже имевшие криминальный опыт (ранее судимые, амнистированные).
Опыт контртеррористических операций на Северном Кавказе показал, что участникам незаконных вооруженных формирований свойственны такие криминологически значимые черты, как исключительная жестокость, доведенный до абсурда фанатизм, ненависть к врагам («иноверцам»), пренебрежение всеми правовыми и социальными нормами (отсутствие страха перед наказанием, осознанное или бессознательное стремление к смерти). Так, по свидетельству командующего войсками Северо-Кавказского округа МВД РФ М. И. Лабунца, во время проведения крупномасштабной специальной операции в с. Комсомольское Урус-Мартановского района Чечни участники незаконного вооруженного формирования под руководством Руслана Гелаева оказывали ожесточенное сопротивление федеральным силам. С первых же дней войсковой операции несколько раз в день боевикам по громкой связи предлагали сдаваться, но никто из них добровольно не сложил оружие. Тех же боевиков, которых захватили в плен, приходилось просто «выкуривать» из подвалов и других убежищ. Они предпринимали не менее 10 попыток прорваться из окружения, на одних только минных полях их полегло около 200 человек (всего в ходе данной антитеррористической операции было уничтожено более 1000 боевиков). Когда боевиков брали в плен, они до последнего сопротивлялись и кричали «Аллах акбар!».
В специальной литературе выделяют и такой мотив участников незаконных вооруженных формирований, как самоутверждение в микросреде. Б. Ш. Бейбулатов предположил также, что боевиками движет некая всепоглощающая, фанатичная идея, которой они безмерно преданы, например коренной перестройки общества и даже всего мира и «спасения» своей нации.
Женщин-участников и, тем более, организаторов незаконных вооруженных формирований значительно меньше. Но функциональная значимость представительниц «слабого пола» довольно часто бывает нисколько не меньшей, чем мужчин. Достаточно вспомнить хотя бы «черных вдов» — родственниц погибших боевиков, мстящих за смерть своих близких. Основное их предназначение — стать шахидами, совершить самоподрыв при акте терроризма. По данным оперативных служб, в горных районах Чечни функционируют специальные лагеря по подготовке смертников. Основной контингент в них — женщины в возрасте от 14 до 25 лет. Логика, которой руководствуются лидеры незаконных вооруженных формирований, проста: женщина вызывает меньше подозрений, чем мужчина; боевая ценность женщин незначительна по сравнению с мужчинами, которых выгоднее задействовать в качестве боевиков «многоразового использования»; самоподрывы женщин-смертниц вызывают больший резонанс.
Между тем женщины — участницы незаконных формирований — могут выполнять и иные функции, о чем, в частности, свидетельствуют материалы уголовного дела в отношении Тагировой, признанной 6 апреля 2005 г. судом Наурского района Чеченской Республики виновной в совершении преступлений, предусмотренных ч. 2 ст. 208, ч. 3 ст. 222 УК. Как установил суд, участие осужденной в вооруженном формировании, не предусмотренном федеральным законом, мотивировалось желанием отомстить за погибшего брата. По этой причине в мае 1998 г. Тагирова пошла учиться в «школу Хужар» — лагерь смертниц в г. Шали. Там ее обучали фундаменталистскому течению ислама (ваххабизму), арабскому языку, молитвам. Тагировой постоянно внушали, что она должна умереть как «шахидка» и попасть в рай, но для этого ей необходимо убить хотя бы одного «неверного». В школе было несколько ступеней подготовки. Тагирова обучалась только на первой ступени. Тех же, кто перешел на следующие, учили обращаться с оружием, гранатами, изготовлять взрывные устройства. В августе 2000 г., став участницей незаконного вооруженного формирования под руководством Исы Сакаева, Тагирова занималась хозяйственными работами: закупала продукты, готовила еду, стирала обмундирование боевиков и т. д. Летом 2001 г. она укрывала по месту своего жительства членов незаконного формирования, скрывавшихся от правоохранительных органов. Впоследствии, став участницей другого вооруженного формирования под руководством Тимура Абубакарова, Тагирова знакомилась с сотрудниками милиции и военнослужащими и выведывала у них информацию о функционировании пунктов временной дислокации, их численном составе, вооружении, времени передвижения транспорта и несения службы на КПП в соответствующих силовых подразделениях. Кроме того, как установил суд, Тагирова хранила у себя дома взрывное устройство (кустарно изготовленную осколочно-фугасную гранату).
Организаторы и руководители незаконных вооруженных формирований, как правило, лица более старшего, по сравнению с другими участниками, возраста. Большинство из них имеют высшее образование и в свое время проходили службу в органах внутренних дел, армии, и даже были руководителями среднего и высшего звена. У многих за спиной — активное участие в боевых действиях, вооруженных конфликтах. Специфические мотивы и цели заставили многих лидеров незаконных формирований (например, Шамиля Басаева) самостоятельно изучать теорию военного дела. Среди них много одиозных и даже харизматичных личностей.
Обращает на себя внимание, что в большинстве случаев полевые командиры — организаторы и руководители незаконных вооруженных формирований в Чечне, по сути, обычные авантюристы, для которых своеобразный пример — жизнь революционера Че Гевары (в частности, в этом признался Шамиль Басаев). Кроме того, это лица с ярко выраженными нарциссическими наклонностями, характеризуемые патологической жаждой самоутверждения и власти. Именно стремление к власти толкает многих, уже добившихся положения в обществе, материального благополучия, к противоправным действиям, связанным с организацией незаконного вооруженного формирования, причем иррациональное в их поступках часто берет верх над рациональным. Не останавливает их даже страх смерти, поскольку умереть в бою, по их убеждению, наилучший исход для воина (моджахеда).
Следует отдельно остановиться на некоторых мерах по предупреждению организации незаконного вооруженного формирования или участия в нем.
В первую очередь, необходимо обратить внимание на важность комплексного подхода к решению проблем противодействия рассматриваемому виду преступности и другим преступлениям террористического характера и экстремистской направленности. Основу такого противодействия должна составлять активная и наступательная работа правоохранительных органов. Жизненно важно наносить удары по террористам первыми. Именно такую задачу поставил недавно перед МВД Президент РФ, подчеркнув необходимость упреждающего, превентивного характера действий силовых структур в борьбе с терроризмом.
Среди конкретных мер можно выделить:
- перекрытие каналов финансирования, снабжения продовольствием, оружием и боеприпасами лагерей незаконных вооруженных формирований;
- проведение единой информационно-пропагандистской работы, направленной на формирование негативного отношения в обществе к радикальным религиозным течениям;
- создание сети информационных источников, обеспечивающих получение достоверной информации о местонахождении и передвижении каждого лидера незаконных вооруженных формирований.
Нужно учитывать зависимость участников незаконных формирований от поддержки населения. В связи с этим одной из главных задач является нейтрализация психологического давления боевиков на местных жителей, завоевание со стороны последних одобрения действий федеральных сил, налаживание взаимоотношений с местными органами власти. Следует практиковать организованное участие в операциях по ликвидации незаконных вооруженных формирований отрядов ополченцев из числа местного населения.
Должна быть развернута работа по нанесению морально-психологического урона членам террористических группировок, созданию в их среде панических настроений, подрыва авторитета их лидеров. К примеру, общеизвестно, что финансирование незаконных вооруженных формирований в Чечне осуществляется во многих случаях посредством изготовления и реализации поддельных денежных купюр. Поддельные деньги (в основном фальшивые стодолларовые купюры) не только сбываются под видом настоящих, но и выплачиваются в качестве «заработной платы» боевикам. Лидеры экстремистов рассчитывают на то, что в условиях непрерывных военных действий возможности определить факт обмана у рядовых членов террористических группировок сильно ограничены. Многие из них погибают, просто не успев потратить «заработанные» деньги или передать их родственникам. Так, по данным ИТАР-ТАСС, 23 июля 2003 г. в Грозном был задержан финансист одного из бандформирований, находящихся в подчинении у А.Масхадова. У задержанного были изъяты фальшивые купюры различного достоинства на общую сумму около 2 млн руб. По его словам, эти деньги предназначались для оплаты деятельности участников незаконных вооруженных формирований по осуществлению диверсионно-террористических акций. Очевидно, что информирование этих лиц, в том числе через СМИ, о мошеннической сущности лидеров террористических группировок будут действенным средством подрыва их авторитета. В свою очередь, естественно, необходимо принимать меры по пресечению изготовления фальшивых денег, выступающего в качестве весьма распространенного «бизнеса» чеченского криминалитета. Именно такой, комплексный подход позволит подорвать финансовую основу организованной террористической деятельности.
Как известно, среди участников незаконных вооруженных формирований, функционирующих на Северном Кавказе, немало наемников, прибывших из других государств. Поэтому важнейшим направлением предупреждения организации незаконного вооруженного формирования или участия в нем являются меры по противодействию незаконной миграции.
В свете рассматриваемых проблем нельзя не затронуть вопрос о противодействии распространению религиозного экстремизма и о запрете деятельности экстремистских организаций. Государством уже осознана опасность ситуации, когда фанатично настроенные субъекты, основываясь на вероучительных догмах, пытаются влиять на процессы общественного развития. Объектом агрессивных нападок религиозных экстремистов становятся политические институты и властные структуры, представленные «неверными», так как именно они являются главным препятствием на пути установления «исламского порядка». Практика исламских радикалов заключается в активных действиях по выделению из состава России Северо-Кавказского региона и созданию в нем «эмиратов» в составе так называемого «Великого исламского халифата» любыми методами, не исключая военных. Поэтому необходимо вести решительную борьбу с проникновением в общество чуждых для большинства российских граждан, в том числе и мусульман, экстремистских религиозных вероучений. Наряду с этим нужно совершенствовать механизм выявления и запрета на территории России деятельности экстремистских и террористических организаций, что уже находит свое отражение в законодательстве и правоприменительной практике. Это, действительно, приоритетная задача уголовной политики на современном этапе.[16]
Выступая 4 сентября 2004 года на расширенном заседании Правительства с участием глав субъектов РФ, Владимир Путин указал на необходимость оперативного выявления террористических организаций, групп, самих террористов, лишения их каналов материальной подпитки, создания политического и финансового вакуума вокруг их эмиссаров и лоббистов. «Экстремистские организации, — подчеркнул глава государства, — прикрывающиеся религиозной, националистической и любой другой фразеологией и по сути являющиеся рассадником террора, должны быть запрещены, а их лидеры и активные участники — преследоваться в соответствии с законом».
Противодействуя религиозно-экстремистским группировкам ваххабитского толка, нельзя игнорировать и не менее серьезную угрозу, исходящую от тоталитарных религиозных сект. Практика подтвердила, что деятельность таких сект (например, «Аум Синрикё») вполне может заключаться не только в вербовке все новых и новых адептов, побуждении их к отказу от исполнения гражданских обязанностей, что разрушает нравственные, идеологические основы общества, но и в попытках завоевания политического могущества. Предположение, что для этой цели сектантским фанатикам потребуется поддержка вооруженных формирований, нам представляется весьма вероятным. Это позволяет говорить о необходимости более решительного противодействия деструктивным религиозным культам в рамках действующего антиэкстремистского и антитеррористического законодательства. Недопустимо терпимо-лояльное отношение государства и общества к этой проблеме, поскольку такое безразличие может привести к террору не менее разрушительному, чем акции чеченских боевиков. Вспомним хотя бы зариновую атаку «Аум Синрикё» в токийском метро.
Несомненно, уголовная политика в сфере противодействия рассматриваемому виду преступности не должна ограничиваться только мерами репрессивного характера. Необходимо расширять и практику позитивно-правового регулирования. В Постановлении Государственной Думы РФ от 17 ноября 1999 г. № 4556-П ГД «О политической ситуации в связи с событиями в Чеченской Республике» абсолютно справедливо указано на необходимость продуманной и взвешенной государственной политики на Северном Кавказе. Это предполагает, в частности, широкое привлечение к миротворческой работе старейшин, местных религиозных деятелей, интеллигенции и наиболее авторитетных представителей чеченского народа, проживающих в настоящее время в других субъектах РФ; активизацию работы с общественными объединениями, в том числе политическими движениями региона, а также с общественными объединениями представителей народов Северного Кавказа, проживающих в Москве и других субъектах РФ.
Нельзя отрицать и роль общесоциального предупреждения преступности, которое, как известно, предполагает функционирование всех позитивных общественных институтов в экономической, социальной, нравственной и иных сферах. Еще раз подчеркнем, что истоком организованной вооруженной преступности и распространения ваххабизма в Чечне и других республиках Северного Кавказа является общая социальная неустроенность, кризисные явления в обществе, коррупция, падение промышленного производства, развал сельского хозяйства, резкое снижение жизненного уровня населения, массовая безработица. Молодые люди, оставшиеся в силу известных обстоятельств практически неграмотными и без работы, — идеальные кандидатуры для рекрутирования в незаконные вооруженные формирования.[18] На наш взгляд, постепенное преодоление указанных негативных факторов неизбежно приведет к снижению числа незаконных вооруженных формирований в Северо-Кавказском регионе и совершаемых ими преступлений.